Спасите наши души.. 7 page

Пятая песенка Алисы

-

Чтобы не попасть в капкан, Чтобы в темноте не заблудиться, Чтобы никогда с пути не сбиться Чтобы в нужном месте приземлиться, приводниться, Начерти на карте план.

И шагай и пой беспечно, Тири-тири-там-там-тирам, Встреча обеспечена, в плане все отмечено, Точно, безупречно и пунктиром, Тири-тири-там-там-тирам, жирненьким пунктиром, Тири-тири-там-там-тирам, жирненьким пунктиром.

Если даже есть талант, Чтобы не нарушить, не расстроить, Чтобы не разрушить, а построить, Чтобы увеличиться, удвоить и утроить, Нужен очень точный план.

Мы неточный план порвем, и Он ползет по швам, там-тирам. Дорогие вы мои, планы выполнимые, Рядом с вами, мнимые – пунктиром, Тири-тири-там-там-тирам, тоненьким пунктиром, Тири-тири-там-там-тирам, тоненьким пунктиром.

Планы не простят обман. Если им не дать осуществиться, Могут эти планы разозлиться, Так, что завтра куколка станет гусеницей, Если не нарушить план.

Путаница за разиней Ходит по пятам-тамтирам, Гусеницу синюю назовут гусынею. Гните свою линию пунктиром, Не теряйте, там-там-тирам, линию пунктира, Не теряйте, там-там-тирам, линию пунктира.

Песенка герцогини

-

Баю-баю-баюшки-баю, Что за привередливый ребенок. Будешь вырываться из пеленок, Я тебя, бай-баюшки, убью.

До чего же голос тонок, звонок, Просто баю-баюшки-баю.

Всякий непослушный поросенок Превратится в крупную свинью.

Баю-баю-баюшки-баю, Дым из барабанних перепонок. Замолчи, визгливый поросенок, Я тебя, бай-баюшки, убью.

Если поросенком вслух с пеленок Обзывают, баюшки-баю, Даже самый смирненький ребенок Превратится в будущем в свинью.

Песня чеширского кота

-

Прошу запомнить многих кто теперь со мной знаком, Чеширский кот, совсем не тот, что чешет языком. И вовсе не чеширский он от слова чешуя, А просто он волшебный кот, примерно, как и я.

Чем шире рот, тем чешире кот. Хотя обычные коты имеют древний род, Но чеширский кот совсем не тот, Его нельзя считать за домашний скот.

Улыбчивы, мурлыбчивы, со многими на «Ты», И дружески отзывчивы чеширские коты. И у других улыбка, но такая, да не та, Ну так чешите за ухом чеширского кота.

Чем шире рот, тем чешире кот.

Хотя обычные коты имеют древний род, Но чеширский кот совсем не тот, Его нельзя считать за домашний скот.

Песня мартовского зайца

-

Миледи, зря вы обижаетесь на зайца, Он, правда, шутит неумно и огрызается, Но он потом так сожалеет и терзается, Не обижайтесь же на мартовского зайца, Не обижайтесь же на мартовского зайца.

Песня ореховой сони

-

Ну проявите интерс к моей персоне, Вы, в общем, сами тоже форменная соня, Без задних ног уснете, ну-ка добудись, Но здесь сплю я, не в свои сони не садись, Но здесь сплю я, не в свои сони не садись.

Романс шляпного мастера

-

Ах, на кого я только шляп не надевал Мон дье, с какими головами разговаривал, Такие шляпы им на головы напяливал, Что их врагов разило наповал.

Сорвиголов и оторвиголов видал, В глазах огонь, во рту ругательства и кляпы, Но были, правда, среди них такие шляпы, Что я на них и шляп не надевал.

И на великом короле, и на сатрапе, И на арапе, и на римском папе. На ком угодно шляпы хороши. Так согласитесь, наконец, что дело в шляпе, Но не для головы, а для души.

Песня башенных часов

-

Приподнимаем занавес за краешек, Такая старая, тяжелая кулиса. Вот какое время было раньше Такое ровное – взгляни, Алиса.

Но плохо за часами наблюдали счастливые И нарочно время замедляли трусливые, Торопили время, понукали крикливые, Без причины время убивали ленивые.

И колеса времени стачивались в тренни, Все на свете портится от трения. И тогда обиделось время, И застыли маятники времени.

И двенадцать в полночь не пробило, Все ждали полдня, но опять не дождАлися Вот какое время наступило, Такое нервное – взгляни, Алиса.

И на часы испуганно взглянули счастливые, Жалобную песню затянули трусливые, Рты свои огромные заткнули болтливые, Хором зазевали и уснули ленивые.

Смажь колеса времени не для первой премии, Ему ведь очень больно от трения.

Обижать не следует время, Плохо и тоскливо жить без времени.

Марш карточной колоды

-

Мы браво и плотно сомкнули ряды, Как пули в обойме, как карты в колоде. Король среди нас, мы горды! Мы шествуем гордо при нашем народе.

Падайте лицами вниз, вниз!

Вам это право дано.

Перд королем падайте ниц!

Слякоть и грязь – все равно.

Нет-нет у народа нетрудная роль, Упасть на колени, какая проблема, За все отвечает король! А коль не король, ну тогда королева!

Падайте лицами вниз, вниз!

Вам это право дано.

Перед королем падайте ниц!

Слякоть и грязь – все равно!

Пришельцы в космосе

-

Каждому хочется малость погреться, Будь ты хоть гомо, хоть тля. В космосе шастали как-то пришельцы, Вдруг видят – Земля, Наша родная земля.

Быть может закончился ихний бензин, А может заглохнул мотор, Но навстречу им вышел какой-то кретин, И затеял отчаянный спор.

Нет бы раскошелиться, И накормить пришельцев, Нет бы раскошелиться, А он не мычит и не телится.

И не важно что пришельцы не ели черный хлеб, Но в их тщедушном тельце огромный интеллект, И мозгу у пришельцев килограмм примерно шесть, Ну, а у наших предков только челюсти и шерсть.

И нет бы раскошелиться, И накормить пришельцев, И нет бы раскошелиться, А он не мычит, не телится. Обидно за предков.

Песня крокеистов

-

Король, что тыщу лет назад над нами правил, Привил стране лихой азарт игры без правил, Играть заставил всех графей и герцогей, Вальтов и дамов в потрясающий крокей.

Названье крокея от слова «кроши», От слова «кряхти», и «крути», и «круши». Девиз в этих матчах:"Круши, не жалей!» Даешь королевский крокей!!

Странная сказка

-

В тридевятом государстве, Трижды девять двадцать семь, Все держалось на коварстве, Без проблем и без систем.

Нет того, чтоб сам воевать, Стал король втихаря попивать.

Расплевался с королевой, Дочь оставил старой девой, А наследник пошел воровать.

В тридесятом королевстве Трижды десять тридцать, чтоль? В добром дружеском соседстве Жил еще один король.

Тишь да гладь, да спокойствие там, Хоть король был от'Явленный хам, Он прогнал министров с кресел, Оппозицию повесил И скучал от тоски по делам.

В триодиннадцатом царстве, То бишь в царстве тридцать три, Царь держался на лекарстве – Воспалились пузыри.

Был он милитарист и вандал, Двух соседей зазря оскорблял, Клал им каждую субботу Оскорбительную ноту, Шел на международный скандал.

В тридцать третьем царь сказился, Не хватает, мол, земли. На соседей покусился, И взбесились короли.

Обуздать его, снять, только глядь – Нечем в двадцать седьмом воевать, А в тридцатом полководцы Все утоплены в колодце, И вассалы восстать норовят.

Песня про белого слона

-

Жили были в Индии с древней старины Дикие огромные серые слоны. Слоны слонялись в джунглях без маршрута. Один из них был белый почему-то.

Добрым глазом, тихим нравом отличался он, И имел он масти благородной. Средь своих собратьев белый слон Был, конечно, белою вороной.

И владыка Индии, были времена, Мне из уважения подарил слона. «Зачем мне слон?», – Спросил я иноверца, А он сказал: «В слоне большое сердце».

Слон мне делал реверанс, а я ему поклон, Речь моя была не злой и тихой, Потому что этот самый белый слон Был к тому жу белою слонихой.

Я прекрасно выглядел, сидя на слоне, Ездил я по индии, сказочной стране, Ах, где мы только вместе не скитались И в тесноте отлично уживались.

И бывало шли мы в ночь под чей-нибудь балкон, Дамы так и прыгали из спален. Надо вам сказать, что этот белый слон Был необычайно музыкален.

Карту мира видели вы наверняка, Знаете, что в индии тоже есть река. Мой слон и я питались соком манго И как-то потерялись в дебрях Ганга.

Я метался по реке, забыв покой и сон, Безвозвратно потерял здоровье. А потом сказали мне: «Твой белый слон Встретил стадо белое слоновье».

Долго был в обиде я, только вот те на: Мне владыка Индии вновь прислал слона. Он в виде украшения на трости, Белый слон, но из слоновой кости.

Говорят, что семь слонов иметь – хороший тон, На шкафу, как средство от напасти. Пусть гуляет лучше в белом стаде белый слон, Пусть он лучше не приносит счастья.

Нечистая сила

-

Я Баба-Яга, вот и вся недолга, Я езжу в немазанной ступе. Я к русскому духу не очень строга Люблю его сваренным в супе.

Ох, надоело по лесу летать Зелье я переварила.

Ой, что-то стала совсем изменять Наша нечистая сила.

Добрый день, добрый день Я как оборотень, неловко вчера обернулся, Хотел превратиться в дырявый плетень, Да вот посредине запнулся.

И кто я теперь, самому не понять, Эк, меня, братцы, скривило.

Ой, что-то стала совсем изменять Наша нечистая сила.

А я старый больной озорной водяной, Но мне надоела квартира, Лежу под корягой, простуженный, злой, А в омуте мокро и сыро.

Вижу намедни – утопленник, хвать, А он меня пяткой по рылу.

Ой, перестали совсем уважать Нашу нечистую силу.

Такие дела, лешачиха со зла Лишив меня лешешевелюры, Меня из дупла на мороз прогнала, У ней с водяным шуры-муры.

Со свету стали совсем изживать, Просто-таки сводят в могилу.

Ой, перестали совсем уважать Нашу нечистую силу.

Ярмарка

-

Эй, народ честной, незадчливый, Эй вы, купчики, да служивый люд, К чудо-городу поворачивай, Зря ли в колокол с колокольни бьют.

Все ряды уже с утра позахвачены. Уйма всякого добра да всякой всячины. Там точильные круги точат лясы, Там лихие сапоги-самоплясы.

Тадагда-мададагда, Во столице ярмарка, Сказочно-реальная, Да свето-музыкальная.

Богачи и голь перекатная, Покупатели все однако вы, И хоть ярмарка не бесплатная, В основном вы все одинаковы.

За едою в закрома спозараночка Скатерть бегает сама – самобраночка, А кто не хочет есть и пить – тем изнаночка, Их начнет сама бранить самобраночка.

Тидога-мададагда, Вот какая ярмарка, Праздничная, вольная Да бело-хлебосольная.

Вот шапочки да невидимочки. Кто наденет их – станет барином. Леденцы во рту, словно льдиночки, И жар-птица есть в виде жаренном.

Прилетели год назад гуси-лебеди, А теперь они лежат на столе, гляди, И слезают с облучка добры люди, Да из белого бычка едят студень.

Тадагда-мададагда, Всем богата ярмарка.

Вон орешки рядышком С изумрудным ядрышком.

Скоморохи эти все хорошие, Скачут, прыгают через палочку. Прибауточки скоморошие, С ихних шуточек все вповалочку.

По традиции, как встарь, вплавь и волоком, Привезли царь-самовар, как царь-колокол. Скороварный самовар, он на торфе. Вам на выбор сварит вар или кофе.

Тадагда-мададагда, Удалая ярмарка.

С плясунами резвыми, Большей частью трезвыми.

Вот Балда пришел, поработать чтоб. Безработный он, киснет, квасится. Тут как тут и поп – толоконный лоб, Но Балда ему кукиш с маслицем.

Разновесы на весы – поторгуешься, В скороходики не обуешься. Скороходы-сапоги, А для нас не с руки лучше лапти.

Тадагда-мададагда, Что за чудо-ярмарка!

Звонкая, бессонная, Да нетрадиционная.

Вон Емелюшка щуку мнет в руке, Щуке быть ухой, вкусным варевом. Черномор кота продает в мешке, Больно много кот разговаривал.

Говорил он без сучка да без задорины, Что, мол, все то вы вокруг объегорены. Не скупись, честной народ за ценою. Продается с цепью кот, с золотою.

Тадагда-мададагда, В упоеньи ярмарка.

Общая, повальная, Да эмоциональная.

Будет смехом там рвать животики, Кто отважится да разохотится, Да на коврике-самолетике Не откажется да прокатится.

Разрешите сделать вам примечание: Никаких воздушных ям и качания. Ковролетчики вчера ночь не спали, Пыль из этого ковра выбивали.

Тадагда-мададагда, Удалая ярмарка.

Тадагда-мададагда, Да хорошо бы надолго.

Здесь река течет вся молочная. Берега на ней сплошь кисельные. Мы вобьем во дно сваи прочные, Запрудим ее белотельную.

Запрудили мы реку, это плохо ли? На кисельном берегу пляж отгрохали. Но купаться нам пока нету смысла, Потому у нас река вся прокисла.

Тадагда-мададагда, Удалая ярмарка.

Хоть залейся нашею Кислой простоквашею.

Мы беду-напасть подожжем огнем, Распрямим хребты втрое сложенным, Меду хмельного до краев нальем Всем скучающим и скукоженным.

Много тыщ имеет кто – тратьте тыщи те. Даже то, не знаю что здесь отыщете. Коль на ярмарку пришли, так гуляйте, Неразменные рубли разменяйте.

Тадагда-мададагда, Вот какая ярмарка.

Подходи, подваливай, Да в сахаре присаливай.

Песня Бастинды (Из м/ф «Волшебник Изумрудного города»)

-

Все озера и пруды Я оставлю без воды, Высушу и реки и моря. Только все это не в счет, Что-то требует еще Буйная фантазия моя.

Вот башмаки я получу, Плакать я вас отучу, Я воды вообще видеть не хочу.

Прикажу я белый свет Перекрасить в черный цвет, А из львов велю наделать мух. А что сделаю потом, Как подумаю о том, У самой захватывает дух.

Ух, башмачки я получу, Буду творить, что хочу Вот уж посмеюсь, вот похохочу.

Баллада о летающих тарелках

-

Наши предки, люди темные и грубые, Кулаками друг на дружку помахав, Вдруг увидели: громадное и круглое Пролетело всем загадку загадав.

А в спорах, догадках, дебатах, Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну.

Позже блюдце пролетело над Флоренцией, И святая инквизиция под страх Очень бойко продавала индульгенции, Очень шибко жгла ученых на кострах.

А в спорах, догадках, дебатах ………………………..

Нашу жизнь не назовешь ты скучной, серенькой, Телевидение, радио сейчас, Кто-то видел пару блюдцев над америкой, Кто-то видел две тарелки и у нас.

А в спораж, догадках, дебатах Вменяют тарелкам в вину Утечку энергии в Штатах И горькую нашу слюну.

Баллада о любви

-

Когда вода всемирного потопа Вернулась вновь в границы берегов, Из пены уходящего потока На берег тихо выбралась любовь.

И растворилась в воздухе до срока Над грешною землей материков, И чудаки еще такие есть, Вдыхают полной грудью эту смесь.

И ни наград не ждут, ни наказанья, И, думая, что дышат просто так, Они внезапно попадают в такт Такого же неровного дыханья.

Только чувству, словно кораблю, Долго оставаться на плаву, Прежде чем узнать, что я люблю То же, что дышу, или живу.

И вдоволь будет странствий и скитаний, Страна любви великая страна, И рыцарей своих для испытаний Все строже станет спрашивать она.

Потребует разлук и расстояний, Лишит покоя, отдыха и сна, Но вспять безумцев не поворотить, Они уже согласны заплатить.

Любой ценой и жизнью бы рискнули, Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить Волшебную невидимую нить, Которую меж ними протянули.

Снег и ветер избранных пьянил, С ног сбивал, из мертвых воскрешал Потому, что, если не любил, Значит, и не жил, и не дышал.

Но многих захлебнувшихся любовью Не докричишься, сколько не зови, Им счет ведут молва и пустословье, Но этот счет замешан на крови.

Но мы поставим свечи в изголовье Погибшим от невиданной любви.

Их голосам всегда сливаться в такт, И душам их дано бродить в цветах.

И вечностью дышать в одно дыханье, И встретиться со вздохом на устах, На хрупких переправах и мостах, На узких перекрестках мирозданья.

И я поля влюбленным постелю, Пусть пьют во сне и наяву, И я дышу, и значит, я люблю, Я люблю,и, значит, я живу.

То была не интрижка

-

То была не интрижка, Ты была на ладошке, Как прекрасная книжка В грубой супер-обложке.

Я влюблен был, как мальчик.

С тихим трепетом тайным Я читал наш романчик С неприличным названьем.

Были слезы, угрозы, Все одни и все те же, В основном была проза, А стихи были реже.

Твои бурные ласки И все прочие средства, Это странно, как в сказке Очень раннего детства.

Я надеялся втайне, Что тебя не листали, Но тебя, как в читальне, Очень многие брали.

Не дождуся я, видно, Когда я с опозданьем Сдам с рук на руки книгу С неприличным названьем.

Баллада о коротком счастье

-

Трубят рога: скорей, скорей! И копошится свита. Душа у ловчих без затей, Из жил воловьих свита. Ну и забава у людей: Убить двух белых лебедей!

И соколы помчались, У лучников наметан глаз.

А эти лебеди как раз Сегодня повстречались.

Она жила под солнцем там, Где синих звезд без счета, Куда под силу лебедям Высокого полета. Вспари, едва крыла раскинь, В пустую трепетную синь.

Скользи по божьим склонам В такую высь, куда и впредь Возможно будет залететь Лишь ангелам и стонам.

Но он и там ее настиг, И счастлив миг единый.

Но только был тот яркий миг Их песней лебединой.

Крылатым ангелам сродни К земле направились они, Опасная повадка, Из-за кустов, как из-за стен, Следят охотники за тем, Чтоб счастье было кратко.

Вот отирают пот со лба Виновники поверья:

Сбылась последняя мольба – Остановись, мгновенье!

Так пелся этот вечный стих. В той лебединой песне их, Счастливцев одночасье. Они упали вниз вдвоем, Так и оставшись на седьмом, На высшем небе счастья.

Темная ночь молчаливо потупилась

-

Темная ночь молчаливо потупилась, Звезды устало зарылись во мглу. Ну, что ты шепчешь? «Вздохнуть бы, измучилась. Милый, поверь, больше я не могу».

Ветер поет свою песнь бесполезную, Где-то ручей торопливо журчит.

Ночь тяжело распласталась над бездною, Голос твой тихо и странно звучит.

Все затихает. Не знаю, проснусь ли я, Слышится сердца прерывистый стук, Силы уходят, и снова конвульсия, Ночь, тишина, все затихло вокруг…

Она была чиста как снег

-

Она была чиста, как снег зимой. В грязь соболя. Иди по ним по праву. Но вот мне руки жжет ее письмо, Я узнаю мучительную правду.

Не ведать мне страданий и агоний, Мне встречный ветер слезы оботрет, Моих коней обида не догонит, Моих следов метель не заметет.

Не ведал я, что это только маска. И маскарад закончился сейчас. На этот раз я потерпел фиаско, Надеюсь, это был последний раз.

Не ведать мне страданий и агоний, ……………………………

Итак, я оставляю позади, Под этим серым, неприглядным небом, Дурман фиалок, наготу гвоздик, И слезы вперемежку с талым снегом.

Не ведать мне страданий и агоний, Мне встречный ветер слезы оботрет, Моих коней обида не догонит, Моих следов метель не заметет.

Мы странно встретились

-

Мы странно встретились и странно разойдемся, Улыбкой нежною роман окончен наш, Но если в памяти мы к прошлому вернемся, То скажем, это был мираж.

Как иногда в томительной пустыне Я вижу образы прекрасных, чудных стран, Но это призраки, и снова небо синее, И вдаль бредет усталый караван.

Пусть для меня все призрачно, туманно, Как этих чудных глаз таинственный обман. Мы странно встретились и ты уйдешь нежданно, Как судьба бредет усталый караван.

Раззуди-ка ты плечи

-

Раззуди-ка ты плечи, звонарь, Звонкий колокол раскочегаривай. Ты очнись, встряхнись, гармонист, Переливами щедро одаривай.

Мы беду навек спровадили, В грудь ей вбили кол осиновый.

Перебор сегодня свадебный, Звон над городом малиновый.

Эй, гармошка, дразни, дразни, Не спеши, подманивай. Главный колокол звони, звони, Маленький, подзванивай.

Песня Марии

-

Не сдержать меня уговорами. Верю свято я и на деле. Пусть над ним кружат черны вороны, Но он дорог мне и в неволе.

Верим веку испокон.

Да прослышала сама я, Как в году невесть каком Стали вдруг одним цветком Два цветка, иван-да-марья.

Песня привидения

-

Во груди душа словно ерзает, Сердце в ней горит, словно свечка. И в судьбе закружит все, задворзает, То в плечо отдаст, то – осечка.

Ах, ты долюшка несчастливая, Доля царская несправедливая. Я – привидение, я – призрак, но Мне от сидения больно давно. Темница тесная, везде сквозит. Хоть бестелесный я, а все знобит.

Может кто-нибудь обидится, Но я, право, не шучу. Испугать, в углу привидеться Совершенно не хочу.

Жаль, что вдруг тебя казнят, Ты с душой хорошею. Можешь запросто, солдат, Звать меня Тимошею.

Частушки

-

Подходи народ смелее, Слушай, переспрашивай. Мы споем про Евстигнея, Государя нашего.

Вы себе представьте сцену, Как папаша Евстигней Дочь-царевну Аграфену Хочет сплавить поскорей.

Но не получается Царевна не сплавляется.

Как-то ехал царь из леса, Весело, спокойненько, Вдруг услышал свист балбеса, Соловья-разбойника.

С той поры царя корежит, Словно кость застряла в нем. Пальцы в рот себе заложит, Хочет свистнуть соловьем.

Надо с этим бой начать, А то начнет разбойничать.

Хор лесной нечисти.

-

Как да во лесу дремучем, По сырым дуплам да сучьям, Да по норам по барсучьим, Мы скучаем да канючим.

Так зачем сидим мы сиднем, Скуку да тоску наводим? Ну-ка-ся, ребята, выйдем, Весело поколобродим.

Мы ребята битые, Тертые, ученые.

Да во болотах мытые, Да в омутах моченые.

Как да во лесу дремучем Что-нибудь да отчебучим, Добра молодца прищучим, Пощекочем и помучим.

Воду во реке замутим. На кустах костей навесим, Пакостных шуток нашутим, Весело покуролесим.

Водяные, лешие, Души забубенные.

Ваше дело – пешие, – А наше дело – конные.

Песня солдата

-

Ну чем же мы, солдаты виноваты, Что наши пушки не зачехлены? Пока дела решают супостаты, Не обойтись без драки и войны.

Я бы пушки и мортиры Никогда не заряжал, Не ходил бы даже в тиры, Детям елки наряжал.

«Напра…, Нале…, Ружье на пле…, Бегом в расположение». А я стою. Ать– два, ать-два, горе не беда. Хоть тяжело в учении– Легко в бою.

Раззуди плечо, если наших бьют, Сбитых, сваленных оттаскивай. Я перед боем тих, я в атаке лют Ну, а после боя ласковый.

На голом на плацу, на вахт-параде, В казарме, на часах все дни подряд, Безвестный, но представленный к награде, Справляет службу доблестный солдат.

И какие бы не дули Ураганные ветра, Он в дозоре, в карауле От утра и до утра.

«Напра…, Нале…, Ружье на пле…, Бегом в расположение». А я стою. Ать-два, ать-два, живем мы однова, Хоть тяжело в учении – Легко в бою.

Если ломит враг, бабы слезы льют, Ядра к пушечкам подтаскивай.

Я перед боем тих, я в атаке лют, Ну, а после боя, ласковый.

Мужчины

-

Так случилось – мужчины ушли, Побросали посевы до срока. Вот их больше не видно из окон, Растворились в дорожной пыли.

Вытекают из колоса зерна, Это слезы несжатых полей.

И холодные ветры проворно Потекли из щелей.

Мы вас ждем, торопите коней. В добрый час, в добрый час, в добрый час, Пусть попутные ветры не бьют, А ласкают вам спины.

А потом возвращайтесь скорей, Ивы плачут о вас, И без ваших улыбок – бледнеют и сохнут рябины.

Мы в высоких живем теремах, Входа нет никому в эти зданья, Одиночество и ожиданье Вместо вас поселилось в домах.

Потеряла и свежесть и прелесть, Белизна неодетых рубах. Твои старые песни приелись И навязли в зубах.

Мы вас ждем, торопите коней.

В добрый час, в добрый час, в добрый час, Пусть попутные ветры не бьют, А ласкают вам спины.

А потом возвращайтесь скорей, Ивы плачут о вас, И без ваших улыбок Бледнеют и сохнут рябины.

Все единою болью болит, И звучит с каждым днем непрестанней Вековой надрыв причитаний Отголоском старинных молитв.

Мы вас встретим и пеших и конных, Утомленных, не целых, любых.

Только б не пустота похоронных И предчувствие их.

Мы вас ждем, торопите коней ……………………….

Плач Марии

-

Отчего не бросилась, Машенька, в реку ты? Что же не замолкла там навсегда ты? Как забрали милого в рекруты, в рекруты, Как ушел твой суженный во солдаты.

Я слезами горькими горницу вымою, И на годы долгие дверь закрою.

Кланяясь над озером ивою, ивою, Высмотрю, как в зеркале – что с тобою.

Травушка-муравушка сочная, мятная Без тебя ломается, ветры дуют. Долюшка солдатская ратная, ратная, Что, как пули, грудь твою не минуют.

Тропочку глубокую протопчу по полю И венок свой свадебный впрок совью, Дивну косу девичью до полу, до полу Сберегу для милого с проседью.

Вот возьмут кольцо мое с белого блюдца, Хоровод завертится, грустно в нем. Пусть мое гадание сбудется, сбудется, Пусть вернется суженый вешним днем.

Пой как прежде весело, идучи к дому ты, Тихим словом ласковым утешай.

А житье невестино – омуты, омуты.

Поджидает, Марьюшка – попевай.

Серенада Соловья-разбойника

-

Выходи, я тебе посвищу серенаду, Кто тебе серенаду еще посвистит? Сутки кряду могу до упаду, Если муза меня посетит.

Я пока еще только шучу и шалю, Я пока на себя не похож, Я обиду стерплю, но когда я вспылю, Я дворец подпалю, подпалю, развалю, Если ты на балкон не придешь.

Ты отвечай мне прямо, откровенно, Разбойничую душу не трави. О, выйди, выйди, выйди, Аграфена, Послушай серенаду о любви.

Ей-ей-ей, трали-вали.

Кабы красна девица жила в полуподвале Я бы тогда на корточки Приседал у форточки, Мы бы до утра проворковали.

В лесных кладовых моих уйма товара, Два уютных дупла, три пенечка гнилых. Чем же я тебе, Груня, не пара? Чем я, Феня, тебе не жених?

Так тебя я люблю, Что ночами не сплю, Сохну с горя у всех на виду. Вот и голос сорвал, и хриплю, и сиплю. Ох, и дров нарублю, и себя погублю, Но тебя я украду, уведу.

Я женихов твоих через колено, Я папе твоему попорчу кровь, О, выйди, выйди, выйди, Аграфена, О, не губи разбойничую кровь.

Ей-ей-ей, трали-вали.

Кабы красна девица жила в полуподвале, Я б тогда на корточки, Приседал у форточки, Мы бы до утра проворковали.

Хирург-еврей

-

Он был хирургом – даже нейро, Специалистом по мозгам. На съезде в Рио-де-Жанейро Пред ним все были мелюзга.

Всех, кому уже жить не светило, Превращал он в нормальных людей.

Но огромное это светило, К сожалению, было – еврей.

В науке он привык бороться, И за скачком всегда скачок. Он одному землепроходцу Поставил новый мозжечок.

Всех, кому уже жить не светило, Превращал он в нормальных людей.

Но огромное это светило, К сожалению, было – еврей.

На Колыме

-

На Колыме, где север и тайга кругом, Среди растущих елей и болот, Тебя я встретил тогда с подругою, Сидевших у костра вдвоем,

Шел мелкий снег и падал на ресницы вам, Вы северным сияньем увлеклись, Я подошел к вам и руку подал, Вы встрепенулись, поднялись.

В любви и ласке время незаметно шло, Прошли года и кончился твой срок, Я провожал тебя тогда до пристани, Мелькнул твой беленький платок.

С твоим отъездом началась болезнь моя, Ночами я не спал, а все рыдал, По арбитровкам, врачей путевкам, Родной я лагерь покидал.

Итак, я покидаю свой обжитый край, А поезд все быстрее мчит на юг, И всю дорогу молил я бога, С тобой о встрече, милый друг.

Огни Ростова, вечер захватил меня в пути, К перрону тихо поезд подходил Тебя разбитую, совсем седую, К вагону сын наш подводил.

Так здравствуй, поседевшая любовь моя, Пускай летит и падает снежок, На берег дона, на ветки клена, На твой заплаканный платок.

Любовь в эпоху Возрождения

-

Может быть выпив поллитру, Некий художник от бед Встретил чужую палитру И посторонний мольберт.

Дело теперь за немногим, Нужно натуры живой, Глядь, симпатичные ноги Гордо идут с головой.

Он подбегает к Венере: «Знаешь ли ты, говорят, Данте к своей Алигьери Запросто шастает в ад.

Ада с тобой нам не надо Холодно в царстве теней.

Кличут меня леонардо, Так раздевайся скорей.

Я тебя даже нагую Действием не оскорблю. Ну дай я тебя нарисую Или из глины слеплю».

Но отвечала сестричка:

«Как же вам не ай-яй-яй, Честная я католичка И не согласная я.

Вот испохабились нынче, Так и таскают в постель. Ишь, Леонардо да Винчи, Тоже какой Рафаэль.

С детства я против распутства, Не соглашуся ни в жизнь.

Да мало, что ты для искусства Сперва давай-ка женись.

Там и разденемся в спальной, Как у людей повелось. Да мало, что ты гениальный, Мы не глупее небось».

«Что ж, у меня вдохновенье, Можно сказать, что экстаз», – Крикнул художник в волненьи, Свадьбу сыграли нараз.

Женщину с самого низа Встретил я раз в темноте. Это была Монна Лиза, В точности как на холсте.

Бывшим подругам в Сорренто Хвасталась эта змея:

«Ловко я интеллигента Заполучила в мужья».

Вкалывал он больше года. Весь этот длительный срок Все ухмылялась Джоконда, Мол, дурачок, дурачок.

В песне разгадка дается Тайны улыбки, а в ней Женское племя смеется Над простодушьем мужей.