Творчество выдающегося английского актера XX века Джона Гилгуда

Джон Гилгуд (1904-2004) - великий английский актер и режиссер - сформировался под влиянием великой Эллен Терри, которой он приходился племянником. С первых шагов на сцене встретился с Чеховым, и одним из его любимых образов был Петя Трофимов. В 1924 г., в девятнадцать лет, Гилгуд сыграл Ромео в спектакле известного режиссера Барри Джексона. Критика отметила Гилгуда, но сам он считал, что не дорос еще до Ромео. Петя Трофимов был ему ближе. Он придумал себе грим: черный парик с залысинами на висках и макушке, небольшая бородка и очки в стальной оправе. Тщательно разработав характер, Гилгуд — как он сам о себе пишет — сумел «сохранить верность этому образу и полностью стать тем, что... требовали новая внешность и сюжет пьесы... в роли Трофимова я вдруг почувствовал себя куда более непринужденно, чем в роли Ромео». В 1925 г. Гилгуд сыграл Треплева в «Чайке» в режиссуре Филиппа Риджуэя. Его Треплев был «Гамлетом в миниатюре». В этой роли его увидел Федор Федорович Комиссаржевский (1882-1954) — известный русский режиссер и театральный педагог, эмигрировавший в начале 1820-х гг. в Англию и прославившийся здесь постановками пьес А.П. Чехова. Он пригласил Гилгуда в свой спектакль на роль Тузенбаха, хотя «Чайка» Риджуэя Комиссаржевскому не понравилась за мрачность атмосферы и «обилие русских сапог и косовороток». Для Гилгуда русский режиссер был «истинным художником, блестящим педагогом и зачастую вдохновенным постановщиком».

«Трех сестер» Комиссаржевский поставил в романтическом духе. Он отнес время действия на двадцать лет назад, одев сестер в платья с турнюрами. Прически были с шиньона ми, которые носили в 1880-х. Спектакль был очень живописен. Комиссаржевский замечательно освоил небольшое пространство сцены, на которой была терраса и через нее проглядывали комнаты. Были использованы ширмы, на которые проецировались тени находившихся в комнате. Из персонажей самые большие изменения претерпел Тузенбах, превращенный в красавца в военном мундире. Спектакль отличал великолепный ансамбль. Все паузы были тщательно отработаны на репетициях, на которых позволялось импровизировать. Актеры работали с наслаждением. Успех был сенсационным.

Вслед за «Тремя сестрами» Комиссаржевский поставил «Катерину» («Екатерину Ивановну») Л. Андреева, в которой Гилгуд играл мужа героини, Георгия, по мнению Гилгуда, «славянского Отелло». Снова Комиссаржевский удивил сценографией. Он построил двухъярусную декорацию, которая была задействована и обжита актерами. Сенсацией стало красное платье Катерины с большим декольте и обнаженной спиной, которое ряд критиков назвали бесстыдным, тем не менее снобы ходили на спектакль из-за этого платья. Гилгуд сыграл одну из лучших своих ролей, удостоившись похвалы Патрик Кэмпбелл. Он навсегда остался благодарным Комиссаржевскому, считая себя обязанным ему как режиссеру и вдумчивому педагогу.

В 1936 г. Комиссаржевский поставил в Нью тиэтр «Чайку», в которой были заняты Пегги Эшкрофт (Нина), Эдит Эванс (Лркадина), Джон Гилгуд (Тригорин). Спектакль отличался точно выверенным ритмом, интересными мизансценами. Слабовольный, симпатичный, Тригорин—Гилгуд — «искренний в своей неискренности, ни в коем случае не первоклассный писатель.... В последнем акте Комиссаржевский трактовал его как фигуру трагическую: он понимает горе, которое причинил окружающим, жалеет Константина, которого считает талантливее себя, стыдится возвращения к Аркадиной и искренне потрясен смертью ее сына». Гилгуд восхищался Эдит Эванс (1888-1976), отмечая ее красоту, элегантность, которыми прикрывался ее эгоизм. Она не побоялась внести комические мазки, давая понять, какая она жадная и как она скрывает это. Однако ее эгоизм сочетался с минутами нежности к брату и сыну, ее постоянно обуревала ревность и страх потери Тригорина, она мучительно воспринимала свой возраст.

Это была первая по-настоящему чеховская «Чайка» в английском театре. Работа с Комиссаржевским не только отточила мастерство Гилгуда, но вызвала интерес к режиссуре, к которой он скоро обратится. Но прежде он встретится в «Привидениях» Ибсена с Патрик Кэмпбелл, которая даст ему бесценные советы, особенно в самых эмоциональных местах. Он замечает: «Будь миссис Кэмпбелл режиссером, она не уступила бы миссис Кэмпбелл актрисе», однако режиссер для нее был «лишь прах под ее триумфальной колесницей».

В 1929 г. Гилгуда приглашают в Олд Вик, которым тогда руководила выдающаяся Лилиан Бейлис (1874-1937), превратившая второразрядный театр во всемирно известный «Дом Шекспира», единственный театр в мире, где игрались все пьесы Шекспира. Первой ролью Гилгуда в этом театре был Ромео. Спектакль ставил Харкорт Уильямс, который, подобно Комиссаржевскому, оказал влияние на становление режиссерского метода и актерского искусств Гилгуда. В свой первый сезон в Олд Вик он сыграл Ричарда II, Макбета, Орландо, Оберона и Гамлета. Ему было двадцать пять лет, и это был самый молодой Гамлет за век с четвертью. Впоследствии он писал о своем первом Гамлете: "Сердитый молодой человек 20-х годов был чуть более упадочен (и, как мне кажется теперь, более аффектирован), чем его двойник 50-х или 60-х годов, но бунт против условности, неистовость и горечь - все эти свойства остаются, разумеется, неизменными из поколения в поколение». В 1934 г. он вновь возвращается к Гамлету, но на сей раз и как режиссер спектакля. В 1936 г. он играет Гамлета в Нью-Йорке в постановке Тайрона Гатри; в 1939 и 1944 гг. вновь играет Гамлета в Лондоне. Он работает над этой ролью пятнадцать лет, и в каждом спектакле выступает современником эпохи, в которую играет эту роль.

В 1931 г. состоялся его режиссерский дебют в Оксфорде, где он поставил «Ромео и Джульетту». Пегги Эшкрофт играла Джульетту и Эдит Эванс - Кормилицу. В 1935 г. он делает новую постановку «Ромео и Джульетты» с Эшкрофт и Эванс. Гилгуд решает играть в очередь Ромео и Меркуцио, пригласив на эти же роли Лоуренса Оливье, который принимает предложение, отказавшись от собственной постановки «Ромео и Джульетты».

Весной 1930 г. он сыграл в Олд Вик Просперо в «Буре» и короля Лира. Про его Просперо писали, что Гилгуд в этой роли как будто сошел с полотен Эль Греко. Второе обращение Гилгуда к Лиру (1940) было намного плодотворнее первого — не только потому, что он стал старше, но прежде всего потому, что спектакль, который ставил Л. Кэссон, согласился консультировать Гренвилл-Баркер. Он занялся стихом и гармонизированием голоса, хотя общий план спектакля, сценография, мизансцены у него были точно расписаны. В 1955 г. Гилгуд еще раз сыграл Лира в театре Палас в режиссуре Джорджа Девина, отказавшись от исторического контекста и приблизив трагедию к современности. Сценография японского художника Исаму Ногучи, построенная на абстракции, как писала критика, более имела отношение к Эвклиду, нежели к Шекспиру. В программе к спектаклю говорилось, что его создатели стремились показать «вневременное, внечеловеческое, мифологическое в сюжете... сосредоточенность на тексте и актерах». Но спектакль не имел успеха, не вызвав отклика ни у критики, ни у зрителей. Впоследствии П. Брук, называя этот спектакль интересным экспериментом, объяснил неудачу тем, что авторы спектакля не учли того, что трагедия Шекспира «принадлежит нашему времени, и вместе с тем у нее свой временной отсчет реальности».

Гилгуд — актер многоплановый, играющий не только классику, но и современные пьесы. Так, в 1964 г. он сыграл в Нью-Йорке Джулиана в самой зашифрованной пьесе Э. Олби «Крошка Алиса», в 1971 г. поставил в Нью-Йорке «Все кончено» Олби так, как можно ставить только пьесы Чехова, что было отмечено во всех критических статьях. В 1975 г. Он участвует в постановке Питера Холла пьесы Пинтера Г. «Ничейная земля». Олд Вик можно назвать его alma mater, и прав Тайрон Гатри в том, что Джон Гилгуд «первый большой артист, которого воспитал Олд Вик».