Не больше одного перекуса в день (и не за час до еды)

Для понимания этого правила необходимы разъяснения. Кормление детей во Франции, как движение поездов на швейцарской железной дороге, – все происходит точно по расписанию. Французские дети, как и их родители, всегда едят в одно и то же время. (Отступления возможны в праздник или если запланирован поход в ресторан – именно поэтому у туристов и других приезжих складывается впечатление, что французы едят, когда хотят.) И вот что немаловажно: хотя дети во Франции не перекусывают между приемами пищи, это вовсе не означает, что они голодают. Французы с нетерпением ждут, когда можно будет сесть за стол. Они овладели искусством приготовления разнообразных вкусных блюд и регулярно лакомятся ими. Взять, например, полдник, с которым связано множество уютных ритуалов (нечто вроде традиционного британского файф-о-клок). На полдник дают и молоко, и свежие фрукты, но в центре внимания – блюда, которые мы, американцы, отнесли бы к «сладостям». Например, в детстве моего мужа почти каждый день угощали «tartines» – это свежий багет с маслом и чем-нибудь сладким, например джемом, медом или шоколадной пастой. Он до сих пор это любит. Съев пару кусочков свежайшего багета с тягучим медом, невозможно чувствовать себя обделенным – даже если это единственное лакомство за весь день. «Просто нужно сделать так, чтобы на полдник дети ели что-то действительно вкусное», – решила я. Внезапно мой крестовый поход против кусочничества показался не такой уж плохой идеей. Чуть позже, когда Филипп зашел на кухню, я гордо продемонстрировала ему новое правило в списке на холодильнике. Он прочитал его и задумался. – Хорошо, – сказал он, – но этого мало. Пусть они уяснят: вовсе необязательно все время что-то жевать. Не надо запрещать им хватать куски, когда хочется. Надо сделать так, чтобы им самим не хотелось кусочничать. А для этого у них должны появиться новые привычки. С этими словами он взял маркер и дописал: Проголодаться между приемами пищи – это нормально. Есть до первого ощущения сытости, а не до «полного живота». Возможно, нефранцузам это правило покажется самым жестоким. Мне-то точно так показалось! Не кормить детей, если они проголодались? Серьезно? Моим первым побуждением было зачеркнуть это правило и прекратить дурацкий эксперимент! Но я решила дать слово мужу. – Нет, я не считаю, что дети должны голодать! – воскликнул он. – И никто во Франции так не считает! Просто, если они немного проголодаются перед ужином, – ничего страшного. Так дети привыкнут к ощущению пустого желудка – вполне нормальному, здоровому ощущению! Вот почему во Франции родители не волнуются, если дети проголодались между приемами пищи. Они считают, что лучше подождать, но съесть нормальный полезный обед в положенное время. У французов есть поговорка, которая прекрасно отражает их отношение к голоду: «Bon repas doit commencer par la faim», в буквальном переводе – «Хороший обед начинается с голода», или что-то вроде: «Голод – лучшая приправа». Слова Филиппа напомнили мне одно из любимых поучений моей свекрови. «Желудок – это мышца, – любила повторять она, – и, как любой мышце, ей положено отдыхать. Нельзя все время заставлять ее работать». По мнению Жанин, если есть слишком часто, вырабатывается излишек желудочной кислоты, которая раздражат желудок. Я не проверяла, подтверждается ли эта народная мудрость научными изысканиями, но Жанин твердо верила в это. – К тому же, – торжествующе закончил муж, – французские дети в принципе не могут проголодаться раньше времени, потому что хорошо едят за столом! Он был прав. Я тоже замечала этот любопытный эффект. Когда мы гостили у родных Филиппа и ели вместе с ними, я потом несколько часов ощущала сытость. Даже если чувствовала, что в желудке снова пусто, ощущение сытости сохранялось – есть не хотелось. При этом мы не набивали животы под завязку. Порции у французов меньше, чем были в доме моих родителей. У меня, например, никогда не возникало болезненного чувства, что я объелась, как в ресторанах «съешь, сколько можешь» у нас в Ванкувере. В Канаде я обычно перекусывала в промежутке между завтраком и обедом и еще раз – между обедом и ужином. Но, когда мы переехали во Францию, постепенно отказалась от этой привычки. Не специально, нет, – просто мне больше не хотелось есть в перерывах. Отчасти потому, что еда здесь была такого высокого качества, что для насыщения ее требовалось меньше. Взять хотя бы маленькие шоколадные конфетки ручной работы, которые мы покупали у местного кондитера. У них удивительные начинки – чай с бергамотом, роза, лаванда – и такой насыщенный, замечательный вкус, что достаточно было всего одной. Позже я обнаружила, что чувство насыщения, сытости имеет научное объяснение. Дело в том, что в приготовлении традиционных французских блюд (по сравнению с рационом американцев) используется множество ингредиентов, способствующих длительному насыщению. Это продукты, вызывающие чувство сытости, но содержащие не так много калорий. Многочисленные исследования подтверждают: некоторые продукты оставляют более длительное ощущение сытости: макароны из цельного зерна, бобовые, чечевица, овес, постное мясо, рыба, зеленые листовые овощи, фрукты и овощи с высоким содержанием воды и клетчатки. Как можно заметить, речь идет в первую очередь о продуктах с высоким содержанием белка и растительных волокон. Они оттягивают возникновение чувства голода, особенно когда их едят в сочетании с жирами в умеренном (то есть малом) количестве. Жиры стимулируют гормональную реакцию насыщения, и, следовательно, съев даже немного жирной пищи, мы еще долго не хотим есть. А ведь именно такое сочетание предлагают французским детям в школьных столовых: высокобелковое блюдо с овощами и немного жира – сыр или десерт. В результате чувство насыщения сохраняется долго. А что принято в США и Канаде? Если американский ребенок проголодался, родители начинают нервничать. Детям дают что угодно, лишь бы они «не голодали». Большинство американцев готовы угостить ребенка даже чем-нибудь вредным, лишь бы не заставлять его ждать. Если же проголодается маленький француз, единственное, что он получит в ответ на свои жалобы, – обещание, что обед или ужин будут очень вкусными, и он сможет хорошо поесть. Тренировка терпения начинается с рождения. Я видела это собственными глазами на примере Марго, знакомой моего мужа. Мы позвонили ей в роддом поздравить с рождением малыша Тома. Ему было всего два дня от роду. Весь наш разговор из телефонной трубки отчетливо раздавались его отчаянные вопли. – Бедняжка, – посочувствовала я, – как он у тебя много плачет! – Ага, – спокойно ответила Марго, – много. А до следующего кормления еще целых два часа! Я онемела от шока. В два дня от роду Софи и Клер получали грудь по требованию, то есть каждый час-два, и особенно часто по вечерам, когда наблюдалась так называемая «скученность» кормлений. Мой родительский лозунг можно было сформулировать так: голодный ребенок – несчастный ребенок. А как проще всего сделать ребенка счастливым? Разумеется, накормить. Но Марго явно придерживалась другого мнения. Не зная, что сказать, я дрожащим голосом поздравила ее и быстро повесила трубку, шокированная таким бесчеловечным обращением с ребенком. Но никто из наших французских родственников и друзей не разделял моего мнения. С их точки зрения, приучать ребенка к здоровому режиму надо с рождения. И чем раньше ребенок поймет, что родители, а не дети решают, когда пора есть, тем проще для всех. Поэтому режим вводится с самого рождения. Я сама убедилась в этом, когда мы с золовкой родили с разницей всего в три месяца. Обе кормили грудью в первые несколько месяцев. Но Анук получала грудь строго раз в три часа (и ни минутой раньше!), а Клер – по первому требованию (то есть круглосуточно). Мы с Вероникой смотрели друг на друга с откровенным непониманием. Я думала: ну как так можно? А она наверняка думала то же про меня. Дети Вероники выросли, они здоровы и счастливы (и Тома, кстати, тоже). Большинство детей вокруг были вполне счастливыми и здоровыми. Именно поэтому я решила объявить войну кормлениям когда попало. Если французы могут, почему не сможем мы? К тому же в последнее время мне стало стыдно приглашать свекровь садиться в нашу замусоренную крошками машину. Наконец в конце марта мы с Филиппом решили запустить следующий этап нашего плана. Чтобы поддержать свой порыв (если вдруг возникнет искушение пойти на попятный), я решила еще раз записать все преимущества режима питания и запрета на кусочничество. Вместе с Филиппом мы составили такой список. Никаких пререканий: я не буду больше спорить с детьми – пора им перекусить или не пора. «Нет» привычке «заедать» эмоции: как только дети откажутся от этой привычки, мне станет намного проще соблюдать другие французские правила питания: например, не использовать еду в качестве утешения или способа переключения внимания. Дети отвыкнут «заедать» скуку, есть чтобы убить время или заполнить пустоту внутри себя. Меньше стрессов: не придется подсчитывать, что они съели и когда, и беспокоиться, что они проголодаются в промежутках. Экономия времени: не придется постоянно проверять, не закончились ли сладости, которые я запасаю везде – в сумке, в коляске, в машине… Режим упростит мне жизнь. Экономия денег: мы будем меньше тратить на питание, покупая свежие продукты вместо полуфабрикатов и готовых сладостей. Улучшение качества пищи: меньше перекусов – значит, меньше вредной еды и больше «настоящей». Меньше поводов кусочничать самой: я привыкла подъедать то, что не доели дети, или жевать вместе с ними. Если они не будут кусочничать, то и у меня не возникнет такого искушения. Список получился довольно внушительный. Я поняла, что плоды мы пожнем не сразу. Сначала придется пережить переходный период, дети должны привыкнуть к новому режиму. Их желудки постепенно перестроятся: они начнут есть порции побольше в положенное время и не будут чувствовать голод в перерывах. Но это потребует времени. Сколько? Не знаю. Чтобы облегчить переход на новый режим, я решила подключить девочек. Достала кулинарные книжки, которые одолжила нам Вирджиния, – в каждой был раздел, посвященный маленьким лакомствам. Если поручить детям самим придумать меню на полдник на неделю вперед, возможно, они не так расстроятся, что их больше не будут подкармливать по первому требованию. Я решила, что трех недель для перехода на новый режим будет достаточно. Итак, я дождалась дождливого дня, когда к нам в гости пришла Мари. – Давайте составим вкусное меню для полдников! – бодро предложила я, надеясь заинтересовать детей. – Пусть каждая из вас спланирует меню на целую неделю. Это очень весело! Мари, ты первая! – добавила я, применив хитрость «чужой пример заразителен». – Кто придумает необычное блюдо, тому больше баллов! – пообещала я, зная, что Мари гораздо смелее наших дочерей в отношении всякой «экзотической» еды. Положив на стол три листа бумаги, я поделила каждый на семь строчек – по дням недели. Мари и Софи с удовольствием начали листать кулинарные книги и «выписывать» свои рецепты, украшая меню рисунками. Клер тоже что-то «писала». У нас бы ло всего три правила: 1) нельзя есть одно и то же блюдо на полдник чаще раза в неделю; 2) овощи и фрукты чередуются со сладким; 3) не больше одного шоколадного лакомства в неделю. В конце концов я рассчитывала перейти исключительно на фруктовые полдники. Но понимала, что путь предстоит долгий. В результате в меню, составленном Софи, появились довольно необычные блюда, которые подсказала ей Мари: например, «nectar de pomme aux épices» (яблочный компот с пряностями). На сладкое девочки выбрали печеные яблоки и блины (одно из первых французских блюд, которое я взяла на вооружение, – но лишь потому что блинчики продавались готовыми на рынке). Были в меню и отличные овощные блюда – например, огурцы с йогуртовым соусом. Меня приятно удивили блюда, которые девочки отнесли к своим любимым: морковь, помидоры черри, авокадо с соусом винегрет. Софи уже успела полюбить мой домашний винегрет: смесь оливкового масла, уксуса и горчицы, в которую я добавляла ложечку кленового сиропа из драгоценной бутылки, привезенной из Канады. Дети составляли меню для полдников, а я – для ужинов. Я понимала, что они должны как следует поесть в обед и ужин, чтобы не ходить все время голодными из-за нашего нового распорядка. Поэтому к каждому обеду и ужину я добавила какое-нибудь любимое, проверенное блюдо на закуску. С моей помощью девочки нарисовали симпатичные «мультяшные» меню и с гордостью прицепили их на холодильник. А я достала книжки, заготовленные несколько месяцев назад, – те самые, где герои хорошо едят, – чтобы почитать им перед сном. Но меня беспокоил еще один запрет – на еду перед сном. Маленький перекус в постели перед сном был и для меня семейным ритуалом в детстве. Я до сих пор почти каждый вечер ела перед тем, как отправиться на боковую (обычно это был тост с маслом или банан). Даже Филипп перенял эту привычку – к огромному неудовольствию его родителей. Хомячить на кухне часов в полдесятого-десять, когда дети уже уснули, – это наша любимая забава! И почти единственный способ спокойно провести время вдвоем. Я как никто понимала: детям будет тяжело расстаться с этой привычкой. Наконец я решила, что самое лучше – полностью изменить наш вечерний режим. После школы – в 16:30 – у нас будет полдник. Потом дети вряд ли проголодаются до 19:00–19.30, когда можно и поужинать. И сразу после ужина начнем готовиться ко сну. Родители Филиппа всегда советовали мне купать детей перед ужином: тогда после еды они (уже в пижамах) начнут готовиться ко сну. До сих пор мы придерживались распорядка, принятого в Америке и Канаде: ранний ужин – ванна – спать. Дети ели рано, поэтому французский режим нам не подходил. Однако, если взять его на вооружение, удастся и убрать «ночной» перекус, и раньше уложить детей! К тому же у нас с Филиппом появится больше «взрослого» времени по вечерам. Я решила попробовать. Филипп не удержался от улыбки, когда я рассказала ему о своем намерении. – Отличная идея! И как тебе такое в голову пришло? – поддразнил он меня. – Только помни, – предупредил он, вдруг посерьезнев, – если мы не будем настаивать на своем, ничего не выйдет. План сработает только в том случае, если ты пообещаешь твердо его придерживаться. – А ты пообещай тогда, что приготовишь половину этих суперужинов, – предложила я (самое время разделить обязанности!). Мы договорились, и в понедельник утром наш план стартовал. Что удивительно, все пошло как по маслу. Всю осень мы с детьми ругались из-за еды, когда я пыталась приучить их питаться разнообразнее, и настроилась, что впереди несколько месяцев пререканий. Но на этот раз дети понимали, что отчасти это и их затея – они же сами придумали свои меню, им не терпелось их опробовать. В основные приемы пищи они стали есть лучше, полдники просто обожали и, кажется, наконец-то поняли, почему надо хорошо есть за обедом и ужином – ведь теперь мы садимся за стол только в строго определенное время. Мне помогало и то, что блины (любимое блюдо Клер) и авокадо с соусом винегрет (выбор Софи) попали в меню полдника: девочки были сыты и довольны, без проблем дожидались ужина в семь вечера. На ужин мы тоже ели новые блюда, уже успевшие полюбиться за это время: суп-пюре из шпината, киш с рататуем на второе и печеные яблоки. Сразу после ужина начинался ритуал подготовки ко сну. Все шло без сучка без задоринки. Мы с Филиппом, в радостном предвкушении возможности побыть наедине, обычно находились в прекрасном настроении, поэтому все получилось быстрее. Девочки, как правило, засыпали уже в восемь – небывалая роскошь для нас, родителей! Последняя неделя прошла примерно в том же духе. Я не верила своим глазам. Оказывается, Софи вполне способна обойтись без еды в машине, зная, что дома ее ждет вкусный полдник. А Клер все повторяла за сестрой, хоть и капризничала поначалу из-за того, что нельзя есть в коляске. Моя подруга Селин посоветовала отвлечь ее книжками со стикерами – любимыми помощниками французских родителей. Такие книжки развивают крупную моторику, к тому же не пачкают, как краски для рисования. Теперь, когда еду в качестве отвлекающего маневра использовать было нельзя, такие книжки мне очень пригодились. И не только они: я начала больше гулять с детьми. Я вынуждена была придумывать для нас всякие занятия, помимо еды, и нафантазировала кучу всего интересного: мы «охотились за сокровищами», играли в слова, строили домики, играли в прятки. А еще, хотя у меня совершенно нет никаких художественных способностей, мы с ними начали заниматься всякими поделками. Раньше мне казалось, что рисовать и лепить – только грязь разводить, мне проще было предложить детям поесть, чем брать на себя лишние заботы и устраивать «арт-проекты», как называла эти занятия Софи. Но теперь, когда Софи просила порисовать или полепить, я старалась ей угодить. А еще чаще старался Филипп, более одаренный в этом плане, и девочки с удовольствием занимались с ним всякими поделками. Было в этом дополнительное преимущество: они больше времени проводили с папой. (А я дипломатично помалкивала, хотя многие из папиных «проектов», на мой взгляд, не имели никакой развивающей ценности: например, большая больница из нескольких сотен деталей лего, которую Филипп купил «для девочек», но собирал сам, а те лишь терпеливо наблюдали.) Прошло три недели с тех пор, как мы начали осваивать новый этап моего плана. Все шло даже слишком хорошо. Девочки уже не так часто просили «чего-нибудь вкусненького». Казалось, они привыкли к новому распорядку. Мы решили, что не будем больше составлять примерные меню. По выходным дети просматривали кулинарные книги и выбирали пару новых рецептов, но в общем их (и меня) устраивало то, что я давала им на полдник. Самое удивительное – девочки не требовали, чтобы я кормила их перед сном. А мне очень не хватало нашего вечернего перекуса. Я скучала по минутам мирного единения поздними вечерами, когда мы с девочками втихомолку жевали что-нибудь на кухне – сонные, они вели себя очень благодушно. Мы приглушали свет, и кухню наполнял волшебный покой. Скучала я и по второму перекусу – поздним вечером, с Филиппом, когда дети уже легли спать. К счастью, мы нашли, чем заняться. Джо, очень довольный нашим переходом на французский режим, по выходным вечерами приходил покараулить детей, когда те уже уснули. Мы с Филиппом стали ходить в кино. В нашей деревне кино показывали всего раз в неделю в местной ратуше (она же общественный центр, театр, банкетный зал и фитнес-клуб). Еще мы ходили в бар с Эриком и Сандрин или с другими парами. Эти вечерние вылазки очень поднимали Филиппу настроение, ведь мы никуда не ходили вдвоем с тех пор, как родилась Клер. Одним словом, отказ от кусочничества прошел гораздо более гладко, чем я предполагала, и принес много радости – по крайней мере нам с Филиппом. Но меня по-прежнему глодали сомнения: а каково девочкам без их любимых лакомств? Довольны ли они новым режимом? Ответы на эти вопросы я получила, случайно подслушав их разговор перед ужином (и поняла, что в жизни нашей семьи наступил новый этап). – Я хочу есть, – сказала Клер. – Я тоже, – ответила Софи. – Но не волнуйся! – весело продолжала она. – Зато за ужином хорошо поешь! Осталось всего два часа. Пошли посмотрим, что там у мамы в меню! Так они и сделали. Глава 8
Страна неспешных застолий
Важно не только что мы едим, но и как мы едим

Ah! vous dirai-je, Maman, Ce qui cause mon tourment. Papa veut que je raisonne, Comme une grande personne. Moi, je dis que les bonbons Valent mieux que la raison. Мамочка, мамочка, Позволь рассказать, Отчего так грущу: Папа хочет, чтобы я рассуждал, Как взрослый. А мне мой леденец Дороже рассуждений! Французская детская песенка XVIII века (до сих пор одна из самых популярных)

К концу апреля, то есть через девять месяцев после приезда во Францию, наш семейный пищевой эксперимент разворачивался вполне успешно. Девочки открыли для себя множество новых продуктов. Мы ели по режиму – как французы, четыре раза в день. Я больше не использовала сладости как подкуп, награду или способ отвлечь их от чего-либо. Семейные ужины стали нам в радость и очень сплотили нашу семью. А приготовление блюд французской кухни, как оказалось, отнимает не так уж много времени: простые рецепты, которые я освоила, были очень быстрыми. Конечно, иногда мы возвращались к прежним привычкам. В конце долгого рабочего дня я порой так уставала, что просто варила макароны. Бывало, девочки капризничали и привередничали за столом. И хотя мы питались разнообразно, блюда все же начали повторяться, а новые продукты не появлялись на нашем столе так часто, как в январе. Но в целом мы очень продвинулись, семейные обеды и ужины теперь приносили нам намного больше радости, хоть их нельзя было назвать идеальными. Однако при всем том я по-прежнему не рвалась проводить время за плитой. Обычно оставляла готовку на последний момент и быстро что-нибудь «сооружала». Мне казалось, таков уж мой темперамент: я быстро хожу и говорю, часто раздражаюсь, когда люди что-то делают медленно. Я даже гордилась, что готовлю и ем так быстро. Зачем тратить время на еду, когда можно заняться чем-то еще? Я часто съедала ужин за минуту, потом вставала и мыла посуду, пока остальные доедали. Филиппу очень не нравилась моя склонность делать несколько дел одновременно: он же француз, и за столом ему хотелось расслабиться. Но когда он пожаловался мне на это, я встала в позу. – Я всегда ела так быстро, и не вижу в этом ничего ненормального! – выпалила я однажды, когда муж в очередной раз пожурил меня за то, что я быстро выскочила из-за стола. – Я занята! Мы работаем не тридцать пять часов в неделю, как дома. У меня нет времени просиживать за столом часами! Я люблю много работать! – торжествующе заключила я и, не удержавшись, добавила: – Гораздо больше, чем некоторые французы! Тут я допустила стратегическую ошибку. Ведь уже на следующий день Филипп сунул мне под нос статистические исследования, чтобы доказать мою неправоту. Он попросил Веронику проверить, верны ли они, потом распечатал и с довольным видом прикрепил к холодильнику, на котором уже не было живого места. (Вообще-то, не так уж плохо иметь в золовках журналистку, специализирующуюся на экономике, но иногда это играет против меня!)

Филипп торжествующе отметил, что и во Франции, и в США примерно одинаковый процент мам, работающих полный день. Но обратил внимание на то, что средняя продолжительность рабочего дня во Франции больше, чем в США. И с улыбкой уточнил, что производительность труда во Франции так же высока, как в США. Мне было ясно, к чему он клонит: у французов есть время на готовку и сидение за столом вовсе не потому, что они меньше работают. Они так же заняты и задерганы, так же тяжело работают и ничего не успевают, как американцы. Ключевое различие в том, что французы по собственной воле уделяют больше времени хождению по магазинам, приготовлению еды и семейным ужинам, несмотря на то, что во Франции рождаемость выше, чем в других цивилизованных странах и, соответственно, детей в семье больше. По мнению Филиппа, и большинство французов с ним согласны, настоящее удовольствие от пищи можно получить только в том случае, когда ешь медленно. Французы обожают смаковать и действительно расслабляются, когда едят не спеша, – для них это своего рода медитация. Но я не хотела ничего слышать об этом. Прожив во Франции почти девять месяцев, я места себе не находила. Я для того и притащила сюда свою семью, чтобы замедлился ритм нашей жизни. Оказалось, что спокойная жизнь не для меня. Наоборот, я с удовольствием отмечала, что французы многое делают быстрее. Например, французские поезда передвигаются со скоростью несколько сотен миль в час, представляя собой удивительно эффективное транспортное средство. Французы быстро говорят: я сразу запомнила слово «lentement» («медленно»), потому что без конца просила всех «повторить то же самое, только медленнее». Хозяин маленького кафе в нашей деревне гордился, как быстро в его кафе подавали крошечные чашечки эспрессо (персоналу любого «Старбакса» стало бы стыдно). Французы даже ходят быстро: когда я впервые приехала в Париж, меня поразило, как крошечные француженки – на первый взгляд такие безмятежные – легко меня обгоняют. Их шикарная летящая походка заставляла меня чувствовать себя неповоротливой, громоздкой и неуклюжей – до тех пор, пока я не променяла свои примитивные кроссовки (такие не наденет на улицу ни одна уважающая себя француженка) на прелестные туфельки на плоской подошве, удобные, как тапочки, – в них даже мои ноги казались маленькими и изящными. Меня бесила заторможенность деревенского быта. Сколько времени я теряла в длинных очередях на рынке, в булочной, на почте, в банке! При каждом столкновении со знаменитой французской бюрократией начиналось бесконечное оформление бумаг. Чтобы записать Софи на уроки плавания, понадобилось заполнить три разные формы в трех экземплярах, получить справку у врача, принести две подписанные фотографии – по одной подписанной фотографии каждого из родителей, и свидетельство о рождении! А во время обедов и ужинов жизнь во Франции и вовсе замирает. Для меня это было самое трудное. Дело даже не в том, сколько времени французы тратят на готовку (по статистике, сорок восемь минут в день, а американцы – тридцать, что меньше, чем в любой другой развитой стране). Нет, меня убивало то, как долго они едят (даже не едят, а просто сидят за столом). Дома я проглатывала обед за рабочим столом за 5–10 минут. Завтрак вообще хватала на ходу, одновременно собирая детей в сад. Ужин ничем не отличался: я что-то перехватывала, пока ели дети. Ужинали мы максимум пятнадцать минут – и все это время я скакала туда-сюда, приносила то, что нужно детям, вытирала пролитое и следила, чтобы девочки не ругались. В течение дня (включая мой драгоценный вечерний перекус) я в общей сложности тратила на еду минут пятьдесят, не больше. И, как выяснилось, ничем не отличалась от большинства жителей США и Канады, которые в день тратят на еду чуть больше часа. А вот французы просиживают за столом аж два часа в день, а то и больше: пятнадцать минут – за завтраком, час – за обедом и чуть больше часа – за ужином. А ведь нужно время и на походы за продуктами, и на приготовление еды, и на уборку! И так каждый день: французы почти никогда не едят на бегу, не заглатывают второпях обед или ужин. От детей требуют того же, воспринимая еду как явление социальное, как общественное взаимодействие – ведь самые важные разговоры всегда ведутся именно за столом (и на работе, и дома). Не удивительно, что французы не любят торопиться. Моим детям было трудно привыкнуть к этому, и мне не легче. Когда мы переехали во Францию, я с огромным трудом выдерживала час за столом. А обеды с родственниками Филиппа нередко затягивались: они могли начаться в 12:30, а заканчивались в 14 и даже в 15 часов, иногда и позже, если присутствовали гости. Рекордно долгим был обед на Пасху: он начался в полдень, а закончился около семи вечера. Рождественские ужины начинались в 20:00–20:30 и заканчивались заполночь. Это было похоже на марафон: я ерзала на стуле и украдкой смотрела на часы. При любой возможности вызывалась помочь на кухне, хотя это не приветствовалось: я должна была сидеть смирно, как все остальные. Однако постепенно долгие семейные ужины начали мне нравиться. Во-первых, я научилась искусству есть медленно, глядя на мужа, который ел с большим удовольствием. Иностранцам трудно понять, как радуются французы минутам, проведенным за столом. Филипп уехал из Франции совсем молодым, но ему не хватало ощущения «détente» – полного расслабления, возникающего за неспешным и вкусным ужином с друзьями. За столом французы постоянно шутят, поэтому бесконечное сидение не кажется таким утомительным, а самые смешные истории они пересказывают часто – например, о том, как друзья Филиппа впервые пришли к нам домой на обед. Это был один из первых моих званых обедов во Франции. Все шло гладко до тех пор, пока не пришло время подавать сыр. Оливье отрезал кусочек местного фермерского камамбера, который я подала на стол, расхваливая его достоинства. Рассказывая очередной анекдот, он рассеянно поднес ко рту сыр… но жена вовремя остановила его, молча указав на белых червей, извивавшихся внутри кусочка, который он как раз собирался проглотить. Позже моя свекровь (которую случившееся повергло в шок), допросив меня, все выяснила: оказывается, я не знала, что сыр нужно хорошо укрывать и убирать подальше от мух, особенно летом, иначе мать-природа берет свое. Но никто не обиделся (даже Оливье), а эту историю теперь пересказывают каждый раз во время застолий, когда я подаю сыр. «Фермерский, Карен?» – непременно спросит кто-нибудь с улыбкой, прежде чем попробовать. Во время этих застолий я узнала, что для французов главное в еде – «le plaisir», удовольствие. Их дети чувствуют это интуитивно. В одном исследовании на эту тему выяснили: наибольшее одобрение у детей вызывает утверждение: «Главное, чтобы еда нравилась». Ученые считают: удовольствие – ключевой фактор в питании, важность которого подчеркивают и взрослые, и дети. Французские дети в этом отношении «зеркалят» своих родителей, как и дети во всем мире. Например, дети американцев, согласно опросам, связывают еду прежде всего со здоровьем и меньше всего – с удовольствием. Французы же находятся на противоположном полюсе: их больше всего интересует удовольствие от пищи и в меньшей степени – ее польза. При этом «есть с удовольствием» означает для французов «есть медленно». Какая радость от еды на бегу? Это так важно, что вполне заслуживает быть отдельным правилом. Французское правило питания № 8