А) Полезное и приятное

Все, что может быть названо в полном смысле слова «полезным», есть лишь средство для приятного. Приятное — основная ценность, полезное — ценность производная. Смысл цивилизации, ориентированной на полезное (Nützlichkeitszivilisation), или всякой цивилизации постольку, поскольку она производит полезное, — наслаждение приятными вещами. Окончательная ценность полезных вещей зависит от меры, в какой их обладатель способен ими наслаждаться. Если труд, создающий эти вещи, ослабляет способность наслаждаться ими, то они его не «стоят». Можно и нужно подчинять наслаждение более высоким ценностям — витальным ценностям, духовным ценностям культуры, «святому»; подчинять наслаждение пользе абсурдно, ибо это все равно, что средство ставить выше цели!.

Тем не менее правило предпочтения современной морали состоит в том, что полезный труд якобы лучше наслаждения приятным.

В этом выражается специфический современный аскетизм, который был одинаково чужд как средневековью, так и античности, и движущие силы κοτοροΐυ — важная составная часть внутренних сил, приведших к становлению современного капитализ-

граждан, в отличие от притязаний на их имущество, как осторожны, как нерешительны были их попытки изменить порядок собственности!

¹ Об объективном ранговом порядке и соответствующем ему законе предпочтения самих ценностей см. в книге «Формализм в этике и материальная этика ценностей», часть I и II, особенно раздел II, 5. Примером конкретного применения этого закона может быть моя книга «Причины ненависти к немцам» («Die Ursachen des Deutschenhaßes», 2 Aufl. 1919).

РЕСЕНТИМЕНТ И ЦЕННОСТНЫЕ СМЕЩЕНИЯ

==173

ма'. В известном смысле он — прямая противоположность другой «аскетической» форме жизни, а именно евангельской, имевшей целью укрепление жизненных функций, в том числе и повышение способности наслаждаться.

Современный аскетизм выражается в том, что наслаждение приятным, связанное с полезным, постоянно отодвигается — настолько, что в конечном счете приятное оказывается в подчинении у полезного. При этом движущей силой современного человека труда и пользы является ресентимент, направленный против более развитой способности наслаждаться и искусства наслаждения, а также зависть и вражда, выступающие против более богатой жизни, которая одновременно всегда есть более развитая способность наслаждения. В результате современный человек переоценивает приятное и наслаждение им из «хорошего» в «плохое» по отно-

' В своих работах о происхождении современного капитализма из кальвинизма Макс Вебер и Эрнст Трёльч блестяще показали, что специфически современная тяга к труду (а безграничное, выходящее за пределы потребностей приобретательство на самом деле — лишь ее следствие) вовсе не является результатом мироутчерждающего и жизнеутверждающего способа мыслить и чувствовать (что было, например, в итальянском Возрождении) — она выросла на почве мрачного, враждебного наслаждению кальвинизма, поставившего труду трансцендентную, а потому недостижимую цель («труженик во славу Божию») и одновременно через труд одурманивавшего верующих неопределенностью и сомнением относительно того, будут ли они «призваны» и «избраны». См. оба моих сочинения о буржуа и «Причины ненависти к немцам».

Тот факт, что при этом большую роль играл также древнейший наследственный арендатор ресентимента — «еврейский дух», — в котором Зомбарт видит главную причину становления капиталистической социальной формы бытия, целиком и полностью согласуется с нашим тезисом.

==174

МАКС ШЕЛЕР

шению к полезному — а ведь оно есть не более чем «ордер» на получение приятного. Создается чрезвычайно сложный механизм производства приятных вещей, кипит, никогда не затихая, работа по его обслуживанию — и все это без перспективы на то, чтобы, в конце концов, насладиться этими приятными вещами. А поскольку труд ради пользы как не знающее границ влечение уже психологически вырос из ослабленной способности наслаждаться и ее остатки постепенно им поглощаются, постольку те, кто больше всех занимается полезным трудом, завладевая внешними средствами наслаждения, как раз меньше всех и способны наслаждаться; между тем витально более одаренные группы, которым именно желание наслаждаться не позволяет конкурировать с трудом других, наоборот, постепенно лишаются средств, способных доставить им истинное наслаждение. Таким образом, современная цивилизация стремится к тому, чтобы бесконечно производимые и накапливаемые ею приятные вещи никому — в конечном счете — не пригодились. Спрашивается, зачем это беспредельное производство приятных вещей, если тип обладающего ими человека, вынужденного самого себя извести, чтобы их создать, наслаждаться ими не может; а тот, который мог бы наслаждаться, ими не обладает?

Насколько лихорадочно создаются все новые и новые приятные вещи, насколько много вкладывается в работу серьезности и энергии — а ведь это жертвование жизненной силы, — настолько же горячо отвергается наслаждение произведенными с таким трудом вещами как якобы «дурное». Все это придает современной цивилизации «комичный» и даже «гротескный» характер.

РЕСЕНТИМЕНТ И ЦЕННОСТНЫЕ СМЕЩЕНИЯ

==175

Христианская аскеза сделала для себя идеалом достижение максимального наслаждения приятным от минимума приятных и притом по-настоящему полезных вещей. Должна была возрасти способность извлекать высшее наслаждение даже из самых простых общедоступных вещей, природы и т. д. — и вследствие такого возрастания возникли заповеди добровольной бедности, послушания, целомудренности, созерцания мира и божественного; так что при минимальном количестве приятных и полезных вещей — «механизмов приятности» — достигалась та же степень наслаждения, какой более слабая жизнь может добиться только при их большем количестве. Если полезная вещь считается здесь всего лишь вспомогательным средством для наслаждения, то и большую способность к наслаждению демонстрирует тот, кто с меньшим количеством приятных вещей может получить столько же наслаждения, сколько другой — с большим количеством. Было ли это выражением сознательной воли или нет, но христианская аскеза повышала способность наслаждаться, стимулируя саму жизнь'.

Современная аскеза выработала идеал, по своему этическому смыслу прямо противоположный христи-

• Эту противоположность тонко выразил епископ П. В фон Кепплер в книге «Больше радости» (Keppler P. H^von Mehr Freude). На вопрос «Как стать более радостным?» он дает, на первый взгляд, тавтологичный, но по сути весьма глубокомысленный ответ: «Радуйся!». В том-то как раз и дело, что функция радости, наслаждения и т. д есть нечто совершенно независимое от ощущаемых количеств приятного и неприятного и соответствующего им возбуждения, а потому может стать объектом воспитательного воздействия со стороны особой культуры и образования; последние же не только не развиваются путем производства и изыскания все новых возбуждающих средств, но и. наоборот, извращаются ими.

==176

МАКС ШЕЛЕР

анскому — «идеал» минимума наслаждения при максимальном количестве приятных и полезных веш,ей\ Вот почему там, где у нас трудятся больше всего (как, например, в Берлине, да и вообще в больших городах Северной Германии) i i⁴¹, способность наслаждаться и искусство наслаждения опустились до немыслимо низкого уровня. Изобилие приятных раздражителей в буквальном смысле уничтожает функцию и культуру наслаждения, и чем более пестрым, веселым, шумным, возбуждающим становится окружающий мир, тем более безрадостно выглядят люди. Очень веселые вещи, на которые, не зная, что с ними делать, смотрят очень печальные люди — вот «смысл» «культуры» развлечений наших больших городов.

00.htm - glava12