Путешествия со Снежной королевой

Тебе всегда кажется, что идешь слишком медленно. Каким бы быстрым ни был шаг, мысль бежит впереди. Вечером ты входишь в городские ворота, ступая по пятнистой от розового закатного света брусчатке, такой гладкой и прохладной под кровоточащими босыми ногами. Спрашиваешь стражника у ворот, где можно переночевать, и даже в гостиничной постели, под теплым покрывалом, на свежих простынях, – куда ты забираешься одна, со случайным попутчиком или тем же стражником, у которого такие жгучие карие глаза и черные усы, закрученные полукольцами, как два вощеных шнурка, – тебе снится одна дорога. Огромные белые пространства, лежащие впереди. Ты думаешь только о них, даже если мужчина рядом с тобой произносит во сне чужое имя. Когда ты просыпаешься, стражник уже ушел на пост, между ног приятно побаливает, а мышцы ноют, будто ты и во сне продолжала свой путь. Но стопы зажили за ночь. В губы ты стражника не целовала, так что, конечно, он не считается.

Ты идешь на север. И единственная карта – зеркало. Из ступней то и дело приходится вытаскивать стеклянные крупинки – осколки разбившейся карты, следы, которые оставили сани Снежной Королевы. По бумажной карте тут не сориентируешься. Будь это так просто, любой мог бы отправиться в путь. Впрочем, ты слышала о нескольких путешественницах, которым служили картой хлебные крошки, камни, ветер, желтые кирпичи. Твою карту можно прочесть только босыми ногами, и падающие с них капельки крови тоже станут картой какому‑нибудь путнику.

Есть и еще одна карта – сеть тоненьких шрамиков на стопах. Это карта тех мест, где ты прошла. Выковыривая из кожи осколки зеркала Снежной Королевы, ты всё время твердишь себе, всё время представляешь, как больно эти острые стеклянные иглы вонзались в глаза, в сердце Кая. Да, некоторые карты лучше читать ногами.

Девушки, вы никогда не задумывались, что чтение сказок может плохо сказаться на состоянии ног?

Значит, вот какая история. Ты подросла и влюбилась в Кая, голубоглазого соседского мальчика, который дарил тебе красивые птичьи перья, садовые розы и здорово решал самые сложные головоломки. Ты думала, он тебя любит – может, он и сам думал так же. У его поцелуев был такой дивный вкус, вкус любви, и пальцы у него были такие нежные, что любовь разливалась по коже с каждым их прикосновением, но спустя ровно три года и два дня с тех пор, как ты перебралась к нему, вы сели выпить коктейль в садике у крыльца. Скандала не было, ты даже не помнишь, из‑за чего так вышло, но ты запустила в него стаканом. Звук был странный, словно в небе что‑то разбилось.

Коктейль залил ему левую штанину, по полу разлетелись осколки.

– Стой, не двигайся, – сказала ты, хотя сама была босиком.

Он потер пальцем веко.

– Кажется, что‑то попало в глаз.

Глаз у него, конечно, ничуть не пострадал, никакого стекла там не было, но вечером, когда он раздевался перед сном, вся его одежда оказалась покрыта мелким стеклянным крошевом, похожим на сахарный песок. Ты смахнула крупинку у него с груди, уколола палец, и прямо напротив сердца осталось пятнышко крови.

Весь следующий день шел снег. Кай вышел за сигаретами и не вернулся. Ты сидела в садике со стаканом чего‑то горячего, крепкого, пахнущего мускатным орехом. Снег падал тебе на плечи, на легкую футболку, но ты делала вид, что не мерзнешь, что Кай вот‑вот вернется. Взяла щепотку снега и сунула в рот. На вид совсем как сахар, на вкус как пустота.

Продавец в соседнем магазинчике сказал, что Кай сел в какие‑то длинные белые сани, запряженные тридцатью гусями. Ими правила красивая дама. «А, эта», – сказала ты, словно и не удивилась. Дома ты отыскала в старом комоде прабабушкин плащ и собралась отправиться за Каем. Плащ был теплый, из чистой шерсти, красивого красного цвета – в самый раз для дальней дороги. Но от него пахло пылью и мокрой псиной, а подкладка оказалась вся изорвана, будто жеваная. Так пахнет невезение, несчастье. Ты чихнула, убрала плащ обратно и принялась ждать.

Прошло два месяца, Кай не возвращался. Однажды ты вышла на крыльцо и заперла дверь. Ты отправилась в путь за любовью – без обуви, без плаща, без капли здравого смысла. Что ж, это тоже выход, когда женщину бросает мужчина. Ноги будут истерзаны, но если сидеть дома, будет истерзано сердце, ведь ты еще не готова отказаться от этого парня. Дама в санях наверняка заколдовала его, успокаиваешь ты себя, но сейчас, наверное, он уже по тебе соскучился. И потом, тебе надо спросить его кое о чем, что‑то сказать ему… что‑то очень важное. Так ты тогда рассуждала.

Снег под ногами был мягкий, прохладный, и босые ступни почти сразу нащупали след из мелких осколков – ту самую карту.

После трех недель пути на дороге показался город.

Нет, вы подумайте об этом всерьез, хоть минуту. Подумайте о Русалочке, которая ради любви лишилась хвоста, получив две ноги и дикую боль в ступнях – словно на нож наступаешь при каждом шаге. Что хорошего это ей принесло? Вопрос, разумеется, риторический. Подумайте о девушке, надевшей когда‑то чудесные бальные сандалии. Дровосеку пришлось отрубить ей ноги огромным топором.

Подумайте о сводных сестрах Золушки, отрезавших себе пальцы на ногах, чтобы влезть в туфельку. О мачехе Белоснежки, которая плясала в раскаленных железных башмаках, пока не грохнулась наземь мертвая. О камеристке королевны‑гусятницы, которую спустили с горы в бочке, утыканной острыми гвоздями. Женщине вообще нелегко путешествовать в одиночку. Помните, как одна девушка шла днем на восток, а ночью на запад в поисках любимого, который ушел от нее, когда она капнула свечным салом на его ночную сорочку? Она сносила до дыр пару отличных чугунных башмаков, пока нашла его. Поверьте нашему слову, он не стоил таких усилий. Угадайте с трех раз, что произошло, когда она при стирке забыла добавить кондиционер для белья? Стирка и та требует навыков, не говоря уж о путешествиях. Вы давно заслужили хороший отпуск, но вам, конечно, немного боязно. Вы ведь читали сказки. А мы там были, мы знаем.

Вот почему турагентство «Снежная Королева» организует для вас эксклюзивные, но вполне доступные туры, необременительные как для ног, так и для кошелька. Посмотрите на мир из саней, запряженных гусями, погуляйте по волшебному лесу, поболтайте с говорящими животными (никаких чучел и механизмов!) – только, пожалуйста, не кормите их. Мы приглашаем вас в апартаменты класса «три звезды»: постели с пуховыми перинами (отсутствие горошин гарантируется), трехразовое питание, блюда от Карлика‑носа и других поваров мирового сказочного уровня. Наши экскурсоводы несколько необычные, но бывалые, дружелюбные и компетентные – каждый прошел стажировку лично у Снежной Королевы. Они владеют навыками оказания первой помощи и выживания в экстремальных условиях, свободно говорят на трех языках.

Скидки для старших и сводных сестер, а также мачех, злых волшебниц, бабок‑знахарок, принцесс, целующих лягушек без всякого представления о последствиях, и других пострадавших.

Утром ты выходишь из города и целый день идешь вдоль ручья, голубого и ласкового, как полоска меха. Лучше бы картой была вода, а не осколки, думаешь ты, садясь ополоснуть горящие ступни, и в голубой поток вплетаются красные ленточки крови.

Ближе к вечеру ты подходишь к стене из кустов шиповника, такой высокой, густой и длинной, что даже не видно, как лучше ее обойти. Тянешься к ближайшему цветку и тут же отдергиваешь руку – колется. Можно обойти вокруг, но след из мелких осколков под ногами ведет прямо за стену, а от нею лучше не отклоняться.

Помнишь, что случилось с той маленькой девочкой в красной шерстяной накидке, твоей прабабушкой? Карты защищают только тех путешественников, которые повинуются их указаниям. Так тебя учили.

На шиповниковой стене сидит ворон, черный и гладкий, как усы того стражника. Смотрит сверху на тебя, а ты на него.

– Я ищу одного человека, – говоришь ты. – Парня по имени Кай.

И ворон отвечает, открыв большой клюв:

– Он не любит тебя, ты же знаешь.

Ты вздрагиваешь. Говорящие звери и птицы тебе никогда не нравились. Кай однажды принес домой говорящую кошку, но она пропала, и втайне ты радовалась этому.

– Просто мне надо ему кое‑что сказать, – на самом деле у тебя в кармане лежит целый список того, что ты собираешься сказать Каю. – Ну и вообще, я хотела немного попутешествовать, посмотреть мир.

– И что некоторые в этом находят? – фыркает ворон. Но все‑таки смягчается. – Заходи, если хочешь. Наша принцесса только что вышла замуж за парня в скрипучих ботинках.

– И что некоторые в этом находят? – фыркаешь ты. У Кая всегда скрипели ботинки. Интересно, как он познакомился с принцессой? Вообще он это или не он? Откуда ворону знать, что Кай тебя не любит? Что такого есть у этой принцессы, чего тебе не хватает – разве что белые сани с гусями, да непроходимая ограда из шиповника, да, наверное, еще замок. А так – наверняка обычная безмозглая кукла.

– Принцесса Шиповничек – очень мудрая принцесса, – говорит ворон, – но самая ленивая на свете. Однажды она проспала целых сто дней, и никто не мог ее разбудить, хотя под перину затолкали сто горошин – каждый день клали по одной.

Это, конечно, самый верный и вежливый способ разбудить заспавшуюся принцессу. Кай будил тебя, брызгая на ноги холодной водой. Или посвистывая.

– А в сотый день, – рассказывает ворон, – она сама проснулась и объявила совету двенадцати крестных‑фей, что настало время ей выйти замуж. Они расклеили везде объявления, и во дворец потянулись принцы и просто молодые люди со всего королевства.

Когда кошка пропала, Кай тоже расклеил объявления по всей округе. Может, и его самого стоило поискать таким способом? А что – «Пропал парень…»

– Принцесса Шиповничек хотела умного мужа, но вскоре ужасно устала сидеть и слушать, как молодые люди произносят речи, расписывая, какие они богатые, образованные и сексуальные. Она опять уснула и спала до тех пор, пока не пришел парень в скрипучих ботинках. Их скрип ее и разбудил. Это была любовь с первого взгляда! Он не старался поразить ее своими знаниями, он заявил, что прошел такой далекий путь только чтобы послушать, как принцесса Шиповничек рассказывает свои сны. Этот парень учился в Вене у какого‑то известного доктора и с тех пор очень интересовался снами.

Кай тоже каждое утро рассказывал тебе свои сны. Все они были длинные и замысловатые, и Кай всегда дулся, если ему казалось, что ты не слушаешь. А тебе ни разу не удалось вспомнить хоть один свой сон.

– Что интересного может быть в чужих снах? – говоришь ты ворону.

Тот удивленно качает головой, слетает вниз и садится на траву у твоих ног.

– Спорим, кое‑что есть?

Ты вдруг замечаешь у него за спиной маленькую зеленую калитку в шиповниковой ограде. Минуту назад ее там не было. Ворон ведет тебя через калитку, а потом по широкому зеленому газону к двухэтажному замку цвета розового шиповника. Вот безвкусица, думаешь ты. Хотя чего еще ждать от девушки, названной в честь какого‑то цветка.

– Один раз мне приснилось, – рассказывает ворон по дороге, – что у меня выпадают зубы. Разваливаются на кусочки прямо во рту. Я тут же проснулся и вспомнил, что у воронов нет зубов!

Ты идешь вслед за ним во дворец, поднимаешься по длинной винтовой лестнице. Ступеньки тоже из розового камня, истоптанного, гладкого, похожего на толстый потертый шелк. В свете настенных свечей на нем поблескивают крупинки стекла, твоя карта. Ты вдруг замечаешь, что вместе с вами наверх устремляется целая толпа. Поверх ступеней сломя голову несутся фантастические звери, мужчины и женщины, злобные существа с горящими глазами – все блеклые и прозрачные, как дым. И все кивают тебе, проскальзывая мимо.

– Кто это? – спрашиваешь ты.

– Сны, – отвечает ворон, неловко перепрыгивая со ступеньки на ступеньку. – Сны принцессы Шиповничек пришли засвидетельствовать свое почтение ее новому мужу. Это слишком тонкие и сложные создания, чтобы разговаривать с такими, как мы.

Кажется, некоторые из них ты уже где‑то видела. У них даже запах знакомый – как у подушки, на которой спал твой парень.

Лестница ведет к тяжелой деревянной двери с серебряной замочной скважиной. Сны нескончаемой вереницей ныряют в нее и в щель под дверью. Когда дверь открывается, в спальне принцессы стоит такое густое облако снов и такой густой шиповниковый запах, что дышать практически нечем. Некоторые могли бы спутать запах снов принцессы с запахом секса, но ведь есть и такие, что путают секс с любовью.

В спальне стоит огромная кровать с балдахином на четырех высоких дубовых стволах. Ты поднимаешься по лестнице сбоку, чтобы посмотреть на спящего мужа принцессы. Осторожно наклоняешься через край кровати, но случайно выбившееся из какой‑то перины перышко лезет в нос. Ты отгоняешь его, спихивая попутно несколько зазевавшихся снов. Принцесса только поворачивается на другой бок и тихонько смеется во сне, но парень рядом с ней открывает глаза.

– Кто это? – ворчит он спросонья. – Что вам надо?

Это не Кай. Ни капельки не похож на Кая.

– Ты… ты не Кай, – сообщаешь ты парню в постели принцессы.

– Какой еще, на фиг, Кай? – спрашивает он, и ты сбивчиво объясняешь ему, какой, потея от чудовищного смущения. Ворон сидит на спинке кровати с самодовольным видом. Ваша говорящая кошка тоже так важничала, пока не сбежала. Ты растерянно смотришь на ворона. Смотришь на парня, который не Кай.

Закончив свой рассказ, ты говоришь, что тут какое‑то недоразумение. Твоя карта четко указывает, что Кай был здесь, в этой самой постели. Забравшись туда целиком и оставляя на простынях пятна крови, ты поднимаешь в изножье несколько мелких зеркальных осколков, чтобы все видели – ты не врешь. Принцесса Шиповничек приподнимается, опираясь локтем на подушки. Ее розовато‑каштановые волосы падают на плечи.

– Он не любит тебя, – заявляет она, зевая.

– Значит, он был здесь, в твоей постели! Значит, это ты та ледяная стерва в санях! Ты даже не отпираешься!

Шиповничек пожимает бело‑розовыми плечами.

– Месяцев пять назад он тут проезжал, – говорит она. – Ботинки скрипели, я и проснулась. Симпотный парень, неплох в постели. Но она та еще сволочь.

– Кто? – спрашиваешь ты.

Принцесса наконец замечает взгляд своего нового мужа.

– Ну и что теперь? – она снова пожимает плечами. – Понимаешь, я всегда западала на парней в скрипучих ботинках.

– Кто сволочь? – переспрашиваешь ты.

– Снежная Королева, – отвечает Шиповничек, – твоя стерва в санях.

Вот список, который лежит у тебя в кармане. Список того, что ты хочешь сказать Каю, когда найдешь его. Если найдешь.

1. Прости, что я забыла полить твои фикусы в тот раз, когда ты уезжал.

2. Когда ты сказал, что я напоминаю тебе твою мать, это был комплимент?

3. Мне никогда не нравились твои друзья.

4. Ты не нравился никому из моих друзей.

5. Помнишь, как я плакала, когда убежала кошка? И еще просила тебя расклеить объявления, но она все равно не нашлась? Я плакала не потому, что она не нашлась. Я сама отнесла ее в лес, и потом ревела, потому что боялась – вдруг она вернется и все расскажет тебе. Наверное, ее сожрал волк. Или еще кто‑нибудь. Она с самого начала меня невзлюбила.

6. Я терпеть не могу твою мать.

7. Когда ты пропал, я нарочно не поливала твои фикусы. Они все засохли.

8. Прощай.

9. Ты меня хоть когда‑нибудь любил?

10. Тебе было со мной хорошо в постели, или так, средне?

11. Помнишь, ты сказал мне, что я чуть‑чуть пополнела и тебе это нравится? Типа, мне так идет, лучше бросить все дурацкие диеты и есть, сколько хочешь? Я тут же взвесилась на весах в ванной – вес был точно такой же, как две недели назад, я не набрала ни фунта! Так вот, зачем ты морочил мне голову?

12. Слушай, я ни капли не вру, каждая буква здесь правда, хотя вообще‑то мне все равно, веришь ты или нет, – все свои оргазмы с тобой я просто разыгрывала. Знаешь, женщины иногда притворяются в постели. Я никогда не кончала с тобой, ни разу.

13. Может, я идиотка, но я тебя действительно любила.

14. Я переспала с одним парнем, не нарочно, просто так получилось. У тебя тоже так было? Я не извиняюсь перед тобой, и твоих извинений мне тоже не надо, просто я хочу знать.

15. У меня на подошвах уже живого места нет, и всё из‑за тебя.

16. Ну, теперь точно прощай.

Несмотря на свое дурацкое имя и розовый замок, принцесса Шиповничек оказалась вовсе не безмозглой куклой. Ее искусством спать и видеть сны нельзя не восхищаться. Ты уже по горло сыта дорогой и куда как рада была бы свернуться калачиком в пуховой постельке дней этак на сто, а может, и лет этак на сто, но принцесса Шиповничек уже предлагает тебе свою карету. Когда ты объясняешь, что можешь ориентироваться только идя босиком, она дает тебе эскорт из десятка солдат – пусть проводят тебя через лес, который кишмя кишит дикими зверями, разбойниками и праздношатающимися принцами. Солдаты вежливо делают вид, что не замечают кровавый след за тобой. Наверно, думают, это что‑то женское.

Солнце потихоньку садится, ты где‑то на полмили углубляешься в лес, уже темный, жуткий, полный подозрительных шорохов; и тут из‑за ближайших кустов выскакивают разбойники и режут всю твою стражу. Атаманша, старуха с длинной жесткой бородой и носом, похожим на соленый огурец, замечает тебя и громко вопит от восторга. «Славная пышечка нам на ужин!» – и выдирает длинный кинжал из живота заколотого солдата. Этот кинжал уже почти касается твоего горла, а ты стоишь и вежливо делаешь вид, что не замечаешь мертвые тела, потоки крови, заливающие следы твоих израненных ног, лезвие у собственной шеи, – как вдруг на спину атаманше прыгает девушка примерно одного с тобой возраста и ловко хватается за ее седые космы, как за поводья.

Ты отмечаешь некоторое фамильное сходство между атаманшей и девушкой, накрепко обхватившей коленями шею жуткой старухи.

– Не смей ее резать! – визжит маленькая разбойница, и до тебя вдруг доходит, что речь идет о тебе, что это ты минуту назад могла умереть под ножом, что путешествия в поисках парня – куда более опасное предприятие, чем ты предполагала. И мысленно добавляешь еще один гневный пункт к списку, предназначенному для Кая, если Кай, конечно, найдется.

Маленькая разбойница тем временем чуть не душит атаманшу – та валится на колени, хватая ртом воздух.

– Она будет моей сестренкой, – заявляет маленькая разбойница. – Ты же мне обещала сестренку – эта как раз подойдет! И вообще отстаньте от нее, она ноги порезала.

Атаманша роняет нож, девушка спрыгивает на землю и целует волосатую щеку матери.

– Ладно, ладно, – ворчит та.

Маленькая разбойница хватает тебя за руку и тащит куда‑то в лес, все быстрее и дальше; ты бежишь что есть сил, спотыкаясь и крепко держась за ее горячую ладошку. В темноте направление определить невозможно, ноги тут же теряют карту. По идее ты должна быть в ужасе, но тебе почему‑то весело. Стекло больше не вонзается в стопы, и хотя ты не знаешь, куда несешься, но впервые довольна скоростью передвижения – ноги едва касаются черной лесной земли, как лапы взлетающей птицы бегут по озерной глади.

– Куда мы? – спрашиваешь ты маленькую разбойницу.

– Сюда, – говорит она и так резко останавливается, что ты чуть не летишь кувырком. Вы выходите на поляну, залитую лунным светом. Теперь можно лучше рассмотреть спутницу. Она напоминает уличных девок, которые околачиваются у магазинчика на углу. Такие часто свистели Каю, когда он ходил за сигаретами. На ней высокие кожаные ботинки, черная майка и фиолетовые синтетические шорты с подтяжками. Ногти намазаны черным лаком и сильно обгрызены. Маленькая разбойница ведет тебя в боковую башню полуразвалившегося замка, где стоит непроглядная тьма цвета лака у нее на ногтях, запах сырой соломы и нечищеного хлева.

– Ты принцесса? – спрашивает она. – Как тебя занесло в мамашин лес? Не ссы, я не дам ей тебя сожрать.

Ты объясняешь, кто ты и как оказалась в лесу, рассказываешь про карту и про того, которого ищешь – что он тебе сделал и что не сделал. Маленькая разбойница обнимает тебя, едва не задушив.

– Бедолага! Но зачем же искать таким идиотским способом! – горестно покачав головой, она усаживает тебя на пол и осматривает твои ступни. Они скоро заживут, говоришь ты, да и кожа уже огрубела, но маленькая разбойница снимает высокие ботинки и протягивает тебе.

Чуть поодаль на просторном каменном полу видны какие‑то расплывчатые очертания. Одно из них сонно ворчит, и ты понимаешь, что это собаки. За спиной у маленькой разбойницы беспокойно переступают чьи‑то стройные ноги с большими копытами, склоняется рогатая голова. Стреноженный северный олень!

– Давай, меряй, – маленькая разбойница достает из‑за пояса кинжал и принимается точить его о каменный пол. Летят искры. – Что ты будешь делать, когда найдешь его?

– Иной раз хочется просто голову ему оторвать, – отвечаешь ты. Маленькая разбойница ухмыляется и щекочет кинжалом шею оленя.

Ботинки, еще теплые от ног прежней хозяйки, всего чуть‑чуть велики. Ты объясняешь ей, что тебе нельзя идти в обуви – так ты потеряешь след Кая.

– Глупости! – заявляет маленькая разбойница.

Ты спрашиваешь, как же тогда, по ее мнению, лучше искать. Если уж ты такая упертая, говорит она, – хотя Кай твой сто пудов тебя не любит и тем более не стоит того, чтобы так напрягаться, – тебе надо найти Снежную Королеву.

– А это наш Бяшка! Паршивец, обжора старый! Отвечай, задница, ты знаешь, где живет Снежная Королева?

Олень тихо и грустно говорит, что сам не в курсе, но зато его старая мама наверняка знает. Маленькая разбойница хлопает его по крупу.

– Значит, отвезешь ее к своей матери! Да смотри не филонь по дороге, дело срочное! – она оборачивается к тебе и смачно целует в губы. – Береги башмаки, они тебе очень идут. И чтоб я больше не слышала, что ты ходишь по битому стеклу! Бяшка, рогатый черт, а вдруг я буду по тебе скучать?

Она окидывает оленя задумчивым взглядом и подсаживает тебя на его костлявую спину. Потом разрезает кожаные путы и кричит:

– Хо!

Ты хватаешься за оленью холку и наклоняешься вперед, а он набирает скорость. Сначала вас догоняют разбуженные собаки, кусают оленя за ноги, но вскоре отстают – вы несетесь так быстро, что губы от ветра растягиваются в непроизвольной гримасе. Тебе даже как‑то не хватает острого стекла под ногами. К утру вы выбираетесь из леса, и оленьи копыта уже взбивают снег. Иногда ты думаешь, что всё можно было сделать проще. Или всё и так становится проще, само по себе? Теперь у тебя есть ботинки и даже олень, но ты все равно не рада. Порой даже жалеешь, что не осталась дома. Ты так устала от дороги к будущему счастью, – когда еще оно обломится! – нет, лучше уж счастье сегодня, пусть и поскромнее. В кредит. Да‑да, большое спасибо.

С каждым выдохом у лица появляется облачко пара, такое же вылетает из ноздрей оленя. Ветер тут же подхватывает их и уносит. Вы несетесь вперед.

Вьется легкий снежок, сам воздух становится всё плотнее и гуще. С каждым прыжком вы словно прорываетесь сквозь него, как сквозь ткань. Оборачиваясь, ты видишь за собой уходящий в бесконечность тоннель в форме вашего силуэта – девушка верхом на олене. Какая хорошая карта, думаешь ты, – бывают же не изуверские методы поиска!

– Поцелуй меня, – просит олень. Ветер едва доносит его слова, видно, как они висят в густом холодном воздухе. – На самом деле я вовсе не олень. Я заколдованный принц.

Ты вежливо отказываешься, напоминая, что вы не так уж давно знакомы, и олень в дороге куда полезнее, нежели принц.

– Всё равно он тебя не любит, – доносит ветер. – Слушай, тебе невредно сбросить пару фунтов. У меня уже спина разламывается.

Как тебя достали говорящие животные. И дорога. Эти твари ни разу еще не сказали ничего такого, чего ты и без них не знаешь. Говорящая кошка очень любила тайком от Кая вспрыгнуть к тебе на колени и шепотом сообщить, что его руки пахнут другой женщиной. С таким довольным видом, прямо тошно делалось. Ты смотреть не могла, как он гладит ее, запускает свои длинные пальцы в пушистую шерстку, а она лежит на боку, исступленно мурлыча: «Да, дорогой, вот так, о, только не останавливайся», подставляет ему пузо и машет хвостом, показывая тебе кончик розового язычка.

– Заткнись, – отвечаешь ты оленю. Он оскорбляется, но молчит. Жесткая шерсть блестит белым инеем, глаза у вас обоих слезятся от ветра, и влага тут же замерзает на щеках. Всё тело, кажется, тоже оледенело, тепло только ногам в ботинках маленькой разбойницы.

– Осталось чуть‑чуть! – говорит олень после нескольких часов пути. – Чуть‑чуть, и мы дома! – Вы натыкаетесь на проложенный кем‑то тоннель в плотном воздухе, и олень с радостным криком сворачивает в него. – Мы уже рядом с хижиной старой лапландки, моей матушки!

– Откуда ты знаешь?

– Вижу по силуэту, который она оставила за собой! Смотри!

Да, коридор, по которому вы теперь несетесь, имеет форму низенькой грузной старушки в длиннополом пальто. В воздухе даже видно, что оно покачивалось, как колокол.

– А долго остается такой след? – спрашиваешь ты.

– Пока воздух стоит густой и морозный, мы прокладываем в нем ходы, словно черви, а потом налетает ветер и всё стирает.

Тоннель в форме старушки заканчивается маленькой красной дверцей. Олень стучит в нее рогами, царапая краску. Лапландка открывает, и ты мешком сваливаешься на снег. Следует трогательная сцена встречи матери с сыном, хотя тот здорово изменился с тех пор, как они виделись в последний раз.

Лапландка оказалась толстой и скрюченной, как личинка. Она наливает тебе чашку чая, а олень рассказывает, что вам надо найти дворец Снежной Королевы.

– Ну, вы уж недалеко, – говорит старушка. – Всего пара сотен миль, а там и дом финки. Она лучше моего вас научит, куда идти – дайте‑ка я напишу ей записочку… Да не забудьте, скажите, что завтра я приду к ней на чай – она поправит тебе спину, сынок, если хорошенько попросишь.

Бумаги у лапландки нет, и она пишет на сушеной треске, плоской, как тарелка. И вы опять несетесь сквозь морозную мглу. Иногда ты дремлешь на оленьей спине, иногда и сама не знаешь, спишь или нет. В небе над вашими головами взмывают зелено‑голубые шары и перья. Порой тебе кажется, что олень летит в воздухе рядом с ними, и они приветствуют его, как старые знакомые. Наконец вы добираетесь до финки и стучите в трубу, поскольку дверь в этом доме не предусмотрена.

С чего бы это, думаешь ты, здесь живет так много старушек? Может, тут коммуна для пенсионеров? Одна хижина еще куда ни шло, две – уже настораживает, но если приглядеться повнимательнее, повсюду можно заметить снежные холмики, над которыми поднимается дым. Надо смотреть, куда ставишь ногу, не то продырявишь чью‑нибудь крышу. Может, старушек привлекает тишина и спокойствие, может, подледная рыбалка, а может, им просто нравится снег.

В доме финки стоит кухонный чад и пар; вам приходится прыгать в дымоход и вылезать совсем рядом с ревущим пламенем в печке. Олень шумно валится туда рогами вперед, поднимая облако сажи. Финка еще ниже и толще, чем лапландка. В длинной засаленной рубахе и переднике с надписью «Если жара не для вас – держитесь подальше» она похожа на пудинг в круглой формочке с двумя глазками‑изюминами.

Твоего спутника финка узнает даже быстрее, чем его матушка‑лапландка, и немудрено. Оказывается, это она превратила его в оленя, потому что мальчишкой он дразнил ее за полноту. Олень просит прощения – притворяется, видишь ты, на самом деле ему ни капельки не стыдно, – но финка только обещает подумать, как можно снять заклятие. Даже не очень его обнадеживает. Похоже, лучший метод трансформации все‑таки поцелуй. Однако ты не предлагаешь свои услуги, понимая, к чему приводят такого рода лобзанья.

Финка читает письмо на сушеной треске, повернув ее к огню в печке, а потом бросает в котел. Олень рассказывает ей о Кае, о Снежной Королеве, о твоих изрезанных ногах – сама ты не можешь произнести ни слова, потому что губы примерзли друг к другу и еще не оттаяли.

– Ты такая сильная, такая мудрая, – говорит олень финке. – И жирная, – добавляет он вполголоса, но та не слышит. – Я знаю, ты можешь связать одной ниткой все четыре ветра, ты вытаскиваешь из земли стрелы молний – легко, словно перышки! Изготовь для этой девушки настой, который даст ей силу двенадцати богатырей. Тогда она одолеет Снежную Королеву и получит назад своего Кая!

– Силу двенадцати богатырей? – поднимает редкие брови финка. – Много ли в этом толку! И потом, все равно он ее не любит.

Олень ухмыляется в твою сторону – ну, что я говорил? Если бы удалось разлепить губы, ты ответила бы, что и так прекрасно это знаешь.

– Так, живо, – говорит финка, – бери ее на спину, давай, последний раз! Высадишь у куста с красными ягодами – за ним начинается сад Снежной Королевы; да не стой там, сразу беги обратно. Парнишкой ты был ничего, я тебя сделаю вдвое краше – расклеим объявления, устроим кастинг среди девушек, которые придут тебя поцеловать. А ты, мисси, скажи Снежной Королеве, что сынок лапландки вернулся и что в следующий вторник мы придем во дворец раскинуть картишки. Как раз когда у нее будет время перекинуться в бридж.

Она подсаживает тебя на оленью спину и целует – так горячо, что твои замерзшие губы оттаивают.

– Лапландка заглянет к вам завтра на чай, – сообщаешь ты. Финка кивает, ловко подхватывает вас с оленем и проталкивает в дымоход.

Доброе утро, сударыни, поздравляю вас с началом первого тура от Снежной Королевы. Надеюсь, ночью все хорошо выспались, потому что сегодня нам предстоит одолеть весьма протяженный маршрут. У всех есть удобная обувь? Отлично, тогда сделаем перекличку по списку и представимся. Меня зовут Герда, и я очень хочу познакомиться с каждой из вас.

Наконец ты на месте – стоишь у дворца Снежной Королевы, той самой стервы, которая околдовала твоего парня и увезла его сюда в каких‑то белых санях. Ты и не знаешь толком, что ей сказать. Как, впрочем, и ему. Суешь руку в карман, но список пропал. Не беда, ты почти всё помнишь наизусть, только надо сначала оценить обстановку. Может, лучше развернуться и бежать отсюда, пока не появилась Снежная Королева или Кай? Ты боишься разрыдаться или – еще хуже – признаться ему, что прошла полконтинента, ступая босыми ногами по острым осколкам, просто чтобы спросить его, почему он тебя бросил.

Парадная дверь открыта, и ты входишь без стука. Дворец‑то, оказывается, не такой уж большой и роскошный. Немногим больше твоего собственного дома, в чем‑то даже похож на него, только мебель другая – датский модерн из голубовато‑зеленою льда. Из голубовато‑зеленого льда тут всё вокруг. Скользкое место. Хорошо, что маленькая разбойница дала тебе ботинки. Надо отдать должное Снежной Королеве, она хорошая хозяйка, куда более аккуратная, чем ты. Ни ее, ни Кая нигде не видно, в каждом зале бродят только белые гуси, которые к твоему удивлению и облегчению не говорят ни слова.

– Герда!

Кай сидит за столом, собирая головоломку изо льда. Вскакивая, он смахивает несколько фигурок на пол, и они разлетаются на еще более мелкие фрагменты. Вы оба принимаетесь собирать их. Голубовато‑зеленый стол, голубовато‑зеленые ледышки, и сам Кай тоже голубовато‑зеленый – вот почему ты его не заметила, когда вошла в залу. Гуси трутся о твои ноги, белые, мягкие, будто кошки.

– Где тебя так долго носило? – спрашивает Кай. – И откуда эти страшные башмаки?

Ты не веришь своим ушам.

– Я полконтинента прошла босая, ступая по острым осколкам, чтобы сюда попасть, – вырывается у тебя. Хорошо хоть не разрыдалась. – А ботинки мне дала маленькая разбойница.

Кай презрительно фыркает, задрав голубовато‑зеленый нос.

– Солнце, это же отстой!

– Почему ты такого цвета?

– Это заклятие. Меня поцеловала Снежная Королева. И потом, ведь голубовато‑зеленый – твой любимый цвет.

Твой любимый цвет всю жизнь был золотисто‑желтый. Интересно, думаешь ты, Кай весь такой? По крайней мере, видимые части тела голубовато‑зеленые. Значит, она его всего перецеловала? Целиком?

– Если ты меня поцелуешь, – сообщает Кай, – ты разрушишь заклятие, и мы вместе вернемся домой. Когда чары спадут, я снова полюблю тебя.

Ты решаешь не спрашивать, любил ли он тебя, когда целовал Снежную Королеву. То есть, простите, когда она целовала его.

– Что это у тебя за головоломка?

– А, это, – вздыхает он. – Это еще один способ разрушить заклятие. Если я сложу их в правильное слово, то буду свободен, но первый способ проще. И куда приятнее! Ты что, не хочешь целоваться?

Голубовато‑зеленые губы, голубовато‑зеленое лицо. Ты стараешься вспомнить, хорошо ли он целовался.

– Помнишь нашу белую кошку? – спрашиваешь ты. – На самом деле она не убегала. Это я отнесла ее в лес.

– Можно купить другую.

– Я отнесла ее в лес, потому что она говорила мне разные гадости.

– Можно купить нормальную кошку, не говорящую. Герда, на фиг было идти через полконтинента по битому стеклу, если ты даже не хочешь поцеловать меня и разрушить заклятие? – надувается голубовато‑зеленый Кай.

– Может, я просто хотела посмотреть мир. Познакомиться с интересными людьми.

О твои ноги трутся гуси. Ты гладишь их, и они в ответ легонько щиплют тебя за пальцы.

– Давай быстрее. Решай, будешь ты меня целовать или нет. Она дома.

Ты оборачиваешься и видишь ее – она улыбается, словно только тебя и ждала.

В Снежной Королеве нет почти ничего от той дамы, которую ты ожидала увидеть. Ты думала, она очень высокая, но она ниже тебя ростом. Конечно, красавица, понятно, почему Кай ее поцеловал (хотя ты уже начинаешь задаваться вопросом, почему она поцеловала его), но глаза у нее черные и ласковые, что уж вовсе невероятно. Она даже не смотрит на Кая, только на тебя.

– На твоем месте я бы этого не делала, – говорит Снежная Королева.

– Да вы что! – взвизгивает Кай. – Пощадите меня, сударыня! Конечно, приятно побывать у вас в гостях, но не буду же я вечно болтаться в этой морозилке – зачем я вам тут? Пусть Герда меня поцелует, мы с ней вернемся домой и будем жить долго и счастливо. В сказке должен быть счастливый конец!

– Хорошие у тебя ботинки, – замечает Снежная Королева.

– Вы очень красивая, – сообщаешь ей ты.

– Да что ж это такое! – Кай лупит голубовато‑зеленым кулаком по голубовато‑зеленому столу, подбрасывая в воздух ледяные фигурки. Они падают на спины белых гусей, как стекляшки цвета ясного зимнего неба. Угол стола разлетается на несколько кусков, и ты прикидываешь, будет ли теперь починка стола входить в условия освобождения.

– Ты его любишь?

Ты смотришь на Снежную Королеву, потом на Кая.

– Извини, – говоришь ты ему и протягиваешь руку на прощанье – вдруг твой бывший парень захочет ее пожать.

– «Извини!» – передразнивает он. – Извиняется еще! На фиг мне нужны твои извинения!

– Ну, что будем делать? – спрашиваешь ты Снежную Королеву.

– Тебе решать. Наверно, ты устала от путешествий. Устала, да?

– Не знаю. Кажется, я наконец начинаю входить во вкус.

– В таком случае, – говорит Снежная Королева, – у меня к тебе деловое предложение.

– Эй! – снова встревает Кай. – Как же я? Меня что, так никто и не будет целовать?

Ты помогаешь ему собрать ледяные фигурки.

– Герда, сделай для меня хотя бы одну малость, – просит он. – Пожалуйста, ради всего хорошего, что у нас было. Шепни обо мне кому‑нибудь, расскажи паре‑тройке одиноких принцесс, как я тут торчу. Хотелось бы в ближайшие сто лет выбраться из этой морозилки. Спасибо огромное. Я тебя не забуду. Знаешь, мы ведь неплохо жили с тобой.

Твои израненные ноги теперь в ботинках маленькой разбойницы. Шрамы стали картой пройденного маршрута. Иногда зеркала становятся картами, иногда карты – зеркалами. Сейчас о твоих приключениях повествуют только шрамы, но может быть, настанет день, когда ты сама расскажешь о них любимому человеку. Теперь эта история записана на твоих стопах, блестящих от въевшихся осколков волшебного зеркала. Если снять подаренные ботинки, в одной зеркально‑гладкой ступне ты увидишь принцессу Шиповничек, которая отмечает медовый месяц на гигантской кровати с балдахином. К этой кровати приделали колеса и запрягли двадцать белых лошадей.

Приятно, когда женщины осваивают альтернативные способы путешествий.

Со второй зеркально‑гладкой ступни тебе улыбается маленькая разбойница, в чьих ботинках ты сейчас ходишь. Она едет на поиски северного оленя, чтобы расколдовать его поцелуем и привести обратно к себе.

Ты не берешься ни отговаривать, ни обнадеживать ее, но очень надеешься, что она обзавелась другой парой прочных ботинок в дорогу.

Может быть, однажды какая‑нибудь девушка доберется до дворца Снежной Королевы и поцелует Кая в голубовато‑зеленые губы. Может быть, ей удастся даже организовать семейное счастье. Хоть на какое‑то время.

Ты стоишь на санях в своих высоких черных ботинках, а впереди гогочут и машут крыльями белые гуси Снежной Королевы. Ты начинаешь понемногу понимать их язык. Они ворчат на тяжелые сани, на плохую погоду, на неумелые рывки поводьев в твоих руках. Но это добродушное ворчанье. Ты рассказываешь гусям, что твои стопы – это одновременно и карты, и зеркала. Однако не надо забывать, что стопы годятся еще и для ходьбы по земле. Ноги для этого дела вообще отлично подходят.