Крым и Таврическое магометанское духовное собрание

В 1774 г. по Кючук-Кайнарджийскому мирному договору Россия признала духовный авторитет турецкого султана, «яко Верховного Калифа Магометанского закона» и конфессиональную зависимость от него ставших тогда политически самостоятельными мусульман-суннитов Тавриды. В 1783 г., ликвидируя Крымское ханство, Екатерина II в одностороннем порядке аннулировала эту статью данного мирного договора. Включая Крым и Кубань в состав Российского государства, Екатерина II в своем Манифесте 8 апреля 1783 г. провозгласила обещание мусульманам Тавриды «охранять и защищать их лица, храмы и природную веру, коей свободное отправление со всеми законными обрядами пребудет неприкосновенно»^[1]. Аналогичная политика по отношению к последователям «магометанского закона» проводилась и в других районах империи. Так, указ 1794 г. о присоединении к монархии Романовых Литвы распространял гарантию свободного исповедания веры не только на христианско-католическое большинство населения края, но и на литовских татар-мусульман^[2].

Гораздо менее конкретно в последние годы правления Екатерины II было определено устройство духовной жизни мусульман Тавриды. Именной указ царицы от 23 января 1794 г. создавал в «Таврической области» новое учреждение — Таврическое магометанское духовное правление и назначал его главой — муфтием крымского кади-эскера Сейта-Мегмета эфенди. Муфтию «клалось» жалованье 2000 рублей в год, его помощнику — 500 рублей в год, еще пяти членам правления («эфенди») по 200 рублей в год.^[3] Ряд вопросов судебной деятельности Таврического муфтията, его участие в наследственных делах, а также освобождение всех членов Духовного правления от налогов определил Манифест Екатерины II от 16 сентября 1796 г. По данному же документу особо предусматривалась задача «утверждения» мусульманскими духовными лицами Тавриды своей духовной паствы в «непоколебимой преданности к власти Российской» и поощрялась традиционная для ислама практика милостыни «закята»1. В целом же можно констатировать, что решение о создании российского Таврического муфтията носило скорее чисто формальный характер: права и круг обязанностей новоучрежденного правления не были конкретно определены, отсутствовало четкое разграничение сфер применения русского законодательства и норм мусульманского права^[4].

Именно в эпоху Екатерины II началась массовая эмиграция мусульман-татар с земель бывшего Крымского ханства, не только из Причерноморья, но и самой территории полуострова, и массовая раздача их земель русскому дворянству из ближнего круга императрицы^[5]. По подсчетам к концу XVIII в. Крым покинуло около 80 000 татар, к которым добавилось еще около 30 000 в 1796–1802 гг.^[6] Вопрос о вакуфах, принадлежащих переселенцам, превратился в важную часть вопроса о контроле над земельными массивами. Ни российские власти, ни переселенцы не могли становиться хозяевами вакуфов. По данным И. А. Игельстрома вакуфам принадлежали почти 30% обрабатываемых земель^[7]. Из этого положения был найден достаточно изящный выход. 9 ноября 1794 г. был принят сенатский указ «Об оставлении владельцев Таврической области в свободном распоряжении их поместьями, вотчинами и тому подобными дворянскими имениями с распространением права сего на их наследников». За исключением тех, кои по Российским узаконениям имеют право владеть дворянским имением из тамошних природных жителей»^[8]. Тем самым для недворян вводился запрет на приобретение и аренду новых земельных участков, то есть перекрывался путь завещания земель вакуфам.

23 декабря 1831 г. Николаем I было принято «Положение об устройстве Таврического магометанского духовного правления» (ТМДП) и утвержден его штат^[9]. В данном законодательном акте ТМДП рассматривалось как «общее присутственное место», оно состояло «под непосредственным ведением» Таврического губернского правления и «высшим начальством» МВД. ТМДП получило право рассматривать и решать «по правилам своей веры» различные собственно «духовного рода дела магометан», как-то: о порядке «богослужения», об обрядах, исправлении «духовных треб» и «о заключении и расторжении браков». «Положение» 1831 г. сохранило традиционную для Крыма наследственную корпоративность «мусульманского духовного сословия». В Таврической губернии были свободны от повинностей и податей, в том числе рекрутчины следующие духовные служители «магометанского закона» — муфтий, его заместитель — кади-эскер, в каждом уезде по одному кадию, хатибы, имамы, муллы, мударрисы, начальники текий (дервишских обитателей), шейхи, а также дети ряда мусульманских духовных лиц.

Под юрисдикцию ТМДП в 1831 г. были поставлены мусульмане Западных губерний: Виленской, Волынской, Гродненской, Ковенской, Курляндской и Минской. Здесь освобождались от податей и повинностей лишь муллы, пока они находились в «духовных должностях». Местные муллы не обладали также наследственным статусом.

В целом в Таврическом муфтияте была принята «двухуровневая» (губерния → уезд) система организации управления. В состав Духовного правления входили председатель — муфтий, признававшийся «духовным главой магометан Тавриды и Западных губерний», его помощник — кади-эскер и по должности — симферопольский, феодосийский, перекопский, евпаторийский и ялтинский уездные кадии. Данные кадии рассматривали и решали «все возникающие в подведомственных им уездах дела по определенному… порядку на основании духовных магометанских законов». Местное «приходское духовенство» состояло из хатибов, имамов, мулл, муэдзинов и служителей при мечетях. К «магометанскому духовенству» Тавриды также были «причислены» мударрисы и гочи — преподаватели мусульманских учебных заведений, начальники текий (дервишских обителей) и шейхи. Необходимо отметить, что ни один представитель «магометанского духовенства» Западных губерний не был включен в состав ТМДП^[10].

«Положение 1831 г.» достаточно подробно определило порядок избрания таврического муфтия, кади-эскера, их утверждения в должности и их подсудности по уголовным делам. Так, муфтий избирался в центре Таврической губернии — Симферополе, причем сами выборы организовывались светской губернской властью. Выборщиками являлись: 1) «высшее магометанское духовенство и старшие из приходских чинов», то есть кади-эскер, кадии, хатибы, имамы и муллы губернского и уездных городов, а также «заштатных» городов Крыма; 2) губернский предводитель дворянства и мурзы всей губернии; 3) волостные головы «магометанского исповедания, или, вместо них, депутаты сих волостей, по одному от каждой волости». Выборы открывались таврическим губернатором и происходили под надзором губернской царской администрации. По «Положению» 1831 г., в числе кандидатов могли быть «не только магометане духовные, но и другие достойные из магометанских дворян и мурз, хотя бы дотоле (они. — А. Х., Д. М.) не имели духовного звания». Тем самым, именно для ТМДП был впервые провозглашен принцип светского муфтия, что было впервые релизовано в ОМДС в 1865 г. при назачении муфтием С.-Г. Тевкелева. В конечном счете таврический губернатор доносил министру внутренних дел в Петербург о трех кандидатах на пост муфтия, получивших на выборах наибольшее число голосов. Глава МВД в свою очередь ставил в известность об этих кандидатах царя, который назначал одного из них по своему усмотрению «Высочайшим» именным указом на должность муфтия. Муфтий, как было установлено еще указом от 18 октября 1811 г., был подсуден Правительствующему Сенату. Выборы кадиев, мулл, имамов и хатибов в Таврической губернии происходили под контролем местной администрации. В Таврической губернии данные мусульманские духовные лица избирались из числа сыновей местного «магометанского духовенства» и должны были для получения своего «духовного звания» иметь: 1) согласие «приходского общества», изъявленное надлежащим порядком в общественном приговоре; 2) удостоверение о прохождении «испытания» в ТМДП; 3) утверждение Таврического губернского правления. В «Положении» 1831 г. были достаточно подробно расписаны порядок принесения присяги, порядок подсудности «магометанского духовенства» в делах «уголовных» имперскому светскому суду и т. д.

К числу «гражданских» служащих ТМДП были «причислены» чины его канцелярии: секретарь, 2 столоначальника, переводчик, архивариус — состоящие в имперских классных рангах чиновники, которые числились по МВД. Все они получали казенное жалованье, имели право на выслугу лет и пенсионное обеспечение. Кроме них, при муфтияте состоял ряд «внеклассных» канцелярских и технических служащих и служителей.

«Положением» 1831 г. были определены порядок «присутствия» муфтия и членов правления на заседаниях, система выходных и праздничных дней. В подчинении Таврического муфтията находились: 1) мечети с учрежденными при них училищами и текиями; 2) принадлежащие этим мечетям и текиям вакуфы; 3) все «магометанское духовенство Тавриды и Западных губерний». Все это свое «достояние» руководство ТМДП обязано было держать в «спокойствии» и «порядке».

На протяжении последующих двадцати с лишним лет николаевского царствования законодательство о мусульманах Тавриды и Западных губерний пополнилось рядом новых правовых актов. Это законодательные акты «О разделах имений между наследниками таврических магометан и об учреждении опек над малолетними» от 22 декабря 1833 г., «О порядке производства в Таврическом магометанском духовном правлении дел о неповиновении родителям» от 30 октября 1834 г., «О магометанском духовенстве в Таврической губернии» от 28 мая 1848 г. и др.^[11]

Среди законодательных актов, посвященных мусульманам Западных губерний, особое значение имел указ Николая I от 25 июня 1840 г., по которому дворяне — «западные татары» сохраняли в порядке исключения право на своих крепостных-христиан и на тех крепостных-мусульман, которые с переходом в христианство, рассчитывали на предусмотренное имперским законодательством освобождение от «неволи». Данная мера позволяла самодержавию надеяться на поддержку дворян — «литовских татар» на неспокойных землях бывшей Речи Посполитой.^[12] По материалам переписи 1835 г. в Крыму числились 1 муфтий, 1 кади-эскер, 5 кадиев, 454 хатиба, 1113 имамов, 931 муэдзин, 103 мударриса и 201 аджи (гочи)^[13].

Первый опыт знакомства с вакуфными учреждениями как общественным институтом Российская империя получила в Крыму, когда начала упорядочивать управление земельными угодьями коренного населения. До этого времени они функционировали по традициям бывшего Крымского ханства, тех же формах, что и в Османской империи. Соответственно в Крыму можно было выделить два основных вида вакуфов. Первый изначальный — вакуф-и‑шер, то есть законной (духовный вакуф). Второй вариант — вакуф-адет или частный (обычный вакуф)^[14]. Соответственно первый вариант можно сравнить с вакуф хайри (благотворительный вакуф), а второй с частным (вакуф-и хасс).

В «Положении для татар-поселян владельцев земель в Таврической губернии» от 28 сентября 1827 г., впервые нашло отражение разделение вакуфов на частные и духовные. «Под названием духовных вакуфов разумеется недвижимые имущества, а также и денежные капиталы, магометанскому духовенству принадлежащие. Пользование частными вакуфами принадлежи тем частным лицам, коим они владельцами завещаны, впредь до совершенного сих родов пресечения, после чего они обращаются в казну… Духовные вакуфы состоят большей частью из земель в Крыму, как-то: садов, лугов, лесов и пахотных полей, отданных Магометанами в пользу мечетей, частью при жизни, частью посредством духовных завещаний»^[15].

С 1829 г. «на содержание мечетей и училищ употребляются одни только доходы с вакуфов»^[16]. По закону «О вакуфских в Крыму имениях» 22 марта 1829 г.^[17], был уточнен механизм попечения духовных вакуфов (недвижимых имуществ и денежных капиталов). Муфтий и Таврическое магометанское духовное правление стали ответственными перед Главным управлением департамента духовных дел иностранных исповеданий за их сохранность. Споры о духовных вакуфах велись по правилам гражданского судопроизводства, установленных для казенных имуществ. Новый закон был направлен на усиление контроля за вакуфами: через особого гражданского чиновника при содействии местного губернатора таврический муфтий должен был производить описи всех духовных вакуфов. Новые вакуфы учреждались завещательными распоряжениями, при чем завещания под угрозой недействительности представлялись на утверждение не позже 6 месяцев с момента составления. В соответствии с законом 22 марта 1829 г. все ранее составленные завещательные акты возобновлялись в течение 3 лет и объявлялись на каждое имение отдельно по форме, установленной действующим законодательством.

Согласно Уставу духовных дел иностранных исповеданий в предметы правления Таврического магометанского духовного собрания 1831 г. под пунктом вторым входили (из трех): «принадлежащие к мечетям и училищам вакуфы»^[18]. Порядок управления вакуфами в «Положении о Таврическом магометанском духовном собрании» от 29 декабря 1831 г. был изложен в отдельном разделе. Доходы с них распределялись через мутаваллиев по желанию жертвователей. В случае, если жертвователи их не назначали, то мутаваллиями, избранными местной религиозной общиной или духовным начальством. Мутаваллии ежегодно представляли в религиозное управление отчеты об использовании вакуфных средств^[19]. Попечителем пожертвованного имущества выступало Таврическое магометанское духовное правление — подведомственное Министерству внутренних дел учреждение, заботившееся о сохранности вакуфов в целостности. Нерентабельные, убыточные вакуфы могли быть продаваемы. При этом Духовное правление пользовалось правом губернской администрации. По вышеуказанным «квотам» для продажи эти учреждения имели возможность приобретать под вакуфы недвижимое имущество. Правда, в данном случае разрешение со стороны министерства давал не министр единолично, а Совет министров, а приобретение недвижимости на сумму свыше 5 тыс. являлась прерогативой не Сената, а императора^[20]. Духовное правление командировало своих представителей на межевание вакуфных земель^[21].

Производство в религиозном учреждении торгов на отдачу вакуфных земель в арендное содержание признавалось правомочным только в случае присутствия на процедуре губернского прокурора^[22]. Мутаваллии несли материальную ответственность за соблюдение правил о пользовании пожертвованным имуществом. В случае нарушения, они подвергались судебному разбирательству. После выявления степени вины обвиняемого и размера причиненного им убытка, определялась мера наказания^[23].

Крымская война 1853–1856 гг. вызвала массовую эмиграцию татар из Крыма в Турцию. Согласно сведениям Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора за 1869 г. в результате массового переселения в ряде районах появилась острая потребность в духовных лицах и обнаружилось 754 мечетей без прихожан и духовенства (184 соборные и 570 пятивременных). Поэтому после Крымской войны правительство стало делить духовные вакуфы на две категории: вакуфы упраздненных мечетей и вакуфы существующих мечетей. Последующие волны массовой эмиграции способствовали увеличению численности первой группы вакуфов^[24]. По закону 1829 г. духовенство должно было следить за переходом частных вакуфов по наследству и уведомлять губернское начальство о пресечении владевших вакуфом родов. «Высочайше» утвержденным положением Комитета Министров от 5 июля 1874 г. с Таврического духовного собрания была изъята обязанность контроля над частными вакуфами, которая была передана местной Палате государственных имуществ, обязанной действовать в их отношении этих частных имуществ на основании закона о выморочных имениях. Таким образом, частные вакуфы оказались в ведении гражданской власти, потеряв всякую связь с началами мусульманского права: исчезло право духовных или благотворительных учреждений на часть доходов, переход имуществ к этим учреждениям, не отчуждаемость частных вакуфов^[25].

Ситуация в Таврическом муфтияте в конце XIX — начале XX вв. была достаточно сложной. В 1885 г. в результате проверки состояния вакуфного имущества, принадлежащего мусульманским духовным учреждениям Тавриды, были выявлены большие «злоупотребления», в результате чего все руководство ТМДП, в том числе и муфтий, были привлечены царской администрацией к уголовной ответственности. Была создана специальная комиссия МВД по проверке наличности вакуфного имущества, в распоряжение которой из рук ТМДП было передано управление данными вакуфами. Во главе комиссии был поставлен видный представитель мусульманской элиты империи генерал Султан-Чингис-хан.

Достаточно критически охарактеризовал положение дел в ТМДП в своем «всеподданнейшем отчете» за 1890 г. тогдашний таврический губернатор П. М. Лазарев. По его мнению, традиция избрания в Тавриде мусульманских духовных лиц по их «корпоративному» происхождению только лишь из «духовного сословия» давно уже стала помехой при выборе «достойных служителей мусульманского ритуала». По сведениям Лазарева, в 281 мечети из 737 мечетей, действующих в Крыму, «богослужение» производилось людьми «неправоспособными», то есть «не удовлетворяющими требованиям данного закона». Лазарев объяснял то, что он не стал отстранять подобных юридически неправомочных мулл, дабы не возникло бы «нежелательное и даже опасное для общественного спокойствия, неудовольствие и брожение умов среди татар». По его мнению, лучшим выходом из этого положения, представлялось бы уничтожение «кастового начала» и разрешение «татарским обществам избирать на священнослужительские должности при магометанских мечетях татар — крымских уроженцев», не принадлежащих к «духовному сословию». Лазарев хотел бы, чтобы подобные новые мусульманские духовные лица отличались бы «меньшим фанатизмом» и способствовали «скорейшему упорядочению татарского населения и сближению его с русскими». Негативно оценивая деятельность тогдашнего ТМДП, таврический губернатор предлагал «перереформировать» его состав, изъять из его ведения все вакуфные и имущественные дела, а во всем остальном подчинить его деятельность «строгому и ответственному надзору губернской администрации». В то же время Лазарев был противником ликвидации ТМДП, как института. Наоборот, он считал нужным «улучшить материальное положение чиновников его канцелярии», чтобы иметь в их лице «людей добросовестных». 24 мая 1904 г. «Высочайше» утвержденным мнением Государственного совета в Таврическом муфтияте были заметно повышены оклады его духовным и светским служащим, но само же штатное расписание сохранило сетку 1831 г.^[26]

«Комиссия о вакуфах» в 1886 г. начала свою деятельность в соответствии со специальной инструкцией Министерства внутренних дел (измененной и дополненной в 1889 г.). Одним из важных результатов ее деятельности стали «Правила заведования вакуфными имуществами» от 5 апреля 1891 г., где излагался механизм государственного контроля за вакуфными земельными угодьями в округе ТМДС. В частности, теперь мутаваллиями признавались исключительно лица, занимающие духовные должности и заведующие приходами. Было разрешено отдавать вакуфные земли на аренду сроком до трех лет. Условия аренды утверждала «Комиссия о вакуфах». Государственный поземельный налог и земские сборы уплачивались духовными лицами, в ведении которых находились пожертвованные имущества, или арендаторами недвижимости. В случаях накопления недоимок, вакуфные имущества «Комиссией о вакуфах» временно отбирались и передавались в аренду с торгов для пополнения причитающихся взысканий из арендных платежей. Оставшиеся суммы после уплаты налогов выдавались арендаторами духовным лицам^[27].

В 5 уездах Крыма до 1917 г. вакуфам принадлежало 87 614 десятин земли на селе, а также около 500 домов и лавок и более 300 десятин земли в городах. Общая сумма капиталов от крымских вакуфов в 1914 г. превышала 800 000 рублей. По данным газеты «Тарджеман» В 1914 г. крупнейшее в Крыму медресе «Зинджирлы» в Бахчисарае обладало вакуфом в 4500 десятин обрабатываемой земли и с примерными доходами до 40 000 рублей в год^[28]. Действительные денежные доходы определить крайне сложно,