Дженс, - негромко позвал Джаред, натягивая джинсы. Эклз лишь опустил голову ниже. 5 page

- Пожить нормальной жизнью?

Тихий невеселый смех.

- А что, похоже? Судя по всему, нормальная жизнь – это не мое...

Но если уж говорить, то нужно говорить до конца. Пусть даже больно до такой степени, что трудно дышать.

- Ты действительно хотел вернуться?

- Да.

- Почему же ты этого не сделал, Дженс?.. – с тоской в голосе, просто потому, что удержать этот дурацкий вопрос в себе не нашлось сил.

Дженсен вздохнул и промолчал. Джаред закрыл глаза. Ответ был слишком очевиден.

Они лежали, обнявшись, и постепенно их дыхание сливалось в едином ритме.

- Как долго ты встречался с Броком? На самом деле?

- Около полутора лет. Мы... просто вместе выживали, ты же помнишь, как это – быть геем в старших классах... А вскоре после окончания школы расстались. Не думай о нем слишком плохо, Дженс, он... он нормальный парень. Просто ты был прав - он всегда относился ко мне гораздо лучше, чем я того заслуживал.

Тихий смешок, и перебирающие волосы пальцы неожиданно больно дернули за ухо.

- У тебя хватает наглости защищать его? Передо мной?

Джаред виновато вздохнул и коснулся губами гладкой теплой кожи.

- А что еще мне остается делать? Ты задаешь чертовски неудобные вопросы...

Дженсен рассмеялся и подтянул Джареда выше, так, чтобы видеть его лицо.

- Привыкай, я не самый приятный собеседник. Да и вообще...

Падалеки мягким прикосновением губ заставил Эклза замолчать.

- Ты самый лучший, Дженс, - негромко произнес он. – Всегда был, и всегда будешь.

- Ты умеешь поднять самооценку, - усмехнулся Дженсен.

Его руки с напором огладили плечи, уже вполне недвусмысленно, в глазах появилось знакомое голодное выражение. Но последний вопрос буквально жег губы, промолчать было невозможным.

- Дженс... Данниль – кто она для тебя?..

Взгляд Дженсена стал серьезным. Он мягко провел пальцами по щеке Джареда, словно слепой, пытающийся увидеть собеседника.

- Данниль мой друг.

- И... невеста?..

- И невеста.

Джаред убрал руку Дженсена от своего лица.

- Я тоже не собираюсь тебя ни с кем делить, - тихо предупредил он.

- Я помню. Ты ревнивый, - улыбнулся Дженсен и вновь дотронулся до скулы Падалеки. – Джаред, не дави на меня сейчас, ладно? Повторяю еще раз – она для меня просто друг.

Падалеки решил не уточнять, что то же самое он сам обычно говорил о Броке.

- Она знает о тебе?

- Да.

- Она… просто прикрывает тебя?

- Не совсем. Мы взаимно нужны друг другу.

- Ты расскажешь мне?..

- Прости. Нет.

Дженсен попытался притянуть Джареда ближе, но тот неожиданно для самого себя уперся. Вот вроде пять минут назад готов был все понять, простить, и выступить в защиту, но одно воспоминание о руке, лежащей на талии...

- Почему?

Дженсен вздохнул.

- Падалеки, не злись. Возможно, я та еще сволочь, но я никогда не обманывал доверие людей, которые сочли возможным поделиться со мной своими секретами. Это не моя тайна, Джаред. Постарайся просто мне поверить.

- Я безумно хочу поверить тебе, Дженс, - вырвалось у Джареда.

Мягкая улыбка.

- И что тебе мешает?

Дженсен нащупал на цепочке кольцо и, весело сверкнув глазами, преувеличенно серьезно поднес его к своим губам.

- Клянусь, что говорю тебе правду, - негромко произнес он.

Вот вроде и явно дурачится – а на душе моментально стало спокойно. Но в голову тут же пришла неожиданная мысль.

Джаред со вздохом устроился на груди у Дженсена, и пробормотал с виноватым смешком, чувствуя, как теплые руки обнимают и крепко прижимают к себе:

- Черт, Дженс... А мне даже не на чем будет поклясться, если что.

- В смысле? – не понял Эклз, слегка отстраняясь.

- Ты ведь тогда подарил мне браслет, помнишь? А я отдал его Лорен, - пояснил Джаред, в самом деле почувствовал себя неловко и напряженно посмотрел на Дженсена, ожидая его реакции.

Похоже, тот даже не сразу сообразил, о чем речь, а потом просто спокойно пожал плечами.

- Ну и правильно сделал. Я ведь не попрощался с ней... Кстати, ты не знаешь, как она?

Падалеки понял, что почему-то не хочет вдаваться в подробности. Черт, неужели он до сих пор ревнует?

- Я думаю, с ней все в порядке.

- Думаешь?

- Долгая история...

Вот теперь, медленно и лениво вылизывая солоноватую кожу, начать неторопливое движение от шеи – вниз.

- И что ты делаешь? – во внезапно севшем голосе искренний интерес, а еще – непонятно почему – теплый и тягучий южный акцент.

- Собираюсь преподать тебе мастер-класс. Внимание, Эклз, последний раз показываю, что делать с зубами...

***

- Падалеки, последний раз тебе удалось меня развести, когда нам было шесть, и ты на голубом глазу поклялся, что лично видел, как Санта Клаус вылез из камина в вашей гостиной. Ты помнишь, на чем в итоге спалился?

Действительно, глупо было рассчитывать, что, получив то невразумительное письмо, Мюррей просто напишет вежливый ответ и на этом успокоится. На хера вообще надо было ему писать, вот что не понятно…

- Бля, Чад…

- У вас в гостиной отродясь камина не было, урод! И не надо мне сейчас жевать уши, что все в порядке. Знаешь, откуда ты мне так писал? Из Монтаны, когда, как выяснилось, уже делал первые шаги по пути своего триумфального блядства. Джара, не еби мозги, я прекрасно понял - у тебя что-то случилось.

Ладно, придется дать необходимый и, по возможности, безболезненный минимум информации, иначе это надолго.

- Хорошо! Хорошо… Я расстался с Броком.

Чад ответил быстро и ехидно:

- Да ты что? Правда? Чувак, эта новость уже лет пять как устарела, попробуй что-нибудь еще.

- Блядь! Куда ж ты прешь, сука!!!

…На самом деле, существование Чада Майкла Мюррея каким-то мистическим образом напрямую связано с существованием беспроводных телефонных гарнитур. Кто спонсировал чье появление – это вопрос. Но то, что Мюррей звонит только тогда, когда ты за рулем, и сразу начинает решать вопросы вселенской важности – это объективная реальность.

- Это все, - как мог уверенно сказал Джаред, вновь обращаясь к Чаду, и еще раз с чувством выругался в адрес водителя подрезавшего его крайслера, искренне надеясь, что друг догадается – в некотором смысле к нему это тоже относится.

- Падалеки, - устало вздохнул Мюррей, - если ты не хочешь, чтобы я приехал, а ты, готов поспорить, этого не хочешь, прекрати ломаться и объясни, что там у вас произошло.

Джаред резко вывернул руль, вызвав какофонию гудков и ругательств, и припарковался у тротуара. Похоже, настало время поговорить серьезно.

- Дженсен в Лос-Анджелесе, - негромко произнес он, доставая сигареты.

Чад немного помолчал, потом в нескольких емких красивых предложениях дал краткую оценку самому факту наличия Блонди не просто в ЭлЭй, но и в этом мире в целом, а также всем формам девиантного сексуального поведения его самого и его ближайших родственников. А затем спросил:

- И что?

Джаред вздохнул, потому что понятия не имел, «что».

- Мы… - начал он, но Чаду этого оказалось достаточно.

- Значит, «мы»… - его тихий голос не предвещал ничего хорошего. – Падалеки, ты окончательно рехнулся? Блядь, мне реально было спокойнее, когда ты блядовал по всем дискотекам Фриско, рискуя подцепить ВИЧ или сифилис, чем сейчас, когда выяснилось, что ты вновь откопал свои любимые грабли.

- Мюррей…

- Что – «Мюррей»?.. – черт, он реально разозлился. – Джара, я слишком хорошо помню, чем едва не закончилась твоя первая встреча с этим ублюдком. Падалеки, как ты думаешь, куда делись те таблетки?..

Джаред вздрогнул. Он постарался сразу забыть об этом, и действительно не вспоминал ни разу за все эти годы.

- Мудак, да я чуть не рехнулся, обнаружив у тебя под матрасом россыпь валиума. И только попробуй вякнуть, что ты, нах, плохо спал.

Оказывается, Мюррей следил за ним намного дольше, чем это казалось самому Джареду… Ну кто бы мог подумать.

- Чад, многое изменилось.

- Блядь, как выясняется – ни хуя не изменилось. Эта сука появляется из небытия, манит тебя пальцем, и ты несешься к нему, сломя голову, забыв обо всем. Ты сейчас из-за него в очередной раз расстался с Келли, верно?

- Ты сам сказал - мы расстались много лет назад.

- И вместо того, чтобы хотя бы попытаться все исправить, ты только делаешь хуже, и отталкиваешь человека, которому ты небезразличен, ради того, кому на тебя всегда было насрать.

- Это не так. Ты ведь ничего не знаешь, Чад, он… он хотел вернуться.

- Бля, как давно я не слышал этой песни! «Ты ничего не знаешь, Чад…», «ты ни хера не понимаешь», «он не такой»… Падалеки, мне точно надо было жениться не на Соф, а на тебе. Такой трепетной лирической героине, как ты, просто жизненно необходимо присутствие рядом адекватного мужика. Вернуться, говоришь, хотел? Чего ж не вернулся, а?

- Он звонил Карлсону и… тот рассказал о Броке.

- Ха!.. Еще один темнила… Бля, Джара, что-то подсказывает мне, что об этом чудном сопливом повороте сюжета тебе поведал сам Блонди.

- Мюррей… - Джаред сдержался, и позволил себе только легкое предостережение в голосе, но на самом деле искушение повесить трубку становилось просто непреодолимым. Он догадывался, что Мюррей скажет дальше… и не хотел этого слышать.

- Падалеки, не забывай – лирическая героиня у нас ты, а не он. Я скорее поверил бы, что, узнав про Келли, Блонди примчится обратно в Техас, чтобы надрать твою неверную задницу, нежели в то, что он забьется в эмо-угол и будет исходить слезами над твоим портретом.

Над кольцом – мрачно подумал Падалеки.

- …Джара, когда люди чего-то хотят, они это делают. Если не делают – значит, не слишком сильно хотят. Так что вынь голову из задницы и посмотри правде в глаза – он не собирался возвращаться. Тебе в который раз нассали в уши, а ты в очередной раз поверил. Пойми, наконец - Блонди уже один раз тебя кинул, Джара, и кинет еще раз. Тебе, блядь, сколько надо проходить через одно и то же, чтобы усвоить урок?

Все же ужасно, когда то, о чем ты сам боишься даже подумать, озвучивают люди, которым ты привык доверять. Ну что ж, очередной момент истины – Джаред всегда знал, что однажды ему придется делать выбор.

- Чад, продолжать разговор не имеет смысла. И приезжать тебе тоже не стоит. Думай об этом, что хочешь… Но я ему верю. И буду с ним до тех пор, пока он захочет.

Он еще пару секунд смотрел на трубку, в которой голос Чада взывал к его здравому смыслу и инстинкту самосохранения, а потом отключил телефон вовсе. Ничего, Дженсен сейчас на занятиях и вряд ли будет звонить.

Падалеки затушил сигарету, выключил аварийку, включил левый поворотник и стал ждать, пока появится возможность снова вклиниться в поток машин.

Сказать, что он чувствовал себя дерьмово – значит, не сказать ничего.

***

- Джей, разумеется, я не могу судить о ситуации шестилетней давности, и, вполне возможно, тот Эклз, которого ты знал когда-то, действительно был семнадцатилетним мальчишкой, который просто никак не мог найти самого себя. Но с тех пор прошло достаточно времени, давай обратимся к фактам. Что мы имеем на сегодняшний день? Он – успешный молодой человек с прекрасными перспективами; он выгодно обменял свои прошлые убеждения на положение в социуме; он пробился в братстве – ты ведь понимаешь, Джей, никакая протекция и никакие рекомендации не позволят завоевать авторитет у тех, кто изначально стоит на ступеньку выше в социальном плане, этого можно достичь только благодаря своим личным качествам. Падалеки, не обижайся, но знаешь, как выглядит эта ситуация для меня? Ты пожертвовал пусть и не самыми страстными, но искренними отношениями с парнем, который тебя любит; готов отказаться от своего образа жизни; ты засел в мотеле (готов поспорить, оплаченном за его счет) эдакой мадемуазель Готье, и согласен просто терпеливо ждать, пока для тебя найдется время. Я понимаю, от чего отказался ты, но, прости, никак не могу понять, чем поступился Эклз. На мой взгляд, если ты сознательно чем-то пожертвовал, то он лишь приобрел возможность разнообразить свою сексуальную жизнь, никак не меняя жизнь повседневную. Джей, когда один только отдает, а другой без зазрения совести постоянно принимает – это очень хреново в плане перспектив на будущее, поверь.

Если и существует что-либо более неприятное, чем выслушивать горькую правду от близкого друга, так это получить ее новую порцию от человека, к которому обратился за утешением после разговора с первым правдолюбцем.

На самом деле, в редакцию Джаред ехал по делу. Одна из историй его колонки вызвала пусть не шквал писем, но определенный отклик со стороны читателей, и теперь Морган хотел развития этой темы и обзора поступивших комментариев. Звонок Чада застал Падалеки именно по дороге в Sans contrefaçon. Потом выяснилось, что оживление в читательских рядах вызвало письмо, написанное от лица Брока. Дерьмовость жизни начинала зашкаливать.

В общем, если предыдущее общение с Морганом напоминало некое моральное изнасилование, то теперь Джаред отдался ему вполне осознанно и добровольно, в глубине души надеясь, что Джефф поймет и посочувствует.

Ага. Щас.

- Джефф, я не собираюсь ничего требовать, - устало произнес Джаред, до зубной боли жалея, что вообще заговорил с Морганом о своих проблемах.

Джеффри вздохнул.

- Мальчик мой, не в этом дело. Даже если закрыть глаза на то, что Эклзу лучше действительно забыть о своих вкусах, если он хочет чего-то добиться в той области, которую выбрал - вы просто абсолютно разные. Пока вы готовы сутки напролет не вылезать из постели - это незаметно, но однажды вы все же выберетесь оттуда, и… Джей, о чем вы будете разговаривать? Прости, но у тебя – простого парня, который живет романтикой дороги, и у эстетствующего студента-юриста, без пяти минут партнера в фирме, вряд ли найдется много общих тем для разговоров.

Джаред метнул на Моргана злой взгляд.

- Многие люди сталкиваются с подобными проблемами. И успешно справляются с ними, - сквозь зубы процедил он.

Джеффри невозмутимо кивнул.

- Да, при наличии взаимного желания. Нет, Падалеки, в твоем желании я не сомневаюсь, уверен, ты к завтрашнему дню вызубришь Гражданский кодекс, если в этом будет необходимость. Джей, скажи, а ты уверен, что Эклз столь же самоотверженно настроен? Что ему элементарно не станет с тобой скучно уже через неделю? У него есть свой круг общения, места, где он любит бывать… Ты ведь понимаешь, что он никогда не решится взять туда тебя, и даже не потому, что ты его любовник – ты человек другого социального круга. Он не захочет позорить тебя, и не захочет позориться сам. Разумеется, ты можешь повести его на ярмарку или в кино… Только вот, боюсь, так он еще быстрее поймет, что ты ему не ровня. И тут мы возвращаемся к тому, с чего начали – мотель, секс… и все.

- Ладно, Морган. Достаточно. Заебал.

Джаред резко встал и направился к двери.

- Джей, он никогда не выберет тебя, пойми, - с искренним сожалением прозвучало вслед. - Ему есть что терять. И чем быстрее до тебя это дойдет, тем будет лучше.

Джаред шарахнул дверью так, что задрожали стекла. Хотелось выть и кидаться на людей.

***

- Джаред, что случилось?

Падалеки хрипло рассмеялся, полоснув автоматной очередью показавшегося из-за угла спецназовца. Сегодня он играл за террористов. Наверное, нет ничего странного в том, что начинаешь мечтать стереть человечество с лица земли, когда тебе весь день задают один и тот же вопрос.

- Ничего, - коротко огрызнулся он.

- Джаред.

Дженсен подошел ближе, оказавшись почти на линии огня, правда, по другую сторону монитора - спокойное лицо, внимательный взгляд… Пальцы, неторопливо расстегивающие манжеты рубашки. Правильно – мотель, секс… и все.

- Блядь!!! – вот так, на секунду потерял бдительность, и твое виртуальное тело уже корчится на полу в луже крови, а перед глазами под неестественным углом маячат ботинки твоих убийц.

Падалеки раздраженно отпихнул ноутбук. Правильно, раз уж день не задался с самого начала…

- Джаред, я жду объяснений.

Спокойный, ровный голос. Интересно, у них была практика в тюрьмах, ну, в качестве общественных защитников? Похоже, что была. Уж очень интонации профессиональные.

Джаред бросил на Эклза быстрый злой взгляд из-под челки. Полное отсутствие эмоций на лице, вот только в самой глубине глаз – искренняя тревога.

- Зачем я тебе нужен, Дженс? – помимо воли вырвалось у Джареда.

Дженсен непонимающе нахмурился.

Вот так – целый день держался, не давал воли чувствам… А сейчас выплеснет все накопившееся дерьмо на единственного человека, по отношению к которому этого не стоило бы делать. Но совладать с собою Джаред уже не мог.

Эх, да ладно, что уж теперь…

- Я тебе вообще нужен? Или просто потрахаться? Нет, я, разумеется, не против, ты в койке охуителен, просто хотелось бы понять – мы только ебемся, или у меня есть шанс пригласить тебя однажды поужинать?!..

Все. Закрылся. Ушел в себя. Блядь, как всегда – один неудобный вопрос, и на месте человека появляется оживший манекен. Блонди, блядь!

В глазах закипели злые слезы. Охуеть, если и можно чем-то сейчас все окончательно изговнять, так это разрыдаться. И ведь ни хера не объяснишь, что таким образом пробиваются на волю ярость и отчаяние, которые в течение всего дня разъедали душу раствором гашеной извести, причем самое хреновое, что водой безобидную до поры известку залили те, кого Джаред привык считать друзьями.

Дженсен опустился на кровать, не спуская с Падалеки глаз.

- Джаред, кто тебя накрутил? – негромко спросил он, и этот спокойный вопрос в сочетании с не менее спокойным взглядом неожиданно подействовал на Падалеки так, словно открыли клапан надувного пляжного мяча – пара секунд, и весь гнев улетучился. Осталась лишь бессмысленная пустая оболочка.

На самом деле, у него всегда так. Эмоции накапливаются, не находя выхода, потом неожиданно их количество переходит в качество, и Джаред срывается – беспомощно и глупо, как сейчас. А то, что последние три недели он живет, словно на пороховой бочке – может, это многое объясняет, но вряд ли его оправдывает. Черт.

- Сначала Мюррей. Потом Морган, - тихо произнес он, опуская глаза в пол. Блядь, может, и правда стоит хотя бы попытаться дополнять собственные эмоции мозгами?.. А то ведь реально смешно…

Дженсен вздохнул.

- Ну, допустим, Мюррею меня действительно любить не за что, тут я не в обиде, но кто такой Морган? – неожиданно жестко спросил он.

Падалеки поднял глаза.

- Мой главный редактор…

- Джаред, мне не нравится, что ты обсуждаешь наши отношения с абсолютно посторонним человеком, а еще больше мне не нравится, что он считает возможным тебя настраивать против меня, - твердо произнес Дженсен, поймав взгляд Падалеки. - Надеюсь, ты найдешь время нас познакомить. Мне хотелось бы пообщаться с ним, дабы избежать подобных ситуаций в будущем.

Черт, как, оказывается, мало было надо, чтобы застывший в душе айсберг начал таять, словно градина под ярким солнцем – услышать из уст Эклза слово «будущее».

- Дженс, я… - начал Джаред, но Дженсен перебил его, похлопав по кровати рядом с собой:

- Иди сюда.

Падалеки не успел сесть, как оказался в объятьях Эклза, который завалил его на свои колени и, зафиксировав понадежнее, поцеловал - вдумчиво и неторопливо.

- Ты позволишь пригласить тебя на ужин? – тихо спросил он, разорвав поцелуй.

Джаред понял, что попал в безвыходное положение, причем по собственной глупости. Потому что будь на то его воля – ни за что бы не позволил. Морган, сука такая, все же прав, они – разные, они живут в параллельных мирах параллельной жизнью, и не стоит даже пытаться свести воедино то, что изначально взаимно отталкивается, словно однополярные магниты. Надо просто спокойно принять существующее положение дел, да еще загнать поглубже собственное недовольство несправедливостью этого гребаного мира, и не выступать, наслаждаясь тем, что имеешь, пусть даже это лишь мотель и секс… Только вот теперь «нет» уже не скажешь.

- Если там не будет дресс-кода «черный галстук». Я подарил мой смокинг дворецкому.

Дженсен негромко рассмеялся и поцеловал Джареда в кончик носа.

- Я одолжу тебе свой.

***

Джаред знал с самого начала, что совместный ужин был абсолютно идиотской идеей. В принципе, это было совершенно очевидно уже тогда, когда Дженсен это предложил, причем, что самое смешное, явно с единственной целью – сделать Джареду приятное, но дальше все пошло только хуже, причем со все нарастающей скоростью.

Для начала, Эклзу без проблем удалось забронировать столик в Patine. Затем, после придирчивого изучения гардероба Падалеки, Дженсен признал условно-годными только его клубные светлые брюки, а за рубашкой потащил в магазин, причем, разумеется, не в обычный стоковый, а в какой-то гребаный бутик на Родео-драйв.

Джаред стискивал зубы, с трудом удерживаясь от того, чтобы не высказать все, что думает, пока Дженсен общался с девушкой-консультантом, а потом они вдвоем внимательно и бесцеремонно разглядывали Падалеки, так, что в итоге Джаред уже не знал, кем чувствует себя в большей мере - Элизой Дулитл, или сразу героиней Джулии Робертс.

Разумеется, Дженсен пытался расплатиться, но Джаред довольно грубо отпихнул его в сторону и протянул свою карточку. Ну конечно, двести долларов за футболку, простите – за рубашку от Кавалли, это охуительное вложение денег, лучше просто быть не может, особенно учитывая, что Падалеки только что попросили из Geographic.

Вполне закономерно, что, едва зайдя в ресторан, Джаред сразу ощутил сильнейшее желание развернуться и выйти.

Нет, если смотреть объективно, это место вряд ли можно было назвать запредельно пафосным – просторный и одновременно уютный зал, полтора десятка столов с белоснежными скатертями и элегантной сервировкой, в центре – площадка для танцев, по которой под звуки скрипки и фортепьяно элегантно двигались пары, приглушенный свет стилизованных под канделябры светильников на стенах. Но быть объективным у Джареда сейчас не было ни сил, ни желания.

Падалеки понял, что его подташнивает. А еще он в очередной раз с горечью подумал, что Морган был прав. Они не просто разные – у них вообще нет никаких точек соприкосновения, ну, кроме постели. И что он сам в данный конкретный момент действительно готов бросить все и уехать, потому что дальше рвать по живому будет только больнее. Такая жизнь – точно не для него, зато она идеально подходит Дженсену. А значит, все, что у них может быть – мотель, секс… и ничего больше. Никакого завтра, никакого будущего.

Джаред едва заглянул в меню, удержался от желания глупо съязвить и заказать пиво с бургером, и вместо этого, глядя в сторону, пробормотал, что особо не голоден, будет только горячее, а в выборе этого самого горячего полностью доверяет Эклзу.

Дженсен скептически приподнял бровь и никак не прокомментировал его заявление, просто знаком подозвал официанта и сделал заказ.

Падалеки теребил пальцами накрахмаленную салфетку и проклинал Моргана. Потому что он не знал, о чем говорить. О чем вообще можно сейчас разговаривать с Дженсеном, который чувствует здесь себя абсолютно комфортно и собирается искренне насладиться вечером. Блядь, надо было действительно Гражданский кодекс, что ли, почитать…

Официант принес бутылку красного вина, Эклз пригубил, подумал и одобрительно кивнул. Джареду захотелось заорать.

Свое вино он выпил залпом, поморщился, потому что на его вкус оно было слишком кислым, впрочем, блядь, похоже, понятия «вкус» и «Падалеки» относятся к разряду взаимоисключающих. В этом утонченном мире так точно.

Дженсен вздохнул, вновь наполнил бокал Джареда и заказал еще бутылку.

А, хрен с ним, что кислятина. Может, хоть немного легче станет.

- Падалеки, - негромко сказал Дженсен, внимательно глядя на Джареда. – Не хочешь, в конце концов, объяснить, какого черта с тобой происходит?

Джаред не выдержал и горько рассмеялся.

- Похоже, я возвращаюсь в реальность, Дженс. В реальность, где наши с тобой пути разошлись уже настолько далеко, что я, хоть убей, не понимаю, как это можно исправить.

- Все можно исправить. Было бы желание, - тихо заметил Дженсен, поглаживая пальцами бокал.

- Тогда объясни мне, как это сделать? У тебя есть амбиции, у тебя есть будущее, положение в обществе, даже, блядь, невеста, и та есть. У меня нет вообще ничего и, знаешь, что самое интересное? Меня это вполне устраивает. Понимаешь, все это, – Падалеки сделал широкий жест рукой, - не мое, у меня просто скулы сводит, честно - хочется сначала нажраться, а потом разгромить всю эту красотень невзъебенную, просто, чтобы увидеть на всех этих благостных физиономиях хоть одну живую эмоцию. Но, Дженс, черт возьми, я бы постарался, я бы переступил через себя, если бы у меня был хоть один шанс остаться рядом с тобой в том мире, где комфортно тебе; только давай говорить начистоту – я тебе в нем на хрен не нужен, именно потому, что все необходимое у тебя уже есть. Ты сам говорил об этом – тебе нельзя быть геем, если ты хочешь чего-то добиться, и я прекрасно понимаю – это тот круг людей, среди которых не может быть голубых. Так же, как наркоманов, алкоголиков и шлюх. Да, быть и выглядеть - это не всегда одно и то же, но здесь и сейчас для тебя важно именно правильно выглядеть. И что дальше? Ты женишься на Данниль и будешь приезжать ко мне в мотель раз в две недели? Блядь, Дженс, прости, но это не для меня.

Джаред наконец решился посмотреть на Дженсена, и понял, что достиг не совсем того эффекта от своей проникновенной речи, на какой рассчитывал. Потому что взгляд Дженсена неожиданно стал жестким и внимательным.

- Джаред, меня все больше настораживает, какое влияние на тебя оказывает твой редактор. Вы любовники?

Падалеки насупился.

- Морган тут ни при чем, - резко заявил он.

- Сильно сомневаюсь, - тут же отозвался Дженсен, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди. – Это не твои слова, Падалеки. И не Мюррея.

Почему-то это показалось обидным.

- Считаешь, я слишком неандерталец, чтобы самому прийти к правильным выводам? – зло прищурился Джаред.

Дженсен вздохнул.

- Сейчас ты слишком на взводе, чтобы с тобой можно было нормально разговаривать, - холодно заметил он. – Кстати, я считаю, будет лучше, если ты уволишься. Я попрошу Веллинга, он договорится с Габриэллой, так что насчет работы можешь не переживать.

- Дженсен, ты вообще слышал, о чем я говорил? – пожалуй, вот теперь вообще пиздец полный, потому что накапливающееся весь день раздражение стало обретать вектор.

- Слышал. Ты нес абсолютный бред, который я не вижу необходимости обсуждать.

Падалеки с трудом перевел дыхание, тщетно пытаясь взять себя в руки.

- По-твоему, я недостаточно умен для тебя как собеседник?

- Музыка хорошая, - невозмутимо обронил Дженсен и слегка развернулся, чтобы лучше видеть танцующих.

Джаред разозлился. Ну почему так всегда, стоит только завести серьезный разговор, к нему тут же поворачиваются спиной и просят для начала успокоиться.

- Была хорошая, пока ее не оттрахали в Голливуде все, кто только мог, - рявкнул он, со злостью отпихивая от себя салфетку.

- Разве от этого она стала хуже? – спокойно парировал Дженсен. – Шедевр не может превратиться в банальность только потому, что стал слишком популярным.

Пронзительные аккорды Por una cabeza отзывались в груди дрожью и требовали решительных действий. А еще безумно хотелось окончательно понять, с кем Дженсен на самом деле – с ним… или все же с ними.

- Если тебе так нравится – я тебя приглашаю, - с вызовом бросил Джаред.

Удивленный взгляд.

- На танец, - пояснил Джаред.

- С ума сошел?

Джаред иронично приподнял бровь, стараясь ничем не показать, насколько болезненно отозвалось в груди это недоумение, и произнес со всей язвительностью, на какую был способен:

- А что? Неужели нас неправильно поймут?

- Падалеки, это танго. Это не просто задницей в клубе крутить, это надо уметь делать.

Высокомерная и снисходительная интонация этого заявления вызвала у Джареда усмешку. Почти такими же словами милонгеро Хуан когда-то начал их первый урок. Жаль, что, похоже, этот навык так и не пригодится…

- Ну, прости. Я не знал, что ты не умеешь.

Губы Дженсена сжались в тонкую линию. И Падалеки обдало жаром, когда он понял, что вызов принят.

- Орилльеро? – негромко поинтересовался Эклз.

Джаред с трудом удержался от улыбки и как мог спокойно ответил:

- Зачем? Де салон.

- Пошли, - Дженсен резко встал из-за стола и добавил: - Я веду.

- Кто бы сомневался, - пробормотал Падалеки, чувствуя, как в душе стремительной пружиной разворачивается предвкушение полета, но все же не смог удержаться от последнего язвительного замечания:

- Дженс, ну ничего себе... Я и не подозревал, что в братстве вы практикуете милонги.

- Донна считала себя опытной тангерой. У меня не было шанса не научиться. Кстати, начинай придумывать, как ты объяснишь мне свои неожиданные таланты.

Они вышли на танцпол с последними звуками музыки, провожаемые недоуменными взглядами, но Дженсен, не смутившись, занял позицию, крепко ухватил Джареда за правую руку, почти профессионально изогнув запястье, и едва ощутимым намеком коснулся другой рукой его талии.