В. Жид политический 3 page

В самом деле, пусть хотя бы через 30 лет после неслыханного злодеяния русский народ задумается, до какого унижения он дошёл! На вторую тысячу лет государственной жизни, после многовековой славы, успев создать высочайший на свете царский трон и дождавшись Царя кроткого, свободолюбивого, милосердного, правосудного, что же видит народ? Являются откуда‑то два ничтожнейших жидка Голъденберг и Зунделевич, подбирают двух ничтожнейших полячков и одного русского психопата и начинают охотиться на Царя России. Охота идёт долгая и, в конце концов, жидовско‑польская бомба отрывает ноги у Повелителя нашей империи…

Мне кажется, тут есть о чём подумать русскому народу. Злодеи прицеливались в священную главу народа, в ту голову, которая держали корону нашей народной Империи и держала её с исключительной честью. Теперь тысячи жидов и подкупленных ими жидохвостов кричат о равноправии инородцев и полноправии всех национальностей в черте Империи, которую строили наши предки не для чужого, а для своего потомства. Но вот первые результаты равноправия: два еврея и дна поляка (на одного русского) сами уполномочивают себя быть судьями и палачами великодушнейшего из царей. Заметьте, поляки не имеют черты оседлости. И два поляка, Кобылянский и Квятковский, обсуждавшие цареубийство, пользовались всеми правами русских граждан. Точно также и два еврея, Голъденберг и Зунделевич, если они разъезжали по России, то, стало быть, уже пользовались равноправием. Но не потому ли именно, что эти четыре инородца были неосторожно пропущены в Россию, они и оказались в возможности развить свой адский план?

Обобщая явление, спросим: не тем ли объясняется почти столетнее революционное брожение в России, что вместе с присоединением Польши мы открыли двери для двух опаснейших и крайне враждебных нашествий — польского и еврейского?

Вторжение восточных инородцев в наше высшее общество эпохи Годунова чуть было не укрепило у нас татарскую династию и повело к великой смуте XVII столетия. Вторжение западных инородцев к верхам власти чуть было не установило у нас немецкую династию и повело к смуте XVIII века, с придворными мятежами и цареубийствами. Обильное вторжение внутренних инородцев в XIX веке денационализировало наше образованное общество и повело к смуте, завершившейся злодейством 1 марта. Едва начался XX век и дальнейшее вторжение инородцев, главным образом евреев, породило подлейшую из революции, именно 1905 года, подлейшую потому, что она действовала в союзе с Японией и опираясь на её победы.

Пока Правительство старых веков в духе Петра Великого не допускало в Россию евреев, крепко держались, не смотря на все наши невзгоды, дух народный, вера в величие и непобедимость России, жива и могуча была энергия самозащиты. Но достаточно было сделать небольшой прорыв в черте оседлости, достаточно было впустить в организм Империи всего лишь несколько десятков тысяч евреев, и они, как истинные паразиты, начали множиться с поразительной быстротой и поражать прежде всего нервные, духовные центры нации: общественное мнение, печать, литературу, школу, театр, свободные профессии, причём гнилостное разложение древнекулътурного нашего духа очень быстро повело к мятежу.

Припомним, что сынами Иуды чинилось у нас в 1905 году и каковы были их чудные “освободительные подвиги”! Дело обстояло так, что если бы прямые доказательства еврейской оркестровки даже отсутствовали, между тем как она удостоверена вне всякого сомнения, и тогда мрачная история евреев наряду с их национальным, характером должна была бы убедить, что дирижировали именно они. По содержанию и ходу событий, исключительно и давно рассчитанных на иудейское лишь торжество, равно как по крайне отрицательным результатам, отсюда произошедшим для коренного населения России и в материальном, и в духовном направлениях, нельзя не заключить, хотя бы лишь с точки зрения политической, что сыны Иуды не друзья и не защитники свободы, а, наоборот, её лютые враги и предатели.

По показаниям известного Голъденберга, именно он перед убийством кн. Кропоткина отправился в Петербург и задался целью возбудить там вопрос, о цареубийстве. В Петербурге Голъденберг обсуждал этот вопрос с Зунделевичем, Кобылянским, Квятковским и Михайловым. Эти два еврея, два поляка и один русский предатель составили комитет, который организовал преступление Соловьёва, стрелявшего в Императора Александра II около Зимнего дворца. Когда злодейский комитет собрался в одном из трактиров на Садовой ул., то первым предложил свои услуги убить Императора инициатор мысли о цареубийстве Голъденберг. Но комитет (из двух евреев, двух поляков и одного русского) признал, что это преступление должен совершить неприменно русский, иначе всё дело не будет иметь надлежащего значения для русского общества и народа!…

Хотя в комитете было четыре инородца на одного русского, хотя весь замысел цареубийства принадлежал еврею, но, страдая неодолимой манией всё фальсифицировать и во всём делать подлоги, еврейство должно было остаться скрытым исполнителем гнусного еврейского замысла выбрали русского полуидиота Соловьёва. Насколько этот русский был высокого разбора, показывает уже то, что собираясь убить Императора, Соловьёв последнюю ночь свою провёл в публичном доме…

А что же делали подстрекатели этого преступника, евреи Голъденберг и Зунделевич? Наладив дело, они выехали за два дня до покушения в Харьков. Покушение 2 апреля не удалось, но еврейская идея о цареубийстве, не погибла. Она повела к Липецкому съезду, на котором и состоялся новый злодейский замысел.

Укоренившись в почве разлагающейся полуинородческой интеллигенции русской, еврейская идея распустилась кровавым цветом 1 марта. Не забудьте, что смертоносная бомба под ноги Александра II была сделана в иудейской квартире, а брошена поляком. Читая историю подготовки 1 марта, вы поминутно встречаете имена таких террористов, как Натансон, Дейч, Войнаралъский, Атик, Арончик, Патекман, Девелъ, Хотинский, Бух, Колоткевич, Геся Гельфмаи, Люстш, Фриденсон, Цукерман, Лубкин, Гартман и разные иные.

Прошло тридцать лет после великого злодейства. Вместо двух первоначальных подстрекателей к цареубийству Гольденберга и Зунделевичи мы имеем бесчисленное множество жидков, которые если не лично состряпали, то всемерно стараются осуществить даже проект всеобщего нашествия сынов Иуды на Россию. В Г. Думу уже внесено предложение о снятии черты еврейской оседлости и о полном равноправии паразитного племени с народом русским[119]. Чего доброго, наглейший план этот увенчается успехом. Уже, если даже для цареубийства евреи находили еще тридцать лет тому назад русских исполнителей, то найдут их теперь и для народоубийства. Не чужими руками, а нашими же собственными накинут они петлю на свободу и жизнь русского народа…

Среди двух‑трёх тысяч “русских” интеллигентов, предававшихся в Швейцарии революционно‑социалистическим проискам, большинство были евреи, и они же оказались вожаками революции. Еврейские интеллигенты и полуинтеллигенты выступают деятельнейшими соучастниками почти во всех террористических покушениях. Они же сумели провести во все русские программы преобразования и во все резолюции бесчисленных митингов полное уравнение евреев в правах с коренным населением.

Точно так же постыдный факт, что русское студенчество находилось и находится под еврейским влиянием не оспорим, как и то, что в “русской” смуте огромную роль сыграл иудейский “Бунд”… Впрочем, за первое время смуты сами евреи не только не скрывали своего участия “ ней, но с гордостью кричали, что русская революция — “произведение великого духа еврейской нации”, что “мы вам дали Бога, дадим и царя!…”

Достаточно припомнить имена главных вожаков нашей смуты: Гершуни, Рубанович, Гоц, Швейцер, Рутенберг, Азеф, Чернов, Бакай, Роза Брилиант, Рейза Люксембург и пр. и пр… Все сплошь — евреи, как евреями же оказались в печати и обществе пристанодержатели революции жидо‑кадетского лагеря.

Убийство великого князя Сергея Александровича организовано Розой Брилиант. Главарём московского вооружённого восстания явился Мовша Струнский. Бунт на “Потёмкине Таврическом” налажен был евреем Фельдманом. Группой максималистов — социал‑революционеров этой зловреднейшей анархистской шайки, совершившей бесчисленные террористические преступления, заправляла Фейга Элъкина. Знаменитый “совет рабочих депутатов”, игравший некоторое время роль революционного правительства в Петербурге, руководился такой компанией, как Бронштейн, Гревер, Эдилъкен, Голъдберг, Фейт, Мацелев, Бруссер, да и сам председатель совета Хрусталёв оказался евреем Носарем. Отставной же лейтенант Шмидт, главарь севастопольского бунта, хвастался тем, что он орудие евреев.

Вот кто гнусно скрывался за кулисами “русской” революции и кому Россия обязана потрясениями, унижениями и разорением последних лет! Вот чьими “благородными” побуждениями разорваны бомбами и расстреляны из браунингов 50.000 русских людей, виновных только в том, что они русские! Вот по повелению какого синедриона Россия принуждена была заключить позорный мир и в течение пяти лет, между прочим на японские же деньги, терзалась анархией, заливалась кровью своих сынов!…”

IX. От столь позорных злодеяний и перед ужасами такого вероломства не может не содрогаться благородная душа. На горестной судьбе России всякое человеческое общество, как и любой политический строй, должны видеть воочию, что презрение и ненависть, которые всегда и повсюду были возбуждаемы против себя еврейством, заслужены им.

Явной неправдой пятнают себя евреи, когда нравственную проказу свою пытаются мотивировать исключительностью русского отношения к ним.

Заведомо лживая, предательская попытка иудеев либо их шаббесгоев объяснить революцию 1905 года будто бы невыносимым положением “угнетённого племени” в России ниспровергается данными истории всех времён и народов.

Что внушает американцам брезгливость, даже прямое отвращение к евреям? Что заставляет Америку отгораживаться от них?

Откуда эта строгость запрета вступать на территорию С.‑А. Союза обладателям паршей или трахомы, как не из трепетной надежды сделать запрет неуязвимым для иудейской наглости и сократить иммиграцию в страну сынов Иуды?… Какой ещё мотив возможно подыскать хотя бы для недавно изданного в С. Америке закона, которым объявлены уголовно наказуемыми не только подстрекательство, а и какое‑либо пособничество переселению в великую заатлантическую республику “нежелательных иностранцев”?!…

На это отвечает рапорт начальника нью‑йоркской полиции Бингкэма, помещённый в журнал “North American Rewiew” (1908 г., август).

Констатируя на основании оффициальных Данных, что не менее 50% преступлений в американских городах совершаются сынами Иуды, Бингкэм говорит:

“Учиняемые евреями преступления большей частью направлены против собственности. Они — грабители, поджигатели, воры, карманники. Однако, хотя евреи упражняются во всех этих видах преступлений, тем не менее, карманные кражи являются излюбленной их профессией. Негодяи других национальностей единогласно признают неподражаемость еврейских дарований в этом искусстве. Другую облюбованную евреями специальность составляют содержание тайных притонов разврата и кражи детей. Завлекают красивых девушек обещанием выгодного заработка либо женитьбы и продают их в дома терпимости в Буэнос‑Айрес или в Африку. Я знаю одного еврея, который женился 120 раз и всех своих жён продал в притоны разврата. Что же касается убийств, то, избегая напрасного риска, “талантливые” евреи участвуют больше в качестве подстрекателей”.

Дополнением к свидетельству Бингкэма может служить и проповедь пастора Линча в одной из нью‑йоркских церквей:

“Наши друзья‑евреи постоянно жалуются на то, что с ними обращаются, как с совершенно особой расой, а между тем, они сами стараются применить всё возможное, чтобы отделаться от остального общества и выделить свои интересы. Мы были их друзьями, мы защищали их, провозглашали терпимость и любовь по отношению к ним, мы осуждали и порицали порывы ненависти к этой расе. И всё‑таки необходимо признаться, что по временам нас просто заставляют терять терпение. Евреи возбуждают гнев всякой нации, среди которой селятся, своим надменным осуждением самых священных её установлений и своим неизменным повсюду упорством в желании оставаться расой внутри расы. Они распинаются лишь за одно: за евреев, за еврейские права, за покровительство евреям, одним словом — за иудаизм. Но в этой стране не существует никаких еврейских прав, никаких ирландских прав, никаких японских прав, здесь только американские права”…

Но разве таковы результаты еврейской деятельности в одной Америке?… Всякий, знакомый с вопросом наблюдатель, без сомнения признает, что не местное, а всеобщее положение должно быть резюмировано девизом “cherchel, le juif”. Повторяем уже сказанное однажды для памяти.

Cherchez le juif! — вырывается невольно, как только общественное внимание возмущено какой‑либо, ещё неслыханной, плутней. Cherchez le juif! — решает судебный следователь, когда запутанное и безнравственное преступление, наглое и предательское злодеяние является особенно загадочным. Cherchez le juif! — говорит землевладелец, не постигая колебаний цены на хлеб или сокровенной причины своего разорения. Cherchez le juif! — догадывается финансист, задумываясь над крушением христианского банка или внезапным падением курсов, переворачивающим рынок вверх дном. Cherchez le juif! — приказывает главнокомандующий, замечая, что лучшие из его планов перестаю! быть тайной для врага. Cherchez le juif! — восклицает государственный человек, когда национальные мероприятия отравляются сатанической ложью в яко бы либеральной и будто бы нееврейской печати, а с другой стороны, извращаются какой‑то лицемерной, подпольной силой. Cherchez le juif! — твердит себе дипломат, видя, что его шахматные ходы кем‑то спутываются и направляются ему же во вред. Cherchez le juif! — вправе, наконец, воскликнуть мыслитель, когда вечные законы разума и сама идея справедливости осмеиваются и замирают в том биржевом хаосе, который на наших глазах охватывает жизненные силы и важнейшие центры социальных организмов…

Надеемся, что всем изложенным в настоящем труде справедливость сказанного знаменуется вполне достаточно. Но в “Земщине” появилась на днях статья Н. А. Бутми, к которой нельзя, в свою очередь, не отнестись с исключительным вниманием. Под заглавием “Иудо‑масонский Бнай‑Берит” статья имеет такое содержание:

“В “Новом Времени” 12 апреля помещена заметка: “Гибель титаника и еврейство”. “Нью‑йоркский еврейский кагал оплакивает гибель на “Титанике” одного из главных руководителей всемирной плутократии еврейского миллионера Штрауса. Вместе с еврейскими же, нью‑йоркскими банкирами Шифом и Зелигманом, Штраус составлял верховный триумвират масонского общества “Бнай‑Берит”, играющего громадную роль не только в американской, но и во всемирной истории. Борьба против России и отказ С.‑А. Соединённых Штатов от торгового договора 1832 г. — дело их рук. Это же общество помогало китайской республиканской партии с д‑ром Сун‑Ятзеном во главе и потрудилось больше всего над низвержением с престола Богдыханов. Зелигман при помощи Моргана Шустера запустил свои руки в Персию и в Турцию, где последние государственные перевороты совершалисъ тоже при содействии “триумвиров”.

В этих немногих словах заключается нечто ужасное и грозное не только для христианских государств, но и для всего неиудейского мира.

Трое американских жидов‑миллионеров ворочают судьбами мира! Они разрушают существовавший в течение тысячилетий строй одного из древнейших государств — Китая, как какой‑нибудь карточный домик. По их приказу совершаются государственные перевороты, расторгаются договоры между великими державами, льётся кровь, ведутся междоусобные, братоубийственные войны, разрушаются и гибнут целые государства!…

Что такое этот “Бнай‑Берит”, вожди которого, американские жиды Штраус, Шиф и Зелигман, полновластно распоряжаются мировой политикой?

Мы писали о нём уже несколько лет тому назад. “Бнай‑Берит” (по‑иудейски “Сын Союза”) есть верховное иудейско‑масонское тайное общество, основанное в Нью‑Йорке в 1843 году, в которое допускаются исключительно иудеи. В 1874 году между всемирным масонством и “Бнай‑Берит” был заключён союз или конкордат, подписанный верховным патриархом всемирного масонства Альбертом Пайком и представителем “Бнай‑Берит”, жидом Арманом Леви. В подтверждение этого конкордата Альберт Пайк издал торжественный указ следующего содержания:

“Мы, Великий Мастер, Хранитель Священного палладиума, верховный Патриарх всемирного Масонства по одобрении Светлейшим Великим Коллегиумом заслуженных масонов

во исполнение Акта Конкордата, заключённого между Нами и тремя Верховными Федеральными Консисториями “Бнай‑Берита” Америки, Англии и Германии, который подписан Нами сегодня,

постановили и постановляем:

Статья единственная. Генеральная Конфедерация тайных Израильских Лож учреждена с сегодняшнего дня на основаниях, изложенных в акте Конкордата.”

Дано под Священным Сводом в Верховном Востоке Чарльстоуна в любезной Долине Божественного мастера в 1‑й день Луны в 12‑й день 7‑го месяца года 000 874 истинного Света” (т. е. 12‑го сентября 1874 г.)

Таким образом, “Бнай‑Берит”, в действительности учреждённый в 1843 г., был торжественно признан масонством в 1874 г. Всё это является, разумеется, чистейшей комедией, цель которой состоит в том, чтобы ввести в заблуждение масонов из неиудеев и показать им, что “Бнай‑Берит” находится якобы в зависимости от масонской организации. Согласно же истине, дело здесь обстоит как раз наоборот: “Бнай‑Берит”, как чисто — иудейская организация, в которую никто кроме иудеев не допускается, управляет и руководит всемирным масонством, а через него и мировой политикой.

Жид Штраус, один из вождей “Бнай‑Берита”, потонул в Атлантическом океане, но на его место найдутся другие и ужасная злодейская работа “Тёмной Силы” будет продолжаться. Велико мировое могущество иудейства, но оно неполно и непрочно пока ещё существую! сильные государства. Против них теперь направлены удары “Тёмной Силы”. Под этими ударами уже начинают колебаться и сильнейшие…

Русские и французские антисемиты и антимасоны уже много лет выбиваются из сил, чтобы выяснить опасность, грозящую всему неиудейскому миру от всё возрастающего иудейско‑масонского засилия. Но давно ли ещё на эти спасительные предостережения смотрели, как на бред сумасшедших, как на игру больного воображения?

Однако, жизнь сама показывает, на чьей стороне правда. То, что ещё недавно считалось бредом сумасшедших, становится ужасающей реальностью.

Читая в “Новом Времени”, что иудейско‑масонский союз “Бнай‑Берит” разрушает на наших глазах большие и сильные государства и руководит мировой политикой, мы не можем не радоваться и не говорить: слава Богу, начинают прозревать и в России. Но этого мало. Недостаточно признать, что другие гибнут, надо оглянуться и на самих себя и признать, что и у нас далеко неблагополучно, и неблагополучно по тем же самым причинам. Пусть же судьба погибающих на наших глазах государств послужит предостерегающим уроком, пока мы ещё имеем силы бороться.

X. Соображая все упомянутые данные, мы вправе перейти, наконец, и к Евно Азефу — этому исправленному и дополненному, второму изданию Гапона. Только неискренность либо жалкое неведение могли оставить за ним роль, навязанную тем самым Бурцевым, в котором кагал, очевидно, не нуждается, если не выдвигает его с целью вновь посмеяться над нами.

Азеф в русском департаменте полиции, это масонство в любой стране. Взмыливая дело Азефа и разражаясь против него “священным” негодованием, сыны Иуды, без сомнения, успели доставить своему махровому коварству немало весёлых дивно‑опереточных минут… Достигнув невероятного, а именно созыва “всероссийского конгресса сионистов” в Минске уже в августе 1903 года, еврейство приобрело, стало быть, возможность подготовиться к 1905 году. Оно могло, значит, (чему имеются доказательства), предвидеть неизбежность японской войны и учесть на её пути многое заранее.

Как понять выдачу разрешения на “конгресс” столь, казалось бы, прозорливым и непоколебимым министром внутренних дел, как В. К. Плеве?… Чем бы он мог даже не оправдать, а хотя бы мотивировать подобное, явно недопустимое разрешение, да ещё в такое опасное время? Намерением произвести смотр вражеским силам?… Но для этого у министра некого было послать, Да и, сверх того, мы видим, что евреи проделали на “конгрессе” всё, им необходимое, и вдобавок безпрепятственно… Рассчётом ускорить открытый бунт, чтобы сокрушить неуловимую, скрывающуюся гидру анархии, с которой тайными мероприятиями становилось не под силу бороться? Но помимо рискованности такого манёвра, ни откуда не видно, какими средствами предполагалось обеспечить власти победу, особенно в виду надвигавшейся уже японской трагедии… Тем не менее, скажут: В. К. Плеве действовал искренно. А не был ли сам обманут?… И это отнюдь не являлось у нас невозможным. Не переоценил ли В. К. свои силы, как случилось и с Гамбеттой. Если же Плеве собственной кровью запечатлел служение отечеству, то не надо забывать, что и Гамбетта был убит масонами, хотя служил только евреям, но, правда, зазнался перед Ротшильдами…

С другой стороны, всё последовавшее исключает возможность сомневаться как в сказанном, так и в обработке кагалом своей революции систематически. Было бы безумным, однако, да и несоответственным положению евреев в России, предполагать, будто ими же созданы и самые элементы революции. Для сынов Иуды она могла являться лишь средством, совсем не целью. Да и были произведены ими только подтасовка и шулерское “крапление” требований “народа”, равно как учинено снабжение “освободителей” деньгами, прокламациями, браунингами и бомбами, причём сими последними, благодаря столь изобильному урожаю кагальных фармацевтов, что продуктов их “творчества” хватает и на “химическую обструкцию” в высших учебных заведениях, а не на одно учёное изготовление бомб. Наконец, кагалом было избрано время для всероссийских забастовок по иудейскому рецепту, т. е. с митингами и убийствами, что среди “особо благоприятных” условий в Москве и разразилось для талмудического ди‑версимента логически, вооружённым восстанием.

Революция 1905 года принесла колоссальные выгоды исключительно евреям, ещё раз доказав, как дьявольски вышучивает “избранный народ” гоев и вновь показывает, что не будет никаким гоям житья, когда иудаизм восторжествует окончательно, если уже теперь таковы плоды его побед. Затеяв столь грандиозную биржевую спекуляцию, еврейство желало, разумеется, придать ей и невиданную по “художественности” форму. Не говоря об издержках предприятия, без сомнения, ассигнованных иудейскими банкирами лишь авансом и, конечно, за наш же счёт, требовалось организовать постановку трагикомедии на огромном пространстве. Многих, без сомнения, забот и расходов стоило кагалу само “исполнение”, но ведь и “угнетённое племя” приобрело кое‑что. Не ради одного же, в самом деле, “спорта” бомбы, например в Одессе, оказывались и у еврейских богачей… Съезд социалистов‑революционеров при благосклонном участии Азефа и Милюкова в Париже и организация печатания для маньчжурской армии прокламаций в Японии; инсценирование “9 января” в Петербурге, равно как убийство затем Гапона евреем же Рутенбергом и стравливание армян с татарами на Кавказе параллельно с поставкой туда оружия через Финляндию из Швейцарии; помимо ординарных везде чрезвычайные “освободительные” митинги в Томске и Твери на один лад и с теми кровавыми результатами; военные и морские бунты во Владивостоке и Кронштадте, в Свеаборге и Севастополе; “одесские и туккумские дни”; всеобщие железнодорожные, телеграфные и почтовые забастовки на необъятной территории России; злодеяния над эмблемами святынь русского народа по всему же лицу его земли; преднамеренные убийства и разрывы бомбами самых доблестных палладинов нашей родины; “герценштейновские” иллюминации и вопиющие к небесам потоки крови коренного населения страны; предательская подтасовка выборов в Государственную Думу, куда “угнетённые” евреи проведены были даже от Костромы, Петербурга, Киева и Москвы и в виде кагальной премии захват у нас “избранным народом” главных отраслей жизненной деятельности, — всё это, вне всяких сомнений, не могло быть случайным…

Отсюда явствует, что план был обдуман, разработан и проведен сокровенной и беспощадной, несокрушимой центральной властью.

Между тем, не только для “премудрого” кагала, а и для всякого человека не могло не быть очевидным, что поднять революцию в целой России и устроить от её имени вооружённое восстание в Москве представлялось не мыслемым при жизни В. К. Плеве как министра внутренних дел и Великого Князя Сергея Александровича как московского генерал‑губернатора.

Отсюда, увы, следовало, что дни их сочтены…

Кому же, однако, было поручить задачу столь решающей важности как не заслуженному, испытанному агенту департамента полиции и властному среди самых озверелых революционеров, свирепому злодею Азефу!?…

Но если такова положительная сторона вопроса, то к тому же, несомненно, выводу приводит и проникновение в его отрицательную сторону. Здесь нам предстоит обратиться к методу, обыкновенно применяемому в науке. Когда перед наблюдателем факты, причина которых ещё неизвестна, то он допускает предположение. Если гипотеза верна, то она будет оправдываться тем ярче, т. е. объяснять явления тем рациональнее, чем глубже станет развиваться исследование. Наоборот, если гипотеза ложна, то она не только не раскрывает ничего, а встречая всё большие затруднения и отрицания, разражается в нелепости. Именно к reductio ad absurdum, а не к чему либо иному, увлекла бы нас младенческая гипотеза, будто Азеф предавал даже своих единоплеменников департаменту полиции, а всемирному кагалу не повиновался.

Дабы проверить это, обратимся к анализу вопроса.

Проворовавшись ещё в средней школе и шпионствуя за товарищами в высшей, куда определился по подложному аттестату, Азеф не такой субъект, чтобы работать на опасном политическом розыске во имя идеи. Значит, он шёл сюда из‑за денег. Но любой “князь во Израиле” советом и даже авансом — ad majorem Jsraeli gloriam мог доставить ему такой выигрыш на бирже в один день, какого не покрыло бы жалованье из департамента и за целый год. Допустим, тем не менее, что Азеф охотился за анархистами, как спортсмен, жаждя, так сказать, особого сыскного чемпионата. Предположение это уже не годится потому, что, будучи евреем, Азеф не мог не знать о шпионах кагала, как не мог, с другой стороны, рассчитывать и на скромность других, еврейских же, агентов самого департамента полиции. Надо быть ребёнком, чтобы утешать себя обманом, будто в течение полутора десятка лет сыны Иуды не успели осведомиться о департаментской агентуре Азефа. Независимо от сказанного, если уже говорить о спорте и чемпионате, то предательство в отношении государственной полиции и превращение её средств в орудие кагала должны были в глазах еврея казаться несравненно заманчивее, а потому неизмеримо достойнее любого талмид‑хахима. Если же заподозрить, что при данных, совершенно исключительных обстоятельствах, Азеф стремился и к деятельности необыкновенной, которая за верную службу принесла бы ему особый почёт, то и эта версия несостоятельна. Помимо условий времени, категорически исключавших её, функции тайного агента, хотя бы и политического, не могли бы, разумеется, идти в уровень с подвигами еврейского патриотизма ради мирового господства “избранного народа”, если бы даже забавляясь над своей яко бы показной ролью социал‑революционера, Азеф пренебрёг сопряжёнными с сим опасностями, как верный сын Израиля. Ещё далее, с большей, чем кто‑либо из чинов департамента, ясностью Азеф в качестве еврея обязан был сознавать, что другие сыны Иуды, потаённые соглядатаи кагала, не дадут ему хода, сколько бы он ни лукавил. Иначе говоря, всякие ухищрения с его стороны будут “выворочены наизнанку” ещё большим коварством “совета предателей”. Этого мало. Тогда как и личная безопасность и обеспеченность будущего представлялись бы за действия в интересах революции гарантированными со стороны всемирного еврейства, обратные мероприятия влекли Азефу заведомо смертную казнь по неотвратимому приговору иудейского суда.

Стало быть преданность Азефа департаменту полиции исключалась всеми обстоятельствами дела. Она не только противоречила естественному взгляду еврея на ход событий, но являлась бесцветной вообще, а для него самого гибельной.

Резолютивным подтверждением этого служат даже личный состав и сама процедура суда над Азефом. По талмуду гой, как животное, не способен участвовать в еврейском суде, хотя бы и в качестве свидетеля. Отсюда явно нелепым оказывается предположение, будто над евреем можно было поставить гоя судьей. Между тем известно, что именно судьями над Азефом были два гоя Кропоткин и Лопатин. Участие же и еврейки Фигнер отнюдь не изменяло положения Еврейка — не еврей. Она не только не изучает талмуда, но, за исключением одного лишь трактата “Мегилла” (эпизод Мардохея и Есфири) сам доступ к талмуду ей воспрещён. С другой стороны, в отношении процедуры нельзя не заметить, что не так уж просты евреи, как хотел бы уверить нас, очевидно, неграмотный в еврействе либо и вовсе неумный Бурцев. Не только целой ночи на размышления, а то и на бегство не дали бы сыны Иуды Азефу во время суда, но произвели бы “суд”, а затем и казнь без промаха и уж, конечно, без нашего ведома, если бы он действительно являлся предателем Израиля. Убийство Гапона — недалёкий пример… Азеф же имел возможность скрыться и остаётся в живых доныне, да и останется, насколько это зависит, понятно, от центрального кагала социалистов‑революционеров.