Глава девяностая

– Я не могу поверить, что вы задаете мне все эти вопросы, выдвигаете какие‑то обвинения, когда мой сын пропал! – кричала Джанет Крейн.

– По тревоге поднят весь личный состав – в округе и в штате, – заверил ее Кэл Диксон. – Оповестили СМИ. Все будут искать машину Питера. Куда он мог поехать?

– Да почему вы думаете, что Томми забрал Питер? Зачем ему его забирать? В этом нет никакого смысла! Питер хороший человек!

Мендес покачал головой, глядя в монитор.

– Она что, слепая?

Винс смотрел на нее изучающее.

– Люди настолько слепы, насколько хотят быть слепыми. Думаешь, она хочет знать, что ее муж – чудовище? Считаешь, ей хочется это признать? Она в гроб сойдет, считая, что он хороший человек, если мы убедительно не докажем обратное.

Он вышел из комнаты с папкой подмышкой, пересек коридор и постучал в дверь. Вышел Диксон.

– Дай‑ка я зайду на минутку.

– Считаешь, это хорошая идея? – спросил Диксон. – Ты можешь держать себя в руках?

– Могу, когда надо, – тихо ответил Винс. – Только зайду и выйду. Ты останешься с ней.

– Ладно.

Винс вошел в комнату и положил папку на стол. Джанет Крейн посмотрела на него. Она стояла, скрестив руки на груди.

– Садитесь, пожалуйста, миссис Крейн, – сказал он тихо, вежливо, формально.

Она замялась.

– Пожалуйста, – повторил он тем же тихим голосом.

Джанет Крейн села. Словно на насест – спина прямая, руки по‑прежнему скрещены.

– Прошу прощения за свой срыв, – продолжил он, садясь. – Я вел себя агрессивно и неуважительно по отношению к вам, и я прошу прощения. Я позволил своим эмоциям взять верх, и, уверен, вы понимаете меня теперь: вам самой пришлось столкнуться с ситуацией, когда вы не знаете, где ваш сын.

Она подняла подбородок, как королева, и посмотрела ему в глаза.

– Я свои эмоции контролирую.

Винс кивнул, глядя вниз.

– Я понимаю. За столько лет в Бюро я перевидал множество родителей пропавших детей. Это ужасно – знать, что тот, кого ты любишь, не у тебя на глазах, не под твоим присмотром. Я не настолько увлечен мисс Наварре, – признался он. – Я очень расстроен, что она пропала – и ваш сын, Томми, тоже. Я полагаю, они оба в руках вашего мужа и находятся в смертельной опасности.

– Питер никогда не обидит Томми, – сказала она, для эффекта поднимая указательный палец. – Никогда.

– Только тот Питер, которого вы знаете, – поправил Винс. – Тот Питер, которого вы знаете, замечательный семьянин. Очень хороший человек. Я встречал его, разговаривал с ним. Просто отличный парень.

– Да.

Он кивнул, искренне соглашаясь с ней.

– Да. Но мы сейчас говорим о другом человеке, миссис Крейн. Мы говорим не о вашем муже. Тот, о ком мы говорим, – вы с ним не знакомы. Вы его никогда не встречали. Ваш сын его не знает.

Она ничего не сказала. Ее молчание было достаточно красноречивым.

– И вот что сделал тот человек, о котором мы говорим, – сказал Винс.

Из папки он достал фотографию Лизы Уорвик в полный рост, сделанную на вскрытии, которую и положил на стол перед Джанет Крейн.

Она не стала отворачиваться, но с ее лица сошел весь цвет, глаза удвоились в размере, она задрожала.

– Человек, который это сделал, – сказал Винс все тем же спокойным, размеренным голосом, – не ваш муж. И у этого человека ваш сын. Если вы хотя бы подозреваете, куда этот человек мог отправиться, прошу вас, скажите шерифу Диксону. Благодарю вас и прошу простить, миссис Крейн.

Винс вышел из комнаты с тем же спокойствием. Он дошел до туалета, но едва успел зайти в кабинку, как его ноги подогнулись и его начало тошнить так, что он едва не потерял сознание.

Человек, который сотворил такое с Лизой Уорвик, Джули Паулсон, Карли Викерс и бог знает с кем еще – этот человек имел абсолютный контроль над женщиной, с которой он хотел провести остаток своих дней.