Дополнение: Кали Де Вип

- и вот идет время, я тусуюсь в Лос-Анджелесе, сижу на нар­котиках и хочу как-то сменить стиль жизни. Кортни продолжает давить на меня, чтобы я пошел к ним на работу и жить. Она говорит: «Ну давай хоть на пару месяцев». И добавляет: «8 "Cow Palace" будет концерт, там и встретимся».

Меня самолетом отвозят в Сан-Франциско, чтобы Mbl встрети­лись на концерте. Шоу оказалось отличное, настроение у меня тоже. Я был вне себя от радости. Оттуда мы~ поехали Сиэтл. И вот совершенно неожиданно я официально стал няней. До начала ра­боты я не понимал, что это такое. Когда я пришел в номер, Фрэнсис посадили мне на колени, чтобы узнать, как я ей нравлюсь. Я ей вполне понравился; мы~ хорошо ладили. И с тех пор я проводил много времени с ребенком на руках. Дорога в Сиэтл получилась долгой - Кортни все время останавливалась и закупалась в анти­кварных магазинах. Оба они все еще кололи себе бупренорфин. Это меня беспокоило. Не то чтобы я не видел ничего страшнее,

1 Сомнамбулическая наркоманская поп-группа из Нью-Йорка/испытав­ша\\ вли\\ние «VeLvet Underground}}. Ни ор,ин из альбомов не р'от\\гивает р,о уровн\\концертов, хотя дебютный - «Bting It Down}) (1993) - очень неплох.

но когда человек сидит в машине рядом с тобой и колется бупре­норфином в ногу... Я ничего не сказал. Да и с чего бы? Я не того типа человек. Все говорят: «Надо было что-то сказать», - но подождите-ка. В такой ситуации оказываешься именно потому, что ты из тех людей, которые никогда ничего не скажут.

у меня еще не было опыта смерти друзей. Все это Казалось не­реальным. Сейчас, спустя десять-пятнадцать лет, я знаю достаточ­но героиновых наркоманов, у которых нет зубов, которым сделали операцию на бедре, а им всего-то чуть за тридцать. Люди действи­тельно умирают. Действительно доводят себя до полного самораз­рушения. Но в то время это не казалось реальностью. И это свали­лось на меня в тот день, когда я увидел, что делают эти двое, мои друзья. Я очень хорошо ладил с Куртом и Кортни. Мы могли болтать о музыке весь день, и нам было хорошо.

я: Это важный момент: многие как раз с трудом ладили с Куртом

и Кортни.

- Да, и не знаю, почему я...

я: Могу предположить. Ты был панком, и притом юным.

- И я был достаточно умен, чтобы держать все в себе. Я не бегал повсюду с рассказами, что именно я делаю. Я считал их сво­ими друзьями, но они были старше, и я смотрел на них снизу В13ерх и больше слушал. На полпути к Сиэтлу мне исполнилось двадцать. На следующий день мы приехали-таки в Сиэтл. Помню, что по до­роге я думал: «Отличный город, И я здесь ради них». Об этих людях явно нужно было позаботиться. А мне казалось, что я должен о ком­то заботиться, и теперь у меня была эта девочка.

Через два дня после приезда в Сиэтл случилось кое-что важное.

Они сняли огромный новенький дом на озере Вашингтон. Я жил на первом этаже и считал, что это круто. Через два дня я попросил Кортни спрятать от меня наркотики. Не то чтобы я ее в чем-то об­виняю - я в то время мог отыскать наркотики везде; но она лю­била все упрощать и пыталась давить на людей. Она представила меня пришедшему к ним другу, Дилану. Сначала он мне не понра­вился, потому что тоже был наркоманом. А я собирался завязать, к тому же был настолько наивен, что думал, будто и Курт с Кортни хотят завязать, потому что они же принимают бупренорфин и все вскоре будет хорошо. Потом я увидел ~r:o и понял.

Кортни велела, чтобы я снял из банка немного денег и пошел с Диланом кое-что купить ДОМQЙ. Я сразу понял, в чем дело. У меня

заныло под ложечкой, и я подумал: «Нет, я не могу», - но сми­рился. И вот я си~у в машине с этим парнем, Диланом. Он заставил меня припарковаться в каком-то дерьмовом районе. Он выходит, возвращается и говорит: «Готово». Я понял, что речь о наркотиках, и мне сразу захотелось их, а это всегда меня очень расстраивало. Когда мы вернулись домой, я наорал на Кортни. Я кричал: «Так нельзя! Я н-аркоман». Возможно, одна из главных причин наших хороших отношений с Кортни состояла в том, что, в то время как другие ее боялись, я на нее орал. И ей это БЬ1ло необходимо. Она отвечала: «Хорошо, извини. Возьми немного». И эта свара про­должалась весь день. Нам было хреново, и оба мы пытались это скрыть друг от друга, а потом пришел Эрик. Я взял ребенка на руки и испугался. Невозможно принимать наркотики в такой ситуации. Дело было 15 апреля, через два дня после нашего приезда.

я: А какова здесь была роль Эрика?

- Эрик часто приходил, пытаясь что-то уладить. Кортни нахо­дилась в некоторой сумятице, и Эрик был ее последним прибежи­щем. Он всегда оставался на стороне Кортни и часто ей помогал. я: А Эрик принимал наркотики?

- Он был одним из тех удивительных людей, которые могут употреблять, а могут и нет. Он не возражал против экспериментов с наркотиками, но не особенно ими интересовался. Но день вы­дался плохой, и я помню, что мы долго собачились, и в итоге я за­плакал и стал повторять: «я не могу здесь оставаться».

я: Курт был там же?

- Нет, вообще не знаю, где он тогда был. Наверное, куда-то уехал с группой на пару дней. Когда Курт уезжал, а она оставалась, в доме появлялись наркотики - и наоборот. Но тут для меня все несколько изменилось. Я шел туда с решимостью завязать.•. но рано или поздно все равно бы сорвался. я действительно старал~ ся оставаться трезвой няней - но в свободные вечера гулял, при­нимал наркотики и вел себя на свои двадцать лет.

я: В чем состояли твои обязанности няни?

- Предполагалось, что они будут заключаться в уходе за Фрэнсис. Кортни моментально попыталась приспособить меня еще чему-то - отправлять факсы, отвечать на телефонные звонки все такое. Я тут же сказал ей, что ничего подобного делать не буду. Она ответила: «Господи, только не ори на меня». Она всегда

ак говорила.

Кортни любит указывать людяМ, что делать, особенно если те сопротивляются. Ребенка на меня оставляли очень часто, иногда на целую неделю. Я не возражал. К своему удивлению, я действитель­но полюбил девочку. Я обожал Фрэнсис, хорошо с ней обращался, и нам было весело вместе.

я: Что обычно Курт ел?

- В основном всякую вредную пищу: замороженные обеды, замороженную пиццу. У него была любимая пиццерия в Пайонир­сквере, и иногда я бегал туда за пиццей навынос. Мы оба любили печенья и готовые завтраки - чисто наркоманские пристрастия. Он узнал, какой у меня любимый сорт печенья, и купил мне однаж­ды целый ящик - сюрпризом. Примерно в то же время пришла домой она - с двумя мисками. Она тратила все его деньги на до­рогущие штуки. Какая-то ее часть - наверное, та, которая очень любит ссориться, -не смогла удержаться и не сказать ему, сколь­ко они стоят. Нам эти миски показались просто прикольными, но оказалось, что они позолоченные и стоят по 600 долларов каждая. Курт рассердился и заорал на нее: «Пять лет назад денег за эти миски хватило бы на то, чтобы три месяца платить за мою квартиру!» Он уселся в моей комнате в подвале и смотрел со мной и Фрэнсис телевизор. Курт исходил гневом по поводу этих мисок. Потом со­брался наверх и спросил меня, хочу ли я есть. Он насыпал две пор­ции завтраков в эти бесценные миски, принес их вниз и сказал: «Ведь лучше их не используешь, правда?»

я: у него внизу хранились какие-то рентгеновские штучки, так ведь?

- Да, все эти дешевые сраные фокусы и фальшивые протезы.

А он тратил деньги на то, что можно увидеть на задней обложке «Iп Utero»: дорогие медицинские куклы. Это совсем другое. Во всех его биографиях говорят о том, каким замученным и несчастным был Курт. Я так не думаю. По-моему, он был очень веселый. Да, порой он действительно бывал замученным и несчастным, но временами он радовался как ребенок. Они оба умели меня рассмешить.

я: Курт когда-либо упоминал своих прежних девушек? - Нет, во всяком случае, не при мне.

я: А Кортни как к ним относилась?

- Да, она о них говорила, а он отмахивался. Я быстро устано­вил правила игры - кажется, в тот же меся!.\, как поселился в AQMe. Я сказал: «Слушайте, это ненормально. Не хочу постоянно быть

в эпицентре ваших скандалов~ И не надо спрашивать меня, кто'.nрав, и OP~Tb на меня», - потому что они делали так постоянно, а я это­го совершенно не хотел.