Жизнь и смерть оракула 5 page

Турнонская знать тщательно готовилась к приезду принца, надеясь завязать прочные связи с будущим королем, и все уже было готово к роскошному пиршеству.

Пир организовали на славу. За длинным столом в центре просторного зала сидел дофин, рядом, разодетая в китайские шелка, восседала мать, Екатерина Медичи. Она происходила из знаменитой семьи Медичи, могущественной династии итальянских банкиров, деловых людей и меценатов эпохи расцвета флорентийского Ренессанса. Мать десятерых детей, трое из которых стали королями Франции, регентша и главный советник трона, она тридцать лет – с 1559 по 1589 год – управляла одной из самых крупных стран Европы.

По другую сторону от Франциска сидел его младший брат – Генрих. Он постоянно испытывал зависть к брату: ведь тому судьба определила занять французский трон. Когда же настанет черед самого младшего в семье? Может, ему, Генриху, придется всю жизнь довольствоваться званием наследника!

Гости веселились, пили игристое ронское вино, слушали швейцарских музыкантов и искусных певцов, прибывших специально по этому случаю из Лиона. Только Генрих был мрачен и молча сидел за столом с каменным выражением на лице. Екатерина Медичи весело обратилась к насупившемуся сыну:

– Монсеньор, могу предложить вам рецепт одной замечательной винной смеси, она снимет любую печаль.

– Давайте ваш рецепт, – проворчал тот.

– Я отдам его виночерпию…

– Монтекукули! – закричал Генрих.

Монтекукули, молодой человек лет тридцати,

заведовал провизией и запасом вина.

– Здесь вы найдете превосходные рецепты, – сказала Екатерина, протянув ему небольшую потрепанную книжку.

Генрих бросил на мать странный взгляд, в котором сквозили страх и тревога.

Войдя в свою комнату, Монтекукули запер дверь на ключ и только после этого решился открыть переданный ему Екатериной Медичи сборник рецептов. От одного заголовка «Применение сильнодействующих ядов» ему стало дурно.

Он принялся листать книжку, пока не дошел до страницы, отмеченной глубокой бороздой, оставленной ногтем королевы…

На следующий день около семи утра на главной площади Турнона все готовились к выступлению в поход. Ожидали только дофина и Генриха. Ни тот ни другой не появлялись.

Как выяснилось, дофин неожиданно заболел. Одни говорили, что он простудился, искупавшись, разгоряченный, в Роне. Другие утверждали, что им опять овладела хандра.

Прошел час. Затем несколько курьеров на лошадях помчались сломя голову с донесением к королю Генриху II.

…День прошел, не принеся принцу особых страданий. Иногда ему казалось, что он совершенно здоров, и даже сожалел, что поддался слабости и передал свой пост главнокомандующего завистнику брату. Тот несомненно сумеет этим воспользоваться к собственной выгоде. Принц пытался приподняться на локтях, но все попытки оканчивались неудачей. Голова, словно налитая свинцом, тяжело падала на подушку, заставляя содрогаться все тело. Его сильно тошнило, перед глазами расплывались радужные круги. Около четырех у него началась лихорадка. Он еле ворочал сухим языком, постоянно просил пить. Болело горло, пучило живот. После первого сильного приступа лихорадки дофин начал бредить. Два королевских медика с тревогой склонились над ним, казалось, на этом юном лице проступили явные признаки близкой смерти.

Кризис длился несколько часов. Очнувшись,

Франциск открыл глаза. Чуть слышно прошептал:

– Я умираю.

– Монсеньор, вы не умрете, если соблаговолите меня выслушать, – произнес чей‑то голос.

– Кто вы? – тихо спросил дофин.

– Монсеньор, меня зовут Резенак, я всего лишь скромный офицер полиции‑в городе Тур‑ноне. Но у меня есть средство вам помочь.

– Получишь состояние, – с трудом проговорил принц.

– Монсеньор, – начал Резенак, – в нашем городе проездом в Лион сейчас находится знаменитый маг и астролог, астроном, ученый, медик и фармацевт Мишель Нострадамус из Сен‑Реми, он творит чудеса.

– Приведите его сюда немедленно! Разве вы не видите, что я умираю? – прохрипел принц.

Через несколько минут в комнату к умирающему ввели Нострадамуса.

– Пусть все отсюда выйдут, – строго приказал он. Придворные недоуменно переглянулись. Мыслимое дело – оставить принца, будущего короля Франции, наедине с каким‑то магом, шарлатаном и колдуном. Поняв причину всеобщего замешательства, Франциск слабым жестом руки отослал придворных. Когда они остались вдвоем, Нострадамус склонился над агонизирующим дофином, внимательно изучая его лицо. Вывернул ему губы, поднял веки, внимательно осмотрел ногти на руках. – Не падайте духом, монсеньор. Если я здесь, рядом, то вы будете жить.

Лицо умирающего озарилось надеждой. Он с трудом улыбнулся великому магу.

– Эй, кто там! – громко крикнул Нострадамус, открыв двери.

К нему подбежали несколько человек.

– Вам предстоит в течение одного часа раздобыть все травы и растворы, список которых я передаю… Спешите. Выделите людей, чтобы они пожарче растопили камин в комнате дофина. Жара – необходимое условие для его выздоровления.

Два придворных медика, онемев от удивления, внимательно следили за манипуляциями колдуна, который, пользуясь кухонной утварью, готовил из трав и растворов неведомое им целебное снадобье. Придворный кюре, став на колени в темном углу, возносил молитвы во здравие наследника. Когда микстуры были готовы, Нострадамус вновь попросил всех выйти из комнаты.

Нострадамус подошел к дофину и протянул ему бутылочку микстуры. В ней была желтая, похожая на янтарь, жидкость.

– Вот, монсеньор, ваше лекарство. Выпейте, и через несколько часов все как рукой снимет. Это – противоядие.

Дофин опорожнил бутылочку:

– Значит, меня отравили. Но кто мог так поступить?

– Сие мне неизвестно, монсеньор. Но сегодня ночью мне было видение. Чей‑то голос сообщил, что во дворце произойдет отравление, и трижды прокричал: «Каин! Каин! Каин!» Может, кто‑то хотел убить своего брата?

На следующее утро Нострадамус проснулся от звона большого колокола, извещавшего, к радости горожан, о счастливом исцелении дофина. Вскоре он узнал, что Франциск уже ускакал, чтобы присоединиться к армии отца.

Когда Нострадамус сидел за завтраком, к нему пожаловал шеф королевской полиции Турнона Резенак. Его приход не сулил ничего хорошего. Перед глазами Нострадамуса возникла мрачная картина подземелья. Но, к своему удивлению, он услыхал следующее:

– Вы спасли жизнь нашего дофина и тем самым осчастливили его родителей – короля Генриха II и королеву, его супругу, Екатерину Медичи. Теперь вы вольны ехать куда пожелаете.

Нострадамус сел в карету и продолжил путь в Лион.

Когда Генриху II сообщили о попытке отравить дофина, он впал в дикую ярость. В Турнон были направлены гонцы с приказом провести тщательное расследование, чтобы выявить злоумышленника и покарать его.

Королевского виночерпия Монтекукули бросили в подземелье. Он отрицал все предъявленные ему обвинения, будучи уверенным в том, что всесильная Екатерина, ее любимый сын Генрих, ради которого он пошел на это преступление, не оставят его в беде. Следствие тем временем продолжалось. Ему все труднее было отпираться, доказывать свою невиновность. В конечном счете Монтекукули был осужден и четвертован.

Молодую вдову Франциска II Марию Стюарт отправили на родину в Шотландию, где ее ждала несчастливая судьба, кстати, тоже предсказанная Нострадамусом в 86‑м катрене из первой центурии:

Признает пораженье королева,

Но мужество и стойкость сохранит:

Верхом на лошади переплывет поток,

Сверкая наготой, спасется бегством.

Похоронив мужа, Мария Стюарт вернулась в Эдинбург. Здесь она пыталась насадить католическую религию. Дело кончилось восстанием и отречением ее от престола в пользу своего годовалого сына. Попытка жестоко подавить мятеж против нее не удалась. И она вынуждена была спасаться бегством, причем ей пришлось замаскироваться и даже обрить голову. С горсткой верных своих сторонников она пробилась через границу, переплыв голой пограничную реку. В Англии она стала центром притяжения реакционных сил и возглавила заговор против Елизаветы. По приказу английской королевы Елизаветы ее заточили в тюрьму за соучастие в убийстве своего второго мужа лорда Дарнли. В конце концов в 1587 году Мария Стюарт была казнена.

…После смерти Франциска II его мать Екатерина Медичи была объявлена королевой‑регентшей при малолетнем короле Карле IX. В те трагические для королевского двора дни испанский посол писал в Мадрид, что смерти, обрушившиеся на французский двор, потрясли всех, как и предсказания Нострадамуса, которого лучше было бы наказать, чем позволять ему печатать и продавать свои пророчества, которые ведут к распространению суеверий и смерти.

Были, правда, и другие мнения насчет «знаменитого и божественного» ясновидца и его удивительного дара. Однако в тот момент отрицательное к нему отношение преобладало. И если бы не Екатерина Медичи, ставшая ярой поклонницей пророка, неизвестно, как сложилась бы его судьба. Он продолжал пророчествовать.

Однажды герцог Эммануил‑Филибер Савойский, будущий супруг Маргариты, сестры короля Генриха II, на обратном пути из Ниццы во Францию решил посетить Нострадамуса в Салоне, причем не из праздного любопытства, к этому его вынудила ситуация в собственном государстве – там разразилась страшная эпидемия чумы. Болезнь не пощадила и самого герцога, но, несмотря на это, он был принят в городе со всевозможными почестями. По настоянию Нострадамуса его поместили во дворце архиепископа. Через месяц герцог был здоров и его невеста без каких бы то ни было опасений приехала к будущему супругу. Нострадамус часто навещал Маргариту в замке, она интересовалась астрологией и алхимией, причем в этих областях проявляла столь же широкие познания, как и ее свояченица Екатерина Медичи. В присутствии царственной особы Нострадамус развлекался тем, что предсказывал малозначащие события приближенным герцога.

Как‑то граф Кюссель поинтересовался у мэтра, что готовит ему судьба. В ответ он услышал, что благодаря его действиям деревья украсятся новыми плодами. И действительно, будучи послан с войском против еретиков, он разгромил их и многих велел повесить на деревьях. В другой раз Клоду, графу Тандскому, захотелось узнать, чего ему следует опасаться. «В течение месяца остерегайтесь мокрого», – посоветовал ему ученый. С этого дня граф даже вино и воду принимал только после того, как их попробуют его слуги. Время шло, но ничего особенного не происходило, и граф чуть было не разочаровался в способности ученого предвидеть будущее. Но однажды во время прогулки по берегу реки он оступился и упал в воду. Если бы не помощь слуги, приключение могло кончиться трагически.

Между тем Францию раздирали религиозные войны. Южные провинции королевства контролировали кальвинисты. Они выступали за радикальное обновление христианства и ликвидацию самого института Церкви. Добрые католики часто обращались к Нострадамусу с вопросом: не пришел ли конец католицизму? Мудрец успокаивал слабых духом, объясняя, что за всем этим хаосом стоит Господь Бог, Он все рассудит. Но Западная Европа окончательно разделилась на два непримиримых лагеря. На юге Италия и Испания остались цитаделями римско‑католической церкви. Англия вышла из‑под юрисдикции Рима. Германия также переживала раскол. В самой Франции происходили кровавые столкновения между католиками и гугенотами.

Малолетний Карл IX явно терял контроль над политической ситуацией, и тогда Екатерина Медичи сама решила навести порядок в стране. В трудную минуту она решила прибегнуть к помощи самого мудрого советника и прорицателя. К Нострадамусу был послан гонец с письмом королевы, в котором она просила его высказаться на эту тему. Ответ был самым пессимистическим. Пророк сообщил, что Богу угодно, чтобы враждующие стороны пока не слагали оружия. Никакая плотина, по его словам, не в силах будет удержать потоков крови, которой суждено пролиться в будущем. И тем не менее он предложил враждующим сторонам собраться за столом переговоров, чтобы достигнуть примирения.

В октябре 1561 года такое собрание состоялось в Пуасси. Королева‑мать подписала эдикт, согласно которому кальвинистам предоставлялась свобода исповедания их веры, правда указ действовал не на всей территории королевства. Этот ловкий политический ход привел к шаткому примирению, но только на время. Чтобы прекратить брожение умов, в 1564 году королева решила совершить путешествие на юг Франции. В ходе поездки блестящий королевский двор почтил своим визитом и Салон‑ан‑Прованс, где окончательно к тому времени поселился Нострадамус. Хотя город едва оправился от последствий эпидемии чумы, все оставшиеся в живых горожане высыпали навстречу своему королю. Четырнадцатилетний Карл IX на породистом арабском скакуне гарцевал впереди кортежа. Конь был покрыт попоной из черного бархата с широкими галунами и золотой бахромой.

Выстроившись по обеим сторонам улицы, народ кричал:

– Да здравствует король!

За королем следовали Екатерина Медичи, герцог Анжуйский, Генрих Наваррский, коннетабль Монморанси, знатные сеньоры, высокие чины церковной иерархии, видные полководцы.

Выслушав приветственную речь мэра Антуана де Корда, король, повернувшись к нему, заметил, что не видит среди нотаблей Мишеля Нострадамуса. Тот ответил, что лично направил ему приглашение, но великий маг предпочел встретить кортеж в толпе простолюдинов, и указал на человека с пышной седой бородой, стоявшего неподалеку в первом ряду.

Карл IX улыбнулся магу и жестом поманил его к себе. Нострадамус спокойно подошел к королю и поклонился. В руке он держал массивную индийскую трость, украшенную серебряной инкрустацией. Он теперь не расставался с ней при ходьбе – все больше давала о себе знать подагра.

В тот же вечер Нострадамус получил приглашение пожаловать в замок вместе с членами своей семьи – женой, тремя сыновьями и тремя дочерьми, чтобы представить их королеве‑матери и королю‑сыну.

Екатерина Медичи ласково их приняла, заверив, что «простое человеческое любопытство побудило ее к тому, чтобы познакомиться с людьми, живущими в одном доме с ее любимым астрологом».

После торжественного ужина король собственноручно вручил ему патент, удостоверяющий, что он, Нострадамус, является «советником и ординарным медиком двора короля Франции с обычными для сего случая обязательствами, прерогативами и почестями». Это назначение король подтвердил вручением магу кошелька с 300 золотыми экю, к которым благодарная Екатерина Медичи добавила еще 200 из собственного кармана.

Теперь все жители Салона и окрестностей с еще большим уважением взирали на свою знаменитость, получившую такое высокое отличие из рук самого короля…

По просьбе Екатерины Медичи Нострадамус составил гороскоп для ее любимого сына Генриха. Астролог предрек, что мальчик станет королем Франции, но благоразумно умолчал о том, что судьба его будет трагичной. Ведь звезды сказали, что жизнь Генриха оборвет удар кинжала.

Все так и случится. Генрих III – король с 1574 года и последний представитель династии Валуа – падет от руки наемного убийцы в 1589 году – в тот самый год, когда умрет и его мать. Упрекнуть Нострадамуса в неточности предсказания Екатерина не могла – пророк уже был мертв. Но жили его современники, которые стали очевидцами гражданской войны на религиозной почве, разрывавшей Францию чуть ли не три десятка лет и тоже предсказанной Нострадамусом.

Что касается убийства Генриха III, то оно произошло при следующих обстоятельствах, предсказанных Нострадамусом:

Ни меч, ни пожары того не достигнут,

Что может взять дьявольски хитрая речь.

Пойми же, король, что иллюзии гибнут,

Что крови напрасно не надобно течь.

Иначе говоря, то, что не удалось совершить огнем и мечом, удастся совершить сладкоречивым языком: король будет вынужден размышлять о том, что он увидел во сне. Он увидит врага не на войне и не в кровопролитии.

К 1588 году наступил кульминационный период религиозных войн. Положение Генриха стало очень ненадежным. Не на пользу ему пошло и злодеяние – убийство в том году в Блуа герцога Гиза, его старого друга и главного политического соперника, а также кардинала Лотарингского. Эти убийства привели к расколу среди католиков и гражданской войне на почве религиозных распрей.

Враги короля решили отомстить за убийство Гиза. Нужен был наемный убийца. Выбор пал на двадцатидвухлетнего монаха‑доминиканца Жака Клемана. Ограниченный фанатик, безрассудно решительный и энергичный, он идеально подходил для роли исполнителя плана заговорщиков. Его склонил к действию приор монастыря на улице Святого Якова. Молодому человеку удалось даже внушить, что по воле Божьей он сможет стать невидимым для чужих глаз. Его также уверили, что в качестве заложников в Париже будут арестованы сторонники Генриха III, дабы никто на посмел расправиться с Клеманом.

Поверив, монах покинул монастырь и отправился в предместье Сен‑Клу, где размещалась резиденция короля. Прибыв туда, заявил, что он секретный посланец и уполномочен открыть королю некую тайну. Монаху поверили, и на другой день он был принят Генрихом. Клеман явился на аудиенцию и передал королю фальшивое письмо. Его мягкое обращение и сладкие слова усыпили бдительность Генриха. Выбрав момент, когда король приблизился к нему, монах выхватил спрятанный в складках рясы кинжал и ударил Генриха в живот. Король успел лишь в ужасе воскликнуть: «Проклятый монах, он убил меня!»

Прибежавшая на крик стража бросилась к монаху, чтобы схватить его, но тот и не думал бежать или сопротивляться. Он встретил направленные на него шпаги с распростертыми руками, подобно распятому Христу.

На другой день Генрих III скончался. За три дня до этого король увидел сон, предвещающий гибель: толпа под предводительством монаха топтала ногами корону и скипетр Франции.

Все это произойдет много лет спустя, а тогда, при жизни Нострадамуса, как он и предсказывал, на трон взошел средний сын Екатерины Медичи – Карл IX. Нострадамус по‑прежнему пользовался у королевы‑матери доверием и уважением. Да и как могло быть иначе, когда она считала его избавителем от бесплодия. Ее драма заключалась в том, что в течение десяти лет после замужества она оставалась бездетной. Но затем свершилось чудо – с 1544 по 1556 год королева родила десятерых детей.

Екатерина была уверена, что после первой встречи с магом в 1543 году она излечилась от бесплодия. И когда королем стал юный Карл IX, его мать позаботилась о том, чтобы великий пророк и маг был приближен ко двору. Нострадамусу присвоили титул постоянного советника и врача. И конечно, ему было назначено приличествующее титулу содержание.

Первое, что сделал Нострадамус как врач, составил для Екатерины Медичи, помнившей, как погиб ее сын, аптечку противоядий, видимо по ее собственной просьбе. Нострадамус словно взял под свою медицинскую опеку Карла IX. Слухи об этой «тайной» аптечке королевы‑матери сильно будоражили воображение, одних заставляя опасаться быть отравленными, других испытывать страх перед неудачным отравлением монарха.

И действительно, неоднократные попытки отравить Карла IX оканчивались ничем. Он правил Францией 14 лет и умер в 1574 году. Все эти годы Нострадамус числился придворным врачом.

Преклонение перед Нострадамусом, его искусством астролога, мага и чародея король унаследовал, несомненно, от королевы‑матери.

Но не это признание таланта делало Нострадамуса счастливым, а то, что никто не смел отныне мешать, даже инквизиция, его углубленным занятиям в подвале. Здесь, в тишине и окружении любимых книг, он чувствовал себя настоящим ученым‑философом, которого никто и ничто не страшит. Ведь он обласкан двором и сам король навещает его скромное жилище.

Одно его огорчало – бывший коллега и друг Скалигер превратился, должно быть из зависти, в лютого недоброжелателя. Всюду твердил, что слава Нострадамуса краденая, и прилагал немало сил, чтобы столкнуть с незаслуженного, по его мнению, пьедестала. Что ж, философски рассуждал Нострадамус, все в мире меняется, и люди тоже. Он старался не обращать внимания на едкие эпиграммы, которыми тот осыпал его. Обидно, конечно, когда ядовитые стрелы летят из стана бывших друзей. Но и явные враги не дремали. Эти действовали более массированно. На Нострадамуса обрушился целый поток брошюр и памфлетов.

В Авиньоне вышла книжонка под названием «Декларация о злоупотреблениях, невежестве и мятежных мыслях Мишеля Нострадамуса из Салона». В Париже была издана книга под броским заголовком «Монстр заблуждений».

Вскоре появилась еще одна книжка под названием «Неопытный кормчий: тьма веков против Нострадамуса» Теодора де Беза, убежденного кальвиниста. В ней была такая оскорбительная фраза: «Ты еще не владеешь даже начатками французского языка, а осмеливаешься приписывать своему перу Божественную благодать».

Но самой большой популярностью пользовался памфлет гугенота Антуана Куйара «Опровержение насквозь лживых и порочных предсказаний Нострадамуса и его астрологии».

Нельзя сказать, что Нострадамус оставался безразличным к этим нападкам. Он стал хуже себя чувствовать, участились припадки эпилепсии, к тому же беспрестанно мучила застарелая подагра.

Когда королевский кортеж выезжал из Салона, Нострадамус подошел к королеве‑матери, чтобы попрощаться.

– Думаю, мадам, отныне наши пути расходятся. Вряд ли я еще когда‑нибудь приеду в Париж. Мне остаются лишь воспоминания о моем короле, о встречах с вами.

– Двери Лувра всегда для вас открыты, – улыбнулась она в ответ. И, помахав на прощание рукой, приказала трогать.

За свою жизнь Нострадамус многим спас жизнь, уберег от, казалось бы, неминуемой смерти, но его искусство врачевателя и мага оставалось бессильным по отношению к нему самому. Он болел, боли с каждым днем становились нестерпимее. Нострадамус чувствовал, что последний час его пребывания на этой земле приближается. И однажды даже написал по‑латыни: «Hie propre mors est»[4].

17 июня 1566 года Нострадамус пригласил к себе в дом нотариуса Жозефа Роша и в его присутствии составил завещание. Тысячу монет отписал жене, остальные деньги и принадлежащее ему имущество распределил между своими братьями и детьми. Назначил троих своих сыновей – Цезаря, Карла и Лире – единственными наследниками, кроме четвертого – Мишеля, который обесчестил имя отца. Свои книги и манускрипты он завещал передать тому из них, кто окажется наиболее способным к наукам.

За день до смерти Нострадамус призвал к себе священника, исповедался и причастился. Вечером того же дня, когда верный секретарь Шавиньи, как всегда прощаясь с ним, сказал: «До завтра», Нострадамус с печалью заметил: «Мой милый Шавиньи, вы меня не увидите живым на рассвете». И молча протянул ему предсказание о собственной смерти – катрен, который он намеревался включить в последний альманах.

Шавиньи пробовал было успокоить старика, отвлечь от мрачных мыслей, но тот упрямо повторял фразу: «Вы меня не увидите живым на рассвете».

Утром, на рассвете, Шавиньи обнаружил тело Нострадамуса. Как он сам и предрек, оно лежало между кроватью и скамейкой. Его широко раскрытые глаза смотрели на гаснувшие звезды.

Умер пророк и маг на 63‑м году жизни от вполне земных напастей – подагры, водянки, или почечной недостаточности, и сердечной слабости. Сын его Цезарь называл в числе причин ревматизм и атеросклероз.

Вдова заказала могильную плиту с такой надписью, сочиненной, как долгое время ошибочно считалось, тем же сыном (см. гл. «Загадка надгробной плиты»):

«Здесь покоятся останки знаменитого Мишеля Нострадамуса, удостоенного величайшей чести среди смертных, следуя движению звезд и полету Вселенной, почти божественным пером запечатлеть события грядущего. Он прожил 62 года, 10 месяцев и 10 дней и скончался в Салоне в году 1566. Да упокоится он с миром. Анна Понтиа Гамелла дорогому супругу эту эпитафию посвящает».

Сегодня при въезде в Салон придорожный щит призывает: «Посетите Салон – город великого Нострадамуса!» В желающих недостатка нет. В сумрачном приделе церкви Святого Лаврентия, где ныне покоится его прах, у надгробной плиты стоят молящиеся. А на тихой улочке, где находится дом Нострадамуса, всегда многолюдно. Туристы со всех концов земли приезжают сюда, чтобы почтить память великого пророка, и, возможно, с надеждой приобщаются к неразгаданной тайне, которая вот уже четыре с лишним столетия занимает умы человечества.

В наши дни вокруг предсказаний Нострадамуса продолжают кипеть страсти. Количество книг о Нострадамусе уже исчисляется сотнями. Все новые и новые энтузиасты и ученые пытаются продраться сквозь дебри шифра французского пророка.