Их ненависть глубокая и абсолютно антагонистическая

– По‑моему, совершенно очевидно, Сергей Георгиевич, что нагнетание в обществе этой крайней неприязни к идеям, делу, самому имени Ленина связано со стремлением во что бы то ни стало наконец закопать его. И в переносном, и в буквальном смысле. То есть максимально скомпрометировать все, что он внес в бытие нашей страны и мира, а тело, покоящееся в Мавзолее на Красной площади, предать, как они выражаются, земле. Не потому ли, что ленинский Мавзолей – один из символов ненавистной для них советской эпохи, саму память о которой они тоже хотели бы закопать?

– Здесь у вас не один вопрос, а несколько. Прежде всего, наверное, надо определить, кто это «они».

– Конечно, нынешняя власть.

– Но власть – это верхушка айсберга. Она ведь имеет под собой определенную социальную базу, мировоззренческую основу. Ясно, что это какая‑то влиятельная часть российского общества…

Я бы сначала даже поставил вопрос так: почему именно сейчас возникла такая непримиримая и глубокая ненависть ко всему, что представляет собой Ленин? Ее ведь не было ни в двадцатые, ни в тридцатые годы, ни даже во время Гражданской войны. В общем‑то, до сравнительно недавнего времени Ленин как мыслитель, политик, мастер административного управления во всем мире признавался как одна из крупнейших фигур. А уж в России по тому, что ему удалось сделать, это, конечно, был один из безусловных символов русского ума, русской воли, русской работоспособности. Что говорить, для нас это была национальная гордость!

– Была? Я думаю, Ленин таковой и остается. Но это – для нас.

– Верно. Вот и вопрос: кто такие мы и кто такие они? И почему эти «они» где‑то полвека таились, в каких‑то катакомбах?

– Да потому, что им не давали возможности говорить.

– Правильно. Однако не только. Они еще были слабы и, даже скажу так, по‑настоящему не вполне понимали, что такое есть Ленин. И вот именно только теперь, когда мы потерпели поражение, они до конца это поняли. Ныне уже совершенно ясно, что их ненависть является действительно фундаментальной, не конъюнктурной и абсолютно антагонистической.

– Классовая ненависть к своему классовому врагу.

– Я бы сказал, это явление не классового, а духовного порядка. Конечно, есть прагматический и политический интерес: чтобы им удержаться у власти, надо этого врага уничтожить или хотя бы на время его влияние заглушить. Но здесь еще есть ненависть духовная, мировоззренческая.

– Это очень ощущается сегодня…

– Такие грандиозные явления мирового масштаба, как русская революция, означают столкновение огромных сил, и речь тут шла по существу о вселенском проекте – как надо жить. Этот вопрос относится к категории мировоззренческих и уходит корнями даже в религиозное представление – о человеке и справедливости, о добре и зле.

– Да, масштаб воистину колоссальный!

– Русская революция, руководимая Лениным, открыла ворота к новому типу жизни человека на земле. И в эти ворота вышел на историческую арену новый культурно‑исторический тип – советский человек.