Глава тридцать пятая. Что это? – Не знаю. – Просто протри его

Что это? – Не знаю. – Просто протри его.

– Нет, сам протри.

– Ты когда-нибудь видела что-нибудь подобное?

– Да, возможно.

– Что значит «возможно»? Либо видела, либо нет.

– Не умничай!

– Я не умничаю, просто пытаюсь понять, что это. Думаешь, это можно отчистить?

– Не знаю, давай спросим Джойс.

Я слышу, как Линда и Джо тихо переговариваются в холле. Я предоставила их самим себе и стою на небольшой кухне, пью черный кофе, смотрю на мамин розовый куст в конце сада и вижу Джойс и Конора, жарким летом принимающих солнечные ванны на траве под грохот радио.

– Джойс, можно тебе кое-что показать?

– Конечно.

Я ставлю на стол чашку, прохожу мимо призрачного Конора, делающего свою знаменитую лазанью, мимо призрачной Джойс в пижаме, сидящей в любимом кресле с батончиком «Марс» в руке, и выхожу в холл. Они стоят на коленях, рассматривая пятно у лестницы. Мое пятно.

– Может, это вино, – говорит Джо, глядя вверх на меня. – Хозяева что-нибудь говорили о пятне?

– Э-э… – Ноги у меня мелко трясутся, и на секунду мне кажется, что сейчас у меня подогнутся колени. Я протягиваю руку, чтобы ухватиться за перила, и делаю вид, что наклоняюсь и внимательно его рассматриваю. Закрываю глаза:

– Насколько я знаю, его уже несколько раз чистили. Вы хотите оставить ковровое покрытие?

Линда задумывается, с гримаской осматривает лестницу и все вокруг, оценивая мои декораторские решения, морщит нос:

– Нет, полагаю, нет. Думаю, деревянный пол будет прекрасно смотреться. Ты согласен? – обращается она к Джо.

– Ага, – кивает он. – Например светлый дуб.

– Вот именно, – соглашается она. – Нет, не думаю, что мы оставим ковровое покрытие.

Я не собиралась сознательно скрывать от них информацию о владельцах, в этом нет никакого смысла, потому что они все равно увидят фамилию в контракте. Думала, они знают, что это мой дом, но, оказывается, они этого не поняли, а мне не хотелось ставить их в неловкое положение, сообщая об этом сейчас, когда они отмечают недостатки в убранстве, планировке комнат, странные запахи и звуки, к которым они не привыкли, а я даже не замечала.

– Похоже, вам тут нравится. – Я улыбаюсь, глядя на их радостные лица, раскрасневшиеся оттого, что они наконец нашли место, где чувствуют себя как дома.

– Так и есть, – улыбается Линда. – Вы же знаете, у нас были нелегкие времена. Теперь все наладилось, нам нужно выбраться из старой квартиры, найти что-то побольше. И как можно скорее, принимая во внимание, что семья увеличивается, вернее, пока только я увеличиваюсь, – нервно шутит она, и я замечаю маленькую выпуклость под ее рубашкой.

– О, здорово… – Комок в горле, снова дрожь в коленях, слезы в глазах.

Пожалуйста, пусть все поскорее закончится, пожалуйста, пусть они отведут от меня глаза. Они тактичные люди и именно так и поступают. – Отлично, поздравляю! – бодро произносит мой голос, и даже я слышу, насколько неискренне он звучит.

– Так что та комната наверху будет как раз кстати. – Джо кивает в сторону детской.

– О, конечно, это просто чудесно! – Я восторгаюсь и лицемерю до самого конца нашего разговора.

– Не могу поверить, что они не захотели забрать ничего из мебели, – говорит Линда, оглядываясь вокруг.

– Ну, они оба переезжают в меньшие помещения, так что их вещи просто туда не поместятся.

– Они вообще ничего не берут?

– Ничего, кроме розового куста из сада за домом. – Я улыбаюсь.

И чемодана воспоминаний.

Джастин с тяжким вздохом вваливается в машину.

– Что с вами случилось?

– Ничего. Не могли бы вы теперь отвезти меня прямо в аэропорт? Я немного опаздываю. – Джастин прикрывает ладонью лицо, ненавидя себя, эгоистичного жалкого человека, в которого он превратился. Да, они с Сарой не подходили друг другу, но какое право он имел использовать ее таким образом, тянуть за собой в бездну отчаяния и эгоизма?

– У меня есть кое-что, что поднимет вам настроение, – говорит Томас, протягивая руку к бардачку.

– Нет, я сейчас не… – Он замолкает, увидев, что Томас достает из бардачка знакомый конверт и протягивает ему, на заднее сиденье.

– Откуда это у вас?

– Мне позвонил босс, велел передать вам, прежде чем вы доедете до аэропорта.

– Ваш босс. – Джастин подозрительно щурится. – Как его зовут?

Томас какое-то время молчит.

– Джон, – наконец отвечает он.

– Джон Смит? – спрашивает Джастин с плохо скрываемым сарказмом.

– Вот именно.

Понимая, что он не получит от Томаса никакой информации, он снова смотрит на конверт. Он вертит его в руке, пытаясь решить, открывать или нет. Он может оставить его нераспечатанным и не длить эту странную историю, вернуть свою жизнь в прежнее русло, больше не обманывать людей, не использовать их. Встретить милую женщину, наладить с ней отношения…

– Ну? Вы не собираетесь его открывать? – спрашивает Томас.

Джастин продолжает рассматривать конверт.

– Может быть, – задумчиво отвечает он.

Папа открывает мне дверь, он в наушниках, в руке плеер. Оглядывает меня с головы до ног.

– О, ты сегодня чудесно выглядишь, Грей-си!!! – кричит он во весь голос. Мужчина, выгуливающий собаку на другой стороне улицы, оборачивается на нас. – Где ты была?!!

Я улыбаюсь, испытывая наконец-то слабое облегчение. Прижимаю палец к губам и вынимаю наушники у него из ушей.

– Я показывала дом клиентам.

– Он им понравился?

– Они собираются вернуться через несколько дней, чтобы сделать замеры. Это хороший знак. Но там я поняла, что осталось много чего, с чем мне нужно разобраться.

– А ты еще не со всем разобралась? Тебе ведь уже не нужно неделями рыдать по этому поводу?

Я улыбаюсь:

– Я имею в виду, что мне нужно разобраться с имуществом. Вещами, которые я оставила. Многое из мебели им наверняка не понадобится. Можно я поставлю кое-что у тебя в гараже?

– В моей столярной мастерской?

– Ты туда уже лет десять не заходил.

– Я там был, – оправдывается он. – Ой, да ладно, складывай свои вещи. Интересно, я хоть когда-нибудь смогу от тебя избавиться? – говорит он с легкой улыбкой.

Я сажусь за стол, и папа немедленно начинает возиться, наполняя чайник, как он делает всегда, когда кто-то входит в кухню.

– Как прошла вчерашняя встреча по понедельникам? Уверена, Донал Маккарти поверить не мог твоей истории. Какое у него было лицо? – Я наклоняюсь вперед, с нетерпением ожидая подробностей.

– Его не было, – говорит папа, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы взять чашку с блюдцем для себя и кружку для меня.

– Что? Почему? А ты так хотел рассказать ему о своих приключениях! Вот нахал! Ну, значит, на следующей неделе?

Папа медленно поворачивается:

– Он умер. Завтра похороны. Так что мы весь вечер говорили о нем и вспоминали истории, которые он рассказывал сотни раз.

– Ох, папа, мне так жаль.

– Ну ладно. Если бы он не скончался в выходные, он бы точно умер, услышав, что я встречался с Майклом Эспелом.

Может быть, это и к лучшему. – Он печально улыбается. – Эх, он был не таким уж плохим человеком. Мы от души веселились, хотя нам нравилось выводить друг друга из себя.

Я сочувствую папе. Он так любил словесные баталии со своим вечным соперником. Мы сидим в молчании.

– Ты ведь оставишь себе розовый куст? – наконец спрашивает папа.

Я сразу понимаю, о чем он говорит:

– Конечно. Думаю, он хорошо будет смотреться в твоем саду.

Он оборачивается к окну и изучает сад, возможно, решая, куда он посадит розы.

– Нужно быть очень осторожным с переездом, Грейси. Это может оказаться шоком, привести к серьезным, возможно, фатальным последствиям.

Я грустно улыбаюсь:

– Со мной все будет хорошо, папа. Спасибо за заботу.

Он все еще сидит ко мне спиной:

– Я говорил о розах.

Мой телефон звонит, вибрирует и чуть не падает со стола.

– Алло?

– Джойс, это Томас. Только что высадил твоего молодого человека в аэропорту.

– О, спасибо вам большое! Он получил конверт?

– А, да! Я, конечно, отдал ему конверт, но только что взглянул на заднее сиденье, а конверт там.

– Что?! – Я вскакиваю. – Возвращайтесь, возвращайтесь обратно! Поворачивайте машину! Вы должны отдать ему конверт. Он его забыл!

– Понимаешь, дело в том, что он явно не был уверен, хочет ли он его вскрыть.

– Что? Почему?

– Дорогая, я не знаю! Я дал ему конверт, когда он сел в машину, прежде чем ехать в аэропорт, все так, как ты просила.

Он казался очень подавленным, и я решил, что это немного поднимет ему настроение.

– Подавленным? Почему? Что с ним было не так?

– Джойс, дорогая, я не знаю. Я знаю только, что он выглядел расстроенным. Когда я отдал ему конверт, он долго сидел и смотрел на него, а когда я спросил, собирается ли он его открывать, он сказал: «Может быть».

– Может быть, – повторяю я. Я сделала что-то, что его расстроило? Кейт что-то ему сказала? – Он был расстроен, когда вышел из галереи?

– Нет. Мы еще заезжали в Центр переливания крови на Д'Олье-стрит перед тем, как поехали в аэропорт.

– Он сдавал кровь?

– Нет, он сказал, что должен с кем-то встретиться.

О боже, может быть, он выяснил, что это я получила его кровь, и ему вся эта история стала неинтересной.

– Томас, вы знаете, открывал ли он конверт?

– Ты его запечатывала?

– Нет.

– Тогда я не смогу это узнать. Я не видел, чтобы он его открывал. Прости. Ты хочешь, чтобы я завез его к тебе домой по пути из аэропорта?

– Пожалуйста.

Через час я встречаю Томаса у дверей, и он отдает мне конверт. Взяв его, я понимаю, что билеты все еще внутри, и у меня сердце уходит в пятки. Почему Джастин не открыл конверт и не взял его с собой?

– Держи, папа. – Я кидаю билеты на стол.

– Что это?

– Билеты на оперу в следующие выходные, – грустно говорю я, опуская подбородок на руку. – Это был подарок для одного человека, но он, очевидно, не хочет идти.

– Опера. – Папа морщится, и я смеюсь. – Оперы не в моем вкусе. – Но он все же открывает конверт, пока я варю себе вторую порцию кофе.

– О дорогая, я думаю, что вряд ли пойду, но в любом случае спасибо.

Я оборачиваюсь:

– Почему, папа? Тебе же понравился балет, хотя ты думал, что не высидишь до конца.

– Да, но туда я ходил с тобой. Я не хочу идти один.

– Тебе и не придется. Там два билета.

– А вот и нет.

– Да точно два. Посмотри еще раз.

Он переворачивает конверт вверх дном и трясет. Оттуда выпадает на стол листок бумаги.

Мое сердце замирает.

Папа надевает очки на кончик носа и внимательно изучает записку. «Сходите со мной…» – медленно читает он.

– Ах, дорогая, это ужасно мило с твоей стороны…

– Покажи! – Я выхватываю записку у него из рук вне себя от изумления и читаю ее про себя. Потом перечитываю еще и еще раз.

Сходите со мной? Джастин.