О некоторых излишествах

– Мы же договорились не трогать людей! – хрипло, надсадно выкрикнула Кэроу. – Людей не трогать. Точка.

Химеры собрались во внутреннем дворике касбы: кто грелся на солнце, кто прятался в тени портика.

– Во время войны некоторые излишества неуместны, – сообщил ей Тьяго правду жизни.

– Излишества? Ты имеешь в виду убийство невинных жителей?!

Тьяго промолчал. Кэроу похолодела, догадавшись о его намерениях.

– Нет, ни в коем случае! – воскликнула она. – К твоей… к нашей войне эти люди не имеют ни малейшего отношения.

– Если нас обнаружат, это будет иметь самое непосредственное отношение к нашей войне. Ты прекрасно понимаешь, чем мы рискуем.

Понимает ли она? Конечно, он прав: стоит только появиться слухам о монстрах в касбе, как сюда прибежит толпа телерепортеров, а потом подтянут войска… Об этом думать не хотелось. В былые времена все бы отмахнулись от россказней про чудищ в пустыне – подумаешь, туристы травки обкурились! – но теперь все иначе. И что же делать?

– Пусть себе идут, куда шли, – сказала Кэроу, хотя надежды на такой исход было мало, и они оба это понимали. Солнце палило нещадно. Кроме их касбы, нет никаких признаков жилья. Даже на расстоянии видно, что у той парочки дела плохи: путники еле ползли вверх по склону, ежеминутно останавливаясь, чтобы отдышаться и попить воды. Тот, что поменьше, согнулся пополам. Они постояли, обнявшись, и снова двинулись в путь.

Кэроу нервно расхаживала по двору. У них наверняка солнечный удар. Им требовалась помощь, но в касбе им ее не получить. Они и не догадывались, что их здесь ожидает, но на обратный путь сил у них бы не нашлось.

Напускное безразличие Тьяго сводило с ума. Туристы его не волновали: пусть себе идут. А потом что?

В яму?

Кэроу стало не по себе. Вонь со свалки разъедала ноздри: сегодня Волк сбросил туда свежий труп – Баст. Ее новое тело уже готово, лежит на полу в комнате. А может, это ветер удачно подул, непрерывно приговаривая: «Запашок, запашок…»

Кэроу решительно подошла к Волку. Она расправила плечи и постаралась говорить как можно увереннее:

– Я выйду к ним на помощь. Проведу их в зернохранилище, через задние ворота. Путники никого не увидят. Дам им воды, а потом куда‑нибудь отвезу. Тебе не придется ничего делать. – От напряжения она сорвалась на визгливый крик: – Я все сделаю сама!

– Прекрасно.

Невозмутимое, словно маска, лицо Тьяго невыносимо раздражало. Кэроу захотелось ударить Волка, сдернуть с него притворное благодушие.

– Иди давай, – поторопил он.

Она молча направилась к воротам, с трудом сдерживая бешенство. Снаружи вонь усилилась, словно предупреждая об опасности. Если Кэроу не поможет этой парочке, они окончат свои дни на куче гниющих трупов. И много еще будет таких, как они? Что она наделала?! Зачем притащила монстров в этот мир?

А в Эреце у химер, да и у повстанцев, не оставалось ни малейшего шанса… Кэроу совсем запуталась, не зная, что хорошо, а что плохо. Переправив в этот мир отряд фантомов, Кэроу надеялась на… на их гуманность. Они воины, а не изверги, не дикие звери, которыми руководят низменные инстинкты. Кэроу знала, что ни Амзаллаг, ни его соратники без веской причины на убийство не пойдут. Но стоило ей вспомнить Резака – и его мешок, – как к горлу подступило отчаяние.

За воротами Кэроу собралась привычно полететь – шагать по каменистой почве было трудно, – но вовремя остановилась. Видно, совсем отвыкла от человеческого общества. Вдобавок сглупила, выйдя с непокрытой головой. А вдруг ее узнают? Тогда точно возникнут проблемы. И что теперь делать?

Ее одинокую фигурку на крутом склоне заметили быстро. Один из туристов заорал, и Кэроу резко остановилась.

Не может быть!

Голос Зузаны выкрикивал имя подруги…

Бримстоун внушил Кэроу, что возможное и невозможное – категории расплывчатые, но теперь… Не может быть.

Ей навстречу шли Зузана и Мик.

Нет!

Только не они, только не здесь.

Как? Как они здесь очутились?

Впрочем, какая разница… Друзья чудом нашли ее, не зная, что сами оказались в опасности. Сердце забилось чаще, охваченное страхом, радостью, изумлением… и гневом – чем они думали? На глаза набежали слезы. Кэроу оторвалась от земли и, стремительно подлетев к друзьям, сдавила их в объятиях.

Разомкнув руки, она оглядела изнуренных путников. Зузана еле держалась на ногах, ее пыльное обгоревшее лицо покрывали дорожки слез, она и смеялась, и плакала, и сжимала Кэроу, как в тисках, не замечая синяков на руках у подруги.

– Кэроу, ну зачем тебя в проклятую пустыню занесло?! – сипло прохрипела Зузана. – Почему не в Париж или еще куда‑нибудь?

Кэроу рассмеялась сквозь набежавшие слезы.

– Мы чуть не погибли, – гневно сказал Мик, и подруги умолкли. – Я подозревал, что это дурацкая затея. Зачем я тебе потакал?

– Действительно, так было бы лучше, – подтвердила Кэроу, представив, каково идти по этим камням. – Чем вы вообще думали?

– Что? – Мик недоуменно посмотрел на подруг. – Ты же сама хотела, чтобы мы сюда пришли!

Кэроу ошеломленно заморгала.

– Я бы никогда… Как вы вообще меня нашли?

– Как? – ошарашенно воскликнул Мик. – Зуз разгадала твою загадку, вот как.

Загадку?

– Какую еще загадку?

– Твою загадку, – объяснила Зузана. – Жрица в замке из песка в краю пыли и звездного света.

Кэроу в ужасе уставилась на подругу, вспомнив письмо, отправленное из Урзазата в тот день, когда повстанцы только перебрались в касбу.

– Вот как вы нашли меня? Зуз, прости меня, я не хотела, чтобы вы сюда приезжали. Я и представить себе не могла…

– Невероятно! – Мик в отчаянии схватился за голову и отвернулся. – Мы забрались в такую дыру, а нас тут не ждали!

Зузана поникла, и Кэроу стало стыдно.

– Да что вы! – Она сдавила подругу в объятиях. – Вы мне нужны, очень даже… Понимаете, я не хотела… Ну, друзей впутывать в мои дела слишком… – Кэроу запнулась и устало кивнула в сторону касбы.

– Какие такие дела? – спросила Зузана. – Кэроу, что происходит?

Воскресительница химер на время потеряла дар речи.

– Долго рассказывать, – ответила она после затянувшегося молчания.

– Значит, объяснишь в другой раз, – резко сказал Мик, укоризненно глядя на Кэроу. – Послушай, давай уведем Зузану в тень.

– Конечно, пойдем, – обреченно вздохнула Кэроу.

Она накинула один из рюкзаков на плечи, другой поволокла за собой. Мик помог Зузане вскарабкаться по склону. Кэроу уверенно направилась к главным воротам.

У входа друзья остолбенели.

Кэроу смотрела на химер, представляя, как их воспринимают люди.

У ворот стоял улыбающийся Тьяго, радушно встречая незваных гостей. Белого Волка на первый взгляд можно принять за человека, но при виде волчьей головы и согбенных плеч Шесты становилось не по себе. Дальше интереснее, балаганчик ужасов: монстры застыли в разных позах – кто на крыше, кто во дворе, кто в тени под арками, – изредка подрагивая хвостами или крыльями. Немигающие звериные глаза уставились в одну точку, на пришельцев. Чудовища оказались непомерно огромными и чересчур хищными.

Резак стоял слишком близко, раздвоенный язык жадно трепетал в воздухе. Кэроу встала в боевую стойку, готовясь к нападению.

Сценическим шепотом Мик предложил:

– Давай быстренько со всем этим разберемся – и на покой, баиньки. Кэроу, твои друзья нас не съедят?

«Нет. Не съедят».

– Надеюсь, что нет. Но постарайтесь не выглядеть так аппетитно.

Зузана фыркнула.

– Это сложно, мы же лакомый кусочек… Слушай, а они понимают по‑чешски?!

– Нет.

Кэроу не сводила глаз с Тьяго. Он пристально смотрел на нее. Невыносимо воняло из ямы. Все встало на свои места: словно дурной сон, рассеялась кошмарная иллюзия привычного существования в пустынном замке, бок о бок с монстрами. Жизнь Кэроу – не чистилище, не наваждение. Никто, кроме Кэроу, не властен над ее жизнью в настоящем мире, и ее друзья теперь стали частью этой жизни.

Появление Мика и Зузаны изменило все.

– Это мои друзья, – твердо сказала Кэроу.

Обретя надежную опору внутри себя, Кэроу заговорила веско и ясно. В ее голосе не звучало ни заискивания, ни отчаяния, ни враждебности – только неистребимая уверенность. Кэроу, вплотную подступив к Тьяго, вскинула голову и отчеканила:

– Их жизни – не излишество. Это мои друзья, я им доверяю.

– Это все меняет, – вежливо улыбнулся Волк и благосклонно кивнул Мику и Зузане.

Улыбка вышла натужной, словно заученной.