Творческое напряжение

Лидеры, одновременно являющиеся организационными строителями, служителями и учителями, приходят к очень простому пониманию своей главной задачи. «Подобно Сократу, который чувствовал необходимость умственного напряжения, — говорил Мартин Лютер Кинг, — чтобы выпутаться из тенет мифов и полуправды... так и нам... следует создать в обществе особенное напряжение, чтобы помочь людям выбраться из темных глубин расизма и предрассудков». Напряжение, о котором говорил Кинг, — это творческое напряжение в процессе совершенствования личности. Такое напряжение возникает, когда есть мечта, видение, и человек постоянно и не кривя душой соотносит мечту с реальностью. Только так, говорил Кинг, можно «драматизировать ситуацию настолько, что ее нельзя будет игнорировать». Творческое напряжение лидера — это не беспокойство и волнение, а психологическое усилие. Его видение, понимание задач, целей и ценностей задают направление и определяют цель. Его неустанная приверженность истине и пытливое исследование сил, формирующих реальную действительность, ни на миг не позволяют забыть о дистанции между мечтой и реальностью. Руководитель порождает это творческое напряжение и управляет им в целой организации, а не только в собственной голове. Именно так он воодушевляет организацию. Это и есть его главная работа. Для этого он и нужен. Если в организации присутствует творческое напряжение, возникает совершенно иное понимание реальности. Люди буквально начинают видеть все больше аспектов реальной действительности как нечто такое, на что они могут коллективно воздействовать. Это не пустая «убежденность», которая позволяет многим скрыться от ощущения бессилия. Это спокойное осознание того, что на все аспекты действительности — на события, закономерности изменений и даже на системные структуры — можно влиять посредством творческого напряжения. Этот сдвиг сознания, или метанойя, был превосходно выражен приверженцем иудаизма философом-экзистенциалистом Мартином Бубером:

«Современное мышление отличается небывалой верой в неотвратимость судьбы. Не имеют значения никакие разговоры о правилах и порядках... В основе всего лежит одержимость процессом, т.е. беспредельная власть причинно-следственных связей. Но ее догматизация не оставляет места для свободы. Она не оставляет возможности для представления о человеке, который преодолевает заведенный порядок жизни, вырывается из пут привычных инстинктов, обновляет и преобразует застывшую структуру движения истории. Только одно достойно стать судьбой человека — это вера в судьбу. Свободен тот, чья воля лишена оттенков эгоистического произвола. Такой человек способен верить в предназначение и в свою роль в мировой истории. Он ни за кем не следует в марширующих рядах. Его судьба индивидуальна, она ждет его, хотя он и не знает, где встретит ее. Но зато он знает, что ему предстоит ответить на ее зов всем своим существом. Его решение не перевернет мир, но то, что должно случиться, наступит только тогда, когда он решит, на что способен. Свои вялые, несвободные желания, управляемые сложившимся ходом жизни и инстинктами, он должен принести в жертву своей высшей воле, которая бросает определенность ради предначертанного и предопределенного бытия. Такой человек не отличается чрезмерной активностью, но он и не пассивный участник событий. Он прислушивается и к тому, что возникает у него в душе, и к тому, что происходит в мире. Но он тем самым ищет не поддержку, а желанную ему действительность».