Январь 2005 года

- Теперь мне кажется, что, проживи он еще пару месяцев, он был бы жив и сейчас, - говорит Кали Де Вип. - На самом деле Курт был наркоманом на ранней стадии. Я знал многих, которые в первые два-три года не сладили с зависимостью и покончили жизнь самоубийством. Многие же, как я знаю, смогли ее преодолеть. Это глупо и трагично. Ранняя стадия наркомании усугубилась ярост­ным любовным безумием. А он был слишком умен, чтобы умереть таким образом.

Курта в биографиях превращают в каку.ю-то жалкую личность, а ведь это неправда, - продолжает бывший нянь. - Чуть ли не

первое, что я подумал после самоубийства Курта, было: «Ты сказал именно то, что хотел. Нельзя было круче заявить "подите к черту", чем так, как это сделал ты». Лучше бы этого не было, конечно, но я гордился, что Курт смог сделать то, что хотел. Меня обуревали сме­шанные чувства. Мой друг ~ он же мой герой - убил себя, а потом все это давление..• Я не знал, как с этим справиться.

я: И что ты сделал?

- Я вернулся в Лос-Анджелес, и мои родители очень серьезно перепугались, - отвечает Кали. - Они сказали: «Слушай, мы не хотели верить до последнего, но ведь ты явно сидишь на наркоти­ках». Родители очень меня поддержали. Возможно, именно это и спасло мне жизнь. Я ненадолго завязал с наркотиками, но не су­мел выдержать, вновь сорвался. Но через пять-шесть лет я проснул­ся и сказал себе: «Теперь я способен справить.ся с тем, что случи­лось, когда мне было двадцать». Как раз незадолго до двадцати­восьм'илетия я завязал, так что в марте будет уже четыре года.

Что до Кортни, то Я мало-помалу перестал ей звонить. Как любой наркоман, я ленив, и не так-то просто было отказаться от перспекти­вы, которую она передо мной открыла: останься моим другом, рабо­тай на меня и у тебя все будет хорошо. Но я постарался заглянуть в будущее: когда мне будет тридцать, захочу ли я все еще жить и ра­ботать у Кортни? Жить у человека, который все время орет на офи­ll!;1'aHtoK, - ну уж нет. Она считает, что я покинул ее, - что ж, от­части так и есть. Я беспокоюсь о ней, хочу,-.чтобы с ней все было в порядке. Но я не могу смириться с такой жизнью, которая пре­следует одну цель: «Хочу быть ГОЛЛИВУДСКОЙ актрисой». Я опреде:­ленно считаю, что она сбил ась с пути - а может, она никогда и не была на том пути, который, как я думаю, ей больше всего подошел бы.

я: И я так считаю.

- Но я стараюсь больше об этом не думать. Мне хотелось бы последние десять лет чаще видеться с Фрэнсис, но большую часть времени' я был бы бесполезен. Прошли годы, и набрать номер ста­новится все труднее. Все равно трубку снимет кто-то новенький и скажет: «Да, я передам Фрэнсис, что вы звонили». Но полтора года назад я-был на ее дне рождения. Было круто, я тусовался с ней весь день - к TQMY времени я уже давно ее не видел, а у нее на стене по-прежнему висели мои фотографии. Хорошо бы я в ДВё!дцать лет был таким, как сейчас, чтобы заботиться о ней все это время.

я подумывал, не начать ли книгу копией того факса, который был послан на следующий день после панихиды по Курту и в ко­тором содержался пасквиль на речь Дэнни Голдберга, потому что считаю, что это неплохо подвело бы черту. Я хочу сохранить «Nirvana» для ребят-панков, вдалеке от шоу-бизнеса.

- И это хорошо, - кивает Кэндис Педерсен. - Это интерес­но и важно, но ведь не случайно, что Курт имел дело именно с эти­ми людьми. Он выбрал их, потому что был амбициозен, его же никто не заставлял. Его выбор -был взрослым. Но в конце он понял: он попал в такую ситуацию, из которой не выбраться.

я: Я так и не видел этого факса. А если бы видел, то, может быть, чувствовал бы себя менее одиноким.

- Я читал факс только раз - как раз в то время, - говорит Рич Дженсен, - но он произвел на меня большое впечатление. Там подчеркивалось, что Дэнни Голдберг - ведь он такой профессио­нал - ПОНИМаЛ интересы Курта лучше его самого. Лучший тому при мер, как следует из факса, - это непонимание Куртом той важ­ности, которую для его карьеры имело вручение наград NTV (сен­тябрь 1992 года). Он считал, что лучше остаться в больнице. Вместо этого ему пришлось подписать документ о выходе из больницы и посещении церемонии. Только благодаря высокопрофессиональ­ным советам Дэнни Голдберга Курту УДаЛОСЬ понять свои подлин­ные интересы. Факс был очень язвительный, сердитый и колкий, но точный. Он производил впечатление. Мы уже говорили о том, что «Nirvana» приходилось очень сложно: они одновременно и про­тивостояли системе, и участвовали в крупном шоу-бизнесе, который был частью того, с чем они боролись. И этот факс был попыткой разобраться в этих противоречиях.

Он был разослан по самым разным местам, - продолжает Рич. - Пришел он анонимно и на факс в «5иЬ Рор». [До сих пор так и не ясно, кто же отправил факс - но MHoroe указывает на одного из бывших друзей Курта по Олимпии, присутствовавшего на панихиде.] Он -вызвал переполох, все мы бросились разгляды­вать текст. Каждый день постоянно звонили друг другу, чтобы по­нять, кто же все-таки его отправил. Но надо сказать в защиту Дэнни Голдберга, что быть продюсером чертовски сложно. Например, ког­да Курт умер, я занимал относительно высокую должность в «5иЬ Рор». В тот день я был за ГОРО.ДОМ"сел на автобус из аэропорта и тащил чемоданы на работу. Не дойдя до офиса примерно квартал,

я услышал эту новость. У нас был магазиl'iЧИК - «5иЬ Рор Mega Mart» на Второй авеню, и я позвонил и велел его закрыть. Я знал, что сейчас туда набегут фотографы. А мне платят восемь долларов в час не за то, утобы я устраивал кутерьму.

И потом все, до чего дотрагивался Курт Кобейн, стало в десять раз более ценно. Все записи расхватали, а компании, которые их выпустили, оказались значимыми фигурами на рынке. Оказалось, что все мы как-то выиграли. Это самый жуткий, самый парадок­сальный успех из всех возможных. Так что я защищаю Дэнни Голдберга. Курт не один такой. Дэнни Голдберг - умный парень с ясными ориентирами, который npеуспел в жизни. И не только сам по себе, сколотив состояние, - но и сделал много добра другим. Не хотел бы я оказаться тогда в его шкуре.

Так что если говорить о факсе.. Может быть, я бы отреагировал на речь Дэнни именно так, как и тот, кто послал факс, но надо держать в уме все сразу.

- Мне всегда казалось, что я с ним еще пообщаюсь - что мешает-то? - говорит Кэрри Монтгомери. - Но я решила подо­ждать. Через пару лет мне показалось, что уже хватит ждать, и я позвонила им домой... как раз за день до того, как нашли тело. Наверное, смотрелось эксцентрично: я позвонила Дилану совер­шенно неожиданно и сказала что-то вроде «я тут решила сегодня поболтать с Куртом». И он ответил: «Почему? Ты что, знаешь, где он сейчас?» Я стала названивать к нему домой и оставила два или три сообщения. На следующий день я узнала, что в тот момент, когда звонил телефон, он уже лежал на полу мертвый.

я: Как ты думаешь, «NiNana» была лучше тысяч других групп? - Не знаю, - отвечает Тоби ВэЙл. - Билли Чайлдиш говорит: «В музыке звук и само выступление значат не меньше, чем хорошие ~ песни. Если бы это было не так, то успех бы имел каждый, кто игра­ет песню "The Kinks" "Уои ReaLLy Got Ме"».

А у «NiNana» были не только песни, но и звук и выступление.

С самого начала, еще когда они играли в общежитиях и случайных залах с плохой акустикой, они выдавали сто процентов, даже если их слушало всего человек десять. Когда они выступали на разо­греве у «50nic Youth-» с Дэйлом на барабанах, всем было ясно, что у них есть шанс стать великими. Тогда и песни стали подниматься

до уровня звука и выступления. Есть группы, которые лично мне нравятся больше, но объективно они были хороши со всех сторон.

я: Вот что меня все время смущает. Говорят, что «Nirvапа» все изменила, но что именно она изменила? Разве что всяким фиго­вым группам типа «Smashing Pumpkins», «8ush», «Pearl Jam», «Silverchair» и другим в том же духе стало легче продавать альбо­мы. Да еще Кортни Лав обогатилась.

- А так всегда бывает, - соглашается Слим Мун. - Только посмотрите на все эти эмо-группы - их породила «Rites Of Spring»; на все стрейтэджерские группы - их породила «Minor Threat»; на все ужасные инди-группы с их какофонией - здесь можно винить «Pavement». Главное наследие великих групп - это куча фиговых последователей. Причина, по которой о «Nirvana» говорят с без­умным блеском в глазах, состоит в том, что ничто в «Nirvana» не было искусственным. Все еще жива мечта о том, как внезапно по­является великая рок-группа и сносит всем башню. Большинство понимает, что вот «Nine Inch Nails», например, подобное недоступ­но. А Курта, его песни иинтервью все считают абсолютно честны­ми и бесхитростными. А ведь даже наших любимых р{)к-звезд мы часто подозреваем в лукавстве.

я: Как ты думаешь, почему «Nii'Vana» сейчас настолько попу­лярна? Среди подростков, я имею в виду.

- Ответ простой, - реагирует Брюс Пэвитт. - Потому что это хорошая музыка. Она не зависит от времени. По той же причине и Нил Янг до сих пор звучит круто. Музыка «Nirvana» обладает эмо­циональной цельностью, я -бы сказал, а также стилем.

я: Как думаешь, не связано ли это отчасти с тем, что Курт так и не пережил стадии растерянности?

- Да, это интересная иде51, - соглашается Брюс. - Он вы­ражает ту тревогу и растерянность, которая так близка подросткам. Так что я согласен: у меня есть племянники и племянницы, и все 0)1» слушэют rr}};lVЭ»Э»»»ОЛJlОt:ТЬЮ»о,гРУЖС'JlbJ э эту NУЗbJJfj!.

я: Почему в 2005 ГОДУ все еще говорят о «Nevermind»?

- Потому что все, что вышло с того времени, едва ли наполо­вину столь хорошо, да к тому же целиком растет из «Nevermind», ­парирует Стив Фиск.

я: Как так?

- Форма, - объясняет сиэтлский продюсер. - Стихи. Стиль громко:тихо-громко. Хрипотца в голосе. nоразительно, но со вре­мен «Nirvana» никаких новых идей t1e появилось. Возьмите песню «P!lddte Of Mud» «5he Hates Ме». Поставьте ее вслед за «Rape Ме». СТОЛЬi<О же битов в минуту, те же аккорды, то же звучание.

- Скажу тебе три вещи, - говорит Лейтон Бизер. - Об одной, уверен, мы думаем одинаково, а о другой, настолько же уверен, ­по-разному. Ты видел обложку журнала «Тайм» [25 октября 1993 года] с Эдди Веддером - под названием «Гранж: Вся ярость»? Ко­гда я увидел ее, то подумал: «О, господи-и-и-и! Кое-кто так ничего и не понял!» Гранж полон иронии. То есть, мо-о-ожет быть, у Эдди и было что сказать массам, но... у нас в Сиэтле нет «сердитых». В гранже нет ни жестокости, ни гнева, ни тревоги.

я: Здесь «Nirvana» и ошиблась. Они стали слишком серьезны... - Да, но тут... а, погоди, значит, я тут прав, и ты не согласишься с моим вторым утверждением, - смеется ЛеЙтоt1. - Оно состоит в том, что самоубийство Курта было кульминационным пунктом. Типа: «Ха-ха! Теперь-то вы видите!» Он понял, что дальше идти не­куда и он достиг уже всего, чего можно достичь без самоубийства. На самом деле это произошло задолго до того. Ну как, пойдем даль­ше, будем доводить это до логического конца или нет?

я: По такой логике главной иконой гранжа должна быть Кортни Лав.

- Так и есть. Ну, когда он на ней жЂнился, это был его самый тупой поступок в жизни. Похоже, он действительно был в нее влюб­лен, я офигеваю... извини за выражение.

я: Да нет проблем.

- Я занимаюсь программным обеспечением, - говорит быв­ший гитарист «Thrown-Ups}}. - И знаю многих {)чень-очень богатых людей в этом бизнесе. Одна из них купила старый дом Курта и дала вечеринку перед реконструкцией дома, чтобы мы посмотрели, как он выглядит. Ничего особо впечатляющего не было, кроме комнаты девочки. Курт на стене нарисовал херувимчиков и ангелочков, что напоминало о Сикстинской капелле, только у них у всех были лица Кортни! [На самом деле это сделал певец и иллюстратор комиксов Дэйм Дарси в 199.6 году.] Она говорила, что хочет все это убрат-ь, но я попросил этого не делать. Уверен, Курту от этого стало легче.

20 N. 1569

Мы много говорили о том, как е помощью «Nirvana» можно все изменить. Че-м, однако, мы заменили бы старый порядок? Мы хо­тели чего-то лучшего. Что это значит? Менее мачистского, более женственного, чувствительного, спонтанного, веселого и захваты­вающего, вот чего хотели все мы. Мы хотели, чтобы наши друзья, наши коллеги, наши мечты и наши герои стали общими - разве это такое уж преступление? Мы хотели, чтобы задиры и хвастуны хотя бы не автоматически приходили к власти. Чтобы женщины не считались людьми второго класса по определению; ведь они - мы ­уже часть нас. Чтобы коммерческое радио считали дерьмом.

Чего же мы хотели? Не многого: просто нирваны.