Общее дело

– Отдай мне зуб, – настойчиво сказала Кэроу, протянув ладонь.

Тьяго подступил еще на шаг, ее пальцы коснулись его груди. Кэроу отдернула руку. Сердце бешено стучало: он слишком близко. Ей очень хотелось выйти из дверного проема, но тогда Волк вошел бы, а именно этого она старалась избежать. Со времени присоединения к повстанцам Кэроу никогда не оставалась с Тьяго наедине. Теперь он стоял слишком близко, и она почувствовала себя маленькой и слабой – человеком.

Жестом фокусника Волк раскрыл ладонь, словно испытывая, не заберет ли она сама. А если осмелится, что он сделает – за руку схватит? Кэроу не стала проверять.

– Для Амзаллага?

Кэроу кивнула. Волку был нужен новый Амзаллаг – пожалуйста, заказ выполняется.

«Ай да послушная помощница!»

– Хорошо. Он тут. – В другой руке Тьяго держал кадильницу.

У Кэроу внутри все перевернулось. Уже. Непонятно, почему эта сторона дела так ее пугала. Она представляла, как двое идут к обрыву, но лишь один возвращается – и ей становилось не по себе. Кэроу никогда не видела ямы, куда химеры сбрасывали отслужившие тела, и надеялась, что не придется, но порой – с попутным ветром – со свалки доносились тлетворные запахи, и жуткая действительность сама напоминала о себе. С кадильницами и новыми телами просто: они чисты и не несут отпечатков прошлого, а мысли о яме смутно тревожили ее.

В этом Кэроу была одинока. Волк выглядел невозмутимым – подумаешь, убил товарища и столкнул его тело в яму с трупами. Товарищ не возражал, ради дела – что угодно. Если старые тела не соответствуют новой цели, их следует заменить.

Тьяго впился в нее бледными глазами, и Кэроу захотелось отступить.

– Кэроу, началось. То, ради чего мы затевали все это.

Она кивнула. По спине пробежал холодок. Восстание.

«Возмездие».

– Есть вести?

– Нет, еще рано.

Недавно Тьяго отправил в Эрец первые эскадры: пять отрядов по шесть бойцов каждый. Кэроу не знала, зачем они летят. Она спрашивала, но, получив отказ, не стала настаивать. Тьяго ей тогда ответил: «Не забивай себе этим голову. Береги силы для воскрешений».

Бримстоун поступал так же – делал свое дело, а стратегические вопросы оставлял Воителю, вот и Волк пусть руководит восстанием.

– Мне не спалось. – Тьяго подбросил зуб на ладони. – Очень кстати возник повод подняться к тебе. Кэроу, позволь мне тебе помочь.

– Мне не нужна помощь.

– Послушай, мне нужно чем‑нибудь отвлечься. – С этими словами Белый Волк прошел вперед, и ей пришлось отступить, чтобы не оказаться в его объятиях. Комната сразу же сократилась в размерах.

Когда‑то эта небольшая спальня была очень красивой. На потолке мерцала мозаика, стены обтягивал выцветший шелк. Резные ставни на окнах были распахнуты навстречу ночи. Глубина проемов выдавала истинную толщину стен и напоминала о том, что химеры обосновались в крепости.

Имелись и другие помещения, более подходящие для работы Кэроу, но она заняла именно это – из‑за засова на двери, для большей безопасности. Впрочем, что толку от засова, если Тьяго уже вошел?

Кэроу чувствовала себя идиоткой, но не отходила от двери.

– Лучше я сама.

Он подошел к столу и, глядя на нее, со стуком положил зуб.

– Ты здесь не сама по себе. Мы вместе, ты и я. У нас общее дело. – Он говорил с чувством и почти искренне. – В глазах тех, кто остался в живых, мы продолжаем дело моего отца и Бримстоуна.

Тяжесть унаследованной миссии угнетала: речь шла о судьбе целого народа, о спасении химер от полного истребления. Страну захватили, жители разбежались, отряд Тьяго – все, что осталось от армии, больше химер защитить некому. Только благодаря Кэроу появилась надежда дать отпор ангелам.

Когда она присоединилась к повстанцам, их было не больше шестидесяти – горстка бойцов, которым после падения крепости Армазин удалось уйти через шахты, и ополчение, собранное в лесах при отходе на юг. В отряде были в основном солдаты и несколько штатских: кузнец Эгир и две крестьянки‑поварихи. Шестьдесят – ничтожное количество. Однако повстанцы рассчитывали не на свою нынешнюю численность.

У них были кадильницы.

В серебряных сосудах дожидались воскрешения сотни душ. Только Кэроу могла вернуть их в строй.

«Мы вместе, у нас общее дело», – вспомнила Кэроу и пристально посмотрела на Тьяго. Как ни странно, в ней не всколыхнулась ненависть. Наверное, от усталости.

Или, скорее, все решает судьба, дарует тебе жизнь, как платье из шкафа. Хочешь – надевай, не хочешь – иди голой.

В другом конце комнаты Волк разглядывал ларец, обитый тисненым шафрановым сафьяном. Кэроу хранила в нем инструменты – булавки, лезвия, молоток и клещи, а также зажимы самых разных размеров. С виду ничего особенного: медные винтовые зажимы, такие же, как у Бримстоуна. При умелом использовании они вызывали адскую боль. Ремесленник, выковавший их в кузне на окраине марракешской медины, не задавал вопросов, но посмотрел с такой ухмылкой, что Кэроу почувствовала себя полной извращенкой. Как будто ей это нравится.

– Сегодня платить дань болью буду я, – сказал Волк, и Кэроу стало легче на душе, хотя обычно в его присутствии она чувствовала себя мерзко.

– Ты уверен?

– Конечно. Я бы и раньше помог тебе с магией, но ты закрывалась. Думаешь, мне приятно, оттого что ты страдаешь в одиночестве?

«Да», – подумала Кэроу, но тут же усомнилась, не зря ли не доверяла ему и запиралась на ночь. Тьяго предлагает избавить ее от страданий, терпеть боль для ее магии. Разве тут откажешь? Он уже снимал свою безупречно белую рубашку.

– Иди сюда. – Белый Волк устало улыбнулся. – Приступай. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим.

Кэроу сдалась. Она захлопнула ногой дверь и пошла к нему.