Глава 13. Когда мои новые друзья и их место обитания скрылись, я устроилась поудобнее и постаралась собраться с мыслями

Когда мои новые друзья и их место обитания скрылись, я устроилась поудобнее и постаралась собраться с мыслями. Случился не самый лучший эпизод моей жизни. Еще один не самый лучший эпизод. И в этом эпизоде опять был мужчина. Получается, что все беды у меня из-за мужчин… Написаны тысячи книг, которые женщины читают не в самые легкие времена своей жизни. Во времена страшных переживаний, метаний, страданий и разочарований. Но почему никто до сих пор не создал реальный учебник женских побед на любовном фронте?! Говорят, что свою судьбу нужно вершить самому. Вот я ее и вершу, только ничего хорошего из этого не получается. Творю, как могу. Сотворила такое, что только чудом осталась жива.

Чтобы завоевать мужчину, его нужно в себя влюбить, затем женить, а дальше его нужно удержать. Влюбить в себя мужчину довольно непросто, это стоит времени и усиленного труда. Женить мужчину еще тяжелее. Тут требуется женская смекалка, природная хитрость и отточенное на других мужчинах женское актерское мастерство. А удержать мужчину тяжелее всего… Это очень большой труд, потому, что романтическая влюбленность с годами рассеивается, наступают серые будни и тогда каждой женщине приходится работать на ниве любви за двоих. Мужчины на этой ниве, к сожалению, работать не любят и не хотят. Женщина ищет ниточки, внимательно их нащупывает, а когда находит, начинает за них тянуть, заставляя мужчину вращаться вокруг своей персоны.

Мне было невыносимо тяжело. Меня трясло, руки заледенели. К горлу подступала тошнота. Все, что произошло в последнее время, навалилось на меня так, что я даже не представляю, как мои бедные тонкие плечи смогли это вынести. Побывав на городской свалке, я стала казаться себе марионеткой с перерезанными нитками. Как жить дальше? Как?! — проносилась у меня в голове. Говорят, смириться можно с чем угодно, буквально со всем, но как можно смириться с тем, что тебя растоптали, унизили, бросили на помойку?! Перед глазами опять встал Яков. Красивый, властный мужчина с умным, пронзительным взглядом, изящными манерами светского льва со стажем, умеющий стильно и элегантно одеваться, пахнущий головокружительным одеколоном… А самое главное — свободный. Голова моя закружилась. Вера Анисимовна права, такие мужчины редко бывают свободными. Нужно ловить момент. Если ты его не поймаешь, его обязательно поймает другая женщина. С таким мужчиной стоит лишь обменяться взглядом и тут же чувствуешь, как по твоему телу прошел ток. А я… Я не просто обменялась с ним взглядом, я была в его постели. И я смогла его заинтересовать. Мне казалось, что он очень страдает от одиночества. Смерть жены разрушила его привычный мир. Ему придется попробовать начать жить сначала… Все же он далеко не безгрешный человек и сделал в этой жизни слишком много неправильных шагов. На протяжении долгих лет он имел любовницу, которой уделял намного больше внимания, чем жене. Его брак не был безоблачным. Я подумала о Тамаре. Эта женщина сочетает в себе довольно противоречивые качества. Например, кротость и жестокость, строгость и порочность. Она кого-то мне напоминает. Я сосредоточилась и, наконец, поняла. Она похожа на дьяволицу-искусительницу, которая уничтожает всех, кто стоит у нее на пути и мешает достижению ее цели. А цель у нее одна и этой целью является Яков. Именно Яков. Интересно, какая она при Якове? Наверное, не такая уж деловая, независимая, совершенно ни в ком не нуждающаяся женщина. Мне кажется, что при нем она перевоплощается в его тень, в обволакивающее облако, показывает зависимость от человека, которого она хочет видеть рядом. Такая женщина никогда не может раствориться в мужчине, но она может создать иллюзию этого. И мужчина не сможет ей не поверить. В этой женщине есть идеальное сочетание ангельского и демонического начала. Похоже, она не умеет проигрывать… В этом я смогла убедиться сегодня воочию.

Я совершенно не обращала внимания на таксиста. Мне было наплевать на то, что он обо мне думает. Какое, собственно, это имеет значение? Мне просто хотелось закрыть глаза и больше ничего не видеть и не чувствовать. Не чувствовать ни страха, ни отчаяния, ни обиды, ни охватившего меня ужаса, который прочно засел в моем подсознании. Я больше не могла думать о своей жизни, вернее, даже не о жизни, а о том, что от нее осталось. Я устала. Я слишком устала. Я была глубоко несчастна, опустошена, уничтожена и одинока. И все же я знала, что мне нужно выжить, не сгореть от жуткой ненависти к этому жестокому миру, заполнившей мою усталую душу.

— Я первый раз на такой заказ приехал, честное слово! — Таксист говорил и смотрел на меня в зеркало заднего обозрения. — На какие только ни ездил, чего только ни видел, а на городской свалке впервые. Девушка, скажите, все это мне приснилось или было на самом деле?

— Все это было на самом деле…

— Неужели вы одна из них?

— А что, похожа?

Таксист улыбнулся.

— Ну как вам сказать… Вы тоже, конечно, не очень… Но немного почище будете. Может, вы просто не хотите выделяться на их фоне?

— Может быть… Я не одна из них. Я просто ездила в гости.

— В гости?

— Ну да. Что здесь удивительного?

— Это ваши друзья?

— Да, это мои друзья, — с уверенностью ответила я. — Каждый может быть одним из них. Мы — это потенциальные они…

— Не скажите. Опуститься на самое дно проще всего, а вот выстоять… Нужно уметь выстоять в любых ситуациях и всегда оставаться человеком.

— Возможно вы правы. В этой жизни у каждого из нас есть своя правда. У каждого своя.

— А насчет звонка с мобильника мне тоже не приснилось?

— Не приснилось.

— Вот это жизнь! — Таксист задохнулся от смеха. — Прямо век науки и техники! Даже у бомжей мобильники есть! Кому расскажешь, не поверят.

— А вы и не рассказывайте никому.

— Конечно, зачем рассказывать, если все равно никто не поверит. И часто вы к своим друзьям ездите?

Таксист вновь посмотрел в зеркало, брезгливо сморщился и открыл окно.

— От меня дурно пахнет? — спросила я.

— Ну как вам сказать…

— Говорите, как есть.

— А вы что, сами не чувствуете?

— Нет. Я уже принюхалась.

— Тогда вам легче.

— Если бы я знала, что не очень хорошо пахну, я бы заказала кабриолет с открытым верхом.

— И он приехал бы прямо к помойке, — иронично заметил таксист.

— Вот именно. Он приехал бы прямо к помойке.

Я откинулась на спинку, закрыла глаза и усталым голосом произнесла:

— Знаете о чем я вас попрошу?

— О чем?

— О том, чтобы вы помолчали. Обиженный таксист замолчал, а я снова стала думать о том, как глубоко я несчастна. Природа создала меня по всем канонам красоты, но закинула в глухую провинцию и не наградила самым главным, что так необходимо женщине. Природа не наградила меня счастьем. Не наградила и все.

Чем ближе я подъезжала к Москве, тем больше и больше меня охватывало чувство бесконечного одиночества, с которым я никак не могла справиться. Я знала, я ощущала, я понимала, что все трудности, которые навалились на меня в последнее время, все больше и больше сводят меня на нет. Мое сердце сжималось от жуткого разочарования. Как грандиозны были мои мечты и как ничтожны и жалки оказались мои успехи. Моим мечтам никогда не суждено воплотиться в жизнь, королеве-самозванке никогда больше не обрести свое надуманное королевство…

Мы подъехали к дому, где я снимала комнату. Я вынула из кармана мятую стодолларовую бумажку и протянула ее таксисту.

— Спасибо. Сдачи не надо.

— Это мне?! — не поверил собственным глазам таксист и поспешил спрятать купюру. — Спасибо, девушка, спасибо. Если еще своих друзей захотите проведать, заказывайте именно мою машину. Я вас с превеликой радостью подвезу, тем более маршрут теперь хорошо знаю. Мы же с вами понимаем, что в такую глушь не каждый водитель поедет. А друзья у вас хорошие… Их и в самом деле проведывать надо, а то они обижаться начнут, скучать. Вы к ним почаще приезжайте. Они же тоже люди и ни в чем не виноваты. Просто судьба так распорядилась. Сами по себе они люди неплохие, просто выбрали именно такой образ жизни. Ведь все жизнь по-разному понимают. Я как-то вез девушку легкого поведения, проще говоря путану, с ночной работы домой, спрашиваю, что такое жизнь, а она мне сказала, что жизнь — шлюха. Вез новобрачных из ЗАГСа, так они сказал, что это любовь. Крупный вор обозвал жизнь воровской сукой. А один известный депутат считает, что это халява. Сплошная халява. И точно. За проезд мне не заплатил. Я ему говорю, мол, господин хороший, по счетчику заплатить бы надо, а он мне ответил: «Государство за все заплатит» и ушел. Я сижу, как дурак, не знаю, что делать. То ли за ним бежать по фэйсу ему надавать, то ли из своего кармана заплатить… Уж больно депутат этот был известный. Его каждый день по телевизору показывают. Девушка, а вы запишите мой телефон, чтобы меня напрямую вызывать. Я вас к вашим друзьям с пребольшой радостью отвезу. Запишите…

— Спасибо, не надо, — отрезала я и вышла из машины.

— Девушка!

Я не знала, что меня ждет. Я сняла комнату на месяц, а прошло уже два. Возможно, в мою комнату поселили кого-то На улице начинает темнеть, куда же мне деваться? В квартире должна быть Галина… Я нажала на кнопку звонка и затаила дыхание.

Дверь открыла Галина, она громко ахнула и схватилась за сердце.

Несколько часов мы говорили и никак не могли наговориться. Галина внимательно слушала и не сводила с меня глаз. Когда я закончила свой рассказ, она перевела дыхание и вытерла выступивший на лбу пот.

— Ну, мать, ты даешь. Прямо как в том детективе. Убийство Александра, похороны какого-то криминала в лесу, убийство жены этого Якова… И ты на городской свалке…

— Кто бы мог подумать, что моя московская эпопея закончится на городской свалке… — Я улыбнулась сквозь слезы. — Кто бы мог подумать…

— Да еще на какой свалке! — рассмеялась Галина. — На свалке, где живут крутые бомжи, которые гуляют свадьбы на широкую ногу, пьют шампанское из горла и говорят по мобильному телефону.

Я подошла к зеркалу и посмотрела на свое малоприятное отражение. Галина открыла балконную дверь.

— От меня пахнет? — спросила я.

— Нет.

— Тогда зачем ты открыла балкон?

— Потому что от тебя не пахнет. От тебя воняет.

— Чем?

— А ты сама как думаешь?

— Я думаю, что от меня пахнет невкусно.

— Что-то вроде того. Чем разит в тот момент, когда ты подходишь к мусорному баку, чтобы выкинуть мусор.?

— Ну у тебя и сравнения!

— Значит так, лягушка путешественница, слушай меня внимательно. В твоей комнате уже живут другие люди…

— Как?

— Так. Это Москва. Тут все делается быстро. Тем более цена невысокая. Народ сейчас бросается на все, что подешевле. Поживешь пока у меня. А я уж не знала, что и думать. Хотела в милицию заявить, да не стала, потому что ничего про тебя не знаю. Пробовала по телефону звонить, по тому мобильному, на который мы в прошлый раз названивали, а он недоступен.

— Ты звонила Александру?

— Конечно. Откуда я могла знать, что его убили…

Я оглядела свою грязную одежду и сказала сквозь слезы:

— Я у тебя переночую, а там что-нибудь придумаю. Мне неудобно тебя стеснять.

— Ой, не говори ерунды! Куда ты пойдешь, если у тебя денег нет?!

— Я даже не знаю…

— Поживи пока у меня, а там видно будет. Я тебя устрою на рынок. Торговать будешь. Заработаешь денег и снимешь жилье.

— Ой… Я теперь всю жизнь буду твоей должницей. Всю жизнь…

Не говори ерунды, — снова отмахнулась Галина. — Как я могу тебя на улицу выкинуть, если ты столько всего перенесла?! Как?! Я же не сука московская, которая вконец омосквилась и может человека в ночь просто так выставить. Если я тебя оставляю, значит оставайся. Только на работу устройся, чтобы на шее у меня не сидела.

— Я сразу куда-нибудь устроюсь. Обещаю. Никакой работой брезговать не буду. Хоть полы мыть, хоть торговать, хоть дворником — подметать. — Я говорила и чувствовала, как мои глаза все больше и больше наполняются слезами.

— Для дворника ты шибко красивая.

— Ну и что… Это же так приятно будет глаз радовать… Красивый дворник… Любо дорого посмотреть.

— Хорошо, что ты хоть сейчас поняла, что тебе в Москве зацепиться надо. Любым способом.

— Галочка, я все понимаю. Если бы ты только знала, как я в свою деревню ехать не хочу. Как не хочу…

Не выдержав, я встала, положила голову Галине на грудь и заревела. Она осторожно погладила мои слипшиеся, грязные волосы, сморщилась и пробурчала:

— Ну, не реви. Не реви. Все будет хорошо. Я тебе обещаю, все будет хорошо. Будет и на нашей улице праздник. Жизнь, она полосатая. Сегодня черная, а завтра будет белая.

— Ни фига, — заревела я еще громче. — У меня она постоянно черная.

— Значит, скоро будет белая.

— Думаешь, будет?

— Конечно будет.

— Тогда почему она так долго черная?

— Потому, что это Москва. Понимаешь, Москва? Не реви, я сказала. Не реви. Москва слезам не верит! Не верит она им и все!

— Галина, ну почему они решили, что со мной можно поступать таким образом?! Только потому, что за моей спиной никто не стоит?! Потому что у меня нет ни флага, ни Родины, что я провинциалка?! Поэтому?!!

— Ты о чем? — устало спросила Галина.

— О Тамаре, о Якове и об им подобных.

— Ты еще очень легко отделалась. За любовь могут убить. Есть такая категория сумасшедших баб, они готовы сесть за решетку, лишь бы их избранник оставался их собственностью, даже если он сам хочет от них уйти. Милая, тебе еще повезло.

— Да уж, повезло…

— Я тебе говорю, повезло. Могло быть намного хуже. Считай, что ты отделалась легким ушибом или как там говорят, легким испугом.

— Хорошенький легкий ушиб! Мне кажется, что у меня все ребра переломаны и все органы разорваны!

— Если бы так было, ты бы не смогла встать, не то что доехать до моего дома. Я же тебе говорю, что это просто ушибы, и били тебя профессионалы. Потому что нет следов.

— А этот Яков…

— Что Яков?!

Этот гребаный Яков… Какого черта он свалился на мою голову? Он в меня стрелял. Если бы я не разыграла амнезию, то еще неизвестно, чем бы все закончилось. Он поверил в то, что я ничего не помню. Подсознательно я сразу уловила, что он очень опасен.

— Молодец. Значит, ты сыграла крайне правдиво. Не понимаю, почему ты захотела быть манекенщицей, а не актрисой. Обычно все провинциалки осаждают театральные институты… Читают басни, стихи, монологи, изображают этюды…

— Ты надо мной смеешься?

— Нет. Думаешь, я не мечтала стать известной артисткой? Мечтала! Да ты найди кого-нибудь, кто бы не мечтал…

— Ты не дослушала про Якова…

— Ну и что там с Яковом?

— После всего, что произошло, он хотел откупиться от меня деньгами, — немного брезгливо сказала я.

— И что тебе не понравилось? Очень даже хорошая форма откупа. Мне нравится, когда мужчины откупаются именно таким способом. Это говорит об их нормальном отношении к жизни.

— Но ведь он в меня стрелял…

— Тем более. Он должен был дать тебе очень хорошую сумму, чтобы ты раз и навсегда забыла о том, кто именно в тебя стрелял и за что. Милая, за то, что он с тобой сотворил, он должен был хорошо тебе заплатить.

— Ты измеряешь все произошедшее деньгами?

— Конечно, а чем по-твоему это еще можно измерить?

— Но ведь я с ним спала… — Я почувствовала, как у меня окончательно задрожал голос. — Нам было хорошо вместе.

— Еще скажи, что это не было похоже на случайную связь…

— Это не было похоже на случайную связь. — На этот раз мой голос был полон уверенности. — Это была ночь, полная страсти. Это была по-настоящему сказочная ночь.

— Еще скажи, что у вас все было по любви.

— Что-то вроде того…

— И откуда ж ей взяться, любви, за такой короткий срок?

— Для того, чтобы возникла любовь, не обязательно ждать годами.

— Мне кажется, я понимаю, к чему ты клонишь… Ты посчитала, что если мужчина нанес тебе огнестрельное ранение, и ты с ним переспала, то он просто обязан быть честным гражданином и на тебе жениться.

Я залилась краской и пробурчала:

— Я совсем не это имела в виду.

— А вот и это! Только знай, дорогая моя, черта с два женится мужик такого уровня. Раскатала губу! Не по Сеньке шапка. Сама посуди, зачем такому мужику деревенская баба?

— Между прочим, его первая жена тоже была деревенской бабой.

Не забывай, что первый раз все женятся по глупости и по молодости. В зрелости же таких глупостей уже не позволяют себе. Не забывай, все эти годы рядом с ним была такая красивая хищница, как его любовница Тамара, с которой и в высшем обществе не стыдно показаться и дельный совет по бизнесу спросить можно, да и вообще, какой области не коснись, она тебе везде покажет наивысший пилотаж, поверь мне. У таких мужиков всегда весь штат полностью укомплектован. У таких ни одной вакансии нет. Если что-то случилось с женой, на ее место автоматически встает та, которая была всегда рядом и считалась неофициальной женой. Если ты думаешь, что как только Яков женится на Тамаре, станет свободно место любовницы, то не надейся. Думаю, что и на это место есть соответствующая кандидатура. Как говорится, все схвачено, за все заплачено.

— А я, между прочим, спала с ним на его семейной кровати, где он спал со своей женой. — Я говорила это, словно хотела что-то доказать Галине, но и сама не понимала, что именно.

Галина по-прежнему была непреклонна.

— Если мужик трахаться захочет, то ему нет никакой разницы где спать и с кем спать, мужик по своей природе кобель, это ж все говорят.

Я всхлипнула и проговорила, словно в сне:

— Быть может ты права. Быть может Яков ко мне ничего не чувствовал… Возможно он просто захотел женщину, и ему совершенно не было разницы с кем спать в тот момент…

Единственное, что мы теперь должны сделать, — перебила меня Галина, — так это стрясти с Якова деньги. В конце концов он тебе их обещал. А если обещал, пусть дает. Мужик за свои слова отвечать должен, на то он и мужик. Снимешь себе нормальное жилье, встанешь на ноги. Только надо, чтобы Тамара не пронюхала. Надо с ним так встретиться, чтобы она про это не знала, а то опять жди неприятностей. Мы с тобой вместе помозгуем. Я тебе помогу.

— Я с ним по поводу денег вообще встречаться не буду! — Я затряслась, словно в лихорадке, и от возмущения раздула ноздри.

— Куда ты денешься?! По какому еще поводу с ним можно встречаться?! Я что-то другого повода не нахожу. Не по поводу же того, чтобы он на тебе женился. Тогда ты его точно разозлишь, и он пошлет тебя на три веселенькие буквы. А вот по поводу денег — в самый раз будет. Если он мужик при понятиях, то должен прекрасно понимать, что такие вещи очень хорошо оплачиваются. Так что не переживай, стрясем с него денег… Некоторое время не будешь голодать, это я тебе обещаю. А если он щедрый мужчина, то вообще заживешь нормально. Ежели он нам не захочет денег нормально отвалить, мы его шантажировать начнем. И пока своего не получим, не отцепимся. Ты еще даже толком не представляешь, как здорово иметь человека, который тебе должен. Особенно в Москве…

Я замотала головой.

— Со мной все поступают плохо. Все… Как только я приехала в этот город, ни один человек не сделал мне хорошо, ни один… А, собственно, в чем я виновата? В чем? В том, что родилась в деревне и у меня за душой нет ни гроша?! Ни престижного образования, ни Московской прописки, ни богатых родителей, ни связей, ни волосатой руки… Получается, что без всего этого в Москве просто нечего делать. Получается именно так. А как же в Москве устраиваются другие иногородние? Как?!

— Другие иногородние в Москве нормально устраиваются, поверь мне.

— Каким образом? Мне было бы очень интересно об этом узнать.

— Просто они звезд с неба не хватают.

— В смысле?

— В смысле того, что они не бьют себя в грудь и не кричат, что рождены для того, чтобы красоваться на подиуме и на обложках модных журналов. Они живут реальной жизнью.

— Но ты ведь знаешь, что до осуществления моей мечты было совсем немного. У меня даже портфолио есть. Но человека, который должен был осуществить мою мечту, убили. Поэтому она и не осуществилась.

— Да, насчет этого Александра… Ты вообще о нем забудь, словно его никогда не было. В это дело лучше не лезть, а то опять на свою голову что-нибудь схлопочешь. Я надеюсь, ты не собираешься идти в милицию?

— Ты о чем вообще говоришь?!

— Вот и правильно. Ты ничего не видела и ничего не слышала. Надеюсь, что за своим портфолио ты не поедешь, тем более, что в нем отпала всякая необходимость. Незачем тебе с этим фотографом встречаться.

— Нет. Эта тема для меня закрыта.

— Мне нравится, что иногда ты рассуждаешь здраво.

Все, довольно. С меня хватит. Теперь я буду мстительной птицей феникс и всем воздам по заслугам. Всем! Якову, Тамаре и им подобным! — неожиданно прорвало меня. — Я всегда была глубоко сострадающим человеком. Всегда! Я поднимусь из пепла чувств, которые убили во мне эти люди. Я обязательно поднимусь! Поднимусь! Придет время и я всех уничтожу. Я обязательно всех уничтожу.

— Тоже мне, народная мстительница нашлась. Куда бы деться…

— Не смейся. Пройдет немного времени, и ты увидишь все своими глазами.

— Еще скажи, что ты и Тамару накажешь.

— Накажу, — ответила я не моргнув глазом. — Я ее так накажу, что она на всю жизнь запомнит.

Галина слегка от меня отстранилась и сморщилась еще больше.

— Анжел, народная ты моя мстительница, я сейчас, ей-богу, задохнусь. Ей-богу. Послушай, пойдем, ты помоешься. Я, конечно, понимаю, что этот запах тебе, как родной, ты к нему принюхалась, но будь другом, подумай о близких.

Пока Галина набирала мне ванну, я стояла над унитазом, борясь с приступами рвоты, но у меня ничего не получалось. Чудовищные спазмы страшно сжимали мою грудь и вызывали все новые и новые приступы. Когда мне стало немного легче и я умыла свое неестественно белое лицо, Галина укоризненно покачала головой и посмотрела на меня задумчивым взглядом.

— Что с тобой?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Может, мне что-то отбили?

— Подруга, а ты, случайно, не беременная?

— Что?!

— Что слышала.

Я побледнела еще больше и тяжело задышала.

— От кого? — Я понимала, что задаю глупый вопрос, но не могла его не задать.

— Я откуда знаю?! Может ветром надуло… Я же свечку не держала и понятия не имею кому и сколько раз ты доверила свое тело.

— Ты думаешь, что может быть…

— Я ничего не думаю. Завтра пойдешь к врачу.

— Но…

— Никаких но…

Я легла в ванну и тихо спросила:

— Ты думаешь, это связано с беременностью?

— Не знаю. Я не гинеколог.