Западная цивилизация и остальное человечество в XX в

Характеризуя состояние человечества к началу XX в., О. Шпенглер писал, что господствующей силой "на этой небольшой планете" была "группа наций нордической крови под руководством англичан, немцев, французов и янки", политическая власть которых зиждится на экономическом, прежде всего про­мышленном, а значит, и военном превосходстве над всеми остальными народа­ми, чьи ресурсы и эксплуатируются мировыми лидерами. С силовой стороны господство Запада (расколотого на два враждебных блока, к одному из кото­рых оказалась пристегнута Российская, а к другому — Османская империя) базировалось, таким образом, на его военно-промышленном могуществе, на технике, порожденной и связанной, как подчеркивал немецкий философ, со специфической, "фаустовской" душой западной культуры.

Однако угнетенные народы Востока оказываются способными заимство­вать западную технику, используя ее в ряде случаев даже эффективнее, чем европейцы и северные американцы. И тут, продолжает О. Шпенглер, "начина­ется месть эксплуатируемого мира против своих владык". Незападные люди способны работать не хуже европейцев, не имея к тому же их завышенных материальных претензий, что ведет к потрясению самих основ западного гос­подства над миром. А это рассматривается немецким философом истории в качестве симптома будущего краха Западной цивилизации, утрачивающей мо­нополию на научно-технические знания и военно-промышленное преимуще­ство над другими частями человечества.

Следует отметить, что в первой четверти XX в. так думал не один О. Шпенглер. О том же, к примеру, в начале 20-х гг. писал и А. Вебер. Отмечая, что "европей­ский дух играет революционизирующую роль в мировой истории", он констати­ровал, что как бы сильно ни стремился европейский империализм, насаждающий на всем земном шаре достижения современной цивилизации, употребить откры­вающиеся при этом возможности исключительно в своих целях, народы колоний и полуколоний "уже осознали возможность в дальнейшем использовать структу­ры европейской цивилизации для самоопределения". Более того, этот исследова­тель предвидел, что освободившись от пут европейского империализма, разрушив капиталистическую форму хозяйства, незападные народы попытаются "вновь об­рести себя в собственных экономических структурах, что в крайне гротескном виде и составило глубинный смысл проведенной... советизации России"⁵.

Осознание естественности и закономерности "Восстания Востока" против господства Запада уже имманентно содержит идею о неизбежной трансфор­мации моноцентрического, при господстве Запада, мира начала XX в. в если еще и не реально, то по крайней мере потенциально полицентрический мир XXI в., чреватый хантингтоновским "столкновением цивилизаций". При таком ракурсе рассмотрения цивилизационного развития XX в. великое противосто-

⁵ Вебер А. Гармония и кризис европейской культуры// Культурология: XX век. — М, 1995. — 289—290. Катаклизмы XX века ___________________________________________________ 631

яние социальных систем капитализма и социализма, определявшее характер мировой политики в течение четырех десятилетий после окончания Второй мировой войны, как и большевистская революция, не говоря уже о революции китайской или национальной борьбе, приведшей к падению британского коло­ниального владычества в Индии, фундаменталистской революции в Иране и пр., как звенья одной цепи оказываются взаимосвязанными и получающими свое философско-историческое осмысление в контексте этого восстания неза­падных народов против господства Запада.

И в середине XX в. это прекрасно понимали многие западные интеллекту­алы. Так, в первые годы после Второй мировой войны — на заре "Холодной войны" — А.Дж.Тойнби писал:

"Сегодняшний страх Запада перед коммунизмом — это отнюдь не боязнь воен­ной агрессии, как это было перед лицом нацистской Германии или милитарист­ской Японии... Оружие коммунизма, которое так нервирует Америку... — это ду­ховное орудие пропагандистской машины. Коммунистическая пропаганда облада­ет собственным "ноу-хау" в отношении разоблачения темных сторон Западной цивилизации, показывая ее изнанку под увеличительным стеклом, с тем, чтобы коммунистический образ жизни предстал желанной альтернативой для неудовлет­воренной части населения Запада. Коммунизм также ведет конкурентную борьбу за влияние на подавляющее большинство человечества, которое не является ни коммунистическим, ни капиталистическим, ни русским или западным, но живет сейчас в тревожном мире... между этими двумя враждующими твердынями"⁶.

После победы во Второй мировой войне СССР во многом добился гранди­озных успехов в деле поднятия в мире антизападных настроений. Важнейши­ми вехами на этом пути могут считаться:

— гражданская война 1946—1949 гг. в Китае, завершившаяся победой ком­мунистов, провозглашением 1 сентября 1949 г. КНР и подписанием 14 февраля 1950 г. Договора о дружбе, союзе и взаимопомощи между СССР и Китайской Народной Республикой;

— образование коммунистической КНДР в 1948 г. и закрепление за Север­ной Кореей статуса самостоятельного государства по итогам Корейской войны 1950—1953 гг.;

— подъем национально-освободительной борьбы в Британской Индии и образование в 1947 г. на ее территории независимых государств Индии (Рес­публика Индия с 26 января 1950 г.) и Пакистана;

— провозглашение 17 августа 1945 г. независимости Индонезии с признани­ем ее к концу 1949 г., после кровопролитной войны, западными государствами;

— победа коммунистов в Северном Вьетнаме, признанная Женевской конфе­ренцией 1954 г.;

— мощное антизападное, с широким использованием социалистических ло­зунгов движение в арабских странах в 50-е гг., узловыми моментами которого можно назвать революции в Египте (1952 г.) и Ираке (1958 г.), а также кровопро­литную войну в Алжире, закончившуюся подписанием между ним и Францией Эвиантских соглашений в марте 1962 г.

В этом же ряду стоят такие события, как обретение независимости боль­шинством стран Африки в 1960 г., захват левыми радикалами во главе с

⁶ Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. — М.—СПб., 1995. — С.31.632 Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

Ф. Кастро власти на Кубе в январе 1959 г. при резком обострении положе­ния практически во всех латиноамериканских государствах к началу 60-х гг. и многое, многое другое, связанное с распадом мировой колониальной сис­темы и впечатляющими успехами леворадикальных, использующих практи­чески всегда национально-демократические и очень часто — социалисти­ческие лозунги сил, единодушно выступавших под антизападными (антиим­периалистическими, как тогда говорили, антиколониальными, антибуржуаз­ными лозунгами).

Глядя на происходящее в те годы в мире, многим казалось, что в великом противостоянии социальных систем коммунистический лагерь (особенно до его резкого ослабления после разрыва между СССР и КНР в середине 60-х гг.) неизменно берет верх; что за ним пойдут освободившиеся от колониального господства и весьма склонные к социалистическим экспериментам страны "тре­тьего мира"; что далее так называемые "неприсоединившиеся государства" (Ин­дия, Югославия и др.) скорее склонны поддерживать на мировой арене "лагерь социализма", нежели его противника.

Более того, маститые западные, особенно французские, интеллектуалы, та­кие как Ж.-П. Сартр или М. Фуко, не говоря уже о ставшем (если я не ошиба­юсь) впоследствии мусульманином Р. Гароди, вплоть до оккупации советскими войсками Чехословакии в 1968 г., проявляли к советской и даже китайской коммунистическим системам нескрываемые симпатии, усматривая в них ре­альную, призванную в скором будущем восторжествовать в мировом масштабе альтернативу буржуазному обществу.

Такого рода умонастроениями, как и реальной военной силой СССР, и можно объяснить последнюю большую победу советского правительства на междуна­родной арене — закрепление по итогам Хельсинского совещания 1975 г. ре­зультатов послевоенного раздела Европы, остававшегося в силе до 1989 г. Ины­ми словами, можно сказать, что с момента окончания Первой мировой войны и победы большевиков в ходе гражданской войны в России до 60-х гг. включи­тельно мировая история проходила под знаком антизападной (антибуржуаз­ной, антиколониальной) реакции основной массы народов планеты против гос­подства нескольких ведущих капиталистических промышленно развитых госу­дарств. В указанный промежуток времени в этой антизападной борьбе роль идеологического оружия играли коммунистические (с их разнообразными со­циалистическими вариациями) и национально-освободительные лозунги.

В этой плоскости рассмотрения фашизм в Италии и национал-социализм в Германии, при всей глубинной идентичности их тоталитарной сущности с советским большевизмом (особенно в его крайней, сталинской, форме) долж­ны считаться явлениями аутентично-западными. Они, как то в те годы под­черкивали многие европейские интеллектуалы, развивали тенденции, зало­женные в Новоевропейской цивилизации в первые века ее существования (эгоизм, рационализм, технократизм, экспансионизм, пренебрежение инте­ресами всех незападных цивилизаций и народов при взгляде на них как на "неполноценных", а значит, и при отношении к ним как к средству достиже­ния собственного благополучия).

Однако эти тенденции оказались преломленными сквозь призму,

— во-первых, антиперсоналистических, а потому легко скрещивающихся, массовых идеологий XIX — начала XX вв. — идеологий социализма и национа- Катаклизмы XX века _____________________________________________________ 633

лизма (или расизма), в одинаковой степени презиравших духовность отдель­ной личности, и,

— во-вторых, объективных социально-экономических трудностей соответ­ствующих государств в годы после окончания Первой мировой войны, в особен­ности (для Германии) в период Мирового экономического кризиса 1929—1933 гг., преодоление которых с неизбежностью требовало усиления регулятивно-орга-низационных функций государства в социально-экономической сфере.

То, что нацизм имеет глубокие истоки в западноевропейской ментальности, в наше время осознается вполне отчетливо. Так, к примеру, Ф. Фокуяма совершен­но справедливо подчеркивает тот факт, что уже в XIX в. самые "либеральные" европейские общества были нелиберальны, поскольку верили в законность импе­риализма, т.е. в право одной нации господствовать над другими народами, не счи­таясь с тем, желают ли последние этого господства. Это способствовало широким колониальным захватам второй половины названного столетия с последующим соперничеством и борьбой за передел мира, приведшим к Первой мировой войне.

В эпоху мирового экономического кризиса рубежа 20—30-х гг. XX в. перед ведущими странами Запада объективно открывались две возможности:

1) сохраняя ориентацию на традиционные либеральные ценности, ввести элементы государственного планирования и регулирования в народнохозяй­ственную деятельность (опирающийся на концепцию кейнсианства "новый курс" Ф. Рузвельта, пришедшего к власти в США в 1933 г.) с перспективой экономи­ческой (неоколониальной) эксплуатации незападных народов, или

2) переориентировавшись на расистско-националистическую идеологию (со­знательно отвергающую ценности христианства и либерализма) установить, не отрицая правомочности самого принципа частной собственности, над всеми сферами общественной жизнедеятельности откровенную партийно-государ­ственную диктатуру (установление нацистского режима А. Гитлера в Германии в 1933 г.) с конечной задачей покорения и эксплуатации окружающих народов внеэкономическими средствами.

Исторический опыт показал, что представлявшаяся в те годы реальной ком­мунистическая альтернатива первому и второму сценариям на самом деле была очень преувеличена. Широкое распространение в Западной Европе между дву­мя мировыми войнами коммунистического движения сомнения не вызывает, однако в него была вовлечена, прежде всего, радикальная интеллигенция, не принимавшая как коррумпированные режимы собственных демократий-плу­тократий, так и тем более вырисовывавшуюся им фашистскую альтернативу.

Основная же масса населения западных государств не могла принять ком­мунизма в его полноте и аутентичности уже в силу своей органической при­верженности частнособственническим идеалам, укоренившимся в ее созна­нии еще в XVI—XVIII вв. Коммунизм был изначально обречен на Западе на не успех и потому, особенно при заметном улучшении условий существова­ния промышленного пролетариата в соответствующих государствах в тече­ние второй половины XIX в., с неизбежностью был вытеснен социал-демок­ратией, а после Первой мировой войны в Италии — фашизмом, а в Германии — национал-социализмом.

Не следует забывать, что, несмотря на мощнейшую поддержку со стороны СССР и финансируемую им разветвленную сеть агентуры, коммунисты (даже в составе широкого блока левых сил) ни в одной из западных стран не смогли

634 __________ Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

прийти к власти ни в ходе революционных выступлений, ни в результате побе­ды на выборах. Не является в этом отношении исключением и победа на пар­ламентских выборах во Франции в 1936 г. Народного фронта. Ведущей силой в нем была социалистическая партия, а из полученных им 375 депутатских ман­датов коммунисты имели только 72.

Победы коммунистов оказывались возможными лишь за пределами За­падного мира — там, где буржуазные ценности Новоевропейской цивилиза­ции не были укоренены, более того — с враждебностью отвергались основ­ной массой населения. Принципиальным успехом в качестве идеологии, на­правленной своим острием против частной собственности и основанной на ней эксплуатации, коммунизм мог пользоваться лишь в тех странах и у тех народов, в ценностном строе культур которых частная собственность не за­нимала доминирующего положения, но где осуществлявшаяся в течение XIX — начала XX вв. социально-экономическая и связанная с ней культурная и политическая трансформации вели к ускоренному, насильственному, попира­ющему традиционною нравственные приоритеты насаждению квазивестер-низированного созания богатеющих на народных бедствиях верхов — нуво­ришей, преимущественно из компрадорской буржуазии, коррумпированного чиновничества и их многочисленных прихлебателей.

Таким образом, мы снова возвращаемся к проблеме базовых различий об­ществ западного и незападного ("восточного") типов с их принципиально раз­личными экономическими и социокультурными основаниями. В предельно широком обобщении, основой первого является индивидуализм, частная соб­ственность и рационализм, тогда как второго — социоцентризм (сочетающий коллективизм с патернализмом и иерархизмом), раскрытый Л.С. Васильевым "феномен власти-собственности" и традиционализм. Как показал А.А. Зиновь­ев, первый в своем поведении руководствуется принципом деловой целесооб­разности, а второй — коммуналистическим принципом сбалансированности интересов частей социального целого.

Ярким примером принципиального несоответствия аксиологических осно­ваний конкретных цивилизаций этих двух типов может служить предложенная Э.С. Кульпиным таблица структуры ценностей Запада и Китая, шире — ока­завшегося в его цивилизационной ойкумене Дальнего Востока в целом: