Депрограммирование: Изучение одного случая Часть 1: Личные наблюдения практики группы

Стив К. Дуброу-Айхель, Ph. D.
RETIRN - Re-Entry, Therapy, Information & Referral Network
Philadelphia, Pennsylvania
(Сообщество по возвращению, терапии, информации и справкам, Филадельфия, Пенсильвания)

Резюме

Этот выпуск “Калтик стадис джорнел” представляет детальные впечатления о депрограммировании приверженца Международного общества сознания Кришны (МОСК), наблюдалось и записывалось на аудиопленку успешное пятидневное депрограммирование. Команда депрограммирования состояла из трех ведущих депрограммистов и двух их помощников. Это депрограммирование было убедительной беседой и моральным спором, в которых первостепенная деятельность заключалась в запрашивании и получении информации (просвещении) и в самораскрытии (присоединении). Оно изначально опиралось на установление связи и доверия между приверженцем и его депрограммистами, что впоследствии позволило приверженцу задуматься над противоречиями между философией и действиями, не ощущая, что ему угрожают. Качественно депрограммисты имеют особый “формальный” (сосредоточенный на культисте) и “случайный” (сосредоточенный на субгруппе) способы действия. Чтобы изучить процесс депрограммирования более детально и с повышенной объективностью, части аудиозаписи, представляющие начало, принятие решения заново (“слом”), и заключительные стадии депрограммирования, были подвергнуты контент- и процесс-анализу; эти результаты будут представлены в будущей статье.

Глава I. Введение

Процесс депрограммирования - иногда насильно навязанной переоценки культовых верований и поведения - доказуемо был и остается единственной самой спорной темой в сфере исследований культов. Представление о депрограммировании, даваемые средствами массовой информации, а также более академичные и предположительно более “респектабельные”, значительно варьируются от фанатически положительных до враждебно отрицательных) в своей оценке этой деятельности.

Потребность снять покров таинственности с этого сложного, но зачаровывающего процесса кажется очевидной, и это исследование было, насколько я знаю, первым систематическим исследованием процесса депрограммирования. Исследование включало в себя наблюдение и запись на аудиопленку 5-дневного успешного депрограммирования приверженца Международного общества сознания Кришны (МОСК) “Кена”. Внимательно изучая это единичное депрограммирование, я хотел уделить особое внимание трем процессам: (а) качество участия культиста в процессе переобращения; (б) качество и количество устного обмена информацией между депрограммистом (депрограммистами) и культистом; и (в) фокус восприятия и подвижность внимания культиста. Исследование также рассматривает связь между этими процессами и сознанием.

Обзор организации этого исследования

В этом исследовании я качественно рассмотрел депрограммирование в его целостности. Затем я внимательно изучил три наиболее важных события депрограммирования (начало депрограммирования, пункт, в котором культист отказывается от своего членства в культе, и конец депрограммирования).

“Депрограммирование” - это термин, широко применяемый к деятельности и процессам, имеющим своей целью переобращение члена одной из новых спорных религий, псевдорелигий, или “культов” массовой терапии (Clark, Langone, Schecter & Daly, 1981; Conway & Siegelman, 1978). Депрограммирование - спорная и часто скрытная деятельность; первый шаг (физическое отделение от культа) иногда проводится без начального добровольного согласия культиста. Принудительное убеждение (“промывание мозгов” и “контроль сознания”) является оправданием переобращения, наиболее часто приводимым депрограммистами, консультантами по выходу и семьями, которые их нанимают (Barker,, 1984; Beckford, 1985; Bromley, Shupe & Ventimiglia, 1983; Shupe & Bromley, 1980; Sullivan, 1984); “методики контроля сознания” появляются наиболее заметно в определениях характеристик деструктивных культов экспертами (Dole & Dubrow-Eichel, 1985; Sullivan, 1984). По мнению многих практиков, бывших членов и некоторых исследователей (Convey & Siegelman, 1978; Hassan, 1988; Patrick, 1976; Underwood & Underwood, 1979; Zeitlin, 1985), культовое промывание мозгов может включать стимуляцию и поддержание гипнотических или похожих на трансы состояний сознания. Дискуссии с многими депрограммистами и бывшими членами отмечают, что они рассматривают депрограммирование преимущественно как познавательно(когнитивно)-межличностный процесс.

Я начал процесс систематического изучения депрограммирования: (а) описывая подробно общий социальный контекст и взаимодействия, которые я наблюдал в ходе пятидневного депрограммирования (не предмет этого исследования); (б) разрабатывая Контрольный список утверждений депрограммирования, стратегию кодирования и справочник, специально созданный, чтобы изучать депрограммирование; и (в) подробно анализируя изменения в содержании устного общения (используя Контрольный список утверждений депрограммирования) и познавательные процессы (т.е., сосредоточенность внимания и качество субъективного опыта) в ходе трех наиболее важных событий депрограммирования.

Результаты моего исследования представлены в двух выпусках “Калтик стадис джорнел” (этот специальный выпуск и последующая статья в более позднем выпуске).

В этом выпуске я сначала даю обзор литературы по культовому обращению, информационной обработке, вниманию, сознанию, депрограммированию и анализу взаимодействий. Я пытаюсь объединить эти семь нитей исследования и связать их с вопросами, поставленными в моем труде. Затем я подробно излагаю свои наблюдения и рассматриваю аудиозаписи депрограммирования Кена как члена Харе Кришны. Эти наблюдения обеспечивают качественный контекст для количественных данных по устному взаимодействию, вниманию и сознанию, чтобы они могли быть представлены в последующей статье “Калтик стадис джорнел”

Последующая статья дает статистический анализ обработки информации, бесед и сдвигов в фокусе внимания для всех участников в ходе трех выбранных периодов времени в течение депрограммирования. Я представляю объяснение моего логического обоснования и метода изучения содержания бесед депрограммирования, а затем представлю и подискутирую о своих результатах. Я исследую главные темы и процессы, которые наблюдал как участник-наблюдатель, и объединю это с количественными результатами, которые я получил. Затем я постараюсь синтезировать эти темы в трехмерную модель процесса депрограммированного изменения. Наконец, я буду дискутировать о смысле этого труда для будущих исследований депрограммирования и других интенсивных случаев убедительных бесед.

Переобращение Кена началось как “недобровольное” депрограммирование: Его начальное “похищение” включало ясное сообщение, что он не может свободно покинуть машину депрограммистов. Вскоре после этого, однако, он согласился участвовать в депрограммировании и заявил, что не будет пытаться уйти; можно спорить, стало ли затем депрограммирование добровольным. Мое исследование допускало начальный недобровольный процесс, но в конечном счете требовало добровольного согласия депрограммируемого до того, как я смогу собирать и использовать данные. Я начал свои наблюдения над депрограммированием Кена после того, как он согласился остаться и выслушать информацию депрограммистов. Кроме того, я заручился начальным устным согласием Кена на мое наблюдение, но позже получил письменное разрешение. Этот метод был рассмотрен и одобрен комитетом по исследованиям, касающимся людей, Пенсильванского университета.

Личный жизненный опыт относительно деструктивных культов, “контроля сознания” и депрограммирования.

Личные взрывы чувств часто разжигают страсти и иногда омрачают обе “стороны” полемики о культах. Поэтому настоятельно необходимо ясно излагать, какое влияние оказал личный опыт на интерпретацию информации, отступая от формального исследования. Выбор изучения вопроса, связанного с психологией деструктивного культа, не был для меня трудным. Как исследователь, советник, консультант и психолог, я активно включился в эту сферу с апреля 1975 г.

Мой опыт в качестве послушника Церкви Унификации. Мое участие началось, когда, будучи студентом Колумбийского университета, я был очарован молодыми членами Церкви Унификации Сан Мьян Муна (Unification Church), которые страстно вербовали новичков для университетской ветви этой церкви, Вузовской ассоциации по изучению принципа (Collegiate Association for Research of Principle). Как раз перед началом весеннего семестра 1975 г. я получил разрешение провести независимое исследование Церкви Унификации. Я добровольно подвергся двухмесячному прослушиванию “лекций из мешка глубоких раздумий” о Божественном Принципе (доктрина Церкви Унификации), за которым следовала одна неделя интенсивной идеологической обработки (под видом конференции молодых лидеров CARP) в восточной семинарии Церкви Унификации в Бэрритауне, штат Нью-Йорк.

Перед тем, как ехать в Бэрритаун, я немного познакомился с доктриной Церкви Унификации, которой я противился, так как вполне отдавал себе отчет в экстремистских, правых политических взглядах этой церкви, к чему я чувствовал отвращение.

Мой жизненный опыт в Бэрритауне ошеломил меня. После всего лишь двух дней я обнаружил, что дрогнул и серьезно сомневаюсь в честности убеждений, чувств и самовосприятия, которые были неразрывной частью моей личности с того времени, как мне исполнилось тринадцать лет. Я также стал отдавать себе отчет в сильном физиологическом возбуждении, которое истолковал как крайнюю тревогу.

Я чувствовал, что был на грани или капитуляции перед крайне чуждым набором убеждений и поведения, предложенных мне, или нервного расстройства”; я не сделал ни того, ни другого. Я приписываю свой конечный отъезд из Бэрритауна удаче и сигаретам (которые были запрещены). Ускользнув из большого группового спального помещения для мужчин (“общей спальни братьев”), чтобы покурить, я наткнулся на нескольких молодых людей, которые тоже нарушали это правило. Мы начали говорить и делиться нашими сомнениями. Эта форма общения была запрещена (предполагалось, что мы должны общаться только с нашими назначенными “приятелями”, среди которых все были мунистами со стажем). Я стал частью небольшой группы из пяти “вероотступников”, которые встречались тайно поздно ночью (фактически рано утром), чтобы выкурить по сигарете и опросить друг друга (хотя тогда мы это так не называли). Еще через два дня наш бунт стал открытым и явным для наших лидеров, когда мы отказались сотрудничать в рамках “системы приятелей” и настаивали на нашем праве на ограниченные периоды “свободной” беседы.

Тем не менее, вначале мне было трудно покинуть Бэрритаун. Когда я стал настаивать на том, чтобы уехать в конце моего семидневного семинара, мои “братья” сказали мне, что они вызовут такси, чтобы подвезти меня, - но в действительности они никогда не звонили. Затем я стал настаивать на том, чтобы позвонить самому (там не было общественных телефонов), но когда мое такси прибыло, мой рюкзак внезапно “потерялся”. Тогда я разозлился и пригрозил подать в суд на руководителя моего семинара, если меня будут еще задерживать. Мой рюкзак неожиданно нашелся, и немедленно после этого я уехал.

Когда я вернулся в Колумбийский университет, то все еще был возбужден и продолжал с перерывами быть возбужденным и точно “накурившимся марихуаны” приблизительно месяц. Оглядываясь назад, я теперь полагаю, что испытывал в мягкой форме многие симптомы, связанные с посттравматическим стрессовым расстройством и/или диссоциирующими расстройствами, и что многие бывшие культисты называют посткультовым “плаванием”.

До и в течение моего пребывания в Бэрритауне я интервьюировал (с разрешения местной CARP) нескольких членов Церкви Унификации, используя анкету и структурированное интервью, извлеченные из моего изучения анализа взаимодействий, особенно теории “жизненных сценариев” (Berne, 1961; Steiner, 1971). Я ожидал найти различия в “сценариях” между мунистами и небольшим подходящим образцом, считая мунистов имеющими “сценарии”, похожие на сценарии алкоголиков. Мои исследования дали ограниченную опору этой гипотезе, но мой раздел о собственном жизненном опыте послушника Бэрритауна был значительно более провоцирующим. В этом разделе я сравнивал процесс, который наблюдал в Бэрритауне, с процессом резюмирования мышления, описанным Лифтоном (Lifton, 1961) и Шайном (Schein, 1961). Я пришел к заключению, что, находясь в Бэрритауне, подвергся обманным путем сильному давлению, нацеленному на психологический упадок в рамках структурированной программы реформирования мышления. Тот факт, что мунистам не удалось “промыть мозги” мне, по моему мнению, вызван, главным образом, поломкой системы приятельства CARP, которая дала возможность “вероотступникам” встречаться и обмениваться взаимным опрашиванием. Опрашивание позволило обеспечить каждого из нас обратной связью и взаимным утверждением разделяемого нами жизненного опыта, таким обрезом облегчая сопротивление требованиям Церкви Унификации подчиниться (Asch, 1956). Для всех, кроме одного из нас, этого было явно достаточно, чтобы сохранить нас вне Церкви Унификации со сравнительно нетронутым психологическим функционированием.

Постскриптум к Бэрритауну. Насколько я знаю, ни одни из пяти “вероотступников” не присоединился к Церкви Унификации. Один вероотступник, Чарли, которого я прекрасно знаю с младших курсов, которые мы посещали вместе в Колумбии, испытал психопатический эпизод в течение нашего шестого дня в Бэрритауне. Я наблюдал этот психологический срыв, не понимая, что происходило. Я узнал гораздо позднее, что через несколько часов после моего отъезда из Бэрритауна он был окружен приблизительно двенадцатью мунистами, которые оказались в состоянии убедить его остаться на следующий “семинар” (который должен был длиться 21 день). Чарли в конце концов был однако, изгнан, когда его психоз ухудшился в этот же самый вечер. Он стал настолько возбужденным, что побежал через залы Бэрритауна, срывая плакаты Сан Мьян Муна или надписывая на них: “Мун - Антихрист”. Чарли покинул Бэрритаун, чтобы бесцельно скитаться на Среднем Западе несколько месяцев. Перелом ноги в Большом Каньоне привел, наконец, к госпитализации и последующему психиатрическому лечению.

Конечно, Чарли пропустил то, что оставалось в колледже от весеннего семестра, и находился в психиатрическом госпитале часть того лета. Я узнал о том, что он пережил после Бэрритауна по его возвращению в колледж осенью 1975 года.

Последующее исследование и профессиональный опыт терапевта по возвращению. Когда я начал выпускную работу в Пенсильванском университете, то продолжал свое исследование психологии деструктивных культов более двух последующих лет (1976-78). Я проинтервьюировал приблизительно две дюжины бывших культистов - некоторые из них были депрограммированы (включая второй случай Теда Патрика), а некоторые покинули свои группы без посторонней помощи. Я наблюдал свое первое депрограммирование (сайентолога) в 1979 году. В 1980 г. меня начали приглашать на ограниченное число депрограммирований в качестве психологического консультанта и помогать семьям, которые стремились понять, что случилось с их взрослыми детьми. Иногда мне помогала моя жена, Линда Дуброу-Айхель.

В августе 1982 г. я встретил Роберту и Стивена Айзенбергов, когда мы готовились давать интервью в местном телевизионном ток-шоу. В то время Роберта была директором клиники по излечению от культов филадельфийской еврейской службы семьи; Стивен, в прошлом приверженец Кришны, был студентом с неполным рабочим днем и депрограммистом. Вскоре после этого я также встретил бывшего члена Миссии божественного света (группы гуру Махараджи Джи) Гарри (это не настоящее его имя) был депрограммирован Тедом Патриком и также работал как депрограммист с неполным рабочим днем и как консультант по выходу мастерского уровня, Мы нашли наши взгляды и подходы весьма совместимыми и договорились сохранить контакт друг с другом.

В декабре 1982 г. я получил свою пенсильванскую лицензию для независимой практики по психологии и немедленно предложил Роберте, Стивену, Гарри и своей жене сотрудничать, занимаясь супервизией равных (peer supervision) и совместно разбирая дела в качестве независимого консультационного “сообщества”. В начале 1983 г. было образовано RETIRN (the Re-Entry, Therapy, Information & Referral Network - Сообщество по возвращению, терапии, информации и справкам). Хотя Гарри ушел работать самостоятельно, RETIRN продолжает обеспечивать советами, консультированием и образовательными услугами индивидов и семьи, на которых неблагоприятно воздействовали деструктивные группы, включая культы.

С 1980 г. до конца 1988 г., по моим скромным подсчета, я непосредственно проконсультировал 100 культистов, бывших культистов и их семьи и помогал или консультировал около 100 других случаев. Я наблюдал, участвовал или был приглашен консультировать приблизительно 20 депрограммирований и консультаций о выходе.

Мой опыт в Бэрритауне в качестве интервьюера/исследователя и терапевта для бывших культистов внес очень многое в мои формулировки относительно процесса культового обращения и переобращения (депрограммирования). Клинический опыт продолжает обеспечивать доказательствами, что, по крайней мере, для очень многих индивидов в широком ряду тоталитарных групп, обращение в культовую веру и жизненный стиль включает различные степени обмана и принудительного убеждения.

культовом обращении: принудительное убеждение или свободный выбор?

©1997-2002 Перевод и редакция - All rights reserved - Евгений Волков (Yevgeny N. Volkov)

Текущая дискуссия о природе культового обращения является центральной для понимания депрограммирования, ибо депрограммисты претендуют на то, чтобы разрушить процесс насильственно навязанного обращения в деструктивных культах.

Существуют три точки зрения относительно природы культового обращения. На одной стороне дискуссии ученые-обществоведы и теологи, которые избегают ярлыков “культ” и “деструктивный культ” в пользу термина “новая религия” (ср. Bromley and Shuppe, 1983; Kilbourne and Richardson, 1984; Ungerleider & Wellisch, 1979a, 1979b). Я называю сторонников этой точки зрения “новыми религионистами”. Новые религионисты полагают, что культы - нешаблонные и, возможно, нереалистично утопичные, но тем не менее настоящие, и, на худой конец, не более вредные, чем традиционные религии и институты. В лучшем случае, новые религии обеспечивают альтернативную социализацию и смысл для молодых людей, которые не могут найти свою нишу в “традиционных” стилях жизни и религиях, и таковы же по социальным процессам и результатам для психотерапии (Kilbourne and Richardson, 1984), или они улучшают психологическое функционирование (Ross, 1985; Wilson, 1985). Эта точка зрения утверждает, что депрограммирование, в лучшем случае, - неправильное употребление термина (если культисты, в первую очередь, не являются “запрограммированными”, их нельзя “депрограммировать”) и насилие над гражданской свободой, в худшем смысле. Новые религионисты напоминают нам, что многие “традиционные” религии начинались как “спорные” секты и преследовались безжалостно; попытки контролировать или обуздывать деятельность новых религий поэтому кажутся нарушением конституционных гарантий религиозной свободы.

На противоположной стороне этой дискуссии находится то, что критики (ср., Barker, 1984; Bromley and Richardson, 1983; Bromley and Shupe, 1983 Kilbourne, 1983; Kilbourne and Richardson, 1984) относят к категории “антикультового движения” или к ACM (AntiCult Movement) позиции: культовое обращение вызывается без осознанного согласия участника. Главные заботы ACM относительно культов включают возражения против процесса обращения и против культовой деятельности (Dole & Dubrow-Eichel, 1985; Enroth, 1977; Rudin & Rudin, 1980; Zeitlin, 1985) В противовес новым религионистам антикультисты рассматривают депрограммирование и консультирование по выходу как жизнеспособные и эффективные вмешательства, нацеленные на возвращение культистов к индивидуальной свободе.

Имеется также широкая средняя область, образовавшаяся из некоторых психиатров и психотерапевтов (напр., Galanter, 1983; Kriegman & Solomon, 1985; Levine, 1984) и ученых-обществоведов (напр., Bakken, 1985; Galanti, 1984; Gordon, 1984), которые находят культы в разной степени отвратительными и вводящими в заблуждение, но имеют склонность отвергать модели обращения путем “промывания мозгов”, предлагаемые теми, кто стремится сократить влияние культов. Они могут рассматривать участие в культе как признак лежащих в основе психиатрических заболеваний (напр., Kriegman & Solomon, 1985; Spero, 1984), семейной дисфункции (напр., Schwartz, 1983; Stipes, 1985) или парадоксальной попытки достичь зрелости и независимости через личное подчинение абсолютному авторитету (напр., Levine, 1984; Schwartz, 1983; Stipes, 1985). Эта группа может признавать обманчивые и империалистические качества культовых групп, но они обычно полагают, что “зло” депрограммирования и других форм социального контроля, которые кажутся уменьшающими религиозную свободу, перевешивает культовое дурное поведение. Я бы также включил в эту широкую среднюю область (хотя и более тесно связанных с антикультовой точкой зрения) тех психиатров и психотерапевтов и ученых-обществоведов, которые рассматривают культовое обращение как включающее сложную, хотя и не полностью понятую взаимную игру личных, социально-психологических и, возможно, диссоциативных сил. Эти люди обычно отделяют себя от насильственного и недобровольного депрограммирования, и они типично сторонятся упрощенного объяснения культового обращения “промыванием мозгов”, говоря вместо этого о “неподобающем влиянии”, “неэтичном общении” и “систематическом манипулировании путем социального и психологического влияния” (ср., Cialdini, 1984; Clark, et. al., 1981; Cunningham, 1984; Singer, 1982).

Модели принудительного культового обращения

Существуют три преобладающих, но не единственных, модели принудительного культового обращения. Первая и, возможно, наиболее четко выраженная модель “промывания мозгов” была сформулирована Лифтоном. Лифтон, психиатр с психоаналитической подготовкой, развил свою теорию, следуя широким клиническим опросам китайских и западных уцелевших (или беженцев) после красной китайской программы перевоспитания, которая последовала за коммунистическим захватом основной территории Китая в 1949 году. Его теория уходит корнями в психоаналитическую концепцию “эго-психологии”. Тем не менее, я использую термин “психодинамическая/социально-психологическая”, чтобы описать модель Лифтона, из-за его упора на слияние внутрипсихического, социального и культурного контекстов, в которых происходит упадок эго и реформирование мышления.

Лифтон: первоначальная психодинамическая/социально-психологическая модель

22 глава (pp. 419-437) книги “Thought Reform and the Psychology of Totalism” (Lifton, 1961) суммирует восемь главных пунктов Лифтона относительно принудительного убеждения и определяет необходимые условия, с которыми необходимо встретиться, прежде чем процесс убеждения может быть назван принудительным “промыванием мозгов”. Подводя итоги этой главы, я приведу примеры того, как различные культы, включая Международное общество сознания Кришны (МОСК, “Харе Кришна''), используют каждый метод.

Средовый контроль. “Средовый контроль” относится к жесткому структурированию окружения, в котором общение регулируются, а допуск к информации строго контролируется. В моем опыте в Бэрритаунской семинарии Церкви Унификации в апреле 1975 г. не существовало каналов для источников внешней информации (напр., телевидение, радио, газеты и т. п.) и новички были прикреплены к двум “приятелям” с указанием, что мы должны обращаться к ним со всевозможными вопросами.

В МОСК члены храма держатся изолированно, и общение между приверженцами и особенно с внешними источниками ограничено; приверженцев Кришны учат, что информация не от МОСК - майя (иллюзия), а не-МОСКовские источники информации - “демоны”.

Мистическое манипулирование. “Мистическое манипулирование” относится к использованию запланированной или подстроенной непосредственности; то есть, реформаторы мышления манипулируют новичками таким образом, чтобы их поведение казалось непосредственным и порожденным изнутри. Кроме того, культовым институтам придается атмосфера великой тайны и божественности. В моем опыте с Церковью Унификации (U.C.), например, новички подвергались “бомбардировке любовью” и другим формам эмоциональной энергии. Им подолгу не давали спать, а пища была лишена протеина и разнообразия. Результатом часто было запланированное психологическое возбуждение, которое затем приписывалось “духовной природе” новичка, (т. е. предопределению быть мунистом).

В МОСК лидерам (гуру), храмам и статуям божеств приписываются огромные мистические силы, какова монотонная песнь Харе Кришна. Новых приверженцев также бомбардируют любовью. Лидеры МОСК поддерживают атмосферу великой мистической цели, и о приверженцах, которые идут вверх в рамках институтов МОСК, говорят, что они избраны” или “духовно чисты”. Гуру, которые поднимаются до статуса членов Управляющего коллегиального совета, могут объявлять себя “духовными господами”, с властью участвовать в грехе, потому что все, что они делают, “очищено” по определению.

Требование чистоты. В тоталитарных системах мир резко делится на хороший и чистый против злого и нечистого. Те, кто вне этой тоталитарной системы, являются непросвещенными и поэтому не “полностью человечны”. Покинуть культ означает полное проклятие. Бывшие приверженцы МОСК сообщали мне, что уход из МОСК предполагает понижение твоего духовного статуса ниже статуса “духовно невежественного” индивида, который никогда не подвергался воздействию Сознания Кришны. Особенно осуждаются те, кто вкусил, а затем отверг духовность. В Ц.У. мне было сказано, что любой за пределами Церкви был “сатанинским” и не совсем человечным. МОСК относится к миру за своими пределами как к майе (иллюзии) и приклеивает аутсайдерам ярлыки “демонов”.

Культ исповеди. Требование непрерывной исповеди связано с процессом мистической манипуляции. От новообращенного постоянно требуют признаться в своих грехах (действительных и воображаемых), и хотя он может быть вознагражден за каждую исповедь, требование исповедоваться не умолкает. Так исповедь становится окруженной тайной и священной сама по себе. Цель этой исповеди - отказ от себя, а не освобождение от чувства вины. Практически культ исповеди на деле скорее порождает, чем смягчает чувство вины. В Церкви Унификации как новые, так и старые члены чрезвычайно поощрялись пылко разглашать личную информацию перед группой людей, которые были совершенными незнакомцами. “Правильные” исповеди (например, после сексуальных отношений, экспериментирования с наркотиками) вознаграждались краткосрочным сочувствием и вниманием (и, на более поздних ступенях членства - более ощутимыми наградами, такими, как хорошие назначения на работу) постольку, поскольку они сопровождались “правильным” воздействием (например, чувство вины, стыд) и провозглашением верности Сан Мьюнг Муну. Следующий день, однако, приносил то же требование исповеди. Групповые исповеди в Церкви Унификации типически сопровождались рыданиями, воплями и другими проявлениями напряженной эмоции, которая поднималась почти до оргиастического кульминационного пункта.

В МОСК приверженцев также призывают постоянно исповедоваться в своих проступках перед своими гуру. Кен, культист в моем исследовании, вел длинный журнал специально для этой цели.

“Святая наука”. Тоталитарные системы объявляют свои догмы абсолютной, полной и вечной истиной, что в свою очередь поднимает догму на священный уровень. Любая информация, которая противоречит этой абсолютной истине, по этой причине является фальшивой по определению, а ее источник в лучшем случае введен в заблуждение, а в худшем случае является врагом. Подвергать сомнению святую доктрину запрещено. В культах типа Церкви сайентологии любой критикующий официальную сайентологическую догму получает ярлык “подавляющей личности”, которая становится дичью, на которую разрешено охотиться” для официально санкционированного раздражения (Appel, 1983; Coridon & Hubbard, 1987). В МОСК версия Бхагават Гиты Прабхупады считается абсолютным и неоспоримым слово Кришны, высшей божественностью. Любая информация, противоречащая Гите, ложна по определению. Пример: верные приверженцы принимают объяснение Гиты Прабхупады о том, что божества окружают землю, поселившись на невидимых планетах в верхней атмосфере, и что для смертных невозможно (особенно для тех, кто лишен Сознания Кришны) путешествовать за пределы уровня этих планет; поэтому все космические программы, организуемые различными нациями, являются тщательно разработанным притворством. Посадки на Луне были секретно сфабрикованы путем записи на пленку в пустыне Аризона.

Передернутый (подтасованный) язык. Лифтон (Lifton, 1961, p. 429) отметил, что “язык тоталитарного окружения характеризуется разрушающими мышление клише. В романе “Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый” Оруэлл (Orwell, 1954) предсказал тесную связь между манипулированием языком и контролем над мышлением. Он описал постепенную эрозию английского языка в некий гибридный язык (“новояз”), лишенный разнообразия, индивидуального оттенка и абстрактности. В мифическом тоталитарном государстве Оруэлла разрушения языка должно было в конечно счете неизбежно привести к разрушению всякой свободной мысли.

Деструктивные культы типично развивают и тщательно разрабатывают идиосинкразическую терминологию, которая используется, чтобы быстро и упрощенно отвечать на любые сомнения и затруднительные вопросы. В МОСК используется набор слов хинди, чтобы порочить аутсайдеров и их мнения, но сообщается, что песня Харе Кришна является наиболее эффективным методом остановки мышления (Conway & Siegelman, 1978). Приверженцев учат, что все сомнения вызываются демонами и против них нужно активно бороться. Затем им говорят, что гипнотическое исполнение мантры Харе Кришна является единственной защитой против впадения в майю. Между тем, и в Церкви Унификации, и в МОСК сложные причины мировых проблем и многоуровневая природа личных трудностей человека упрощается до детских битв между силами добра (Мун и его союзники в духовном мире; Господь Кришна и его последователи) и зла (Сатана и его жертвы; демоны и майя).

Доктрина выше личности. Как естественное следствие введения “священной науки” тоталитарная система утверждает, что личный опыт не отвергает “факты” в том виде, как они объясняются доктриной. В итоге отвергаются критические способности индивидов и даже само восприятие. Как объяснял Лифтон (Lifton, 1961, p. 431): “Лежащее в основе предположение заключается в том, что доктрина - включая ее мифологические элементы, - в конечном счете более обоснованна, истинна и реальна, чем любой аспект действительного человеческого характера или человеческого опыта” При моем обучении в Церкви Унификации, когда новичок начинал засыпать в ходе лекции, ему говорили, что сатанинские “сонные духи” закрывали его веки и что с этими духами надо сражаться. Лидер отказывался принять предположение новичка, что его сонливость может быть связана с недостатком сна в последние несколько ночей.

В МОСК приверженцам, которые были свидетелями крайностей руководящего гуру, постоянно говорили, что они, должно быть, духовно атакованы демонами, ибо несомненно “духовно чистый” приверженец не может участвовать в недозволенном употреблении наркотика или в сексуальных сношениях (ср., Hubner & Gruson, 1988, pp. 204-264).

Разделение существования. Согласно Лифтону (Lifton, 1961, p. 433), “тоталитаристское окружение проводит четкую грань между теми, чье право на существование может быть признано, и теми, кто такого права не имеет. На практике это ведет к позиции “цели оправдывают средства” среди лидеров деструктивных культов. Мунистам говорят, что поскольку все богатства принадлежат Богу (т. е. Сан Мьюнг Муну), а все аутсайдеры являются сатанинскими, методики незаконного получения денежных средств являются просто способами возвращения материальных богатств их истинному первоначальному владельцу (Edwards, 1979; Freed, 1980). Подобным образом МОСК считает аутсайдеров “демонами” и учит приверженцев, что вполне приемлемо выражать ярость и разочарование в отношении аутсайдеров. Насилие, включая убийство, является санкционированным, если оно осуществлено именем Кришны против аутсайдера или падшего приверженца (Hubner & Gruson, 1988). В МОСК мошенническая деятельность по добыванию средств называется “трансцендентной хитростью” (Rudin & Rudin, 1980, p. 53).

Пересмотренная модель индуцированного зла Лифтона: процесс “удвоения”

Через двадцать пять лет после опубликования его начального исследования о реформировании мышления появился труд Лифтона о психологии целителей, превратившихся в убийц. В книге “Нацистские врачи: медицинское убийство и психология геноцида” (Lifton, The Nazi Doctors: Medical Killing and the Psychology of Genocide, 1986) Лифтон попытался объяснить психологические механизмы, которые позволили профессиональным целителям (врачам) стать профессиональными сообщниками массового убийства, когда они были частью самого эффективного, профессионального убивающего аппарата, известного западной цивилизации: нацистских лагерей смерти. Во вступительной статье к своей книге Лифтон (Lifton, 1986, с. xi-xiii) не связывал эту новую книгу со своей более ранней работой о процессе реформирования мышления. Однако он впоследствии включил многие из своих ранних положений в эту более общую теоретическую структуру для понимания психологии индуцированного зла, которому оказывается содействие тоталитарной системой.

Биографические данные типичного немецкого врача 1920-х годов имеют некоторое сходство с данными “типичного” культиста: умный, хорошо образованный, идеалистичный, надеющийся найти место в истории как солдат длящейся войны против основных и универсальных зол: болезни, распада и смерти. Трудно оспорить извращенность морали, стоящей за работой доктора Йозефа Менгеле. Однако все еще усиленно дискутируется, подразумевает ли поведение членов и лидеров культа этическую систему, извращенную подобным образом. Мое мнение заключается в том, что культовое поведение часто вызывает к жизни извращенную, антисоциальную извращенную этическую систему, которая является противоположной по отношению к собственным системам и поведению большинства культистов до их членства. Поэтому центральные вопросы, касающиеся исследования о нацистских врачах и о членах деструктивных культов выглядят похожими: как могут молодые люди, в других отношениях умные, четко выражающие свои мысли, образованные и идеалистичные становиться фанатически преданными движению, которое (в случае с членами культа, согласно критикам культа), является прямо противоположным в отношении идеализма и гуманизма, в первую очередь вдохновляющего его членов?

Лифтон (Lifton, 1986, p. 418-465) постулирует, что это поведение стало возможным благодаря “фаустовской сделке”, включающей “психологический принцип”, который он назвал “удвоением”. Удвоение заключается в разделении системы собственного “я” на две независимо функционирующие целостности. Разделение изначально происходит потому, что на определенном уровне нацистский доктор должен столкнуться с тем фактом, что его обязанности нарушают его дофашистское “я”. Новое поведение, требуемое и вознаграждаемое официальным (тоталитарным) режимом, настолько радикально отличается от “старого “я” (которое тесно связано с нормальными обязанностями врача), что “нормальная” психологическая защита (например, сдерживание, рационалистическое объяснение, изолированное мышление) является недостаточной, чтобы допустить продолжение функционирования. Все мысли, убеждения, действия, чувства и роли, связанные с врачебными обязанностями доктора концентрационного лагеря организуются в независимую систему, частичное “я”, которое сможет успешно исполнять все обязанности “целого” “я” в пределах обстановки лагеря смерти.

Частичное “я” действует как целостное “я”. В Аушвице врач мог через удвоение не только убивать и осуществлять вклад в убийство, но и молча организовывать в интересах этого зловещего проекта всю структуру своего “я” (или процесс собственной личности) так, что это окружало буквально все аспекты его поведения (Lifton, 1986, p. 418).

Лифтон отличает удвоение от более традиционных концепций “расщепленного” сознания (такого, которое встречается при диссоциации или в пограничных синдромах личности) и “расщепленных” психологических систем личности (то есть составных личностей). Эти процессы типично считаются пожизненными моделями, которые начинаются в раннем детстве, обычно в ответ на серию травматических событий и крайне конфликтных отождествлений, которые незрелая психика не может постигнуть или интегрировать и остаться при этом нетронутой или “целой. Более того, диссоциированные или множественные “системы личности” индивида обычно сознательно не подозревают друг о друге, но скорее действуют независимо. При удвоении, однако, две “личности” знают друг о друге, и все-таки действия “злой” половины не имеют никаких моральных последствий для “целителя” или того “я”, которое не несет на себе зла. Удвоения не бывает у детей даже тогда, когда они сталкиваются с подавляющей травмой. Оно происходит у взрослых, реагирующих на крайнюю, но не непостижимую ситуацию (такую, как тоталитарный режим). Более того, у взрослого, который “раздваивается”, присутствует элемент активного участия.

“Удвоение - это активный психологический процесс, средство адаптации к крайности... Адаптация требует растворения “психологического клея” как альтернативы радикальному распаду собственной личности (p. 422)... Расстройство типа раздвоения, которое я описывал, является более сосредоточенным и временным и возникает как часть более широкой установленной структуры, которая поощряет и даже требует его”. (p. 423).

Лифтон видит в удвоении не нечто патологическое, а скорее универсальную человеческую потенциальную способность, которая не является врожденно доброй или злой и может быть как у жертвы, так и у мучителя. “Удвоение - это часть универсального потенциала для того, что Вильям Джеймс назвал “разделенной личностью (Lifton, 1986, p. 420). Оно изначально сходно с защитным механизмом изолированного мышления, но оно в конечном счете включает гораздо более широкий ряд чувств, убеждений и поведения. Изолированное мышление включает расщепление нежелательных аспектов системы своего “я”; удвоение включает развитие двух независимых систем личности. Изолированное мышление является защитным механизмом, который типично включает очень ограниченный аспект психической структуры, используемый для продолжения того, что вызывает стресс (как в ситуации с честным в других отношениях рабочим, который невинно мошенничает с подоходными налогами). Или это более общий оборонительный стиль, тесно связанный с всеобъемлющей моделью личности, которая не очень податлива к изменению, даже при интенсивной психотерапии. Удвоение, с другой стороны, включает массированную психическую перестройку, однако оно может быть относительно временным и относительно легко обратимым. Само по себе удвоение не является ни плохим, ни хорошим.

Говоря вообще, приспособительная потенциальная способность к удвоению является присущей человеческой психике и может быть со временем спасительной для жизни: для солдата в сражении, например; или для жертвы жестокости, такой, как заключенный в Аушвице, который должен испытать какой-то вид удвоения, чтобы выжить. Но “противостоящее “я” может стать опасно необузданным, как это произошло у нацистских докторов (Lifton, 1986, p. 420).

Удвоение может быть процессом, который некоторые культисты испытывают в течение и после их “обращения”. Депрограммирование может быть “уничтожением” удвоения. Удвоение также помогает объяснить поведение некоторых лидеров культа, особенно внутри тех культов, которые, как ISKCON (МОСК - Международное общество сознания Кришны), имеют репутацию особенно насильственных и антисоциальных. Подробно разбирая процессы, которые способствуют удвоению, Лифтон (Lifton, 1986) использовал ту же терминологию, которую он первоначально ввел в “Реформировании мышления и психологии тоталитаризма” (Lifton, 1961). Таким образом, удвоение может обеспечить альтернативную концептуальную структуру для синтезирования того, что иногда кажется “добровольной” природой участия в культе, с доказательствами на фактах из жизни скрытого социального манипулирования и внезапного изменения личности. Сам Лифтон (Lifton, 1986, p. 330) ссылается на возможное “сравнение между насильственными современными культами... и нацистской структурой в Аушвице” в поощрении удвоения как среди лидеров, так и среди последователей.

Удвоение может объяснить легкость, с которой прежде законопослушные студенты колледжа могут совершать преступления: после того, как его пропустили через реформирующий мышление механизм зарядки языка и освобождения существования, культовый “двойник” может вести себя антисоциально. Лифтон (Lifton, 1986) обнаружил, что нацистские врачи уклонялись от чувства вины, не игнорируя совесть, но “перенося” его на двойника - “личность Аушвица” с извращенным критерием для “добра”, который включал долг в отношении нацистского режима, “исправительные” условия концентрационных лагерей, ускорение эффективного действия крематориев и т. д.

Удвоенное “я “делает грязную работу” для целостной личности, изображая эту работу как правильную” и таким образом защищая целостную личность от осознания ее собственной вины..”. (p. 421).

При удвоении одна часть личности “отрицает” другую часть. То, что отвергается, - это не сама реальность,… но значение этой реальности. Нацистский врач знал, что он проводит селекцию, но он не рассматривал селекцию как убийство. Одним уровнем отрицания тогда было изменение значения убийства аушвицкой личностью; а на другом уровне - отрицание изначальным “я” всего, что делалось аушвицкой личностью”. (p. 422).

Таким образом, приверженец Кришны может совершить мошенничество и “трансцендентальную хитрость”, и его культовая личность не будет чувствовать себя виновной, потому что природа “правильного” и “неправильного” определена по-другому. Фактически удвоение объясняет иронию ситуации с культистом, который испытывает чувство вины из-за неисполнения настоятельного требования лидера совершать преступления.

Среди психологических тем центральными для удвоения у нацистских врачей - и расширительно, я полагаю, для культистов - были (Lifton, 1986, p. 439-475): (а) Смертельная Логика и Священная Наука - характер (the ethos) разума, который, имея в наличии “факт” того, что евреи были агентами болезни, которая оскверняла арийскую расу, требовал искоренения как единственного “логичного” решения; (б) Естественный Двигатель - индивидуально врач был просто “орудием” в космически предопределенном и в конечном счете “естественном” порядке жизни; (в) Видение Абсолютного Лекарства - нацисты были мотивированы видением предельного зла для своей страны, совершенного демонической расой; (г) Разделение существования; (д) Поиски Превосходства - “часть лекарства - опыт превосходства... в этом опыте экстаза можно быть готовым убивать или, по крайней мере, санкционировать убийство... Гитлер стал действующей силой этого превосходства... “воля фюрера” [стала] “космическим законом”, потому что его миссия обновления могла вызвать к жизни опыт превосходства и поместить этот опыт в рамки структуры мышления и программы действий” (p. 474); (е) Вечное “Высокое государство” - романтический национализм, “объединенный со специфическим нацистским идеологическим всемогуществом, способствующий ощущению того, что они особенные “дети богов”, которые имеют право убивать в духе, который некто описал так: “Если ты не будешь моим братом, твоя голова слетит с плеч”,... эта модель была примером связанного клятвой сообщества”, в которое вошли члены СС” (p. 475).

Социально-психологические модели

Социально-психологические модели обращения колеблются от тех, которые пытаются достичь объединения с другими моделями принудительного убеждения (напр., Cialdini, 1984; Galanti, 1984; Singer, 1982; Zimbardo, Ebessen & Maslach, 1977), до тех, которые отрицают принудительное убеждение (напр., Balch, 1980; Bromley & Shupe, 1979; Kim, 1979).

Бэлч (Balch, 1980) изучал тысячелетний культ НЛО (по общему мнению, не отвечающий критерию деструктивного культа) и предположил, что теория принятия ролей обеспечивает скупое объяснение поведения членов культе. Он пришел к выводу, что “когда люди присоединяются к религиозному культу, они сначала меняют свое поведение, усваивая новую роль... безграничная вера истинного верующего обычно развивается только после продолжительного участия в культовой повседневной деятельности”. (p. 14).

В противоположность этому стэнфордский психолог Филип Зимбардо и его коллеги (Zimbardo, Ebessen, & Maslach, 1977, pp. 184-185) располагают свое социально-психологическое объяснение обращения бок о бок с другими моделями, изыскивая интегрированную модель того, что они определяют как “обращение с помощью убеждения”. Обрисовывая “принципы обращения убеждением”, они отмечают, что культисты “погружены в группу и поощряются к деиндивидуализирующим действиям и чувствам... индивида заставляют ощутить силу группы, которую разделяет он”. Новичкам предлагают слушать некритически при “не склонной к оценке уязвимой умственной настроенности восприятия” повторяющиеся лекции и другие “информационные исходные данные”, в то время как “привлекательные такие же равные ему моделируют искренность, счастье, жизнеспособность и безусловное принятие идей культа”. Изменению позиции и поведения помогают путем “мощных социальных подкреплений”, которые “раздаются свободно”. Эти подкрепления включают “улыбки, благоприятное мнение, похвалу, одобрение, физический контакт и видимую любовь”. Неприемлемое поведение со стороны новичка, однако, “вызывает немедленную единообразную реакцию всех членов группы; они все опечалены, никогда не гневаются на отклоняющиеся от нормы действия или мысли”. Культовые центры по идеологической обработке типично имитируют “ролевые отношения типа гость-хозяин (т.е. культист - новичок культа)”, и чувство вины - мощный модификатор повеления - является результатом, когда новичок огорчает своего “хозяина”.

Модели обработки информации

Крис Эдвардс (Edwards, 1982), бывший член Церкви Унификации, который написал как о своем собственном опыте в качестве муниста, так и о культовом обращении вообще, утверждал, что обращение осуществляется путем манипулирования информацией. Культ как группа представляет собой набор взаимодействий между группой и лицами, принятыми в общество (групповой “образ, созданный для публики”). На более микроскопическом уровне культ контролирует или пытается контролировать все окружающие исходные данные, особенно поток информации (Edwards, 1982). Эдвардс описал методики, используемые преуспевающими культовыми вербовщиками, которые начинают с того, что подстрекают лицо, принятое в сообщество, к саморазоблачению (и предоставляя свое собственное саморазоблачение), чтобы установить взаимопонимание. Собственное саморазоблачение вербовщика может не всегда быть правдивым; чтобы способствовать взаимопониманию, он может претендовать на интерес к музыке в стиле “вестерн-кантри”, чего на самом деле нет. Как только приглашение к действию в рамках культа принято, и новый культист охраняется в окружающей обстановке, созданной культом, культовые учителя приступают к манипулированию вниманием вновь принятого, повышая внушаемость и принуждая новичка модифицировать или демонтировать прежние методы обработки информации (которые получают кличку “сатанинских” или “демонических”). Хассэн (Hassan, 1988, p. 65) также подчеркивает роль информационного контроля и внимания, или информации, “изолированно осмысливаемой”, как он это определяет:

Информация - это горючее, которое мы используем, чтобы наш мозг работал должным образом... Люди попадают в ловушку деструктивных культов потому, что они не только лишаются доступа к критической информации, но и испытывают недостаток правильно функционирующих внутренних механизмов для ее обработки. Такой информационный контроль имеет впечатляющее и разрушительное влияние (p. 65).

Следуя своим интервью с рядом бывших культистов, депрограммистов и ученых в области нервной деятельности человека, Конвей и Зигельман (Conway & Siegelman, 1978) выдвинули гипотезу о том, что культовое обращение является результатом рассчитанного манипулирования информацией, ведущего к информационной перегрузке. Они предлагают значительные, основанные на подробностях частной жизни, доказательства того, что культы повышают уязвимость в отношении информационной перегрузки путем манипулирования окружающей средой нового члена организации: например, неожиданные изменения в диете, включающие уменьшение количества протеина; недостаток сна; изоляцию и перевод в месте, лишенные знакомых справочных пунктов; постоянная эмоциональная и, следовательно, физиологическая стимуляция; и запрограммированные социальные взаимодействия детского типа. Став уязвимыми, новички затем подвергаются постоянной бомбардировке радикальными идеями и верованиями. Им не дают времени на размышление или проверку этой информации в сравнении с реальностью. Нейробиологическое побуждение интегрировать и извлечь смысл из этого нового жизненного опыта и информации толкает новичка к кризису, который может быть разрешен только внезапным некритическим принятием новой системы верований. Затем новичок испытывает внезапное изменение личности: он или она “сламываются.

Основываясь частично на своем открытии, что культисты, которые подверглись депрограммированию, реабилитировались быстрее, чем те, кто вышел из культов без информации, обеспечиваемой депрограммистами, Конвей и Зигельман (Conway & Siegelman, 1982) предположили, что культы могут порождать новую форму умственного заболевания: “информационную болезнь”.

Модели измененного состояния и гипнотически/метапознавательные

Читая отчеты ряда депрограммированных культистов (ср. Patrick & Dulack, 1976; Conway & Siegelman, 1978; Stoner & Parke, 1977; Underwood & Underwood, 1979; Freed, 1980), я был поражен их последовательными описаниями процессов обращения и последующего погружения в соответствующие культы. Они описывают чувство “ пребывания в другом мире”, отмеченное сосредоточенным вниманием, искаженными восприятиями, стереотипными аффектами и ограниченным критическим суждением. Эти факторы привели Кларка и его коллег (Clark et. al., 1981), Гольдберга и Гольдберга (Goldberg & Goldberg, 1982) и других исследователей (ср. Enroth, 1977; Conway & Siegelman, 1978) к гипотезе, что в контексте социального контроля окружающей среды и давления группы участие в культе вызывает “похожее на транс” измененное состояние сознания, близкое во многих отношениях к гипнозу, характеризующееся повышенной внушаемостью, узким фокусом самоосознания, возрастающей зависимостью и усиливающимся разыгрыванием роли.

Цейтлин (Zeitlin, 1985) сравнивает процесс культового обращения с искажением информации и манипулированием вниманием, используемыми в качестве лечебных средств в гипнотерапии. Он описывает отношения вербовщика - вновь принимаемого члена как включающие в себя “и гипнотические модели общения”, и “структурированные столкновения, которые нацелены на то, чтобы породить определенный предписанный порядок следования опыта” у принятого в члены сообщества (инициируемого), включая “внимательность в реагировании” (p. 380 - 381).

Кларк и другие (Clark et. al., 1981) также представляют концепцию культового обращения и поддержания членства как частично вызванных похожим на гипноз феноменом:

“Когда приступают к процессу вовлечения в культ... стимуляция трансом часто становится формализованной и ценимой практикой, вводимой медитацией... путем монотонного пения, или деятельностью типа говорения на языках (p. 55). Хотя, как в фазе обращения, состояния транса продолжают усиливать групповую преданность и поглощение информации, их первая задача в процессе вовлечения в культ явно заключается в том, чтобы бороться с сомнением, скептицизмом и внешней критикой” (p. 56).

Многие последствия первичных культовых взаимодействий имеют тенденцию включать в себя возвращение в состояния, похожие на детские, согласно критикам культов. Эдвардс (Edwards, 1982) в своих описаниях подготовки в Церкви Унификации предположил, что там наличествует изменение в начальном качестве переживания, что связано с изменением роли (на роль “ребенка”) и процессами внимания:

В ходе уик-энда лидер группы управляет похожим на детское поведением, поощряя вновь принятых членов петь детские песенки, играть в детские игры, есть детские легкие закуски и проговаривать вслух примитивные утверждения о мире и любви. От группового лидера можно услышать поощрение членов группы к тому, чтобы “растопиться вместе как арахисовое масло и желе”, чтобы быть друг к другу ближе: “...групповые лидеры отучают от характерных черт взрослого поведения, включая независимость суждений, установление контекста, личное принятие решений или индивидуальное истолкование..”. (p. 35-36).

Особое внимание к ритуальной медитации и/или молитве, особенно как к средствам противодействия в отношении направленных против культа влияний, убеждений и импульсов, способствовало пониманию того, что культы обучают гипнотическим “останавливающим мышление” методикам. В работе о сознании Орнштейн (Ornstein, 1972) утверждал, что техника медитации нацелена на демонтирование познавательного “процесса построения моделей”:

Мы легко приспосабливаемся почти к любым новым исходным данным. Новая технология, новая личность, изменения в нашей непосредственной окружающей среде быстро становятся составной частью нашей жизни, частью нашей модели внешнего мира. Этот процесс построения моделей и есть конкретно то, что следует разрушить путем осуществления медитации... эзотерические (тайные) традиции говорят таким образом о развитии (совершенствовании) сознания, что допускают проникновение в сознание любого стимула, свободного от нормального отбора первичных исходных данных, строительстве моделей и систем категорий” (p. 151).

Критики культов доказывают, что в сочетании с контролем окружающей обстановки и давлением группы медитационная деятельность повышает внушаемость; в результате поступающая информация не подвергается нормальному распределению по категориям”. Таким образом, новая информация воспринимается менее критически. Медитация и другие сходные с гипнотическими методики, применяемые культами, вызывают убывание “обобщенной ориентации в реальности” (Shor, 1959), что, согласно мнению многих бывших членов, влечет за собой распад мыслительных процессов, родственный концепции Хилгарда (Hilgard, 1977) о разделенном сознании.

Превращение в приверженца Харе Кришны

Процесс превращения в приверженца Харе Кришны (ср., Conway & Siegelman, 1978, pp. 137-139; Stoner & Parke, 1977, p. 18) типично начинается одним из двух способов: (а) потенциальный новичок случайно встречается с теперешним приверженцем; или (б) отвергнутый или рассерженный “искатель” целенаправленно ищет МОСК, основываясь на том, что читал или слышал о медитации и/или кришнаитах, или основываясь на предыдущей (положительной) случайной встрече с приверженцем.

При любом способе потенциального новичка обычно приглашают на “вегетарианский пир”, как правило, в местном храме МОСК, который становится первой встречей новичка с организованным обществом Кришны и его лидерами. Здесь новичок подвергается “бомбардировке любовью” (при которой он становится фокусом интенсивного внимания и внезапной привязанности, его заставляют ощущать себя крайне особым, духовно предопределенным и “избранным” и ему угождают, как малым детям). Перед обедом новичок является свидетелем и его могут побуждать участвовать в экстатических церемониях”, посвященных божествам МОСК. И, конечно, новичка неоднократно понуждают монотонно петь знаменитую мантру Харе Кришна (“Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна, Кришна, Харе, Харе. Харе Рама, Харе Рама, Рама, Рама, Харе, Харе).

Даже уже в дверях (одной ногой на улице) новичка поощряют продолжать монотонное пение, объясняя, что истинные дары мантры можно получить, если индивид становится духовно чистым. Духовную чистоту, говорят ему, можно приобрести только изучением Бхагават Гиты (индийское священное писание) в интерпретации основателя МОСК А. К. Бхактиведанта Свами Прабхупада, которого МОСК считает перевоплощением самого господа Кришны. Конечно, это духовное воспитание можно получить, только став членом МОСК.

После начала формального изучения доктрины Кришны новичок - теперь “мирской член” МОСК - со временем подвергается давлению, чтобы он осуществил формальное и полное вручение себя Кришне. Этот процесс, называемый “инициацией”, включает в себя: пожертвование всего материального имущества Кришне (т.е. МОСК), формальное принятие правил диеты и жизненного стиля кришнаита, бритье головы (для мужчин), оставляя только “конский хвост” (сику) сзади, отречение от майи (внешних “демонических” влияний и грешного поведения), жизнь полностью в храме Кришны или другом одобренном жилище, клятвы безбрачия и трезвости, назначение к личному гуру (который становится для этого человека “духовным господином”) и принятие МОСК (индийского) имени.

Члены, проводящие в общине все свое время, (“лица, посвященные в таинство”), ведут крайне регламентированную и аскетическую жизнь, в которой типичный день занят монотонным пением мантры Кришны (часто по семь часов каждый день), добыванием денег (Санкиртан), наблюдением и прислуживанием своему гуру или президенту храма. По иронии, многие лица, посвященные в таинстве (включая Кена, депрограммируемого из моего исследования) никогда не завершают своего исследования Гиты, которое завлекло их для начала в статус полного членства.

Идеологическая обработка, реформирование мышления и принуждение внутри МОСК осуществляются путем постоянного монотонного пения, которое имеет двойной эффект, возбуждая состояние гипнотического типа и мешая любым конкурирующим мыслям (“остановка мышления”), почти полного контроля окружающей среды, мистического манипулирования и мастерского использования чувства вины. Согласно Конвей и Зигельману (Conway & Siegelman, 1978, p. 137), из всех главных культов МОСК кажется наилучшим в достижении тяжелейших и наиболее явных “сломов”.

Сознание, обработка информации и депрограммирование

Фельдман (Feldman, 1985,1986) пользуется теорией обработки информации, чтобы объяснить познавательную перемену модальностей и стратегий вмешательства как когнитивно-поведенческой, так и эриксоновской школ психиатрии. Обе школы терапии, доказывает Фельдман, концентрируются на изменении познавательных карт или схем, как строительных блоков для изменения поведения; разница, утверждает он, заключается в том, что когнитивно-поведенческая терапия фокусируется на “сознательных” мыслях и процессах, в то время как эриксоновская терапия с акцентом на гипнозе и использовании транса сосредотачивается больше на “подсознательных” или “досознательных” процессах. В согласии с концепциями внимания и информационной способности Найссера и Эрдели (Neisser & Erdely, 1974), Фельдман предположил, что внимание является активным, а информация обрабатывается на сознательном и досознательном уровнях одновременно (т.е. параллельная обработка) при обратной связи между двумя системами. Когнитивные карты или схемы, которые более широко руководят вниманием,, в этом процессе и поддерживаются, и модифицируются, но не обязательно сознательно.

И Цейтлин, (Zeitlin, 1980, 1985) и Хассэн (Hassan, 1988) обращали особое внимание как на подсознательные, досознательные, так и на сознательные процессы обработки информации в обращении и переобращении культистов, отчасти потому, что они оба получили подготовку по эриксоновской гипнотерапии и по расширяющему работу Эриксона нейролингвистическому программированию Бэндлера и Гриндера (Bandler & Grinder, 1975). Хассэн полагает, что “мозг нуждается в справочнике, чтобы структурировать реальности. Измените справочник, и поступающая информация будет интерпретироваться иначе”. В ходе обращения в культ возвращенный в детство “подобный ребенку” новичок помещается в “ситуацию, где его чувства перегружены неясной информацией, и ум “цепенеет” (Hassan, 1988. p. 47). Этот процесс, писал Хассэн, является одновременно и сознательным и открытым, и подсознательным и скрытым.

Обработка информации, “слом” и депрограммирование

Большинство депрограммистов, которых я интервьюировал, признавали, что депрограммирование и консультирование о выходе в общем можно классифицировать по (1) количеству времени, которое требуется для того, чтобы вернуть культиста в состояние до обращения и реинтегрировать его в общество, и (2) по присутствию или отсутствию доступной для определения фазы “слома”.

“Слом” - термин, первоначально популяризированный Конвей и Зигельманом (Conway & Siegelman, 1978). Он имеет целью показать в промывании мозгов фазу, отмеченную перегрузкой высказанной информацией, когда индивид испытывает внезапную и широкую перемену в мировоззрении, ведущую к внезапному изменению личности. Термин “слом” также подходит для обозначения временного периода или момента в ходе депрограммирования, когда, как это описывает Стивен Хассэн (Hassan, 1988), культист испытывает “неописуемое ощущение открывающегося сознания, как будто вспыхнул свет” (p. 29). Часто перелому фактически предшествуют “минисломы” - периоды в ходе средней фазы депрограммирования, когда культист, хотя бы на немногие краткие мгновения способен проявлять критичность, сомнения или положительные ассоциации с личной историей. Для бывшего муниста Хассэна первые из этих минисломов случились на второй день его депрограммирования, когда отец вез его навестить мать:

Мой отец повернулся с водительского сиденья и начал плакать... “Это безумно, - взмолился он. - Скажи мне, что бы ты стал делать, если бы твой сын, твой единственный сын отправился в уик-энд на семинар и внезапно исчез, бросил колледж, покинул работу и оказался замешанным в такую сомнительную организацию?”. Это был первый раз с того времени, как я присоединился к Церкви Унификации, когда - только на мгновение - я позволил себе думать с его позиции”. (Hassan, 1988, p. 27-28).

Время от времени бывает так, что нет отдельного, доступного для определения момента слома, но вместо этого культист совершает постепенный и длительный переход от культового состояния сознания к отречению через период недель или даже месяцев. Эта форме переобращения чаще наблюдается при продленных, менее напористых консультированиях о выходе в противоположность интенсивно использующим время депрограммированиям.

В опыте Хассэна в качестве депрограммиста и консультанта о выходе процесс переобращения сосредотачивается вокруг обеспечения культиста недостающей информацией. Главная проблема - заставить культиста уделить внимание и серьезно продумать эту информацию. Как он утверждает, восемь ключей, для того, чтобы добиться от культиста переоценки культа, включают: (1) установление раппорта и доверия, (2) использование целенаправленных коммуникаций, отмеченных “последовательностью, рассчитанной на то, чтобы повлиять на других”, (3) развитие моделей сущности (понимание докультовой и культовой личностей культиста, а также “типичной” личности культиста), (4) обеспечение соприкосновения человека с его докультовой сущностью, (5) достижение того, чтобы культист смотрел на реальность с многих разных позиций (например, обсуждение альтернативных гипотез), (6) отведение в сторону процесса прекращения мышления путем косвенного предоставления информации (напр., эриксоновское косвенное внушение), (7) изображение (для культиста) мысленной картины счастливого будущего вне культа, чтобы уничтожить внушенную фобию, и (8) предложить культисту конкретные определения контроля сознания и характерных черт деструктивного культа (Hassan, 1988, p. 148-170).

Депрограммирование

Процесс депрограммирования, как его описывают Кларк и др. (Clark et. al., 1981, p. 63) включает “иногда насильственное пробуждение заново старой личности обращенного и переоценку его культового опыта”. Сама деятельность кажется в некотором роде варьирующейся, но обычно она включает три стадии: во-первых, культист физически отделяется (добровольно или недобровольно) от культовой окружающей среды, а затем вовлекается в интенсивную дискуссию, которая