Глава сорок четвертая. Путь к двери занял у Шэрон Фарман почти пять минут

Путь к двери занял у Шэрон Фарман почти пять минут. Мендес и Хикс стояли на первых ступеньках, периодически звоня в звонок и колотя в дверь. В «Квин, Морган и компания» им сказали, что миссис Фарман осталась сегодня дома, чтобы присмотреть за сыном. Ее темно‑красный минивэн был припаркован на подъездной дорожке.

– Почему парень сам не откроет? – поинтересовался Хикс.

– Наверное, прикован к батарее, – сострил Мендес.

– Или вырезал матери горло.

Мендес снова позвонил в звонок и постучал костяшками пальцев в дверь.

– Фрэнк сильно обозлится, – предсказал Хикс.

– У нас нет выбора. Если ему нечего скрывать, пусть заткнется и даст нам делать свою работу.

– Пусть будет так.

Наконец дверь открылась. Шэрон Фарман, по всей видимости, спала. Ее взбитая прическа смялась, сплющившись с правой стороны, а под глазами виднелась растекшаяся тушь. Взгляд был немного затуманенным. Помада размазалась.

– Миссис Фарман? Детективы Мендес и Хикс, – представился Мендес, показывая свое удостоверение. – Нам нужно задать вам несколько вопросов.

Она в замешательстве смотрела на них.

– О чем? О Дэннисе?

– Нет, мэм. Вы разрешите нам зайти на несколько минут?

По‑прежнему медленно реагируя, она отошла с порога только через несколько секунд. Мендес пристально смотрел за ней. Она как‑то неуверенно стояла на ногах, и он засомневался, что это сон так замедлил ее реакцию.

Она провела их в столовую.

– С вами все в порядке, мэм? – спросил он, когда они расселись за столом.

– Я дремала, – сказала она, протягивая руку, чтобы взять пачку сигарет. Ее руки слегка дрожали, когда она зажигала сигарету.

– Простите, что мы нарушили ваши планы, – сказал Хикс. – У нас всего пара вопросов, и мы уйдем.

– Каких вопросов? Крейны собираются выдвигать обвинение? – раздраженно осведомилась она. – Дети иногда дерутся. Может, им лучше научить своего бесценного ангелочка стоять за себя?

Длинная фраза выдала ее. Она говорила невнятно. Была пьяна.

– Дело не в вашем сыне, мэм, – сказал Хикс. – Мы должны прояснить кое‑что о местонахождении вашего мужа в прошлый четверг.

– Моего мужа? Фрэнка? Вы же вместе работаете, ради Бога, что же вы у него сами не спросили?

– Вопрос деликатный, – признался Мендес. – Дело в том, что ваш муж выписал штраф Карли Викерс в день ее исчезновения, и мы должны знать, что он делал после этого, чтобы официально не считать его подозреваемым.

Шэрон Фарман вмиг протрезвела. Выпрямила спину. Сигарета обожгла ей пальцы.

– Подозреваемым? Вы считаете, что Фрэнк имеет к этому какое‑то отношение?

– Вообще‑то нет, мэм, – ответил Мендес. – Репутация помощника шерифа Фармана говорит сама за себя. Просто неудачное стечение обстоятельств, вот и все. Это чистая формальность.

Трясущимися руками она положила сигарету в пепельницу.

– Мне это не нравится, – заявила она. – Мне надо поговорить с мужем.

– Здесь нет ничего страшного, – как ни в чем не бывало сказал Хикс. – Мы просто должны знать, где он был. Вы не помните, во сколько он пришел домой в тот вечер?

– Мы обедаем строго в половине седьмого, – ответила она. – Каждый день.

Она бросила взгляд на часы, и ее лицо побелело.

– Боже мой! Посмотрите на часы! Я и понятия не имела, что уже так поздно! Я даже не вытащила мясо из морозилки! Ну почему девочки не разбудили меня? Где они?

Она стала осматриваться, словно они могли откуда‑то возникнуть.

Мендес заметил, что было девять минут шестого. Шэрон Фарман не на шутку разволновалась, а не просто делала вид, чтобы побыстрее выставить их.

– Вам не показалось, что Фрэнк как‑то изменился на прошлой неделе? – спросил Хикс. – Что он нервничал?

– Еще бы ему не нервничать, – фыркнула она. – Вы только посмотрите, что творится: убийство, похищение, наш сын нашел труп. Мы все нервничаем, детектив.

– Да, мэм.

– А вы не помните, ваш муж был дома весь вечер или отлучался куда‑нибудь после обеда? – спросил Мендес.

– Я не знаю, – раздраженно сказала она. – Это было неделю назад. К тому же у меня по четвергам встречи. Я знаю, что он был дома, когда я уходила и когда пришла тоже. Он всегда дома.

Женщина снова взглянула на часы и поднялась со своего стула.

– Мне надо готовить обед. У вас все?

– Да, мэм, – сказал Мендес, поднимаясь. – Спасибо, что уделили нам время. Мы найдем дорогу.

Не говоря ни слова, Шэрон Фарман развернулась и исчезла в другой комнате, оставив дымящийся окурок в пепельнице.

– Да, странно, – произнес Хикс, когда они двинулись к машине. – Как ты думаешь, что происходит, когда обед не готов ровно к половине седьмого?

– Не знаю, – сказал Мендес. – Военно‑полевой суд? Спорим, я знаю, какие у нее встречи по четвергам.

– Какие?

– Она ходит к анонимным алкоголикам в пресвитерианской церкви на бульваре Пиэдра. Я там бегаю. Они обычно выходят покурить на лужайке, когда я пробегаю мимо.

– Она, видно, приняла малость перед тем, как мы приехали.

– Ага. Дремала, как же. Скорее ей надо было проспаться.

Хикс пожал плечами, когда они подошли к машине.

– Будь я женой Фрэнка, я бы тоже пил.

Фарман был в офисе Диксона, когда они приехали. Он выглядел недовольным.

«Добро пожаловать в клуб подозреваемых», – подумал Мендес, когда они с Хиксом вошли в кабинет.

– Это простая формальность, Фрэнк, – говорил Диксон.

– Это оскорбление, – фыркнул Фарман. – Сколько лет мы знакомы, Кэл?

– Много.

– Сто. Сто лет, и ты так со мной поступаешь? Это бред собачий.

– Я с тобой никак не поступаю, Фрэнк. Мы всего лишь следуем букве закона. Если бы я сам выписал штраф той девице, я бы попросил детективов сделать то же самое со мной. А если Мендес – то и с ним тоже, и ты бы первый сказал, что это правильно.

Фарман ничего не ответил, потому что это была правда. Он бы первый потребовал обращаться с Мендесом, как с любым другим подозреваемым. Но он был сбит с толку, а его самолюбие уязвлено, и это Мендес тоже мог понять. Такие люди, как Фрэнк, жили ради работы. Его репутация значила для него все.

– Ничего личного, Фрэнк, – сказал он. – Мы только расставляем все точки над i.

Фарман даже не взглянул на него. Мендес вздохнул.

– Ты выписал штраф Викерс в пять тридцать восемь в тот день, – произнес Хикс, беря инициативу в свои руки. – Нам нужно посмотреть твой журнал до конца дежурства.

Фарман скрестил руки на груди. Диксон кивнул в сторону стола, на котором лежал журнал. Хикс взял и пролистал его.

– Ты никогда не встречал эту девушку раньше? – спросил Мендес.

– Ты помнишь все штрафы, которые когда‑либо выписывал? – осведомился Фарман.

– Нет, – спокойно сказал Мендес.

– Я не помнил о ней уже десять минут спустя. Это был всего лишь очередной квиток.

Мендесу в это не верилось, но он не стал спорить.

– Ты никогда не встречал ее?

– Нет.

– Я не хочу поднимать отчеты транспортного управления и обнаружить, что ты уже штрафовал ее раньше.

Фарман посмотрел на него.

– Ты урод.

– Фрэнк! – воскликнул Диксон.

– Я просто предупреждаю, Фрэнк, – продолжил Мендес. – Лучше, если ты скажешь сам, чем это узнаем мы.

– Пошел ты.

Мендес сдержал свои эмоции, вспоминая, что Винс говорил ему, как вытягивать нужную информацию из людей, даже из любого Фрэнка Фармана в мире. Уголком глаза он видел, как Хикс хмурится, читая журнал.

– Фрэнк, здесь указано, что ты в тот день обедал с пяти до шести.

– И что?

– Твоя жена сказала нам, что ты каждый вечер приходишь на обед к половине седьмого.

Фарман поднялся, его лицо побагровело.

– Ты говорил с моей женой? Ты был в моем доме и говорил с моей женой, не предупредив меня?

– Стандартная процедура, Фрэнк, – пожал плечами Мендес.

– А ты никогда не слышал о правилах хорошего тона, мелкий чертов пакостник?

Встал Диксон.

– Фрэнк, довольно.

Мендес сделал шаг в направлении Фармана, чувствуя, что настало время обозначить границы дозволенного.

– Я достаточно терпел тебя, Фрэнк, – сказал он спокойным и ровным голосом. – Я наизнанку выворачивался, чтобы сделать все как надо. Хочешь по‑плохому? Будет по‑плохому. Я могу отбросить церемонии и сделаю все по‑плохому. Я вызову каждого твоего знакомого, каждого соседа, каждого, кто ходит с тобой в церковь, и расспрошу их о тебе. Он пьет? Гуляет напропалую? Лупит своего ребенка? Ты этого хочешь? – осведомился Мендес. – Или мы поступим по‑другому. Вокруг тебя будет виться мелкий чертов пакостник, который, презирая все принципы морали, терроризирует твою жену. Ну так что?

Казалось, Фармана вот‑вот разорвет на части. Мендес этого и добивался.

– Фрэнк, сядь, – приказал Диксон. – Давай покончим с этим.

Фарман сел и уставился на крышку стола.

– Тем вечером я засиделся допоздна, – сказал он. – Возился с бумажками. Жена ошибается.

– Ты был здесь? – спросил Хикс. – Ладно.

Но сказав это, он бросил на Мендеса настороженный взгляд.

Фарман заметил это и повернулся к Хиксу.

– Что?

Тому стало не по себе.

– Ты ушел в половине четвертого. Ты на окладе. Тебе не платят за переработку. Зачем писать в журнале, что ты ходил на обед?

– Привычка, – сказал Фарман.

Хикс посмотрел на Диксона.

– Можно я оставлю это у себя на пару часов? – спросил он, забирая журнал.

– Невероятно, вашу мать, – пробормотал Фарман, качая головой. Он встал. – Я закончил. Я иду домой.

Мендес посмотрел на часы. Шесть двадцать шесть. Он надеялся, что Шэрон Фарман успела приготовить обед и не навлечет неприятностей на свою голову.