Глава 8. Этот самолет ускоряется очень быстро. Именно германские пикировщики продолжали определять ход событий на Средиземноморском театре до конца 1941 года

Именно германские пикировщики продолжали определять ход событий на Средиземноморском театре до конца 1941 года. Так было во время боев в Западной Пустыне, при захвате Югославии и Греции, в ходе катастрофической эвакуации Крита и во многих других кампаниях, сопровождавшихся жестокими боями. Сначала Люфтваффе поддерживали итальянский флот, а потом переключились на помощь мобильному германскому танковому соединению — Африканскому Корпусу.

Для этого был создан Авиакорпус «Африка» под командованием генерала Фрёлиха. В его состав вошли около 50 пикировщиков Ju-87 из состава StG.2. Очень быстро они отличились как на суше, так и на море, атакуя корабли у побережья Ливии. 24 февраля в гавани Тобрука был потоплен эсминец «Дэйнти». Вскоре они нашли и более крупную жертву — недалеко от этого же порта был потоплен монитор «Террор», вооруженный 381-мм орудиями. Британская Прибрежная эскадра по мере сил оказывала помощь армии, защищавшей Тобрук. Поэтому, чтобы усилить атаки против британских кораблей, в Африку была переброшена группа Мальке — III/StG.2. «Так как наша группа в свое время была сформирована германским флотом, в то время мы специализировались на атаках против кораблей в районе Тобрук/Соллум. Впрочем, мы получали и другие задания. На нашей базе в Дерне в то время находились 2 эскадрильи». Там III/StG.2 действовала с 12 апреля по 8 мая 1941 года. Одного из первых успехов «Штуки» добились 18 апреля.

«Армия запросила нашей помощи, заявив, что «линкор» обстреливает ее позиции из очень тяжелых орудий. Мы отправились в указанный район, практически на пределе дальности. Мы уже подходили к точке, где должны были поворачивать назад, и я должен был отдать соответствующий приказ, но тут я заметил большой военный корабль, и мы немедленно атаковали его. Из-за сильной дымки мы не слишком хорошо различали детали, пока не спустились ниже 4000 футов. Первое звено добилось попадания в носовую часть корабля, которая сразу скрылась под волнами. Но тут атаковало второе звено и добилось попадания в корму. Третье и четвертое звенья вернулись, не сбросив бомбы. Они сообщили, что корабль уже скрылся под водой, когда они завершили пике. Во время разбора полета мы столкнулись с проблемой опознания нашей цели. Разумеется, мы понимали, что это был не линкор, но кто же это был? Наконец мы решили сообщить, что это был «военный корабль, скорее всего, монитор прибрежного типа» водоизмещением около 8000 тонн»[8].

Разумеется, этой жертвой был старый «Террор», построенный еще в 1916 году.

И немецкие, и итальянские «Штуки» теперь успешно действовали в Западной Пустыне, поэтому Королевским ВВС пришлось заняться анализом их тактики, чтобы выработать способы противодействия.

«Если учесть сообщения, что итальянские пилоты пикировщиков были подготовлены немецкими инструкторами, рекомендуется обратить внимание на следующую тактику. Самолет обычно подходит к цели на высоте около 10000 футов, летя неправильным курсом. Оказавшись над целью, самолет, действующий в одиночку, переходит в спиральное пике под углом от 60 до 70 градусов. Совершив два или три витка, он прекращает спираль на высоте около 2000 футов и сбрасывает бомбу с высоты 1500 футов. Затем самолет выходит из пике и увеличивает скорость, чтобы уйти как можно дальше от точки разрыва бомбы.

Ju-87, действующие против кораблей на Средиземном море, пытаются уклониться от атаки «Томагавков», убирая газ и выпуская воздушные тормоза, в результате чего истребитель проскакивает вперед. Затем Ju-87 штопором уходит к воде, вероятно, чтобы избежать атаки сзади».

Первый боевой вылет итальянские пикировщики совершили 2 сентября, когда они безуспешно попытались найти конвой, следующий на Мальту. Этот конвой был обнаружен на следующий день. В 14.25 пять Ju-87 из состава 96-й группы в сопровождении 6 истребителей Макки МС-200 атаковали его. Пилоты заявили, что одна бомба попала в крейсер, хотя на самом деле попаданий не было. Во втором налете участвовали 4 «Штуки», которые добились еще одного «попадания». В ходе третьей атаки еще два крейсера «были повреждены». Следует отметить, что ни один из кораблей конвоя (операция «Хэтс») попаданий не получил.

5 сентября 5 итальянских «Штук» бомбили Мальту, затем последовали новые атаки. 17 сентября итальянцы понесли первые потери, когда 12 их пикировщиков атаковали аэродром Микабба. Их перехватили «Харрикейны» 261-й эскадрильи и сбили сержанта Катани из 237-й эскадрильи, который попал в плен. 11 сентября в Комизо было сформировано второе подразделение пикировщиков — 97є Gruppo, состоящая из 238-й и 239-й эскадрилий. Она впервые приняла участие в боях во время вторжения итальянцев в Грецию и бомбила аэродромы Янины, Пресбы и Флорины 5, 14 и 16 марта. 5 марта была сформирована 10 le Gruppo, которая состояла из 208-й и 209-й эскадрилий. Она действовала на албанском фронте. В феврале 96-я группа была переброшена в Бенгази и присоединилась к немцам, наносящим удары по Тобруку.

В ходе короткой Балканской кампании итальянские «Штуки» действовали вместе с Люфтваффе. Гитлер перед началом операции «Марита» заявил, что иначе англичане не пошевелятся. «Зато когда появятся наши пикировщики и танковые корпуса, они вылетят из Греции так же быстро, как до сих пор было во всех случаях, когда мы использовали эти средства». Эта оценка оказалась совершенно правильной. Британский командующий генерал Уэйвелл сначала скептически отнесся к действиям пикировщиков, заявив: «Эффект пикировщиков в Греции был скорее моральным, чем материальным. Наши истребители помешают им добиться каких-либо успехов». Однако вскоре он изменил свое мнение и запросил разрешение на эвакуацию британских войск из Греции.

В своем рапорте он перечисляет некоторые цели, подвергшиеся ударам Ju-87: «Корабли в порту и в море. Города и деревни, особенно на пересечении важнейших дорог. Транспортные колонны, железные дороги, мосты. Зенитные батареи, прикрывающие аэродромы, штабы, артиллерия. Отдельные танки и автомобили, группы войск и укрепления».

В отношении методов атак немецких пикировщиков он отмечал, что удары наносились силами не менее эскадрильи. «Однако количество самолетов могло сократиться до одного, что чаще всего происходило на коммуникациях». Уэйвелл также добавляет: «Пикировщики обычно атаковали предварительно обнаруженные цели вслед за самолетами-разведчиками или в тесном взаимодействии с наземными силами. Вражеские ударные группы, очевидно, имеют хорошую радиосвязь с авангардами войск и самолетами-разведчиками».

Войска Уэйвелла понесли большие потери во время эвакуации морем, так как «Штуки» занялись войсковыми транспортами. Были потоплены «Хеллас», «Пеннланд», «Сламат» и «Коста-Рика». Погибли также эсминцы «Дайамонд» и «Райнек».

История повторилась в более крупных масштабах на Крите. После подготовительных ударов пикировщиков немцы выбросили на остров воздушный десант, и англичане снова были вынуждены поспешно эвакуироваться морем. На этот раз солдат вывозил весь Средиземноморский флот, которому пришлось вступить в жестокую схватку с пикировщиками Ju-87. Накал борьбы достиг апогея. Королевский Флот потерял 3 крейсера и 6 эсминцев потопленными, 3 линкора, 1 авианосец, множество крейсеров и эсминцев получили повреждения. Этот страшный список потерь мог оказаться более впечатляющим, если бы не подготовка вторжения в Россию. Немцы начали спешно перебрасывать подразделения пикировщиков на север.

Заметные потери войска союзников на Крите понесли потому, что пилоты пикировщиков начали применять импровизированное приспособление, а на выдумки офицеры Люфтваффе были горазды. Требовалось увеличить поражающее действие бомб при использовании против живой силы. До взрыва бомба зарывалась в грунт, который поглощал большую часть осколков. Тогда летчики изобрели приспособление, которое сделало бомбы гораздо более смертоносными. Это были так называемые «Стержни Динорта», названные по имени командира 2-й эскадры, потому что работы начались по его инициативе. Рассказывает Фридрих Ланг:

«Стержни Динорта» были введены в середине мая 1941 года на аэродроме Молаи, где базировалась I/StG.2 под командованием подполковника Динорта. Требовалось заставить бомбу взорваться до того, как она уйдет в грунт, чтобы ударная волна и осколки действовали более эффективно. Сначала проводились эксперименты с ивовыми прутьями длиной 60 см, которые устанавливались в носовой части 50-кг бомбы. Испытательный полигон, отмеченный белым брезентом, представлял собой пшеничное поле с разбросанными по нему редкими оливковыми деревьями. Мы могли легко замерить глубину кратера и определить разлет осколков по скошенной пшенице.

Но ивовый стержень не сработал. Он ломался и не взрывал бомбу. Следующие испытания были проведены с круглым металлическим стержнем. Он тоже не оправдал ожиданий. Стержень немедленно входил в грунт, и бомба опять взрывалась слишком поздно. Мы добились успеха лишь с третьей попытки. На конце металлического стержня был приварен металлический диск диаметром 8 см. Теперь бомба взрывалась в 30 см над грунтом. Осколки разлетались во все стороны, как нам и требовалось. Сначала стержни изготавливались в нашей походной мастерской, и мы впервые применили их во время высадки на Крит. Позднее было налажено их промышленное изготовление под названием «Стержень дистанционного взрывателя», или «Стержень Динорта».

Когда последние потрепанные корабли Королевского Флота ушли с Крита в Египет, использовавшиеся на Балканах пикировщики начали готовиться к переброске с солнечных греческих островов на границу России. Это были I/StG.77 и III/StG.77 из Румынии, I/StG.2 и III/StG.2, I/StG.3 и ядро II(Schlacht)/LG.2 из Болгарии и II/StG.77 из Австрии. Однако пикировщики Мальке все еще действовали со своих баз в пустыне.

«31 мая моя группа получила задание атаковать корабли к югу от Крита. Мы вылетели из Ираклиона на Крите в 6.05, но все британские корабли оказались отведены за пределы нашего радиуса действия. Мы не увидели ни одного военного корабля. Наконец, на самом пределе дальности полета мы заметили в дымке большое торговое судно. Атака! Когда во время пикирования я снизился до 4000 футов, то заметил красный крест на палубе судна и сразу отдал приказ всем своим самолетам: «Не бомбить — госпитальное судно — выравниваться». Мы вернулись на базу, не сбросив бомбы. Я гадал тогда и гадаю сейчас, а не было ли это «госпитальное судно» использовано в качестве войскового транспорта при эвакуации союзников с Крита? Однако оно не стреляло по нам, и мы не сбросили на него бомбы. По крайней мере, я полагаю, что его капитан напился вдрызг, когда мы улетели, не атаковав его судно».

После Крита оставшиеся на Средиземноморском театре пикировщики полностью переключились по поддержку войск Роммеля, наступающих на восток к египетской границе. Войска Оси осадили Тобрук. Снабжать гарнизон пришлось поредевшему Средиземноморскому флоту, и «Штки» воспользовались представившимся шансом. Начались массированные атаки гавани Тобрука, которые проводили II/StG.2, I/StG.3 и итальянская 96-я группа.

В период с 11 апреля по 24 июня на укрепления Тобрука было проведено не менее 46 налетов пикировщиков. В каждом налете участвовало различное число самолетов, иногда 3–6, но их количество доходило и до 40–50. Самые крупные налеты были проведены 29 мая и 2 июня 1941 года, в них участвовало по 60 пикировщиков. Всего «Штуки» совершили 959 самолето-вылетов. Англичане заявили, что сбили не менее 54 самолетов. Зенитчики приобрели огромный опыт отражения атак пикировщиков, хотя это им дорого обошлось. Теперь британская армия начала всерьез относиться к угрозе пикировщиков. Неопытные артиллеристы проходили специальную подготовку, которая помогала им не впадать в панику при налете Ju-87.

«Во время атаки пикировщиков на позицию тяжелой зенитной батареи наступает критический момент, когда артиллеристы должны решить: бежать ли им в укрытие или нет. Первый пикировщик появляется над ними на высоте 4000 футов. Частая стрельба из орудия в этот момент может заставить самолет сбросить бомбы преждевременно, а следующие за ним — задержать атаку. Полное молчание в такой момент, если расчет падает на землю, позволяет каждому пикировщику спокойно выбрать цель и атаковать с высоты 500 футов. Тогда и только тогда будут уничтожены орудия и командные посты, а люди погибнут».

Различное отношение и различные результаты были показаны во время двух атак «Штук». 27 апреля 50 Ju-87 атаковали зенитную батарею, по крайней мере, по 12 самолетов на каждое орудие. Два орудия были накрыты прямыми попаданиями. При анализе атаки выяснилось, что:

1. Во время захода по пикировщикам стреляло только одно орудие, и то неэффективно. С позиции другого орудия пикировщиков вообще не видели, пока вокруг не начали рваться бомбы.

2. Пикировщики заходили со стороны солнца, один за другим, не пытаясь атаковать с разных направлений.

3. После взрыва первой же бомбы личный состав бросился в укрытия.

4. Пикировщики смогли положить практически все бомбы на позиции батареи.

Атаки пикировщиков против кораблей, снабжавших гарнизон, были не менее эффективны. 29 апреля было потоплено вооруженное досмотровое судно «Чакла», затем «Сидонис». 4 мая получило попадание госпитальное судно «Капрера». Гельмут Мальке вылетел на задание во главе 12 Ju-87, и рассказывает, почему это произошло.

«История началась с телефонного звонка. Во второй половине дня 4 мая мне позвонил офицер управления полетами и сообщил: «Разведка обнаружила большое судно, около 10000 GRT, приближающееся к Тобруку с востока. Немедленно взлететь и потопить его». Я спросил: «Что за судно? Транспорт?» Я не верил, что такой большой корабль отправится в Тобрук после всех наших атак против кораблей в этом районе. Это могло быть госпитальное судно под Красным Крестом. Офицер управления переговорил с экипажем самолета-разведчика. Он звонил при мне. Летчики не видели красных крестов на судне. Я спросил: «Был ли корабль выкрашен в белый цвет с зеленой полосой вдоль ватерлинии?» Да, так и было. Я сказал, что это является отличительным признаком госпитальных судов, поэтому находящиеся в воздухе истребители попросили точно установить, что за корабль обнаружен. Офицер управления сразу связался с ними. Примерно через 12 минут пришло сообщение от истребительного патруля: «Когда мы приблизились к судну, нас обстреляли из зениток». Поэтому я сказал: «Если бы это было настоящее госпитальное судно, он не стреляло бы. Если мы снова получим приказ, то мы полетим». Я получил нужный приказ, и мы взлетели.

Когда мы прибыли к месту событий, судно уже стояло у причала в Тобруке. Когда я пикировал, мне пришлось прорываться сквозь шквал огня из тяжелых и легких зениток с «госпитального судна», не считая огня с береговых батарей Тобрука, силу которых мы прекрасно знали. Действительно, никогда раньше столько светлячков не мигало за стеклом моей кабины. Я был совершенно уверен, что я не сумею вырваться из-под такого плотного огня, и потому решил сбросить бомбу с высоты 1500 футов вместо 900 футов, как планировалось ранее. Я не представлял, как сумею выскочить из-под смертельного колпака, который накрыл меня. Тем не менее, каким-то чудом мой самолет не получил ни одного попадания».

На берегу события также развивались в бешеном темпе. Ощущения тех, кто попал под постоянные атаки пикировщиков, лучше всего раскрывает письмо подполковника Аллана Апсли, отправленное домой 29 июня 1941 года.

«Я должен резко возразить против постоянных восхвалений, которые раздаются в адрес КВВС в передачах Би-Би-Си. Это вызывает настоящее бешенство среди солдат, которые имеют возможность убедиться, что все такие заявления далеки от правды. Это заставляет заподозрить, что и остальные заявления также сильно преувеличены. Вот я сижу в пустыне, а над головой кружат Ме-110. Радиопередача в 9.15 сообщила нам, что главным результатом последних операций стало то, что КВВС захватили полное господство в воздухе, просто не позволяя вражеским самолетам подняться с земли. Это совершенная ложь. Лишь в нашем полку потери от воздушных атак составили более 30 человек. Действительно, время от времени КВВС совершают пару вылетов и бомбят известные вражеские аэродромы. Но фриц использует не только их. Он разбросал самолеты по всей пустыне, в которой полно естественных посадочных площадок. Все снабжение туда в случае необходимости можно перебросить по воздуху. Если наши самолеты совершают вылеты время от времени, то фриц постоянно находится в воздухе и следит за каждым нашим движением, атакуя любую стоящую цель бомбами и пулеметным огнем. Его бронебойные пули проходят сквозь нашу броню. Его взаимодействие с армией налажено великолепно. Если фриц желает поддержки с воздуха войскам на передовой, он вызывает по радио «Штуки» и указывает цель на карте. Самолеты появляются немедленно. А если нам что-то нужно, мы должны идти по цепочке через штабы бригады, дивизии и армии, добираясь до командования КВВС. Когда (и если) помощь прибывает, прошло уже 2 часа, и ситуация полностью изменилась. Бомбы летят в пустые пески или, что уже не раз было, нам же на головы».

Не приходится удивляться, что Кессельринг написал: «Ненависть англичан к «Штукам» равна нашему восхищению ими».

* * *

Личный состав Средиземноморского флота и Армии Пустыни весной и летом 1941 года пострадал от германских пикировщиков ничуть не меньше, чем их товарищи во Франции и Норвегии год назад. Зато дело создания британского пикировщика не двигалось с места. Закулисная борьба становилась все более ожесточенной.

Отношения между министерством авиации и министерством авиационной промышленности, некогда сердечные, становились все более напряженными, особенно когда стало ясно, что пикировщики американской постройки, на которые возлагалось так много надежд, в ближайшее время не поступят. Черчилль 15 декабря 1940 года писал своему протеже Бивербруку:

«Главной причиной всего этого топтания на месте является война, которую ведут между собой МА и МАП. Они считают вас безжалостным критиком и даже врагом. Недавно они постарались взять на себя часть функций МАП, и я не сомневаюсь, что они будут клеветать на вас при каждом удобном случае».

Это, несомненно, так, но такое положение дел губительно для страны, сражающейся за свое существование. Эксперименты по высотному пикированию средних бомбардировщиков должны были просто изобразить внимание КВВС к концепции пикирующего бомбардировщика. И они завершились полным провалом.

28 марта 1941 года был получен новый отчет об этих опытах от вице-маршала авиации, командовавшего 5-й авиагруппой. Испытания проводились на бомбардировщике «Хэмпден». Начинался отчет мрачно:

«Результаты проведенных испытаний разочаровывающие.

Поперечная ошибка невелика, но ошибка по дистанции совершенно не отличается от ошибки при бомбежке с горизонтального полета».

Выяснилось, что угол пикирования, необходимый, чтобы пилот «Хэмпдена» мог удерживать цель в поле зрения, приводил к такому увеличению скорости, что даже малейшее изменение курса становилось невозможным. Выход из пике становился крайне сложным, особенно если бомбы все-таки не были сброшены. Рапорт продолжал:

«Так как сама суть бомбометания с пикирования заключается в том, что пилот целится и сбрасывает бомбу, этот метод нельзя считать пригодным для «Хэмпдена». Разумеется, постоянная практика поможет пилотам улучшить глазомер, но этот метод в принципе опирается на «пробы и ошибки». Однако имеется слишком мало целей, и погода слишком редко предоставляет удобный случай. В общем, можно считать, что такой метод бомбометания могут эффективно использовать отдельные пилоты, обладающие хорошим глазомером и для обычного бомбометания, в случае, если представится благоприятная возможность».

Аналогичные исследования были проведены подполковником авиации А. Э. Дарком на экспериментальном бомбардировочном полигоне в Боском-Дауне. Опыты проводились на «Веллингтоне Iс» и «Хэмпдене» экипажами, которые имели большой опыт полетов на самолетах этих типов. На первой стадии было проведено большое число пикирований без сброса бомб, чтобы определить, насколько приемлемы методы входа в пике и выхода из него. На второй стадии сбрасывались учебные бомбы с высот от 10000 до 7000 футов. Средняя высота сброса бомб составляла 8000 футов.

«Было выяснено, что на «Веллингтоне» лучше заходить на цель так, чтобы она находилась слева, почти остановив самолет, а потом начинать пикирование разворотом влево. Средний угол пикирования составлял 50 градусов, но были испытаны углы от 30 до 80 градусов. Средняя скорость в момент сброса бомб составляла 140 миль/час, а скорость выхода из пике — 190 миль/час. «Хэмпден» использовал тот же метод атаки, что и «Веллингтон». Однако выяснилось, что этот самолет ускоряется очень быстро, превышая все ограничения скорости еще до того, как наступал момент выхода из пике».

В конце рапорта делался вывод: «Высотное бомбометание с пикирования неприменимо для современных тяжелых бомбардировщиков. Маловероятно, чтобы полученная точность была выше, чем при горизонтальном бомбометании с тех же высот».

В принципе никто не удивился, когда стало ясно, что «Веллингтон» как пикировщик уступает в меткости «Штуке». Но тут возникал более серьезный вопрос: а где реальный английский эквивалент «Штуки»? На этот период войны КВВС не могли предъявить ничего лучше старого «Лизандера».

«Учитывая немецкий опыт и наш собственный, стало ясно что «Лизандеры» могут успешно действовать, если имеется господство в воздухе. Поэтому кажется нежелательным заниматься общим перевооружением эскадрилий взаимодействия на «Томагавки». Более предпочтительным выглядит частичное перевооружение».

Все это не порадовало бы подполковника Алели, лежащего в окопе где-то в Ливии.

В действительности рухнула вся система взаимодействия с армией. Официальный отчет сообщает, что в это время имелось 12,5 эскадрилий «Лизандеров» (168 самолетов) и 1,5 эскадрильи «Томагавков» (22 самолета), но при этом всего 164 пилота!

В таком состоянии дел КВВС обвиняли Бивербрука. Как пишет его биограф:

«В феврале 1941 года Синклер убедил Маргесона, который стал государственным военным министром, аннулировать все новые заказы на пикировщики. Из Северной Африки поступали постоянные жалобы армии на отсутствие пикировщиков. В этом был обвинен Бивербрук. После того как он покинул министерство, он хотел рассказать правду, чтобы защитить себя, но Черчилль запретил это».

Новые и не испытанные чудо-бомбардировщики Валти и Брюстер пока еще находились на чертежных досках, но ведь имелся действующий пикировщик фирмы «Дуглас», который в то время, вероятно, был лучшим пикировщиком в мире, за исключением, может быть, Ju-88. Мало того, что было развернуто его производство, так сами американцы предложили его в качестве решения английских проблем.

В шифрованной телеграмме, отправленной британской военной миссией из Вашингтона 4 апреля 1941 года министерству авиационной промышленности, говорилось:

«Имеются серьезные сомнения в том, что поставки заказанных бомбардировщиков Брюстер начнутся ранее конца 1942 года. Существует мнение, что поставки в лучшем случае начнутся в августе 1942 года. Однако производственные мощности фирмы «Дуглас» таковы, что им можно заказать 300 пикировщиков А-24 с поставкой с января по сентябрь 1942 года. А-24 является армейским вариантом морского пикировщика SBD-3A».

Затем следовало краткое описание «Доунтлесса». «Можно легко заметить, что характеристики А-24 ниже, чем у пикировщиков Брюстер или Валти, а его оборонительное вооружение слабо». Отсюда следовало заключение: «Хотя мы согласны с тем, что при определенных условиях этот самолет может быть использован в роли пикировщика, штаб КВВС вероятно согласится, что он непригоден для тактической разведки».

Так был утерян шанс в ближайшее время получить «Доунтлесс», вместо того чтобы ждать, когда в далеком будущем появятся новые непроверенные самолеты. А через год командование КВВС вообще заявило, что такое предложение им никто не делал.

Новый министр авиации немедленно усвоил точку зрения, господствующую в министерстве. Это видно из ответов государственного министра Маргесона Бивербруку:

«Мы согласны с министерством авиации, что в настоящее время нежелательно заказывать бомбардировщики, пригодные для решения одной конкретной задачи, и которые нельзя использовать при ведении общих операций. Пикировщики непригодны ни для чего, кроме оказания непосредственной поддержки армии. До тех пор, пока не возникнет такая потребность, мы будем попусту расходовать людей и средства, не получая полезных результатов. Более того, они не могут участвовать в общих усилиях КВВС. По этой причине мы не будем выслушивать никаких просьб о создании пикировщиков».

Снова на белый свет были вытащены заплесневевшие тряпки аргументов 1930-х годов. Именно на этом основании в свое время Маршалы Авиации зарубили идею точных ударов в пользу самолетов общего назначения. Любой самолет создается ради решения одной основной задачи, поэтому странно слышать подобные утверждения в качестве причины отказа строить пикировщики. Например, трудно представить «Стирлинг» в какой-либо иной роли, кроме дальнего бомбардировщика. А имеющий высокую репутацию и ни на что не годный «Лизандер»? Мы уже не говорим о растаявших в небытии ордах бесполезных «Бэттлов».

Унизительные поражения в Греции, на Крите и в Ливии привели к тому, что пресса начала задавать вопрос: почему у англичан до сих пор нет пикировщиков? Почему мы не делаем с немцами то, что они делают с нами? Убедив военное министерство больше не заказывать пикировщики, министерство авиации перешло в наступление:

«Министерство авиации не навязывает армии самолеты определенных типов. Дело в том, что армия до настоящего времени не определилась точно, действительно ли ей нужны пикировщики».

Это было уже слишком для издерганных нервов Уайтхолла и Флит-стрит. «Да спасет аллах наши души!» — дружно воскликнули они. Черчилль настрочил одну из своих знаменитых язвительных памятных записок, требующих немедленного ответа. И министерство авиации ответило. Оно пустило в ход самые тяжелые орудия, чтобы отстоять свою позицию. Черчилль написал начальнику штаба КВВС:

«Мы не можем оставить вопрос в подвешенном состоянии, как это сделало МАП. Хотя министр авиапромышленности делает все что может, препятствием является позиция военного министерства и министерства авиации. Как вы знаете, я всегда сомневался, правильна ли позиция воздушного министерства в отношении пикирующих бомбардировщиков».

Однако Слессор уже подготовил мощную атаку против пикировщиков, направления которой были обрисованы в ответе министерства авиации премьер-министру. Слессор подготовил подобный ответ заранее, и мы к нему еще вернемся. Начальник штаба КВВС с тупым упрямством в очередной раз повторил:

«По мнению штаба КВВС, пикирующий бомбардировщик является эффективным оружием, если выполнены следующие условия:

— он действует в условиях нашего господства в воздухе или при отсутствии вражеских истребителей;

— цель не прикрыта большим количеством легких зенитных орудий».

Перечислив более важные причины, он мимоходом упомянул отсутствие средств: «Пикирующий бомбардировщик, который не сможет выполнять множество задач, будет для нас непозволительной роскошью».

При этом КВВС могли позволить себе содержать никчемные «Бэттлы» и превращать в буксировщики мишеней потенциально превосходный пикировщик «Хенли». Об этом Черчиллю предпочли не сообщать. Далее Слессор заявил:

«Я согласен заказать некоторое количество существующих американских самолетов «Виндженс» и «Бермуда». Они должны поступить осенью, и мы планируем перевооружить ими 10 эскадрилий взаимодействия с армией».

Бивербрук резко опроверг аргументы Слессора.

«Сэр Уилфред Фримен подготовил памятную записку военному кабинету. Он защищает политику министерства авиации и его враждебное отношение к программе создания пикировщиков. Однако при этом он утверждает, как и штаб КВВС, что осенью 1940 года пикировщики появятся, «несмотря на все сомнения». В действительности пикировщики заказаны министерством авиационной промышленности за 3 месяца до «осени», опираясь на решение государственного военного министра Энтони Идена вопреки мнению штаба КВВС».

А пока шла эта подковерная возня в Уайтхолле, пикировщики Оси продолжали наносить английским войскам болезненные удары в Западной пустыне, хотя большинство пикировочных соединений к этому времени было переброшено на Восточный фронт. Они также очень эффективно действовали против конвоев, которые время от времени пытались прорваться на Мальту.

Однако с июня 1941 года больше других от ударов пикировочных эскадр Люфтваффе страдали русские.

Перебазирование этих соединений было проведено спешно и в обстановке повышенной секретности. Фридрих Ланг описывает длинный путь, который совершила его группа в конце мая 1941 года через всю Европу.

«Самолеты I/StG.2 «Иммельман» перелетели с Родоса через Ираклион, Молаи, Афины, Скопье, Белград в Кечкемет, Венгрия. А на следующий день мы вернулись на нашу старую базу в Коттбусе, совершив промежуточную посадку в Бреслау».

Накануне новой войны в строю находились 87 пикировщиков II/StG.l и III/StG.l, 83 пикировщика I/StG.2 и III/StG.2, которые входили в состав VIII авиакорпуса, поддерживающего Группу армий «Центр». 122 пикировщика I/StG.77, II/StG.77, III/StG.77 находились в распоряжении II авиакорпуса. 42 пикировщика IV(St)/LG.l базировались в Киркенесе, Норвегия, подчиняясь 5-му Воздушному флоту. Основная масса этих пикировщиков принадлежала к испытанным типам «Берта» и «Ричард», но уже создавалась новая модель — Ju-87D, которая представляла собой модель — В с улучшенными обводами, переделанной кабиной и броневой защитой экипажа. Было усилено оборонительное вооружение, а мощность мотора доведена до 1400 ЛС. Была увеличена бомбовая нагрузка. После того как были устранены «детские болезни», «Дора» начала сходить со сборочных линий завода Бремен-Лемвердер. Были заказаны 1000 таких самолетов. Хотя первая «Дора» появилась в бою только в январе 1942 года, Люфтваффе продолжали твердо верить в возможности пикировщика.

По другую сторону фронта дела обстояли немного иначе. Советские ВВС сосредоточили свои усилия на производстве самолетов поля боя, так называемых штурмовиков, которых было построено очень много. Однако после Гражданской войны в Испании кое-какие взгляды были пересмотрены.

В 1939 году блестящий авиаконструктор Владимир Михайлович Петляков подготовил отличный самолет ВИ-100 — «Высотный истребитель». Однако требования изменились, и он был вынужден переделать его в пикирующий бомбардировщик. Были установлены воздушные тормоза и внесен ряд других изменений. В результате 22 декабря 1939 года совершил первый полет опытный образец ПБ-100 — «Пикирующий бомбардировщик». Следует отметить, что до сих пор Советский Союз не имел почти никакого опыта в этой области. Именно это позволило сразу создать первоклассный самолет, обладающий высокой скоростью, в то время как командование КВВС долдонило, что «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань».

Новый самолет имел скорость 335 миль/час, превзойдя не только все западные пикировщики, но и большинство истребителей! Этот трехместный самолет был запущен в производство в 1940 году под обозначением Пе-2. Он имел дальность полета 932 мили и мог нести 1000 кг бомб. По любым меркам это был прекрасный самолет. К несчастью, лишь немногие из новых пикировщиков находились в эскадрильях первой линии, когда 22 июня 1941 года немцы развернули наступление на фронте протяженностью 1000 миль.

Первый удар Люфтваффе по Советскому Союзу получился очень впечатляющим. Несмотря на множество предупреждений, Советы были застигнуты врасплох. Эскадрильи «Штук», действовавшие при поддержке средних бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков, нашли огромное количество советских самолетов, выстроенных на взлетных полосах приграничных аэродромов. Началось побоище. В первый день русские потеряли около 1600 самолетов, тогда как немцы — всего 35. Через неделю счет потерь возрос до 4000 против 150 немецких, из которых всего 12 были Ju-87.

Снова пикировщики занялись хорошо отработанной и многократно проверенной рутиной. Они охотились за танками, автомобилями, уничтожали мосты, полевые укрепления, зенитные батареи растерявшегося противника. Опять «летающая артиллерия» прокладывала дорогу танковым корпусам Вермахта. Сокрушая слабое сопротивление, они стремительно рвались вперед, окружая в многочисленных «котлах» миллионы советских солдат.

StG.77 действовала против укрепленных позиций на берегах Буга, пробивая коридор 17-й и 18-й танковым дивизиям, наступающим на Минск. Подразделения StG.l бомбили сильную крепость Брест-Литовск, которая была взята 30 июня. Смоленск был окружен 27 июля. Огромные размеры нового театра военных действий означали, что соединениям пикировщиков, оказывающим тактическую поддержку войскам, придется выкладывать буквально все силы, пытаясь разорваться на части. Люфтваффе имели ограниченное количество самолетов и наземного персонала, которым приходилось постоянно двигаться вперед, чтобы не отстать от армии. Например, II/StG.l и III/StG.l 25 июня действовали на линии Вильно — Березовка, а 29 июня они уже находились в 150 милях оттуда, в районе Молодечно — Барановичи. Еще через неделю пришлось совершать новый прыжок на 150 миль, чтобы действовать на фронте Лепель — Докудово. Следующий большой прыжок к 21 июля привел их на линию Сураж — Демидов, чуть западнее Смоленска и Брянска. За месяц пикировщики передвинули свои базы примерно на 360 миль.

А в Британии официальные власти продолжали твердить, что «аэроплан не является оружием поля боя».

Глава 9. Требовался большой опыт (и отвага)

Чтобы хоть как-то объяснить рассуждения, которые легли в основу точки зрения командования Королевских ВВС, вице-маршал авиации Слессор подготовил пространный документ. Он и стал основой ответа министерства авиации на запрос Черчилля.

Слессор писал: «Я чувствую совершенно необходимым изложить и помочь армии понять некоторые основные принципы». Он заявил: «После Битвы за Францию и после Греции тоже я испытывал сильное желание написать книгу, главной темой которой будет утверждение, что бомбардировщик не является оружием поля боя». Несмотря на опыт Польши, Норвегии, Франции, Греции и Северной Африки, он ни на йоту не изменил своей позиции. «Я совершенно не вижу, почему события последнего года должны изменить ее содержание». Такой приверженности принципам можно позавидовать, если бы она не отрицала совершенно очевидные факты. Поэтому есть основания назвать ее обыкновенной тупостью.

Слессор снизошел до того, что разъяснил причины своего мнения. Немцы одержали серию блестящих побед, которые удивили всех, даже их самих. Но эти победы, по мнению Слессора, были одержаны не потому, что немцы имели пикирующие бомбардировщики, и уж подавно не потому, что использовали их на поле боя. Причиной немецких побед были три фактора. Первый: полное и безоговорочное господство в воздухе. Второй: огромное превосходство в численности истребителей и бомбардировщиков. Третий: сильная зенитная артиллерия, во всех отношениях превосходящая аналогичное вооружение разгромленных армий.

Первые два пункта являются откровенной ложью. Союзники не уступали немцам в количестве самолетов. Более того, в количестве танков и броневиков они даже превосходили противника. Гораздо важнее, как использовалась эта техника.

Слессор постарался раскрыть последний пункт. Он заявил, что если бы немцы высадились в Англии, пикировщики не помогли бы англичанам.

«Во время высадки все до единого истребители и бомбардировщики должны быть сосредоточены против береговых плацдармов и транспортов. По моему мнению, мы допустили бы роковую ошибку, если бы отправили бомбардировщики рыскать над Кентом и расстреливать отдельные танки. Это не дело ВВС — уничтожать танки. Это задача противотанкового орудия на земле».

Такие аргументы полностью игнорировали гибкость и скорость перенацеливания самолетов, в чем особенно преуспели немецкие пикировщики.

В завершение Слессор брякнул: «Я не верю в идею непосредственной поддержки в принципе, исключая крайне редкие случаи, когда нам придется бросить в бой все, что мы имеем, ради предотвращения катастрофы, или чтобы превратить отступление противника в бегство». Его твердолобую позицию разделяло абсолютное большинство старших офицеров, и так происходило последние 20 лет. В КВВС полностью доминировала концепция дальних стратегических бомбардировок.

Один из британских пилотов, майор авиации, сбитый над Маасом в 1940 году, которому удалось вернуться в Англию, тоже выразил мнение, что попытки оказывать непосредственную поддержку войскам не имеют смысла. Он открыто заявил: «Я считаю, что выделять бомбардировщики для таких специфических заданий, как поддержка войск, значит напрасно тратить силы». Он красочно описал, как собственными глазами видел гибель британских самолетов, которые с бреющего полета пытались разрушить важнейшие мосты или остановить немецкие танки. «Экипажи эскадрилий дневных бомбардировщиков в тот период были подготовлены просто отлично. Их моральный дух находился на самом высоком уровне, но ни один из летчиков даже не представлял, какой мощью обладает зенитная артиллерия на малых высотах. Новые экипажи вряд ли удастся подготовить так же хорошо».

Однако он грубо ошибался, когда пытался поставить знак равенства между английскими попытками бомбить цели с малых высот и методами немецких пикировщиков. Немцы уже добились и еще не раз добьются отличных результатов. Это принципиальное различие американцы отметили еще в 1920-х годах, но КВВС и в 1941 году упрямо не желали его замечать.

«Я придерживаюсь мнения, что немецкие пикировщики добьются плохих результатов, если наши войска будут оснащены зенитками в той же степени, что и немецкие части. Я даже могу сказать, что немецкие пикировщики вообще ничего не добьются, если ситуацию повернуть на 180 градусов и заставить их прорываться сквозь немецкую же ПВО. Немецкое наступление во Франции и Бельгии развивалось так быстро не потому, что они имели пикировщики, а потому, что мы не имели достаточного количества зенитных орудий».

Такое мнение полностью устраивало министерство авиации и помогало ему обманывать самого себя и заодно военный кабинет. Факты говорили обратное — так тем хуже для фактов, КВВС никогда не будут использовать пикировщики. Хотя немецкие пикировщики добились потрясающих успехов именно против армий, которые «имели достаточное количество зенитных орудий», гораздо больше, чем любая армия до того, а может быть, и после. Пока англичане занимались пустым теоретизированием, немцы, наоборот, демонстрировали, что могут пикировщики. Причем они не собирались останавливаться на достигнутом, а постоянно совершенствовали свое мастерство и методы взаимодействия с армией.

Взаимодействие немецких пикировщиков и танков в этот период было почти идеальным. Его удалось добиться лишь потому, что обе стороны прилагали для этого максимум усилий. Вспоминает Гельмут Мальке:

«В России мы направили в армию большое количество офицеров с УКВ-станциями. Они передвигались на тех же машинах, которые имели армейские подразделения. Они выполняли обязанности передовых групп наведения. Мы всегда считали, что недостаточно каждой дивизии придать одного офицера наведения. Поэтому такие группы перебрасывались в район основных боев. Они сопровождали армейские подразделения, находившиеся ч гуще боя.

Обычно это были связисты, но временами к ним присоединялись пилоты пикировщиков. Из своего личного опыта я могу сделать вывод, что для таких групп самым важным было находиться на поле боя как можно ближе к армейскому командиру. Для личного состава Люфтваффе это оказалось гораздо сложнее, чем выучиться передавать по УКВ-рации целеуказания для самолетов. Именно потому, что офицеры-связисты гораздо больше подходили для такой работы, чем пилоты, они получили приказ отныне и впредь заниматься наведением пикировщиков на цель. Чтобы выполнять эти обязанности на поле боя, требовался большой опыт и отвага.

Мы обнаружили, что система радиосвязи Люфтваффе значительно превосходит армейскую. В России армейские офицеры часто использовали наши сети, чтобы установить связь с вышестоящим штабом или подчиненными подразделениями. Я думаю, что отчасти это объясняется особенностями системы связи Люфтваффе. Мы были просто обязаны передавать краткие и точные приказы, чтобы избежать задержек в обнаружении целей и ударам по ним».

Несмотря на потрясающие победы немцев и тяжелейшие потери, которые понесли русские, далеко не все шло гладко. Совершенно неприятным сюрпризом для немцев оказалось количество и качество русских танков. Выяснилось, что до войны немцы крупно недооценивали и первое, и второе. Точно так же с первых дней войны стало ясно, что уничтожать танки бомбами далеко не просто. Например, 26 июня StG.2 в полном составе атаковала бомбами большую группу русских танков к югу от Гродно. Но позднее выяснилось, что был уничтожен всего один танк, и тот был подбит пулеметным огнем. Требовалось срочно найти новые средства, чтобы разрешить эту проблему, ведь не имело значения, сколько танков уничтожат пикировщики, потому что русские смогут восполнить потери в пятикратном размере. И начались поиски нового оружия.

Наступление на южном участке фронта развивалось не столь эффектно, как на центральном. Однако на севере немецкие войска быстро двигались вдоль берега Балтийского моря и вскоре подошли к Ленинграду. Оборона города во многом опиралась на тяжелые орудия кораблей Балтийского флота, закупоренного в своей базе в Кронштадте. Это был самый твердый орешек, с которым когда-либо приходилось сталкиваться немецким пикировщикам. Базу флота прикрывало огромное количество зенитных орудий, установленных на кораблях и на берегу. Согласно «теориям» КВВС, такая цель была совершенно неуязвима для пикировщиков.

В августе немецкие войска ненадолго приостановили наступление, это позволило командованию перебросить пикировщики I/StG.2 и II/StG.2 на север, чтобы провести стремительную атаку против кораблей с аэродромов в районе Тырково. Самыми крупными кораблями Балтийского флота были старые линкоры «Марат» и «Октябрьская революция», построенные в годы Первой Мировой войны. Хотя они полностью устарели и были непригодны для ведения войны на море, их мощные 305-мм орудия представляли собой грозную силу. Они контролировали всю прибрежную полосу на глубину 16 миль. Немцы сразу поняли, что обычные бомбы, которые несут их пикировщики, не способны пробить бронированные палубы линкоров. Однако оставалась надежда многочисленными попаданиями разрушить надстройки и вывести корабли из строя. Одновременно были заказаны специальные 1000-кг бронебойные бомбы, и «Штуки» приготовились нанести удар.

Первый налет был совершен 16 сентября, его целью стал «Марат». Линкор превратился в настоящий огнедышащий остров, расположившийся на глубоководном фарватере между островом Котлин и Ленинградом. Самолеты III/StG.2 под командованием капитана Штеена атаковали его. Выскочив из плотного облака, пикировщики достигли, внезапности и добились прямого попадания 500-кг бомбой. 23 сентября авиаразведка обнаружила линкор ремонтирующимся в Кронштадте. Но к этому времени уже были доставлены тяжелые бомбы.

30 пикировщиков вышли на цель на высоте 9000 футов, не имея прикрытия в виде облаков. Им пришлось прорываться сквозь стену зенитного огня. Штеен ринулся прямо в пылающий ад, и остальные последовали за ним. Ханс-Ульрих Рудель держался за командиром, не выпуская тормозных решеток. Он сбросил свою бомбу с высоты менее 1 километра, несмотря на предупреждения, что это крайне опасно. Позднее Рудель так описывал эту атаку, ставшую классической:

«Мой Ju-87 пикирует удивительно устойчиво. Он не уходит в сторону ни на сантиметр. Я чувствую, что промахнуться невозможно. Прямо перед собой я вижу огромный «Марат». По палубе бегут матросы, видимо, они несут боеприпасы. Я нажимаю кнопку сброса бомб на ручке управления и изо всех сил тяну ее на себя. Сумею я отвернуть или нет? Я начинаю сомневаться, так как пикировал, не выпуская тормозов, и сбросил бомбы на высоте не более 300 метров. Командир на инструктаже говорил нам, что 1000-килограммовую бомбу следует сбрасывать с высоты не менее 1000 м, так как радиус разлета ее осколков составляет именно 1000 м. Поэтому спуститься ниже — значит рисковать самолетом. Но я забыл об этом! Я только хотел попасть в «Марат». А сейчас я рву ручку, напрягая все силы, но не чувствую, чтобы она подавалась. Мое ускорение слишком велико. На мгновение перед глазами все меркнет, и я теряю сознание. Ранее я ничего подобного не испытывал. Моя голова еще не слишком хорошо соображает, когда я слышу голос своего стрелка Шарновского:

«Герр обер-лейтенант, он взорвался!»

Теперь я начинаю видеть. Мы скользим над водой на высоте всего 3 или 4 метра. Я делаю небольшой вираж. Над «Маратом» поднимается огромное облако дыма высотой 350 метров. Вероятно, взорвались погреба».

«Марат» затонул на мелководье, носовая часть корпуса была почти полностью оторвана. Хотя позднее часть его орудий была снова введена в строй, как боеспособная единица он больше не существовал. Атаки пикировщиков продолжались. В одном из вылетов погиб Штеен, его самолет с зеленым коком был сбит зениткой. Штеен попытался направить обреченный самолет в крейсер «Киров», который уже был поврежден его бомбой. Линкор «Октябрьская революция» также получил несколько попаданий, был поврежден ряд мелких кораблей. Однако вскоре с южного фронта поступил срочный вызов. Пикирующие бомбардировщики были отозваны раньше, чем успели завершить работу, которую начали так блестяще.

Вместо наступления прямо на Москву в августе направление германского удара сместилось на юг. Кульминацией стала битва за Киев, в ходе которой германские танковые армии окружили около миллиона русских солдат. Пикирующие бомбардировщики действовали с предельным напряжением. Базируясь на аэродромах в районе Конотопа, примерно в 250 милях южнее Смоленска, они поддерживали 4-ю танковую дивизию. Ju-87 непрерывно наносили удары по русским войскам, пытавшимся выйти из окружения. Однако 26 сентября битва завершилась, была одержана еще одна огромная победа. Но до наступления ужасной русской зимы оставались считанные дни.

2 октября возобновилось наступление на Москву, началась операция «Тайфун». Сначала немцам снова улыбнулась удача, как и во многих предыдущих битвах. 9 советских армий были уничтожены в ходе боев в районе Вязьмы и Брянска, но после этого погода ухудшилась, и полеты с полевых аэродромов превратились в настоящий кошмар. На северном фасе фронта русские нанесли сильный контрудар, который немцы отбили с колоссальным трудом. «Штуки», действующие в районе Юхнова, наносили удар за ударом. Это удержало немецкие войска от бегства, однако они все-таки не выдержали сильнейшего напора и отступили. Хотя немецкие авангарды уже видели Кремль в бинокли, Москва, как и Ленинград, осталась для них недосягаемой мечтой.

Погода тем временем из плохой стала совсем невыносимой. Непролазную грязь сменили сильнейшие морозы, к которым немцы абсолютно не были готовы. III/StG.2, базирующаяся в районе Ржева, обнаружила, что моторы отказываются заводиться, несмотря на самый тщательный уход. Поэтому механикам приходилось всю ночь дежурить возле самолетов, каждые полчаса запускать моторы, чтобы смазка не застыла. В результате появилось множество обмороженных, и количество боеспособных самолетов упало до 30 процентов от общего числа.

Страшные русские морозы и растянутые коммуникации вынудили немцев остановиться. Они с огромным трудом выдержали сильнейшее русское контрнаступление. Лишь героические усилия пехоты и жесткие приказы держаться и не паниковать спасли положение.

«Штуки» помогали остановить прорывы русских танков там, где это случалось. Очень часто им приходилось сражаться за собственные передовые аэродромы, когда Т-34 угрожали захватить их, как это произошло под Калинином с I/StG.2 и II/StG.2.

Постепенно в эскадрильях начали появляться Ju-87D, названные «Дора». Впервые они вступили в бой в январе 1942 года под Старой Руссой в составе I/StG.2 под командованием капитана Бруно Дили. Другие подразделения пикировщиков должны были вернуться на Средиземное море, где возобновилось воздушное наступление на Мальту, так как командование Оси планировало захват этого острова. Но неожиданно советские танки пробили брешь шириной около 100 миль в немецком фронте, и все эти приказы были отменены. Вспоминает Фридрих Ланг:

«I/StG.2, которая входила в состав VIIIавиакорпуса, в ноябре 1941 года была переброшено в Боблинген под Штутгартом. Мы уже начали наносить пустынный камуфляж на наши Ju-87 и готовились к отправке в Африку. Но в начале января был получен приказ прекратить все, перекрасить «Штуки» в белый цвет и как можно быстрее отправляться в Дно (между Псковом и озером Ильмень), так как положение на Волхове и вокруг Демянска стало катастрофическим. При перелете 3-я эскадрилья потеряла под Эльбингом 2 или 3 самолета во время снежной бури».

После переформирования IV(Stuka)LG.l превратилась в I/StG.5, которой командовал Ганс-Карл Штепп. Когда погодные условия на дальнем севере временно сделали все операции невозможными, подразделение было переброшено на юг, чтобы действовать на Ленинградском фронте в составе StG.l под командованием Вальтера Хагена. Одновременно ее пилоты пересели на «Доры». StG.77 была по частям отозвана в Боблинген для перевооружения.

Хотя во многих местах германский фронт подался назад, каким-то чудом он стоял, пока весна не принесла облегчение и возобновление наступательных действий. Но пока германские пикировщики вели тяжелейшие бои на заснеженных просторах негостеприимной России, на Тихом океане тоже заполыхало пламя войны.

* * *

В отличие от других стран, пикирующие бомбардировщики считались гордостью Императорского Японского флота. Как отмечали японские историки:

«В период с 1939 по 1940 год меткость японских горизонтальных бомбардировщиков оставалась чудовищно низкой. Они действовали настолько плохо, что нельзя было гарантировать даже одного попадания, когда 3 или 4 эскадрильи по 9 самолетов сбрасывали бомбы с высоты 10000 футов по маневрирующей в открытом море цели размерами с линкор.

С другой стороны, атака 3 пикирующих бомбардировщиков против той же цели почти гарантировала хотя бы одно прямое попадание. Высокое начальство полагало, что при атаках военных кораблей следует предпочесть пикировщики и торпедоносцы».

Несмотря на значительное улучшение меткости горизонтальных бомбардировщиков, эту точку зрения сохранили летчики всех стран до конца Второй Мировой войны. В ходе первых боев японские «Вэлы» добивались даже более высокого процента попаданий, чем германские «Штуки». Однако потом потери выкосили ряды наиболее подготовленных пилотов, так как командование далеко не всегда правильно использовало их, как это было в Люфтваффе и Воздушных Силах Флота.

Первую атаку японские пикировщики провели воскресным утром 7 декабря 1941 года, когда авианосцы Нагумо нанесли удар по Пирл-Харбору. В состав первой волны был включен 51 «Вэл» под общим командованием лейтенанта Акиры Сакамото. Их целью была нейтрализация американских аэродромов, чтобы помешать взлететь истребителям. Поэтому пикировщики разделились на 2 группы, чтобы бомбить те аэродромы, которые японцы считали главными базами истребителей.

Сакамото лично повел 25 «Вэлов» для атаки авиабазы Уилер, в 7.55 сбросив первую бомбу Тихоокеанской войны. Вторая группа из 26 «Вэлов» под командованием лейтенанта Какуити Такахаси атаковала аэродром Хикэм и базу гидросамолетов на острове Форд, рядом с которым стояло большинство американских линкоров. Американские авианосцы, которые должны были стать их целью, отсутствовали, к огромному сожалению японцев. Так как им предстояло атаковать самолеты и ангары, а не военные корабли, эти «Вэлы» были вооружены 250-фн осколочными бомбами.

Достигнув полнейшей внезапности, «Вэлы» спикировали на свои цели, не встретив почти никакого сопротивления. Они добились потрясающего успеха. На аэродроме Хикэм предположительно находились все тяжелые бомбардировщики, то есть единственные самолеты, способные нанести ответный удар. На острове Форд, по мнению японцев, базировались флотские истребители. Эта информация оказалась совершенно неточной, однако все равно после завершения атаки пикировщиков оба аэродрома лежали в руинах.

В состав второй волны входили 79 пикировщиков D3A-1 под командованием капитан-лейтенанта Такасигэ Эгуса, знаменитого аса-пикировщика. Их главной целью тоже должны были стать авианосцы, но в их отсутствие пикировщики переключились на линкоры, которые пережили первую атаку горизонтальных бомбардировщиков и торпедоносцев. Пикировщики намеренно выбирали целью те линкоры, которые не пострадали при атаке первой волны, но теперь их встретил довольно сильный зенитный огонь, и потери оказались заметно выше. Из состава первой волны был сбит только 1 «Вэл», зато из состава второй погибли уже 14.

Интересны методы атаки, которые использовали японские пилоты. В полете они следовали клиньями из трех троек, истребители прикрытия держались впереди и выше. При подходе к острову они набирали высоту примерно 8000 футов. Когда нужно было перевалить через горы к востоку от гавани, пикировщики перестроились в колонну вслед за лидером, чей самолет был легко отличим по красному хвосту и широкой красной полосе на фюзеляже. Выбирая цели, они тщательно координировали свои действия, отдельные самолеты пикировали с интервалом не более 4 секунд. «Вэлы» второй волны тяжело повредили линкор «Невада» и повредили линкор «Пенсильвания». Стоящие в доке эсминцы «Кэссин» и «Даунс» получили попадания, но впоследствии были отремонтированы. На эсминце «Шоу» взорвался погреб, и ему оторвало носовую часть. Однако американцы из принципа отремонтировали и его. Были уничтожены 92 флотских и 96 армейских самолетов, практически все на земле.

На обратном пути от Пирл-Харбора 2-я дивизия авианосцев была отделена, чтобы помочь захватить остров Уэйк. 21 декабря «Хирю» и «Сорю», находясь в 200 милях севернее Уэйка, подняли группу из 18 «Вэлов», но густые тучи сорвали атаку. На следующий день взлетела вторая группа из 18 пикировщиков под командованием лейтенанта Хидзиро Абэ. Их сопровождали 8 «Зеро», но истребители увлеклись обстрелом американских позиций. Это позволило американским истребителям атаковать «Вэлы», и 2 пикировщика были сбиты. 23 декабря, когда началась высадка, «Вэлы» бомбили береговые батареи, что помогло быстро захватить остров.

Позднее японские пикировщики участвовали в боях на всем обширном театре военных действий. 20 января 90 «Вэлов» атаковали Рабаул, 22 января они переключились на Кавиенг, Лаэ и Саламауа в Новой Гвинее и снова бомбили Рабаул. Но заслуживающих внимания целей они не нашли. 24 и 25 января «Вэлы» бомбили Амбон на острове Целебес, а 4 февраля они атаковали крейсерскую эскадру союзников к югу от острова Кагеан. Был тяжело поврежден американский легкий крейсер «Марблхед», а прямое попадание в тяжелый крейсер «Хьюстон» вывело из строя кормовую башню. 68 «Вэлов» оставались в Японии в резерве, но их использовали при захвате Филиппин и позднее при захвате Явы.

Самой эффектной операцией, в которой участвовали японские пикировщики после атаки Пирл-Харбора, стал налет на Порт-Дарвин в Австралии 19 февраля 1942 года. В нем участвовал 71 «Вэл», и во время атаки они потопили 7 транспортов и американский эсминец «Пири». 3 марта во время аналогичного налета на порт Чилачап на острове Ява были потоплены 2 транспорта и повреждены еще 15.

В апреле соединение Нагумо, состоящее из 6 больших авианосцев, вошло в Индийский океан, чтобы попытаться уничтожить британский Восточный флот адмирала Сомервилла, в состав которого входили 2 авианосца, не имевшие на борту ни одного пикировщика! К счастью, японцы не нашли Сомервилла. Однако 5 апреля они обнаружили тяжелые крейсера «Дорсетшир» и «Корнуолл». Вскоре после полудня с авианосцев стартовало соединение из 80 пикировщиков под командованием капитан-лейтенанта Эгуса, чтобы уничтожить эти крейсера. В 13.30 «Вэлы» заметили английские крейсера, а через 10 минут начали атаку, разделившись поровну на обе цели. Точность бомбометания оказалась феноменальной, несмотря на отчаянные маневры кораблей и огонь из всех орудий. Один из офицеров «Корнуолла», лейтенант Джеффри Гроув вспоминает:

«Мы внимательно следили за самолетами. Когда бомбы полетели вниз, мы переглянулись. Если бомба разрывалась рядом, тебя швыряло, словно мячик. Мы получили 3 попадания прямо под собой. Одно пришлось рядом со мной, и меня охватил высокий столб пламени. Я подумал, что мне пришел конец, но одежда меня спасла, и я остался невредим. Однако все это не затянулось надолго. В течение 7 минут мы получили около 15 попаданий, наш старый добрый корабль сильно накренился и начал погружаться».

«Дорсетшир» был уничтожен примерно так же. Один из историков пишет:

«Пикировщики капитан-лейтенанта Эгусы установили мировой рекорд меткости при уничтожении этих 2 крейсеров. Может быть, условия атаки были идеальными. Бомбардировщики заходили прямо с носа со стороны солнца, которое слепило моряков. Но, так или иначе, буквально все бомбы легли либо прямыми попаданиями, либо разорвались под бортом у кораблей. Взрывы были такими густыми, что многие летчики не были уверены: а сбросили ли они свои бомбы? Лишь после того, как пикировщики перестроились после атаки, пилоты смогли визуально проверить подвески и сообщить, остались ли бомбы на каких-либо самолетах».

После ударов по Коломбо и Тринкомали 5 и 9 апреля, когда были потоплены вспомогательный крейсер «Гектор», эсминец «Тенедос» и транспорт «Саганг», «Вэлы» нашли еще одну неплохую добычу. 9 апреля были потоплены авианосец «Гермес», эсминец «Вампир», корвет «Холлихок», вспомогательное судно «Атерстоун» и танкер «Бритиш Сержант». Снова пикировщиками командовал Эгуса, 8 самолетов атаковали «Гермес». Один из офицеров авианосца, лейтенант Деннис Бримбл так описывает его последние минуты:

«Внезапно на большой высоте появились одно за другим несколько звеньев, в общей сложности около 70 самолетов. Самые легкомысленные возблагодарили бога за прилет КВВС. Однако все иллюзии были быстро развеяны. Они использовали ту же тактику, что и предыдущая группа, заходя в атаку один за другим непрерывным потоком. Поэтому, когда рвалась одна бомба, то вторая, сброшенная со следующего самолета, уже находилась в воздухе. Передний элеватор взлетел вверх на высоту около 20 футов, оборвав шланги гидравлической системы. Затем он рухнул обратно на полетную палубу и наполовину провалился в шахту, снося все в ангаре.

Теперь мы пылали от носа до кормы и тонули. Они продолжали атаковать. Наконец поступил приказ: «Команде спасаться».

Как вспоминали японские офицеры: «Летчики Эгусы снова добились невероятного процента попаданий. Эта меткость была совершенно неслыханной, и повторить ее не удалось ни в одной из новых операций. Чтобы подсчитать количество попаданий, мы сосчитали промахи и вычли их из общего количества бомб».

В Великобритании сообщения об этих катастрофах возродили старые опасения, что, пренебрегая пикирующими бомбардировщиками, англичане совершили роковую ошибку. Пресса злорадно предполагала, что военное руководство пошло на крупный обман. В «Ньюс Кроникл» Рональд Уокер обвинил два вида вооруженных сил. Хотя в действительности вышло так, что он обвинил как раз тех, кто защищал пикировщики: «В армии и на флоте все еще бытует заблуждение, что пикирующий бомбардировщик не является эффективным оружием».

Генерал сэр Гордон-Финлейсон высказался в «Дэйли Скетч» более резко:

«Вероятно, однажды мы узнаем истинную причину того, почему у нас нет этого мощного оружия. Мы надеемся, что причина будет разумной. В этом случае мы только восхитимся, как хорошо хранилась военная тайна».

До сих пор большинство успехов принадлежало японским пикировщикам. В первой же авианосной битве 7 мая 1942 года в Коралловом море американские SBD сумели исправить это и показали, на что они способны. Первый удар нанесли японцы. 36 «Вэлов» потопили танкер «Неошо» и эсминец «Симе». Но затем 45 «Доунтлессов» с «Лексингтона» и «Йорктауна» нанесли ответный удар, обрушившись на японский легкий авианосец «Сёхо». Разнесенный буквально на куски многочисленными попаданиями и близкими разрывами, он затонул в 11.35. Восторженная радиограмма капитан-лейтенанта Боба Диксона на «Лексингтон» открыла новую страницу в истории пикировщиков: «Разнесли один сарай — Диксон авианосцу — разнесли один сарай».

На следующий день битва возобновилась. 33 «Вэла» атаковали «Йорктаун» и добились прямого попадания. Бомба пробила 4 палубы, взорвалась и убила 66 человек. Тем временем 24 SBD с этого авианосца и 22 с «Лексингтона» атаковали японский флот. Авиагруппа «Йорктауна» была перехвачена истребителями «Зеро», и VB-5 добилась только одного попадания в «Сёкаку». За ними летел лейтенант Джон Пауэре. Он пикировал чуть ли не до уровня моря, хотя его самолет получил попадание зенитного снаряда. Бомбу Пауэре сбросил с высоты всего 300 футов, после чего его «Доунтлесс» упал в море рядом с бортом авианосца. Его бомба пробила деревянную полетную палубу японского авианосца и взорвалась, причинив серьезные повреждения. Эскадрилья VB-2 с «Лексингтона», которой командовал капитан 2 ранга Уильям Б. Адюльт, провела заключительную атаку и добилась третьего прямого попадания. Однако, как и «Йорктаун», «Сёкаку» уцелел, чтобы участвовать в новых битвах.

Самая знаменитая битва авианосцев из-за нехватки места будет описана очень кратко. Существует много достаточно подробных книг на эту тему. 4 июня 1942 года состоялось сражение у атолла Мидуэй. Первый воздушный налет провели самолеты адмирала Нагумо на сам атолл. В атаке участвовали 36 D3F-1 под командованием лейтенанта Такехико Тихая с «Акаги» и лейтенанта Масахару Огава с «Кага». Каждый из 4 больших японских авианосцев имел на борту 21 пикировщик «Вэл». Однако в этом сражении состоялся боевой дебют нового пикировщика D4Y «Джуди». 2 этих самолета находились на «Сорю», но в качестве разведчиков. «Джуди» еще не завершил испытаний в качестве пикировщика.

В ответной атаке самолетов с Мидуэя участвовали 16 «Доунтлессов» эскадрильи морской пехоты VMSB-241 под командованием майора Лофтона Р. Гендерсона и 11 SB2U-3 «Виндикейторов» майора Бенджамина У. Норриса. Гендерсон был ветераном пикировочной авиации. Он получил удостоверение морского летчика в 1929 году, а в 1930–31 годах служил в Никарагуа, после чего был переведен инструктором в летную школу в Пенсаколе. Эти две группы пикировщиков нашли японский флот в 7.55 и были встречены плотным зенитным огнем и многочисленными истребителями. Капитан Элмер Г. Глидден, командовавший вторым звеном в эскадрилье Гендерсона, так описывает эту атаку:

«Первая атака вражеских истребителей была направлена против командира эскадрильи, чтобы попытаться сбить нас с курса. После двух заходов один из неприятелей добился нескольких попаданий в самолет майора Гендерсона, и тот загорелся. Я был лидером второй группы, летевшей сразу позади майора. Атака истребителей была такой сильной, что я повел свои самолеты вниз, чтобы укрыться под тучами, после чего приказал атаковать. Выскочив из облаков, мы увидели прямо под собой вражеский авианосец. Все самолеты вошли в пике. Интервал между ними составлял 5 секунд».

Потери были крайне тяжелыми. 8 SBD были сбиты, не добившись ни единого попадания. За ними последовали старые «Вибраторы» (так сами пилоты называли «Виндикейтор