Европа на распутье

На рубеже XIX—-XX вв. Россия и Австро-Венгрия активно сотрудничали в целях сохранения мира и стабильности на Бал­канах. В дополнение к уже существующим договоренностям, 7(20) сентября 1903 г. они подписали соглашение о проекте ре­форм в трех вилайетах Европейской Турции, которое было оформлено в виде инструкции российскому и австро-венгер­скому послам в Турции. Взаимное доверие двух государств на­столько окрепло, что 2(15) октября 1904 г. они выступили.в Санкт-Петербурге с секретной декларацией «о взаимном ней-

тралитете» в случае, если Россия или Австро-Венгрия вдруг подвергнутся нападению со стороны третьей державы.

Но постепенно сотрудничество между обоими государства­ми в целях сохранения статус-кво на Балканах разладилось. Австро-Венгрия все чаще действовала, не считаясь с интереса­ми России. В частности, она заключила с Османской империей соглашение строительстве железной дороги из г. Сараево, ад­министративного центра находившейся под ее управлением Боснии, через Нови-Пазарский санджак в Салоники, город на севере Греции, остававшийся под властью турок. Осуществле­ние этого проекта могло изменить стратегическую обстановку на Балканах в ущерб России.

Серьезно дестабилизировала положение на Балканах младо-турецкая революция, начавшаяся в Османской империи 3 июля 1908 г., которая положила конец деспотическому правлению султана Абдул-Хамида II. Австро-Венгрия решила воспользо­ваться этой революцией, чтобы осуществить аннексию Боснии и Герцеговины, оккупированных еще в 1878 году. Не видя спо­соба помешать этому, Россия попыталась найти с ней взаимо­приемлемое решение балканских проблем. С этой целью ми­нистр иностранных дел России Извольский встретился со своим австрийским коллегой Эренталем в замке Бухлау в Чехии. 16 сентября 1908 г. они достигли устной договореннос­ти по балканским проблемам, которую решили сохранить в тайне. Это соглашение предусматривало, что Австро-Венгрия не будет возражать против изменений в режиме Черноморских проливов и согласится предоставить России право проводить свои военные корабли через Босфор и Дарданеллы по одному. Со своей стороны, Россия дала согласие на присоединение к Австро-Венгрии оккупированных провинций Боснии и Гер­цеговины. Среди прочих вопросов, по которым они достигли договоренности, было решение предоставить Болгарии полную независимость от Османской империи. При этом Извольский настаивал на том, что для окончательного решения балкан­ских проблем необходимо созвать международную конфе­ренцию.

Однако уступчивость Извольского на переговорах, его склонность к компромиссам, по всей видимости, были воспри­няты австрийцами как проявление слабости. 7 октября Австро-Венгрия, не считаясь с позицией России, в одностороннем по­рядке объявила об аннексии Боснии и Герцеговины. В ответ правительство России расторгло устное соглашение, заключен­ное в Бухлау. С протестом против действий Австро-Венгрии выступило правительство Османской империи. Энергично про­тестовало и правительство Сербии, которое также претендовало на эти провинции. Возник острейший международный кризис,

очаг которого находился не где-то далеко за пределами Евро­пы, а в самом ее сердце. В него непосредственно были вовле­чены многие европейские государства, в т.ч. старые соперни­ки — Россия и Австро-Венгрия.

Османская империя довольно скоро пошла на попятную. 26 февраля 1909 г. она отказалась от своих суверенных прав на Боснию и Герцеговину, получив за это компенсацию в сумме 2,5 млн фунтов стерлингов. Сербия, напротив, продолжала на­стаивать на компенсациях. Она потребовала автономии для Боснии и Герцеговины, а также раздела Нови-Пазарского сан­джака, расположенного между Сербией и Черногорией, что по­зволило бы им сомкнуть территорию обоих государств и пре­градить путь дальнейшей экспансии Австро-Венгрии на Балка­нах. Одновременно Сербия обратилась за помощью к России, которая вновь предложила передать вопрос о Боснии и Герце­говине на рассмотрение специальной конференции государств-участников Берлинского конгресса 1878 года. Однако предло­жение России не нашло поддержки не только со стороны Ав­стро-Венгрии и Германии, но даже со стороны дружественной Франции. В этих условиях Германия прибегла к грубому давле­нию на Россию, потребовав от нее немедленно признать ан­нексию Боснии и Герцеговины. В противном случае правитель­ство Германии не исключало войну Австро-Венгрии против Сербии. 22 марта 1909 г. Россия была вынуждена согласиться с германскими требованиями. Спустя несколько дней ее примеру последовала и Сербия. Русское общественное мнение расцени­ло эти события как «дипломатическую Цусиму», ответствен­ность за которую была возложена на Извольского, вслед затем отправленного в отставку.

Между тем Боснийский кризис не помешал осуществлению вековых чаяний болгар о свободе от османского господства. 5 октября 1908 г. болгарский князь Фердинанд Кобургский по договоренности с Австро-Венгрией провозгласил полную независимость Болгарии.

Боснийский кризис представляется важным рубежом в ис­тории международных отношений начала XX века. За много лет это был первый крупный международный кризис, который возник не на далеких берегах, а в самой Европе. Несмотря на имеющийся в достатке опыт разрешения международных про­тиворечий путем компромиссов, он завершился полным торже­ством одной стороны и таким же полным поражением — дру­гой. При этом ко всеобщему удовлетворению он, на первый взгляд, не поколебал мир и стабильность в Европе, не создал явной угрозы военного столкновения между великими держа­вами. Тем самым он положил начало опасной практике посто­янного повышения ставок в дипломатической игре, которую

вели европейские державы. Уверовав в свою безнаказанность, они при всяком удобном случае выдвигали все более и более жесткие требования, ставя своих оппонентов перед трудным выбором: либо признать свою слабость, либо пойти на риск войны с совершенно непредсказуемыми последствиями, учиты­вая относительное равновесие сил потенциальных противни­ков. Наконец, Боснийский кризис в гораздо большей мере за­девал чувства и самолюбие европейских народов, чем любая колониальная война в Африке или Азии. Он заставил народы Европы вспомнить прошлые обиды, а кое у кого он пробудил даже жажду мести.

Боснийский кризис незаметно поставил народы и государ­ства Европы перед дилеммой: либо вернуться к практике ком­промиссов, неоднократно и с успехом применявшейся для раз­решения территориальных и колониальных споров, либо дви­гаться дальше по пути повышения ставок и военного шантажа. Причем, выбор того пути, по которому действительно пошла Европа, даже за несколько лет до начала Первой мировой войны, представлялся отнюдь не очевидным. Об этом свиде­тельствовал т.н. Второй марокканский кризис.

В 1911 г. для подавления беспорядков французы ввели свои войска в марокканский город Фее. Опасаясь вмешательства Германии в этот колониальный конфликт, Франция предложи­ла ей часть своих колониальных владений в Конго в обмен за отказ от притязаний на Марокко. Стремясь добиться более значительной компенсации, германское правительство напра­вило 1 июля 1911 г. в марокканский порт Агадир на Атланти­ческом побережье канонерскую лодку «Пантера». Этот инци­дент, который очень напоминал военный шантаж, журналисты назвали «прыжком «Пантеры»».

Разразился острый международный кризис, который назы­вают еще Агадирским. Он заставлял современников опасаться прямого военного столкновения между Францией и Герма­нией. Однако тактика военного шантажа на этот раз дала сбой, новый марокканский кризис удалось достаточно быстро разря­дить мирными средствами на основе компромисса. Большое значение имела позиция Великобритании, которая как и во время Первого марокканского кризиса, поддержала Францию. 4 ноября 1911 г. было подписано франко-германское соглаше­ние, которое зафиксировало согласие Германии признать пре­имущественные права Франции на Марокко, но лишь в обмен за уступку ей Францией части Конго в Экваториальной Афри­ке, а также за признание режима «открытых дверей» в Марокко сроком на 30 лет. Кроме того, французы и немцы в результате достигнутого соглашения объединяли свои усилия для эксплу­атации сырьевых ресурсов Африки. В Марокко немцы получа-

ли важные концессии, а в экваториальной Африке создавалась совместная франко-германская компания, с участием капита­лов и при поддержке правительств обеих стран, которая долж­на была заняться эксплуатацией ресурсов колоний в Экватори­альной Африке.