Часть 16

На следующее утро они уже плыли по каналу, пристроившись к веренице лодок, продвигаясь очень медленно, хотя Ковэкс сказал, что сегодня Роузин пропускает их быстрее обычного. Солнце уже взошло, ветер разогнал туман. Ковэкс сказал, что, похоже, собирается буря.

– Да, где‑то к обеду, – заключил Хостеттер, взглянув на небо.

– Когда пройдем канал, присмотри‑ка место, где мы сможем пристать к берегу, – сказал Ковэкс и отошел, погруженный в заботы о своей любимице‑барже. Хостеттер уселся на деревянном настиле в единственном месте на палубе, где была тень – позади шалаша, и Лен примостился рядом. Эмити ушла спать, и Исо был с ней. Время от времени до Лена доносились их приглушенные голоса, но понять смысл разговора было невозможно. Хостеттер с завистью взглянул на неутомимого Ковэкса, затем принялся изучать свои большие, покрытые мозолями руки.

– Я очень скучаю, – сказал он.

– Что так? – отозвался Лен.

– Скучаю по лошадям, по фургону. После стольких лет на колесах не просто вот так сидеть без дела. Не знаю, смогу ли привыкнуть к этому.

– А мне казалось, вы счастливы вернуться домой.

– В общем, да. Мне давно пора было это сделать, пока еще живы старые друзья. Ведь я веду двойную жизнь, а это имеет свои недостатки. Я оставил Барторстаун около тридцати лет назад, и с тех пор побывал там лишь однажды. Деревушки, подобные Пайперс Рану, теперь роднее для меня. Когда я как‑то сказал, что намерен оставить торговлю, мне не позволили этого сделать, и я вынужден был продолжать… – Хостеттер задумался, устремив на берег невидящий взгляд.

В шлюзах журчала вода, баржа медленно опускалась, приходилось уже запрокидывать голову, чтобы увидеть вершину холма и берег. Солнце было в зените, даже легкий ветерок не приводил в движение тяжелый воздух. Полузакрыв глаза, Лен поджал под себя ноги, чтобы они не сгорели на солнце.

– А чем ты занимаешься? – спросил Лен.

Хостеттер удивленно посмотрел на Лена.

– Я – торговец.

– Я имею в виду на самом деле. Чем ты занимаешься в Барторстауне?

– Торговлей.

Лен насупился:

– Значит, я неправильно все себе представлял. Мне казалось, в Барторстауне живут только ученые и изобретатели.

– Я – торговец, – повторил Хостеттер, – Ковэкс – матрос, Роузи следит за состоянием канала, так как это жизненно важно для нас. Петто с индейской переправы – я знал и его отца, тот отлично разбирался в электронике, – тоже торговец, как и я, вот только не ездит с места на место. В Барторстауне много ученых и техников, и им необходима наша помощь.

– Вы хотите сказать, – Лен медленно растягивал слова, пытаясь вспомнить что‑то, – что все эти годы вы действительно…

– Торговал? Да, это так. Население Барторстауна – около четырехсот человек, не считая нас, и все они нуждаются в одежде, еде и многом другом – от железа и различных сплавов до химикатов и лекарств. Все это приходится добывать нам.

– Да, понимаю, – отозвался Лен. Последовала продолжительная пауза. Затем он уныло произнес: – Четыреста человек. Это меньше половины населения Рефьюджа.

– И на много больше, чем предполагалось. Поначалу там было лишь около сорока специалистов, занятых разработкой тайного правительственного задания. После разрушения городов население прибавилось: пришли люди со своими семьями – учителя и ученые, люди, которые стали изгоями в этом мире. Нам повезло. Дело в том, что подобных секретных поселений было много, но лишь Барторстаун остался нерассекреченным, и потому не был уничтожен.

Лен сжал колени руками, глаза его расширились:

– И что же они делали там, эти сорок специалистов?

Во взгляде Хостеттера появилось странное, необычное выражение, но он лишь сказал:

– Они пытались найти ответ на какой‑то вопрос. Я не имею права рассказывать тебе все, Лен. Скажу лишь, что они не нашли его.

– Но исследования продолжаются? – допытывался Лен. – Или это тоже секретно?

– Потерпи. Скоро мы приедем туда, и там ты получишь ответ на любой свой вопрос от компетентных людей.

– Когда я приеду туда, – пробормотал Лен, – как странно это звучит. Когда я приеду в Барторстаун. Миллион раз я это повторял про себя, а сейчас наконец все стало реальностью.

– Будь осмотрительней с этим названием.

– Не беспокойтесь. Но все же скажите мне, какой он?

– Внешне он напоминает огромную гору.

Лен перевел взгляд на чистенькие деревушки по обе стороны канала, широкие зеленые поля, ухоженные фермы и спросил, вспомнив о своей мечте:

– И в нем нет ни огней, ни башен?

– Огни? И да, и нет, а вот башен, боюсь, нет совсем.

Лен вздохнул и умолк. Через несколько минут Хостеттер снял свою фетровую шляпу, вытер пот со лба и сказал:

– Ну и жара!

Лен посмотрел на небо. Оно было пронзительно синим и безоблачным. Но он знал, что скоро погода изменится. Он вновь засмотрелся на деревушку.

– А ведь на этом месте был когда‑то город, да?

– Да, и притом огромный.

– Я читал, что он был назван в честь короля Франции.

– Ты прав.

– А что случилось со странами, подобными Франции?

– Наверное, они живут почти так же, как и мы. Бог его знает, что произошло с остальными. С тех пор, как был прорыт этот канал, в мире все словно перевернулось. Люди против прогресса.

– Неужели так будет вечно?

– Ничто и никогда не бывает вечным.

– Но я не доживу до этого времени, – пробормотал Лен, вспомнив слова Тэйлора, – и мои дети тоже.

– В конце концов этот мир не так уж плох. Наслаждайся им, – сказал Хостеттер.

– О да, – с горечью произнес Лен, – особенно, когда он полон людей подобных Бардиту, Ваттсу.

– Лен, подобные люди жили и будут жить во все века. – Хостеттер посмотрел в глаза Лена и продолжил: – А я не требую невозможного.

– Что ты имеешь в виду?

– Это всего лишь вопрос времени, и время само решит его.

Они прошли шлюзы и вновь плыли по реке, направляясь к водопадам. К полудню с севера надвинулись огромные почти черные тучи, и все затихло.

– Приближается шквал, – сказал Ковэкс, и вновь послал Лена и Исо вниз, поддерживать в топке огонь.

Баржа с шумом шла вниз по течению, лопасти ее взбивали брызги. Стало еще жарче, затем послышался грохот, заглушивший скрежет лопат и лязг двери топки. Наконец Сэм просунул в люк голову и крикнул Чарли, что пора бросать работу и выбираться на берег. Измученные и мокрые молодые люди вылезли на палубу. Казалось, наступили сумерки. Низко опустилось свинцовое небо, казалось, оно накроет землю. Баржа стояла на якоре на середине реки под защитой какого‑то острова; берега почти отвесно поднимались вверх.

– А вот и буря, – сказал Хостеттер.

Сильный порыв ветра наклонил деревья к самой земле. Затем обрушился ливень и укутал все своим серым покрывалом. Летели листья и сломанные ветки. Затем сверкнула молния, и послышались раскаты грома. Через некоторое время все неожиданно стихло, лишь моросил мелкий дождик. Все собрались на палубе, проверяя, нет ли повреждений, и дрожа от вечернего холода, а затем улеглись спать. Дождь почти прекратился, но внезапно с удвоенной силой обрушился вновь, превратившись в ливень. Яркие вспышки молний пронзали небо то тут, то там. Около полуночи сквозь обессилевший дождь и приглушенные раскаты грома Лен услышал какой‑то звук и понял, что это шумит напитавшаяся ливнем река.

Они продолжили путь на рассвете, тихом и светлом. Дул легкий приятный ветерок, небо напоминало тончайший голубоватый фарфор. Облака были легкими и пушистыми, и о вчерашнем неистовстве напоминали лишь плывущие по реке ветви деревьев да бурая от грязи речная пена. Отдалившись на расстояние полумили от ночной стоянки, они проплыли мимо целой вереницы барж, выстроенных вдоль южного берега. Еще через две мили они увидели наполовину вытащенную на песчаную отмель лодку торговца, наткнувшуюся ночью на корягу.

Это было только началом долгого путешествия, длинного и странного периода в жизни Лена. Они приплыли к устью Огайо, затем повернули на север, войдя в Миссисипи. Теперь приходилось бороться с течением, дровами они запаслись в районе Иллинойса, затем вновь продолжили путь, достигнув устья Миссури, и вошли в Биг Мадди.

Почти все время было жарко. Иногда шли дожди, а в середине августа выдалось несколько очень холодных ночей. Нередко ветер был настолько сильным, что им приходилось пришвартовываться и пережидать его, а мимо проплывали вниз по течению баржи и лодки. Иногда после ливня вода поднималась, и течение было трудно преодолеть; казалось, они почти не двигались, а затем вода быстро падала до прежнего уровня. В двигатель забивался песок, который нужно было вычистить, и Лен и Исо подолгу работали. Несколько раз приходилось останавливаться, чтобы пополнить запасы топлива, Исо ворчал:

– Эта дорога ведет в ад, а не в Барторстаун.

– Будь у нас самолет, – говорил Хостеттер, – мы бы с удовольствием добирались бы по воздуху. Но плыть по реке все же гораздо лучше, чем идти пешком, и вскоре ты это поймешь.

– Сколько еще осталось? – спрашивал Лен. Хостеттер делал неопределенный жест в сторону запада.

– Сколько это займет времени? – не унимался Лен.

– Еще месяц, а может, и больше, если что‑нибудь произойдет, может, меньше, если все будет в порядке.

– Почему вы не хотите рассказать нам о Барторстауне? – приставал Исо. – Какой он, как выглядит?

– Увидишь, когда попадешь туда, – отрезал Хостеттер.

Он упорно избегал разговоров о Барторстауне, ограничившись замечанием, что Пайперс Ран – куда более приятное место. Другие тоже не желали говорить с ним об этом, какими бы туманными и завуалированными ни были вопросы, ответов на них юноши не получили. Лен без труда догадался, что им просто не доверяли.

– Вы боитесь, что мы можем проболтаться? – спросил он однажды Хостеттера. И добавил без тени упрека, словно констатируя факт: – Думаю, вы просто не доверяете нам.

– Дело не в доверии. Ни один житель Барторстауна не станет распространяться о нем, и вы должны больше наблюдать, чем расспрашивать.

– Я прошу прощения, – сказал Лен, – но ведь нас тоже можно понять. Мы слишком долго ждали этого. Думаю, нам многое предстоит узнать.

– Да, очень многое, – задумчиво подхватил Хостеттер, – и это будет не так уж просто. Вы столкнетесь с понятиями, не похожими на те, к которым вы привыкли, и в общем мне безразлично, как вы отнесетесь к ним, но. все же я уверен: кое‑что вы примете сразу и безоговорочно.

– Меня это мало волнует, – вставил Исо.

– Не сомневаюсь. Но есть еще Лен, и он не похож на тебя.

– Чем? – немного рассердившись, спросил Лен.

– Исо пропускает все мимо ушей, а ты – нет.

Позже, когда Исо ушел, Хостеттер положил руку на плечо Лена и улыбнулся, глядя ему в глаза. Лен, улыбнувшись в ответ, сказал:

– В такие минуты вы напоминаете мне отца.

– Вот и хорошо. Просто замечательно.