Глава девятнадцатая. — Дело сделано, — промолвила Повелительница Летучих Мышей

— Дело сделано, — промолвила Повелительница Летучих Мышей.

— А это что, ее кровь? — спросил Повелитель Дубов.

— Естественно.

Ренн, опасаясь даже дышать, глубже вжалась в щель, скрытую порослью молодых каменных деревьев. Где же Торак? Что они с ним сделали?

Она смотрела, как Неф подошла к алтарю, держа в одной руке плюющийся факел, а в другой — рог с какой-то жидкостью. В неровном свете факела ее уродливая, корявая тень казалась просто огромной. Над головой у Пожирательницы Душ шевелились тысячи летучих мышей.

— Где мальчишка? — спросил Повелитель Дубов, занимая свое место у жертвенного камня.

— Там остался, возле жертвенных животных, — пожала плечами Неф. — На него это, похоже, очень сильно подействовало. Ничего, Сешру за ним присмотрит.

У Ренн по спине поползли мурашки.

— Значит, ты говоришь, мальчишка был потрясен? — фыркнул Повелитель Дубов. — Неф, да он же просто трус! Надеюсь, наша магия от этого никак не пострадает.

— С какой стати, Тиацци? — сердито возразила Неф. — Какое отношение этот мальчишка имеет к нашей магии? И потом, он же сам к нам пришел. Сам предложил себя. И он, не сомневаюсь, отлично послужит нашим целям.

«Каким еще целям?» — думала Ренн.

Судя по тому, что она успела услышать, затея со сменой обличья вполне удалась: они не поняли, кто такой Торак, и не знают, что у него есть блуждающая душа. Но зачем он все-таки им нужен? Интересно, а сколько всего Пожирателей Душ в этой пещере? Если их было семеро, когда они объединились, и двое теперь мертвы, то, значит, их осталось пятеро; но тот мальчишка из племени Песца говорил о четверых. Где же пятый?

А потом Ренн стало некогда думать. Неф сунула свой факел в какую-то щель, обмакнула палец в жидкость, плескавшуюся в роге. Это оказалась кровь. Затем она провела этим пальцем себе по лбу, оставив там темную полосу, и ту же метку она оставила на лбу Повелителя Дубов. А потом пропела:

— Кровь совы, чтобы слышать так же остро, как она…

— И чтобы защитить нас от гнева тех, кто рвется сюда ОТТУДА, — в тон ей подхватил Повелитель Дубов.

Ренн зажала себе рот, чтобы не охнуть. Кровь совы… Значит, они ее убили! Как и говорил тот мальчишка из племени Песца! Но зачем? Ведь убить Охотника — значит разгневать Великого Духа и навлечь несчастье и на себя, и на людей своего племени!

У Ренн закружилась голова, и она, чтобы не упасть, ухватилась рукой за одно из молодых каменных деревьев, рука почти сразу ощутила тепло, но какое-то странное, на редкость неприятное. И Ренн поняла: это тепло Иного Мира, до которого тут, видимо, совсем близко.

И чтобы защитить нас от гнева тех, кто рвется сюда ОТТУДА… Но это значит… что сюда рвутся злые духи? Духи Иного Мира!

Эх, надо было ей сразу же пойти следом за Тораком! А она вместо этого долго мерила шагами снег возле того валуна, злясь на Торака, пытаясь спорить с самой собой. К тому времени, как она окончательно решилась — набралась мужества, спрятала лук и приготовилась нырнуть в пещеру, — тьма успела окончательно поглотить Торака.

И тут Ренн вдруг услышала чьи-то тяжелые шаги. Она едва успела нырнуть в пещеру, как этот человек вышел из темноты, воздвигся перед входом: огромный, как зубр, лицо занавешено спутанными космами и заросло густой бородой. На тыльной стороне его огромной ладони даже в сумраке была видна татуировка — знак племени Дуба. Запах еловой смолы, которую он, видимо, жевал, окутывал его, точно лесной туман.

Оцепенев от ужаса, Ренн смотрела, как этот великан налег плечом на каменную плиту раз в пять выше самой Ренн и закрыл ею вход в пещеру с такой легкостью, словно это не камень, а жалкая перегородка, сплетенная из прутьев. Теперь они оба были внутри пещеры, и выбора у Ренн не осталось: она могла только следовать за незнакомцем по извилистым туннелям, стараясь и не подходить к нему слишком близко, и не отставать от него, потому что заблудиться в темноте этой пещеры означало бы для нее верную смерть.

В итоге он и вывел ее к этому каменному лесу. И теперь она постоянно ощущала присутствие неких неясных существ, а может теней, которые наблюдали за ней и словно чего-то ждали. Даже звук капающей воды здесь звучал как-то зловеще. Но хуже всего на Ренн действовало хлопанье крыльев и писк тысяч летучих мышей. Неужели мыши чувствуют, что она здесь? Неужели они могут как-то сообщить об этом Пожирателям Душ?

Присев между двумя каменными деревцами, Ренн смотрела, как Повелительница Летучих Мышей снова взяла свой факел и с его помощью подожгла другие факелы, воткнутые в щели вокруг жертвенника. Сперва стало почти светло, но потом факелы вдруг почти потухли, словно в знак уважения к кому-то невидимому. И летучие мыши примолкли.

Ренн прижала ко рту до боли стиснутые кулаки, чтобы не вскрикнуть.

Она увидела, что на жертвенном камне восседает третий Пожиратель Душ. В полумраке она сумела различить лишь его одежды из пышных перьев, которые, как ей показалось, росли прямо из камня, да страшные, горевшие оранжевым огнем глаза огромного филина.

Затем из-под этой жуткой маски послышался леденящий душу голос:

— Души! Отдай мне ее души!

Повелительница Летучих Мышей поспешно положила на алтарь что-то маленькое — какие-то темные перья; маска шевельнулись, скрывая подношение от глаз Ренн, но она все же догадалась: Повелительница Мышей явно сплела некое связующее заклятие и поймала души совы в этот комок перьев.

— Хорошо, — прогудел из-под маски тот же голос.

А Ренн все думала о душах бедной совы, теперь — возможно, навсегда — оказавшихся во власти жестокой Повелительницы Филинов. Смогут ли ее души когда-нибудь вырваться на свободу? Смогут ли вновь взлететь, хлопая крыльями, и отыскать убежище в ветвях Самого Первого Дерева…

Сердце ее похолодело от ужаса, когда она увидела, как Повелительница Филинов кладет на жертвенный камень нечто темное и изогнутое. Кремень Ходеца! Тот самый «каменный коготь», который Ходец некогда, давным-давно, принес с собой из пещеры в Лесу и который Пожиратели Душ у него отняли!

Затем Повелитель Дубов вытащил из мешка, висевшего у него на поясе, маленький черный камень-голыш, блеском и гладкостью напоминавший чей-то глаз.

— Это сова, — нараспев сказал он, кладя камешек рядом с кремнем. — Первый из девяти Охотников.

«Девять Охотников?» Пальцы Ренн стиснули хрупкую каменную веточку. Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, она смотрела, как Повелитель Дубов с грохотом вытряхнул из своего мешка на жертвенник еще несколько камешков-голышей.

Повелительница Летучих Мышей выбрала один из них и положила рядом с тем, который обозначал принесенную в жертву сову.

— Это, — почти пропела она, — орел. Чтобы видеть лучше всех…

— И чтобы защитить нас от гнева тех, кто рвется сюда ОТТУДА, — подхватили остальные Пожиратели Душ.

На алтарь положили еще один камешек. Потом еще и еще… Ренн слушала пение колдунов и следила за тем, как продолжается это странное жертвоприношение.

— Это лиса. Чтобы быть хитрее всех…

— Это выдра. Чтобы плавать лучше всех…

— Это росомаха. Чтобы стать свирепее всех…

— Это медведь. Чтобы стать сильнее всех…

— Это рысь. Чтобы так же внезапно нападать на врага…

— Это волк…

Ренн даже глаза закрыла от ужаса.

— …Чтобы стать мудрее всех…

И вдруг наступила полная тишина. Ренн видела, что девятый камешек лежит отдельно, словно ожидая, когда им замкнут кольцо из восьми каменных «глаз», выложенных вокруг изогнутого, как коготь, кремня.

Затем Повелительница Филинов стиснула девятый камешек своей когтистой лапой и нараспев произнесла:

— А это человек. Чтобы стать безжалостнее всех.

«Человек?» Ренн все сильнее сжимала каменную ветку. Так вот зачем Пожиратели Душ приняли в свою компанию того мальчишку из племени Песца! А теперь его место занял Торак…

Она до боли стиснула пальцы, и ветка не выдержала. Она с громким хрустом переломилась, и тут же летучие мыши вихрем сорвались со стен, хлопая крыльями, и встревоженно закричали.

— Здесь кто-то есть! — вскричала Неф, вскакивая на ноги.

— Это твой мальчишка! — гулко прогудел Тиацци. — Он наверняка подслушивал!

Среди каменных деревьев заметался свет факелов. Пожиратели Душ принялись обыскивать пещеру.

Ренн судорожно озиралась, не зная, где спрятаться. Выбирая укромное местечко, чтобы проследить за Пожирателями Душ, она забралась слишком далеко от входа в туннель и теперь не могла туда вернуться: ее бы сразу заметили.

Свет факелов все приближался, они вот-вот ее увидят. Уже совсем рядом с ней слышалась тяжелая поступь Повелителя Дубов…

И Ренн сделала то единственное, что ей еще оставалось: стала карабкаться по каменной стене вверх.

Поверхность была неровная, покрытая острыми, как лезвие топора, выступами, и Ренн до крови ободрала себе ладони, пытаясь отыскать, за что бы ухватиться. Она поднималась все выше, но, сколько ни всматривалась во тьму у себя над головой, разглядеть ничего не могла.

Раздались тяжелые шаги.

И как раз в этот момент пальцы ее нащупали какой-то широкий выступ. Времени на раздумья не было. Она вползла на этот выступ, молясь про себя, чтобы в шуме, поднятом летучими мышами, не так был заметен скрежет ее башмаков по камню и звук осыпающихся осколков.

Оказалось, что за этим выступом начинался туннель. Слава Великому Духу, она нашла какое-то укрытие! Туннель, правда, был слишком узким и низким, она даже головой несколько раз стукнулась, но, не обращая на это внимания, опустилась на четвереньки и поползла вглубь.

Туннель сворачивал куда-то вправо, и Ренн поспешила укрыться за этим поворотом, надеясь, что там свет факелов ее не достанет. Однако туннель вдруг резко сузился и стал гораздо ниже, так что она с трудом туда втиснулась. Ей даже пришлось лечь на живот и ползти вперед, опираясь на локти.

Извиваясь, как ящерица, Ренн постаралась забраться как можно глубже. Наконец, она остановилась и с трудом повернула голову: желтый свет факелов, мигая, упорно приближался к ней, он уже почти касался ее башмаков. Ренн похолодела: она не успела отползти достаточно далеко, и сейчас они ее обнаружат и схватят!..

Собрав остаток сил, она заставила себя еще немного проползти вперед и прямо-таки втянула свое тело за очередной выступ, когда свет скользнул по подошвам ее башмаков — точно зубами щелкнул! — но ее саму высветить так и не смог.

Позади, у входа в туннель слышалось тяжкое дыхание Повелителя Дубов. И доносился острый запах еловой смолы.

Ренн изо всех сил закусила нижнюю губу.

Затем откуда-то издали послышался топот бегущих ног.

— Это не мой мальчишка! — задыхаясь, выпалила Повелительница Летучих Мышей. — Он все это время был с Сешру!

— Ты уверена? — Ренн показалось, что голос Повелителя Дубов прозвучал ужасающе близко.

— Это, должно быть, просто летучие мыши возню подняли, — предположила Неф.

— Ну что ж, — проворчал Тиацци, — значит, нам надо вести себя осторожней. И почаще по сторонам поглядывать.

Его голос и шумное дыхание стали удаляться, исчез свет факела, и все вокруг затопила тьма.

А на Ренн обрушилась просто невероятная слабость, наступившая после сильного нервного напряжения. Распластавшись на животе, она довольно долго лежала в темноте, слушая, как Пожиратели Душ ходят где-то поблизости и негромко переговариваются.

Наконец голоса их стихли совсем. Видимо, пока что они из каменного леса ушли. Летучие мыши еще немного повозились, хлопая крыльями, а потом тоже притихли. Но Ренн по-прежнему не шевелилась и выжидала, опасаясь ловушки.

Наконец, чувствуя почти полную уверенность в том, что в пещере никого не осталось, она принялась потихоньку, извиваясь всем телом, отползать назад, чтобы выбраться наружу.

Почувствовав, что капюшон парки зацепился за какой-то выступ на потолке, она дернулась вперед, надеясь таким образом отцепить его, но нора была слишком низкой и узкой, так что проползти достаточно далеко вперед оказалось невозможно.

Ренн пыталась освободиться, дергалась то в одну, то в другую сторону, но в таком узком пространстве проку от этого не было никакого.

Утомившись, она снова легла на живот, чтобы немного успокоиться и решить, как же ей поступить. Руки ее были неловко подсунуты под грудь, и стиснутыми запястьями она чувствовала бешеный стук своего сердца.

И тут на нее, точно гром небесный, обрушилось понимание того, во что она вляпалась.

Она намертво застряла в этой узкой норе!