Застывшая музыка

Нет! Она не могла ошибиться! Это невероятно, но она видела её! Видела! Где‑то здесь, в одной из деревень. Ей не могло показаться!

Фрау Эльза набрала телефонный номер, несмотря на поздний час. В домике Антона зазвонил телефон. Беспрестанно извиняясь за поздний звонок, фрау Эльза сумбурно объяснила Антону о картине, помещённой на обложке предложенного туристам каталога. Антон долго не мог взять в толк, о чём идёт речь. Поняв наконец, довольно рассмеялся.

Да. Она не ошиблась. Это портрет. И девушку она, конечно, видела. И автор картины – её молодой супруг! Такое объяснение ещё больше обескуражило фрау Эльзу. Молодой супруг? Художник? И живёт здесь? Нет!.. Она непременно должна увидеть хоть ещё одну его работу! И если повезёт, купить картину для своей коллекции, которую она собирала для своего внука Бранта.

Боже мой! Картина из России! Здесь ещё есть такие художники! Это невероятно!..

Антон успокоил взволнованную пожилую аристократку, сказав, что она запросто может посмотреть его картины и поговорить с ним самим, и, даже с девушкой, изображённой на портрете. В оставшиеся два дня он непременно устроит эту встречу, благо и то и другое – совсем рядом.

Фрау Эльза была в восторге! Положив телефон, она повернула изумлённое лицо к мужу и почти закричала:

– Франц! Франц! Это она! И художник этот – живёт здесь! Франц! Это невероятно! Завтра мы увидим его картины! Франц, я хочу купить здесь одну картину!

Бедный Франц только мелко тряс головой, и толстые губы изображали испуганную улыбку. На всё готовый, он, приподнимая руки только успокаивал жену. Ему осталось потерпеть последние два дня.

Его мало беспокоила живопись и Россия в целом. Он больше беспокоился за жену. На эту авантюрную поездку в глубь России он согласился только ради неё. Не по годам пылко, он любил жену. Столько лет она собиралась сюда приехать, на родину своего деда, но только Горбачёвская перестройка дала ей надежды. Но и потом положение в России было шатко и двусмысленно. Реформы Ельцина довершили дело и Россия стала свободна для въезда.

Раньше она не могла приехать. Внучка русского солдата, оставшегося после войны в Германии после плена, не пожелавшего вернуться на родину, расценивалось тогда как измена.

По политическим соображениям дед не захотел вернуться в сталинскую Россию, хотя честно воевал с фашистами и ненавидел их так же, как коммунистов. Потом дед подался в соседнюю Австрию с молодой женой, тайно обвенчавшись после получения документов и гражданства. Что тогда перевесило, любовь или политика? Теперь никто не знает точно.

И занимался дед ещё не весть чем, что называется теперь магией. Себя он в шутку называл «белым шаманом». Но он любил не только молодую австрийку, но и свою родину, называемую тогда Советский Союз. Много рассказывал Эльзе о России, об обычаях и традициях. О далёких землях на севере. Не о Москве говорил он и промышленной гигантомании. О русских селениях, русском духе, непонятной русской силе. О путешественниках и отшельниках. Маленькая Эльза затаив дыхание слушала рассказы дедушки как таинственную сказку о далёкой и удивительной стране. Могучей и непонятной. С непредсказуемым и добрым душой народом. Это – как Новая Зеландия, времён Джеймса Кука, манила и завораживала её.

Дед настоял, что бы все дети в роду учили русский, и если не он, то кто‑нибудь, должен вернуться в Россию, или, хотя бы, побывать там. Поклониться земле своих великих предков, если он сам не доживёт до таких времён. А времена эти настанут довольно скоро, и станет Россия свободна от политических догм и грянут великие дела. И будет Россия маяком для всего остального мира.

Много ещё чудного говорил дед Георгий, но странности его некоторых занятий и заявлений, не давали принимать все его слова всерьёз. И только маленькая Эльза беспредельно верила деду, слушая его раскрыв рот, и трепетная детская мечта навсегда поселилась в уголке её души.

Прошли годы. И возрасте преклонных лет она решила осуществить свою мечту. Никакое положение в обществе, богатое наследство Франса, его загородная вилла с белыми верховыми лошадьми, не могли удержать Эльзу от посещения России.

Франс, после долгих увещеваний, наконец сдался, и стали готовиться к поездке. Муж готовился к путешествию, как к последнему, и как самому необдуманному поступку в своей жизни. По своим каналам собирал справки и сведения. Но ничего вразумительного о туризме в России он не нашёл, и не услышал никаких твёрдых гарантий ни от одной турфирмы. Предложил Эльзе криз в Москву или Петербург и обратно. Но ей хотелось не этого.

И вот однажды она узнала от знакомых о проекте Вайсмаера, весьма известного человека в туристическом бизнесе. Эльза встретилась с ним лично и поняла: – это то, что она давно искала!

Очень довольная, она затормошила мужа. Бедный Франс! Он готовился как в свой последний путь. Россия – этот неповоротливый русский медведь, которого лучше не будить зимой, его пугали! Встреча с Томасом несколько сгладила его впечатления и Франс решился. Он бы решился и так. Просто, он очень любил жену.

Против ожиданий, первые впечатления весьма удивили старого Франса. Русские – очень мягкие и проницательные люди. И вовсе не такие дикие, как ему казалось. А русская кухня – вот чего не ожидал Франс! Но угнаться за любопытством Эльзы, её желанием узнать и увидеть всё и вся, было невозможно. Он только желал, что бы Эльзе понравилось, и не успевал наблюдать и думать.

Понравилось!? Так сказать – не сказать ничего! Она была просто очарована! Хотела побывать везде сразу и попробовать всё одновременно. Сжатая за годы детская мечта, распрямилась как пружина, и Эльза помолодела лет на десять. Особенно её очаровал русский лес, его дикоросы и простота русских в общении.

Франсу уже иногда казалось, что его любимая супруга передумает вернуться назад, в свою спокойную и уютную Австрию, где всё чопорно и чисто, понятно и очевидно.

Россия – это такой огромный омут, где охватить, понять и почувствовать всё, можно лишь родившись здесь. Каждый человек – тут загадка. Каждая душа – бездонная пропасть. Кто они? Эти русские?

Осталось два дня. И надо же! Увидеть такой портрет! И автора по соседству. Вот с кем можно поговорить о культуре. С молодости Эльза занималась изящной словесностью, музыкой и живописью. Культура чувств – это её хобби! Вот так удача, пообщаться ещё и с художником, и видимо – ещё и с талантливым.

В предвкушении чего‑то великого, с улыбкой на лице, Эльза легла в постель. Тайком выпив успокоительного, Франс лёг рядом. На небе высыпали далёкие русские звёзды.

С утра погода изменилась. Лёгкие перистые облака, как стая белоснежных птиц, покрыли часть неба тонкой плёнкой. И солнце, как бы слегка размытое, потеряло свой ослепительный блеск. Видимо, нужно было ждать дождей. Но пока было сухо и ясно.

Субботним утром, в свой первый день отпуска, Ирина была уже на огороде. Что‑то пора было уже убирать, что‑то консервировать на зиму. Да мало ли дел в осеннюю пору? Ирина ждала, когда уедет первая группа туристов, чтобы взять отпуск. Хоть и привыкли уже к иностранцам в ближних деревнях, и не ходили смотреть толпами, но привыкшая к тишине и малолюдью, она чувствовала себя спокойнее, когда вокруг только свои.

Вот и Тимка прибежал. Увидев в саду Ирину, затрусил мелко по бороздам. Повиляв хвостом и походив вокруг, улёгся на свежую ботву. Зевнул звучно и вытянув шею, закрыл глаза, развесив по сторонам уши.

– Что? Ушла хозяйка? – улыбаясь говорила Ирина.

Тимка не шевелясь поднял веки, взглянул карими глазами, и, метнув хвостом по земле, снова закрыл глаза, глубоко выдохнув.

«Значит, Кирилл с Катей всё‑таки ушли с утра за брусникой…» – подумала Ирина, – «сейчас полежит, пойдёт к Варваре. Никитка там».

Если Кати с Кириллом не было в деревне, Тимка не убегал за ними. Бывало, поскулит у машины, если уезжали, и сделав большой обход по всем домам, бежит туда, где Катя оставляла Никитку. Ляжит у крыльца и дремлет. Когда внук оставался у неё, Тимка лежал у дверей, поглядывая на большого рыжего кота. Кот нахально садился где‑нибудь неподалёку на безопасном расстоянии и упрямо сидел на виду у собаки, как бы показывая, кто хозяин в этом доме.

Пёс, вдруг поднял голову, вскинул уши и стал мести хвостом по земле, перекатывая сухие комочки. Ирина оглянулась на дом. Мимо крыльца прямо в сад быстро шагал Антон.

– Здравствуй, Ирина Даниловна! – сказал сходу шутливо‑весело, – в первый день отдыха и сразу за работу? – остановился он рядом.

– Здравствуй!.. Да какая это работа!.. – с улыбкой повела она руками.

Разогнув назад спину и расставив чёрные от земли пальцы, спросила шутя:

– У вас – как дела?

– Ах, Ира! Вот дела‑то, к тебе и привели… Помнишь? Буклет Олег привёз с Катиным портретом на обложке… Распространили мы этот каталог среди туристов. А тут!.. – усмехнулся он, – любительница живописи оказалась. Да ещё коллекционер! Катю узнала на обложке! Пришлось рассказать ей подробно. В общем, ох, как хочет посмотреть работы Кирилла, да ещё картину купить ей вознамерилось!.. – улыбался Антон, оглядывая огород.

– Ну, пусть, приходит… – нерешительно повела она головой, немного смущаясь.

– Вот я за этим к тебе и бегу! Понимаешь, не терпится ей, но она с мужем ещё, он тут, как проводник‑оберегатель! А она!.. – снова усмехнулся весело Антон, – женщина задорная, страсть любопытная какая! Дед у неё в России жил. Вот и приехала взглянуть на родину предка! Так когда, Ира?.. Завтра последний день у них… То, сё, сборы, прощанья!.. – остановил взгляд Антон.

– Так, хоть сейчас… Через полчасика… – пожала она плечом, – жаль, Кирюшки нет… Ушли с Катей за ягодами!..

– Вот!.. И его бы ей повидать! И Катю, тоже!.. С утра мне покоя нет! – снова оживился Антон.

Ирина засмеялась, склонив набок голову. Растрепавшиеся пряди волос завитками окружили шею.

– Придут скоро! Ты их и туда своди!

– Придётся! – раскинул Антон ладони, – ну, хорошо, мы через час нагрянем, годиться?

– Ладно! – усмехнулась она снова.

Антон быстро ушёл. Тимка, повертевшись, вдруг засеменил по бороздам, и прыгнув в траву, побежал прямиком через кусты на дорогу.

«Наверное, Катя с Кириллом вернулись…» – подумала Ирина.

Минул час. На стареньком крыльце дома Санниковых заскрипели ступеньки. Фрау Эльза, за ней муж, в сопровождении Антона, осторожно вошли в дом. Ирина, хлопотавшая на кухне, не увидела в окно гостей и лишь скрип двери отвлёк её от приготовлений.

Довольно сносно изъяснявшаяся по‑русски, фрау Эльза, вдруг, замолчала, замялась как‑то, увидев Ирину. И, волнуясь, поздоровалась по‑немецки.

– Гутен таг! – услышала она в ответ, ибо Антон не успел её перевести.

– О! – улыбнулась Эльза, обернувшись к мужу.

– Проходите, пожалуйста! – снова сказала Ирина, уже по‑русски, показав рукой на комнату.

К Эльзе, наконец, вернулась память русской речи, и она мелко потряся головой, ответила с готовностью:

– Спасибо! Большое спасибо!.. Франс!.. – повернулась она назад, к застрявшему в прихожей мужу.

Антон выжидая, стоял позади всех.

– Эльза! – вдруг протянула ладонь перед собой.

– Ирина!.. – засмеявшись отчего‑то, чуть пожала руку она.

– Это… Мой муж, Франс! – опять обернулась она назад.

– Очень приятно! – улыбалась Ирина, и, шагнув в комнату, провела рукой кругом. – Здесь картины!..

Фрау Эльза, отчего‑то сильно волнуясь, медленно вошла в комнату и встала посередине. Она подняла голову, заострив маленький носик, улыбка у неё задрожала. Франс, как тень, пристроился у неё за спиной. Настала оглушительная тишина. Кажется, было слышно, как натянулись жилы на сухой тонкой шее Эльзы. Она судорожно переводила взгляд с места на место, теребя маленькие кулачки побелевших пальцев. Зрачки её глаз оживлённо бегали. Странная улыбка застыла на побледневшем лице. Вдруг она быстро повернулась к Ирине и мелко затрясла головой, как бы подтверждая, что это – то! То самое, что она давно искала! И снова взгляд на картины… Ирина бесшумно ступая, удалилась незаметно на кухню.

– Франс!.. – вдруг тихо сказала Эльза не оборачиваясь, – ты видишь этот свет! Франс!..

– «Я…» – сипло выдавил муж, не спуская с Эльзы глаз.

Теперь она стала двигаться по комнате, переходя от одного полотна к другому. Лицо слегка порозовело, и она, не пряча улыбки, лишь нервно поворачивала назад голову. И найдя взглядом Антона, опять быстро кивала головой в знак признательности и показывая своё нескрываемое удовольствие. Несколько минут никто не произнёс ни слова. Обойдя всю комнату по кругу, Фрау Эльза двинулась к Франсу, положила ему руки на грудь и лишь хрипло произнесла:

– Франс…

Муж пристально заглядывал Эльзе в глаза, взволнованно улыбался, стараясь угадать её желание. Она стала водить головой вокруг, найдя взглядом Антона, протянула руку к кухне, перебирая пальчиками.

– …Ирина! – напомнил Антон.

– Ирина! – сделала шаг в сторону Эльза.

Та, брякнув посудой, быстро вышла к гостям. Фрау Эльза постоянно кивая к картинам, шевелила губами, силясь что‑то сказать.

– Понравилось? – опередила её Ирина.

– Нет… Это не так! Не так сказать!.. – подбирала с трудом слова, облизывая губы.

– Это!.. – замялась она, – гениально! Восхищённо!.. – взволнованно выговорила.

Антон, приоткрыв рот, только улыбнулся.

– Спасибо! – услышал он голос Ирины.

– Ирина!.. – вглядывалась Эльза в её лицо, – сколько лет?.. Ему? – замялась снова, покрутив пальцами.

– Кириллу?.. Ему двадцать! – улыбнулась Ирина.

– Цванцыхь! – вставил Антон, наверное для Франца.

Эзьза, приоткрыв рот, повернулась к мужу и тот, улыбнувшись нехотя, утвердительно потряс головой, ничего не понимая.

– Франс! Ему только двадцать лет!! – очаровательно улыбнулась Эльза, смотря на мужа и ожидая соучастия своему удивлению.

– Ирина! – снова повернула Эльза голову, взглянула на картину, и показав пальцем, заговорила быстро и путано. – Я… Я хочу просить… Одну картину… Мне хочется купить! Я… Это восхищенно!.. Я люблю!..

– Восхитительно… – незаметно поправил Антон.

– Да!.. – подняла она вверх палец, – восхитительно! – и просияла улыбкой.

– У меня много картин… Дома!.. Я собираю… Мой дед – он русский! Я должна… Пожалуйста!.. – сложила она кулачки вместе, умоляюще глядя на Ирину.

– Я не знаю… – качнула плечом, – Кирилл, кажется, решил больше не продавать… Вам надо поговорить с ним…

– Да! Я хочу! – затрясла головой Эльза, – я хочу поговорить, я хочу его видеть и… – она снова виновато улыбнулась, – портрет! Увидеть портрет! Катя! Увидеть эту девушку! – наконец нервно закончила она.

– Хотите чаю? – неожиданно предложила Ирина. – Антон сейчас узнает, вернулся ли Кирилл?

– Да! Это хорошо! – не сразу сообразила Эльза, обернувшись к Антону.

Антон сразу вытащил телефон, вышел из дома, присев на скамейку. Фрау Эльза с мужем чинно уселись за стол, счастливо переглядываясь.

– Привет, Кирилл! – спокойно заговорил Антон, покачивая ногой, – ты где сейчас? А… Слушай, тут поклонница к тебе рвётся, мы сейчас у Ирины, картины смотрим. Продать просит и поговорить с тобой. И ещё, – усмехнулся он, – портрет Катин увидеть и её тоже! Вот так вот!.. – усмехнулся он.

Антон водил глазами по деревьям, слушая.

– Ты, уж, уступи ей картину одну… Собирает она, для внука что ли, коллекцию… И дед у неё русский… Вроде как завещал побывать на родине… Ага… Мы сейчас, чай!.. Потом к вам… Вот такая программа сегодня! Ага… Слушай! Знаменитым будешь в Австрии! – смеялся он, сидя на скамейке, – да нет, не надо!.. Ну, давай! Жди…

Тихо войдя в дом, Антон с порога услышал голос Эльзы:

– Я не ждала!.. Это гениально!.. Я знаю!.. Я скажу вам… Это… Как… Застывшая музыка Моцарта!.. Внутри там!.. – водила Эльза пальцем в воздухе, – свет!.. Падает свет! М… Внутри много света! Объём!.. Объём света!.. М!.. Картины дышат! Да! Как живые! Я не видела раньше! Поверьте! О!.. Я чувствую это! Другие не так!.. Это музыка… М… Души! Да! Дедушка говорил! Я поняла!! – жестикулировала Эльза руками.

Франс улыбался скупо, отпивая из чашки. Кажется, варенье ему понравилось больше. Он был доволен, что видел жену радостной. Большего он и не желал.

– Кирилл ждёт нас! – вставил с ходу Антон.

Эльза вскочила из‑за стола.

– Спасибо! Большое спасибо! Можно?.. Я это… На «видео»?.. – подошла она к мужу, глядя на Ирину.

– Да, конечно!.. – охотно согласилась та.

Услышав слово «видео», Франс с готовностью снял с плеча небольшую сумку, подал жене сразу.

Кирилл вышел на крыльцо. Закружил ветерок. Кучи лимонных листьев под липами зашевелились, зашуршали, перекатываясь с места на место. За чёрными стволами лип показались три фигуры, медленно ступающие по жёлтой траве. Фигура пожилой женщины в серо‑голубых брюках, вдруг зачерпнула ногой листья. Ворох жёлтых пятнышек временно закрыл всех, и подхваченный ветром понёсся за спинами, кружась в воздухе. Послышался радостный смех женщины.

– Кать, платье надень, – повернулся Кирилл в раскрытую дверь, – иностранцы пожаловали…

– Уже? Кирюш, а я не успела ничего…

– Да не надо Кать, мама их чаем угостила. Они, – усмехнулся он, – на портрет посмотреть хотят, и на тебя…

– На меня? – хохотнула Катька.

– Да… И картину хотят купить… Ты как думаешь, продать? Кать! Ягоды убери со стола, я Тимку поймаю… – шагнул он с крыльца.

Антон между делом показывал руками на усадьбу, коротко рассказав историю, как тут оказалась Катя. Австрийцы с восхищением разглядывали огромную территорию за липами. С той стороны, рдели на солнце багряные шапки рябин. Красные грозди ягод, ещё не склёванные птицами, кистями свисали на узорчатых ветках. И это – меж чернеющих, огромных стволов лип. А вокруг – целое море лимонных листьев. Эльза машинально потянулась за камерой.

Без лишних церемоний Антон быстро познакомил гостей с молодыми хозяевами.

– Зитцен зи, битте! – тут же предложила Катя.

Франц, услышав родную речь из уст молоденькой, шустрой хозяйки, учтиво склонил голову, широко улыбнулся.

Эльза не знала на кого смотреть. На молодого парня, создающего по истине шедевры, или на Катю, ловя её схожесть с портретом. Так и смотрела по очереди, любуясь русской молодой парой, не зная как приступить к разговору. Только улыбалась вкрадчиво и покачивала головой, в знак удовольствия и одобрения увиденного.

– Кать, – прервал Антон паузу, – госпожа Крафт, хочет посмотреть на твой портрет, если можно.

Катя пожала плечами, улыбнулась с усмешкой, закатив глаза на Кирилла. Тот только шевельнул бровями.

– Сейчас, – сказала быстро, и легко побежала в комнату, где находился Никитка.

– Вот! – вышла она сразу, остановилась на секунду, покрутив головой, поставила раму на стол к стене.

Фрау Эльза почти на цыпочках подкралась к портрету, вытянув шею. Набрала в лёгкие воздуха, застыла в одной позе. Сняла маленькие очки в тонкой серебряной оправе, провела по глазам рукой, снова надела очки. Вздохнула шумно, повернула голову назад, как бы проверяя, всем ли видно. Но лицо изменилось чуть. Не буйная радость светилась в глазах, не взрыв восхищения отражала улыбка.

Франц тихо подошёл сзади, заглянул из‑за плеча на безмятежную Катину улыбку, небесный, искромётный свет в глазах, разлетевшиеся от ветерка волосы, на прядях которых играло солнце. Маленький букетик голубых цветов отклонился вперёд. Солнечная поляна, обрамлённая сосновыми стволами.

– Франц… – выдавила Эльза не громко, – как поздно я приехала сюда…

– Что ты, не надо… – взял он её за руку.

Эльза всё так же любовалась портретом, только тоска и глубокая ностальгия легла на лицо неподвижной маской. Передохнув печаль, уже спокойно обернулась к Кате, прежняя живая улыбка заиграла на её маленьком лице. Потом она протянула вперёд правую руку, ладонью к картине, подняв вверх пальцы.

– Тепло… Она отдаёт тепло, – сказала тихо не поворачиваясь.

У Кати чуть дрогнуло внутри, вспомнила, как стояла первый раз перед портретом, и будто бы явно почувствовала тепло, исходящее от полотна. Тогда, она хотела взять картину в руки, но не смогла, а только поводила пальцем по резному багету. Катя поняла – она тоже чувствует…

Эльза тихо опустила руку покачала головой и медленно повернулась. Шагнула на встречу к Кириллу. Подошла вплотную, завистливо как‑то, оглядела его с ног до головы и сказала:

– Там не краска, там любовь! Тепло! Кирилл! Я понимаю это… Меня дедушка научил, я тоже немножко «белый шаман», – усмехнулась она, – ещё, это талант, это один раз, за сто лет…

– Ну что вы… – дёрнул он плечом, шумно улыбнувшись, отвёл глаза в сторону.

– Кирилл! – подняла она палец вверх, – меня нельзя обмануть! – сказала она не громко, со слабой улыбкой. Несколько секунд длилось молчание.

– Кирилл! Я хочу просить… – нарушила тишину женщина, – продать мне одну всего картину… Я… – Вдруг заволновалась она.

– Хорошо, я согласен! – старался успокоить её Кирилл.

– Франс! – обернулась Эльза, протянув руку.

Франс с готовностью подал сумочку и втянул голову в плечи, как бы сразу уменьшившись в размере. Она быстрым движением открыла сумку, достала бумажник и сходу вытащила три сто долларовые бумажки. Тут же, глядя Кириллу в лицо, протянула ему деньги.

– Кирилл! Я понимаю… Это мало!

– Нет, что вы…

– Кирилл! – смотрела Эльза ему прямо в глаза, это стоит много больше! Это смешно!.. Но… Мы потратили всё!.. А… – затрясла она деньгами, что б он не успел возражать, – один день!.. нельзя получить из Австрии…

– Нет, не нужно!.. – пытался остановить он её.

– Кирилл! – повысила Эльза голос, – послушай! – она собиралась с мыслями.

– Весной! Когда в Альпах зацветут цветы! – заговорила с расстановкой, – …я хочу видеть тебя и Катю у нас дома! Я… – запнулась она, – хочу иметь здесь друзей, знакомить Бранта, мой внук! Франс! – вдруг обернулась она к мужу.

Богатый коммерсант сжался в комочек. Быстро, по‑немецки она заявила мужу, что приглашает Кирилла и Катю весной в гости.

– Я, зо, рихтихь! – оживлённо закивал Франс.

Эльза снова повернула лицо к Кириллу, но лишь вздохнула легко и улыбнулась.

– Согласны? Катя! – быстро повернулась она к Кате.

– Данке шён! – неопределённо выскочило у неё вместе с очаровательной улыбкой.

Эльза вдруг засмеялась, зашевелилась всем телом, подошла к мужу и заговорила торопливо, взяв его за руку.

– Боже мой! Как я рада!.. – стала оглядываться она вокруг, потряхивая мужа за рукав.

Всё это время, Антон не проронил ни слова. Только покраснело лицо и вспотел лоб.

Шли медленно обратно вместе с Кириллом. Фрау Эльза снова повеселела, шутила, держась за руку Франса и по‑детски загребала ногой листья.

– Франс! – живо вскрикнула она, – мы купим здесь домик! Это можно? – повернулась к Антону.

– Купить трудно… Хороший. Можно построить!

– Да? Хорошо!.. – смехом ответила она.

– Я ещё хочу увидеть одного человека, Антон!? Ты говорил, он съехал с дороги, что бы… – подбирала она слова.

– Вадима?

– Да! Да! Вадим! Можно?..

– Сегодня Вам всё можно! – засмеялся Антон.

– Браво!! – хохотнула она в ответ.

– Значит, нам туда!.. – показал Антон рукой.

– А картина? – озабоченно повернула Эльза голову.

– …А потом туда! – снова показал Антон на соседний, через дорогу дом.

– Хорошо! – почти выкрикнула она со смехом.

Франс, будто стал понимать русский. Заинтересованно водил вокруг головой, улыбаясь вместе с женой. Антон достал телефон, нашёл номер.

– Вадик! Оля дома? Голову? Вадик, встречай гостей! Мы в полусотне метров!

Вадим во дворе поливал Ольге на голову. На огороде висело полотенце. Рядом ведро с парящей водой и бутылочка шампуня валялась в траве.

– Вадь, кто там?.. – стояла наклонившись Ольга.

С волос капала вода.

– Оль! Быстрей!.. Вытирай голову, быстрей! На! Держи!.. – сунул он ей полотенце, бегая по узкому двору.

Гости не спеша разговаривая, подошли к дому.

– Присядем… – показал рукой на скамейку Антон, – хозяева не ожидали нашего визита…

– Да, да! – засмеялась Эльза и первая опустилась на скамейку. Франс тихо присел рядом, опустив на траву сумку. Кирилл прислонился к палисаду за спинами у всех.

– Я схожу… – быстро сказал Антон.

Из крыльца навстречу быстро выходил Вадим, широко раскрыв глаза.

– Вадик! Олю позови…

– Она… – протянул Вадим, останавливаясь.

– Ничего, ничего!.. – подмигнул с улыбкой Антон и сразу, развернувшись, пошёл обратно. Через пару минут, оглаживая рукой волосы, вышла Ольга, сзади Вадик, подпирая её рукой в спину.

Подошли несмело к скамейке.

– Вадик! – не вставая обратился Антон, – госпожа Крафт хотела тебя увидеть…

Вадим чуть качнул головой, выдавил негромко:

– Бонжур… Ой… – сморщился он, приложив ладонь к виску.

– О! О!.. – всколыхнулась Эльза на скамейке и засмеялась простодушно. – Браво! – Всплеснула она ладошами.

Кирилл прикусил губу, пряча улыбку.

– Я французский в школе учил, – быстро выговорил Вадим, обращаясь к Антону, – и улыбнулся натянуто.

– Ничего!.. – смехом продолжила Эльза, – я понимаю немного французский, немного русский! – снова засмеялась она.

Ольга, стоя чуть сзади, искренне улыбнулась.

– О! – взглянула на неё Эльза.

– Франс! Ты познакомил Бранта с девушкой из Монпелье, а самые красивые девушки – здесь! В России! Франс!.. – ещё не поздно! – не унималась Эльза. Антон за спиной у неё быстро перевёл Францу, пока Эльза рассматривала Ольгу. Быстро успокоившись, Эльза спросила уже серьёзно:

– Как…, ты себя чувствуешь сейчас?

– Сейчас хорошо…

– Это Оля его лечила! – смеясь добавил Антон, – и тоже серьёзней – а у неё лекарства, как вы сказали, это не краски…

– Да!.. Я вижу! – отчего‑то с лёгкой грустью вздохнула она, смотря на обоих поочерёдно.

Потом встала со скамейки.

– Я рада, вас увидеть! – и, после паузы, – извините, нам пора! – кивнула головой, всё ещё смотря на Вадима с Ольгой.

– Знаете, – обвела всех взглядом, – Россия – самая богатая страна в мире!.. Только вы, ещё немножко это не понимаете пока! – улыбалась она, оглядывая всех.

– Извините! Спасибо! До свидания! – шагнула медленно она от скамейки, ища взглядом Кирилла.

– Вадик! – шагнул Антон к нему, – ты серьёзно французский изучал? – сказал негромко.

– Да… А что?

– Чего ж ты молчал! Я думал, из кого переводчика сделать? Ладно, потом поговорим, – догонял Антон гостей, махнув Вадиму рукой.

– Теперь туда? – улыбалась Эльза, кивая на дом Кирилла.

Снова вошли в дом. Фрау Эльза, без раздумий подошла к одной из картин и остановилась, смиренно умолкнув. Кирилл подошёл сзади.

– Вот она… – тихо сказала Эльза.

– Это, то же самое место… – всплыло у Кирилла в памяти, – то же, что и на портрете…

– Да? – обернулась Эльза, – так, я чувствую… – опять повернула она голову к картине.

Меж высоких сосен окружавших поляну, косыми потоками падал солнечный свет, он пронизывал ветви и в разных местах ложился клиньями на поляну. Свет казался золотистой пылью, хотя краски на этом месте такой не было. Но он был! Когда смотришь в целом – потоки света будто струились с неба, хотелось протянуть ладонь, что б солнечные зайчики, легли на кожу пальцев. Как он это делает? Может просто от картины в душу лился этот свет. Эльза не понимала, только не могла оторвать взгляда от полотна, как человек смотрит на солнце, закрыв глаза и улыбается наступившей весне.

– Кирилл, – тихо проговорила она, – ты можешь написать здесь, на память…

– Могу, – немного подумав ответил он, – только…, придётся вернуться, здесь нет, здесь нечем…

– Ничего, – повернула открытое лицо Эльза, мы сегодня будем много гулять!

На обратном пути в усадьбу, Эльза молчала, просто улыбалась, заглядывала на крыши домов, верхушки деревьев, смотрела далеко а даль, где с вершины холма, чернел за селениями еловый лес, вперемёшку с жёлтыми пятнами листвы. Её ничто не смущало и не удивляло. Не гнилые заборы заброшенных домиков, ни груды битого кирпича на развалинах старых домов, ни отсутствие дорог, ни даже коровий помёт по берегам. Она видела другое, чувствовала это. Люди! Конечно, вот что удивляло, что завораживало её. Она чувствовала в них, не расплёсканную на пустяки силу.

Глубинна, дремучая сила, и мечта – в каждом из этих людей. Это они – эти люди и их дети, изменят Россию. Всё остальное – отсохнет, отлетит как шелуха. Дедушка был прав, тут ещё много не разгаданных тайн. А женщины – всегда любят разгадывать тайны.

Уже спокойно расселись в домике на усадьбе. Франц, теперь проявлял большой интерес к окружающей обстановке. С улыбкой смотрел на маленького Никитку, видимо тоже, вспоминая о внуке.

Кирилл подошёл к Кате, взбалтывая в руке пузырёк с чёрной тушью.

– Кать, – улыбнулся он, – чего написать‑то?

– Пойдём! – весело потянула она его за рукав.

Через небольшое время, вышли вместе с Катей из комнатки и Кирилл протянул раму Фрау Эльзе. Отставив картину на вытянутые руки, она внимательно прочла надпись, мелко затаившуюся в уголке полотна на светлом месте.

«Господам Крафт, с любовью из России, Кирилл Санников».

Эльза просияла. Подав полотно Францу, подошла к Кириллу и потянувшись на носочках туфель, по‑матерински поцеловала его в щеку.

Гости ушли. Катя повертев в руках зелёные бумажки, улыбалась Кириллу.

– Кирюш, теперь материалов можно купить!..

Кирилл походив по комнате немного, раздумывал, улыбаясь. Подошёл к Кате, заглянул ей в глаза.

– Ты хотела в Австрии побывать, может оставить для этого случая?

– Нет, Кирюш, здесь лучше!.. – засмеялась она.

– Так что – откажемся?

– Так я не обещала…

– А ты – что сказала?

– Большое спасибо!.. – снова хохотнула она.

– Это как понимать?

– М… Так и понимать! Пусть лучше они к нам!

– Хм…, да… – улыбнулся Кирилл.

– Помнишь? Ты мне обещал, что здесь будет лучше…

– Помню!.. – улыбнулся он обняв Катю, смотрел через её плечо с мечтательной улыбкой.

Катя затихла, не шевелясь в его объятьях.

– Кирюш, может, потом, попозже когда‑нибудь?..

– Ладно, можно и потом, – улыбнулся он отстраняясь, опять посмотрел ей в глаза.

– М? – вопросительно качнула она головой, распахнув внимательно свои большие глаза.

– … Просто я подумал…

– Нет, Кирюш, мне хорошо тут… И с тобой… – теперь она прислонилась головой к нему.

– Мне тут много всего хочется, сделать ещё…

– Денег не хватает… – усмехнулся он.

– Ну нет, ну что ты! – отпрянула она, – хотя не помешают! – вдруг хохотнула откровенно.

– Ладно! – усмехнулся он, обхватив ладонями её щёки, поцеловал в губы, – давай поедим чего‑нибудь и решим чего купить!

– Ага… Я сейчас! – вспомнила она, выпорхнув из его рук.

В уголке, на раскинутом одеяле сидел Никитка, важно перебирая жёлуди и разноцветные листья. Попробовав всё на вкус, бросал в кучу, тянувшись ручкой за липовыми орешками. Иногда, улыбнувшись беззубым ртом, смотря на папу с мамой, тянулся к большой белой кошке, сидевшей тут же. Кошка, поиграв лапой с ветками и листьями, смотрела на мальчика, ожидая, что он бросит, в очередной раз.

Катя собирала обед, бегала по маленькой кухне, смеялась, вспоминая Ленкину свадьбу. Кирилл присел около Никитки, смотрел на него, улыбался задумчиво. Малыш хватал за папины пальцы, напрягал все мышцы в своём тельце, пытался встать, подтягиваясь. Кирилл не брал сына на руки, лишь держал напряжённо руки, давая Никитке попробовать встать самому.

Катя разговаривая, постоянно оглядывалась, собирая на стол. Кирилл слушал с рассеянной улыбкой, глядя на сына.

– Кирюш, ты что‑то загрустил вдруг, а? – задержала она взгляд, передвигаясь по кухне.

– Так… – натянуто улыбнулся он.

– Хм… Нет…, говори! – настаивала Катя.

– Картин всё меньше и меньше, а времени нет, другие сделать, хотя… – задумался он.

– Да… – пространно протянула Катя, – но ты, по заказу можешь, даже портреты! – тут же созрело решение, – ты же у меня, талантливый! А? – снова оглянулась она.

– На заказ – это в издательстве, не то, что хочешь… – Кирилл всё смотрел на Никитку. Тот повертевшись, стоял уже на коленях, ухватившись двумя руками за пальцы Кирилла. Пыхтел, поднимая ножки. Кирилл приподнял пальцы.

– Ничего, Кирюш, самую главную картину, ты пишешь не кистью… – многозначительно вывела Катя.

Кирилл повернул голову, изумлённо глядя на Катину спину. Она замедлила свои движения, глядя в окно.

– А!.. А!.. – залепетал Никитка, встав на ноги, раскрыл ротик как птенец, тельце качалось в стороны на подрагивающих ножках.

– Кать! Смотри! Кать! – улыбался Кирилл, глядя восхищённо на Никитку.

– Ой! – улыбнулась Катя, – придержи его!

– А как! – хохотнул Кирилл.

– Кирюш! Упадёт!

– Хватило сил встать, значит удержится! – довольно смотрел он на сына, и медленно опустил на одеяло. Почувствовав опору, мальчик разжал пальцы и замахал руками победоносно, громко залепетал, округлив от возбуждения глаза.

– Не всё сразу! – улыбался Кирилл, поднимаясь с пола.

Тихо подошёл к Кате сзади, обнял быстро, сильно прижав к себе. Катька пискнула тоненько.

– Ты, про какую главную картину говорила? – заглядывал ей в глаза, свесив голову.

– Кирюш! – хохотнула она легко.

– Кать! Идея! – будто увидел он её мысль, расцепил руки, отскочил быстро, схватил карандаш и зашагал в другую комнату, бросив на ходу:

– Я быстро! Набросаю, пока не остыла!

– Ну, Кирюш!..Тогда у меня остынет! – сморщила она губы, разведя руки.

– Кать! Две минуты!.. – донеслось из‑за перегородки.

– Тя!.. Тя!.. Тя!.. – запорхал руками Никитка, подпрыгивая на одеяле.

Катя улыбнулась нежно, не спеша шагая к малышу. Присела тихо, любуясь на сына.

– Кушать хочешь? – склонила она голову.

– Тя!.. Тя!.. – улыбался Никитка беззубым ртом.

– Он папа, говорит! – послышалось из комнаты.