Русской народной сказки

ОБ ОПЫТЕ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Общеизвестно, что в сказках отражен культурно-познаватель­ный опыт народа, вбирающий в себя национальную символику, обычаи, привычки и традиции, принадлежащие определенному народу и служащие отражением его национального духа. В них гармонично сочетаются простота, выразительность содержания и многовековые наблюдения и раздумья народа. Кроме того, сказки могли свободно передаваться от одного народа к другому (их марш­руты, как давно замечено, совпадали с "маршрутами культуры"). Поэтому, несмотря на разное языковое и национально-специфи­ческое оформление, часто очевидна международная общность фольклорных сюжетов, что дает богатый материал для исследова­тельской и учебной работы, создает широкие возможности для культурных контактов, а также помогает восприятию текста сказ­ки на иностранном языке. Этим объясняется огромный интерес учащихся-инофонов к этому литературному жанру.

На основе личного опыта преподавания русского языка как иностранного возможно утверждать, что языковой барьер — не единственное препятствие на пути понимания сказки. Трудности отмечаются в восприятии не столько новых слов, сколько отра­женной в сказках уникальной, присущей только русской культуре символики: березка, ветер, дорога, поля чистые, реки быстрые, бела лебедушка, красна девица, добрый молодец и т.д. Все это относит­ся к прецедентам русской фольклорной культуры¹. За каждым словом стоит обусловленное национальным сознанием представ­ление о мире. При чтении таких текстов, осмысливая националь­но-культурную специфику художественных образов, иностранцы неизменно обращаются к знаниям родного фольклора и соотно­сят прочитанное со своими культурными традициями. При этом они неизбежно сталкиваются не только с языковым барьером, но и с национальной картиной мира говорящих на этом языке, с их национально-специфическими особенностями мышления, кото­рые могут затруднять межкультурную коммуникацию. Иными словами, содержание инокультурного текста постоянно находится в непосредственном взаимодействии с сознанием иностранного читателя, который, как правило, понимает сюжет, т.е. первый "этаж" смысла художественного произведения, но не способен понять глубинные смыслы произведения, связанные с национально-культурной спецификой, т.е. не может смеяться там, где смеются русские, не может адекватно понять поведение персона­жей, сопереживать им. Учащиеся-инофоны, согласно концепции С.Г. Тер-Минасовой², обнаруживают себя на перекрестке куль­тур: каждое иностранное слово отражает иностранный мир и иностранную культуру, что и приводит к межкультурной асим­метрии, являющейся основной причиной неудач иностранцев при понимании текстов русских сказок. Для решения указанной проблемы важно постоянно обращаться к произведениям такого жанра как средству освоения действительности, надо готовить учащихся к их восприятию, чтобы избежать "синдрома невоспри­имчивости читателя"³. Как справедливо отмечают В.Г. Костомаров и Н.Д. Бурвикова, следует подробно знакомить иностранных уча­щихся с логоэпистемами — "языковыми выражениями, закреплен­ными общественной культурной памятью в сознании носителей языка в результате постижения ими духовных ценностей отечест­венной и мировой культур"⁴. Отсюда то значение, которое при­обретает работа с фольклорными текстами.

В настоящей статье сказки рассматриваются как отражение познавательной деятельности людей, т.е. через призму их функ­ционирования в определенной (русской) культуре. При этом учи­тывается, что смысловое восприятие инокультурного текста есть своего рода форма межкультурного общения, в котором отчетливо проявляется национально-культурное своеобразие в его трех ас­пектах: во-первых, в самом смысловом восприятии как мыслитель­ной деятельности, как процессе и результате общения; во-вторых, в объекте смыслового восприятия, т.е. в тексте как явлении куль­туры; в-третьих, в субъекте смыслового восприятия, а именно в реципиенте (читателе), принадлежащем к определенной лингво-культурной общности. Поэтому особо значимым для нас является анализ того, насколько адекватно авторскому замыслу тот или иной реципиент (иностранный читатель) воспринимает русскую сказку и в какой мере родная культура реципиента, его опыт и национальные традиции влияют на успешность понимания ими такого рода образцов русской культуры.

Приведем примеры ответов студентов-иностранцев МГЛУ, MАДИ, прошедших десятимесячную подготовку по русскому языку, а также иностранных стажеров МГУ и МГЛУ, свободно владеющих русским языком. Так, когда учащихся попросили пись­менно объяснить значения отдельных слов и словосочетаний, встречающихся в русских народных сказках "Мужик и заяц" и "Золотой топор", были выявлены следующие неточности, связан­ные с непониманием или с частичным пониманием лингвокультурологической символики русского фольклора. Сравним получен­ные данные с толкованием указанных выше слов/словосочетаний в Словаре русского языка С.И. Ожегова⁵.

Мужик

1. "Простой мужчина или настоящий деревенский мужчина" (ответ немецкого студента).

2. "Бродяга, который ходит по юртам" (характеристика мон­гольского учащегося).

3. "Бедный и необразованный человек, который много работает, но и много пьет" (объяснение чешского студента).

По словарю:

1. Крестьянин (по сопоставлению с горожанином).

2. То же, что и мужчина (прост.).

3. То же, что муж (прост.).

4. В буржуазно-дворянском жаргоне: о невоспитанном, необра­зованном человеке (устар.).