За какой? За этот?

В ледяную воду лучше окунаться целиком. Отдирать пластырь от кожи следует резко. Мудро, не так ли?

Все, что я видел перед собой - безумно красивые карие глаза, в которых, казалось, искрились электрические разряды. Плюнув на все, я дал волю ожиданиям и смело стал целовать эти охр*ненно мягкие губы, при этом с упоением опустил руку и нежно погладил упругую ляжку Крашеного.

Кажется, меня лишили нескольких дредин, но черт с этим, я окончательно сошел с ума, потому что внутри меня стал взрываться фейерверк безумных чувств. Я чувствовал Билла, его запах, его острые выступающие кости, слышал его сбившееся дыхание...

Удивительно, что я все еще жив. Но больше меня впечатляет, что Каулитц наконец перестал беситься и вдруг очень неуверенно качнул головой, раскрывая рот шире. Мы стали целоваться как нормальные цивилизованные люди. Мне хотелось облапать это тело с головы до ног, крепко-крепко прижимать к себе и никуда никогда не отпускать, потому как крышу мне сорвало капитально, а в голове мигала огромная красная лампочка, предупреждая, что еще немного Билла рядом со мной, и тело разорвет от переизбытка чувств.

А когда Билл закинул одну ногу мне на бедро, я чуть не умер от восторга. Казалось бы, столько счастья просто не может свалиться на голову! Я гладил вожделенную ножку Дистрофика, вылизывал его поддающиеся губы, вдыхал запах химикатов, которые испускали его спутанные волосы, и чувствовал себя самым удачливым и счастливым человеком.

***

Я уезжаю на пять дней.

Я примерно на столько же.

Позвонишь, когда вернешься?

Зачем?

Не знаю. Расскажешь, как все прошло.

Мы увидимся с тобой в следующий понедельник.

- Билл…

Убрав взлохмаченные волосы с острого ушка, я осторожно прижался к нему губами.

Слишком много на сегодня поцелуев, Трюмпер.

- Я не увижу тебя очень долго…

С крика мы перешли на шепот, с оскорблений – на взаимопонимание. И не важно, что мы жутко замерзли - Каулитц весь дрожит, а я не чувствую пальцев. Главное то, что появился проблеск в этом беспросветном лабиринте наших отношений.

На улице так темно, вообще нихр*на не видно, пахнет сыростью и морозом. Слышно, как играет радио в моей машине, которое я забыл выключить, как бешено долбит сердце о ребра и как Билл выдыхает сигаретный дым. И, несмотря на то, что я, кажется, отморозил себе руки, этот момент кажется мне самым настоящим и мистическим одновременно.