Развитие восприятия как предмет психологического исследования 3 page

В своих экспериментальных исследованиях Пиаже исходит из «первичных иллюзий» как наиболее элементарных феноменов восприятия, обусловленных «эффектами поля». Уменьшение величины «первичных иллюзий» с возрастом, а также в результате упражнений и увеличения времени экспозиции позволяет автору установить роль перцептивных действий в компенсации искажающих влияний поля. Вместе с тем выясняется, что перцептивные действия, связывая ранее изолированные элементы ситуации, приводят в свою очередь к новым искажениям — «вторичным иллюзиям», которые не уменьшаются, а увеличиваются с возрастом (во всяком случае, до известного предела). В связи с этим выдвигается предположение, что перцептивные действия приводят к возникновению новых «эффектов поля». Специальные серии экспериментов позволяют Пиаже подтвердить это предположение, показав, что автоматизация и схематизация перцептивных действий заканчиваются переходом их в перцептивные схемы, которые затем «седиментируются» (осаждаются), превращаясь в эффекты поля и обнаруживая свойственные последним симультанность и «принудительный характер». На этом основании Пиаже приходит к выводу, что первичные «эффекты поля» являются результатом «седиментации» наиболее элементарных перцептивных действий, имеющих место в раннем детстве.

32

Этот вывод находит подтверждение в наблюдениях поведения детей первого года жизни.

Таким образом, решающее значение приобретают перцептивные действия, структуры же оказываются вторичными, производными от них явлениями, «наносами», постоянно образующимися по краям главного течения.

Это положение определяет позицию Пиаже в понимании развития детского восприятия. Оно выступает как совершенствование перцептивных действий и постоянное порождение ими все новых и новых перцептивных структур.

Совершенствование перцептивных действий представлено в концепции Пиаже прежде всего как прогрессирующее уточнение и координация их двигательного аппарата. Путем кинорегистрации движений глаз у испытуемых разного возраста сотрудники Пиаже установили аберрирующий характер фиксаций ребенка — трудность удержания их на воспринимаемом элементе, значительный разброс и т. п. С несовершенством фиксации Пиаже связывает особенности детского восприятия, известные под названием синкретизма¹, — глобальность, недостаточную расчлененность образов. С возрастом повышается точность фиксации, исследовательские движения становятся более систематическими, увеличивается степень их автоматизации.

Наряду с улучшением работы зрительно-двигательного аппарата (и частично в связи с этим улучшением) происходит расширение пространственно-временных рамок применения перцептивных действий: они начинают связывать элементы и устанавливать отношения при наличии все больших пространственных и временных промежутков. Наконец, возрастает активность и «разумность» перцептивных действий: регистрация движений глаз показывает, что с возрастом увеличивается количество переносов центрации при сравнении элементов, а изменения в решении некоторых экспериментальных задач свидетельствуют о том, что испытуемые начинают учитывать в перцептивных действиях и использовать в целях уточнения

33

восприятия ранее не замечавшиеся особенности ситуации.

Общий прогресс в развитии восприятия достигается как за счет совершенствования перцептивных действий, так и за счет возникновения новых схем, которые носят в основном компенсаторный характер (т. е. компенсируют возможные ошибки), хотя могут оказывать одновременно и побочное деформирующее влияние.

В результате достигается все большая адекватность восприятия, рассматриваемая Пиаже как проявление децентрации, обнаруживающейся во всех областях психического развития ребенка.

Причины, ведущие к прогрессивному изменению восприятия, Пиаже видит, с одной стороны, в процессах, происходящих внутри самого восприятия — перцептивные действия улучшаются в результате упражнений под влиянием тенденции к уравновешиванию, — и, с другой стороны, в воздействиях на восприятие со стороны более общих схем действия, каковыми являются сенсомоторные, репрезентативные и операторные схемы интеллекта. Здесь мы подходим к одному из наиболее важных и трудных моментов концепции Пиаже.

К вопросу о связи перцептивного и интеллектуального развития Пиаже возвращается неоднократно и рассматривает его в разных аспектах и на разном конкретном материале. Основные усилия при этом направлены на доказательство того факта, что вопреки мнению гештальтпсихологов репрезентативные и операторные интеллектуальные структуры не выводятся из перцептивных структур, но возникают путем прогрессирующей интериоризации сенсомоторных схем действия. Сами перцептивные действия являются, однако, в своем большинстве лишь частным случаем сенсомоторных действий. Поэтому порождаемые ими перцептивные схемы могут оказываться частично изоморфными соответствующим понятиям, предвосхищая некоторые свойства операторных структур (так, например, перцептивная константность величины и формы предвосхищает, с точки зрения Пиаже, сохранение количества, вещества и т. д., достигаемое на операторном уровне).

Вопрос об обратном влиянии, оказываемом интеллектом на развитие восприятия, сливается в работах Пиаже с вопросом о роли, которую играет в этом развитии

34

действие вообще. Восприятие с самого начала включено в более общие схемы активности, выполняя их «заказ» и приобретая благодаря им осмысленный характер. Пиаже приводит большое количество фактов, демонстрирующих значение различного рода практических действий для формирования восприятия. Большая часть этих фактов относится к начальному периоду развития. Так, говоря о возникновении первичных «эффектов поля» в раннем детстве, Пиаже указывает на то, что элементарные перцептивные действия, лежащие в их основе, связаны с хватанием предметов, их перемещением, осмотром и ощупыванием в процессе манипулирования и т. п. Рассматривая генезис константности восприятия величины и формы, он отмечает, с одной стороны, важность выявления реальных, а не проективных (т. е. измененных по закону перспективы) свойств с точки зрения практической деятельности и, с другой стороны, зависимость происхождения виртуального зрительного «переноса» и «поворота» предмета, позволяющего воспринимать его реальную величину и форму, от соответствующих ручных операций и локомоций.

В последующие годы практическая деятельность продолжает обогащать восприятие. Пиаже отмечает, что ребенок воспринимает объекты, которые он сам научился создавать и реконструировать (в процессе конструирования, рисования и т. п.), не так, как другие объекты, не имеющие отношения к его повседневному опыту.

Но, отмечая эти факты, Пиаже указывает в качестве единственного аспекта деятельности, принимающего участие в перцептивном развитии, ее интеллектуальный аспект. Интеллект во всех его формах ориентирует перцептивные действия, определяет значение перцептивных данных и направляет перцептивные упражнения, влияя, таким образом, на формирование перцептивных схем, но никогда не подменяя перцептивных действий и не привнося непосредственно свои структуры в перцептивные конфигурации.

Как ни тесна связь перцептивного развития с развитием интеллектуальным (которое поглощает для Пиаже развитие деятельности ребенка в целом), на всех этапах перцептивные действия и их эффекты рассматриваются как автономные и отделяются (иногда невзирая на сопротивление

35

фактов) от эффектов более общего характера. Так, константность величины и формы выступает как собственно перцептивная схема, обусловленная перцептивными действиями, как таковыми (которые только ориентируются общими нуждами и механизмами сенсомоторной деятельности), схема же константного объекта, заключающаяся в придании предмету объективного существования в пространстве, является сенсомоторной (т. е. интеллектуальной) и находится лишь в реципрокных взаимоотношениях с перцептивной константностью, формируясь при участии последней и в свою очередь приводя к укреплению константности.

Поскольку перцептивные действия и структуры рассматриваются Пиаже как автономные по отношению к деятельности в целом, т. е. могут получать определенное направление и видоизменяться под ее влиянием, но не строиться заново на основе каких-либо других видов активности, перед ним, естественно, возникает вопрос об исходных формах восприятия.

Выдвинутый Пиаже принцип «генетического структурализма» требует признания каких-то первоначальных форм перцептивного действия и перцептивных структур, данных если не до всякого опыта, то по крайней мере одновременно с его возникновением. Эту задачу Пиаже пытается решить на основе постулируемого им закона равновесия, которое рассматривается в качестве имманентного условия структурации опыта, регулирующего с самого начала активное взаимодействие субъекта с объектом. Однако такое решение оказывается недостаточным, так как оно относится скорее к поведению в целом, чем к специфическим механизмам восприятия. Поэтому Пиаже прибегает к некоторым не вполне последовательным гипотетическим допущениям относительно врожденности элементарных структур, критика которых уже была дана В. П. Зинченко [99, гл. 1].

Исследования Ж. Пиаже, проводившиеся параллельно с работами советских авторов, привели к обнаружению ряда важных фактов и выдвижению некоторых идей, созвучных с нашим пониманием проблем перцептивного развития.

Если у К. Бюлера развивающаяся активность восприятия выступала в неадекватной форме интеллектуальной деятельности, то Пиаже находит специфическую форму

36

собственно перцептивной активности, которая служит действительным субстратом перцептивного развития. Ею является перцептивная деятельность, и ее изменения в онтогенезе обусловливают изменения образной стороны восприятия. Остановив этот факт, имеющий кардинальное значение, Пиаже идет дальше. Не замыкая развитие, перцептивной деятельности в себе самом, он вводит его в контекст более широких видов активности. На каждом этапе восприятие ориентируется этими более широкими видами активности, т. е. решает задачи, имеющие значение для построения общей деятельности ребенка, и это в значительной мере определяет направление, в котором осуществляется перцептивное развитие. Большое значение имеют приводимые Пиаже свидетельства влияния, оказываемого на восприятие ребенка (и, в частности, на формирование константности и объективной предметной отнесенности) практическими предметными действиями, хотя толкование этого влияния, предлагаемое им, представляется нам по меньшей мере недостаточным.

Исследования Пиаже окончательно опровергают выдвинутую ассоциационизмом схему «этажей» развития психической деятельности. Эту схему подорвала уже гештальтпсихология, показав, что развитие восприятия не заканчивается после возникновения более «высоких» форм познания, однако за восприятием оставалась прерогатива исходной ступени развития всей психической жизни. Именно эту мифическую прерогативу уничтожает Пиаже, когда доказывает «сверхперцептивное» происхождение структур интеллекта¹.

Но еще более важным нам представляется то, что концепция Пиаже вскрывает неправомерность свойственных гештальтпсихологии попыток охарактеризовать перцептивное развитие с точки зрения внутренней связи последовательно выделяемых содержаний восприятия, показывая, что изменения, происходящие в ходе этого развития, заключаются прежде всего в постоянном совершенствовании восприятия любыхсодержаний, повышении степени адекватности структуры образа структуре объекта.

37

Решая на новом уровне ряд проблем перцептивного развития, концепция Пиаже не дает, однако, удовлетворительного ответа на некоторые вопросы, имеющие, с нашей точки зрения, определяющее значение для его психологической характеристики. Основным из них является вопрос о природе и генезисе отображения свойств предметов, осуществляемого перцептивными действиями. В исследованиях Пиаже перцептивные действия и их изменения в онтогенезе характеризуются с точки зрения их двигательных особенностей и разрешаемых ими конкретных пространственно-измерительных задач (например, связывание и сравнение элементов или отношений), но не с точки зрения того, как они переводят объективно существующие свойства и отношения предметов в их перцептивный образ. Возможность такого перевода выступает как исходный момент, а перцептивные действия — как корригирующие первоначально искаженные перцептивные оценки, а не как строящие образ.

То, что Пиаже вводит вероятностную модель «встреч» и «купляжей»¹ для изображения процессов, происходящих при оценке величины элементов, находящихся в поле центрации, не меняет картины: эта модель не претендует на объяснение механизма оценки, ограничиваясь истолкованием причин переоценки одних элементов по сравнению с другими. Что же касается самого этого механизма, то он, по мнению Пиаже, относится к компетенции физиологии.

В этом пункте обнаруживается общий подход Пиаже к объяснению психических явлений, которое будто бы может исходить лишь со стороны физиологии, являющейся каузальной наукой, в то время как сама психология остается только импликативной (выводящей).

Как справедливо отмечает П. Я. Гальперин [66, стр. 239], это позиция эпифеноменализма. Будучи приложена к изучению перцептивного развития, она привела к устранению из поля психологического исследования проблемы, которая по самому смыслу дела должна занимать в нем центральное место.

38

Другой вопрос, по которому мы считаем необходимым высказать критические замечания в адрес теории Пиаже, — это вопрос о связи развития детского восприятия с более широкими видами активности. Если его постановка является, с нашей точки зрения, бесспорной заслугой Пиаже, то предлагаемое им решение вызывает серьезные возражения.

Прежде всего, сами эти более широкие виды активности, как мы уже говорили, рассматриваются лишь как определенные уровни развития интеллектуальных структур, которые либо функционируют внутри практического взаимодействия ребенка с предметным миром (сенсомоторный интеллект), либо просто реализуются в практических актах рисования, конструирования и т. п. (репрезентативный и операторный интеллект). Поэтому влияние деятельности на развитие восприятия сводится в результате к влиянию интеллекта. Пиаже не видит, что сама практическая деятельность, реальное воздействие ребенка на окружающую действительность во всем богатстве ее мотивов, средств и операций, в ее специфически человеческих формах, предполагающих овладение общественно выработанными способами употребления предметов, их изображения в рисунке и конструкции и т. п., является основным источником развития детского восприятия.

Одностороннее понимание деятельности приводит далее и к одностороннему пониманию ее роли в перцептивном развитии. Показывая, что восприятие ребенка мотивируется, ориентируется и направляется более широкими видами активности, Пиаже явно недооценивает обратную сторону существующей между ними взаимосвязи — ориентирующую и регулирующую функцию восприятия по отношению к деятельности (это и понятно, так как эта функция выступает лишь при рассмотрении практической деятельности в ее полном составе). В свою очередь отсутствие достаточного учета этой функции приводит к утверждению автономности перцептивного развития (восприятие развивается не в деятельности и не для деятельности, а лишь само по себе, испытывая определенное направляющее влияние со стороны интеллекта). По сути дела, Пиаже преобразует гештальтпсихологическую схему «размножения структур» в схему «исправления структур» и вводит перцептивные действия в

39

качестве фактора, обеспечивающего такое исправление. В современной зарубежной психологии концепция перцептивного развития, выдвинутая Ж. Пиаже, является наиболее разработанной, хотя, как мы пытались показать, она не затрагивает некоторых важных проблем, что объясняется, с одной стороны, особенностями понимания автором характера психологических закономерностей и, с другой стороны, теми специфическими целями, с которыми предпринималось исследование (установить преемственность перцептивных и интеллектуальных структур и сравнительную эпистемиологическую ценность восприятия и интеллекта).

Что касается других зарубежных авторов, в той или иной мере занимающихся изучением детского восприятия, то они, как правило, вообще рассматривают лишь отдельные вопросы, определяемые общепсихологической проблематикой, в русле которой используется получаемый генетический материал, а также задачами разработки психологической диагностики. Так, например, ряд исследований развития константности восприятия у детей был предпринят работавшим вначале в Вене, а затем в США Э. Брунсвиком и его сотрудниками [268] для подтверждения идей «вероятностного функционализма», рассматривающего восприятие с точки зрения утилизации вероятностного отношения между «проксимальными» (распределение энергии в рецепторах) и «дистальными» (предметы и явления внешнего мира) стимулами.

К теоретическому рассмотрению возникновения восприятия формы у ребенка обращался Д. О. Хебб [318] с целью подтверждения гипотезы о формировании «клеточных ансамблей», обеспечивающих целостность и структурность восприятия. Значительный фактический материал по развитию зрительных реакций был собран главным образом в тестологических целях А. Гезеллом [289].

Вообще же в американской психологии исследования детского восприятия оказались включенными в проблематику «перцептивного научения», о которой мы будем говорить специально в главе V, и в значительной мере пошли по линии выявления врожденных и приобретенных благодаря опыту сторон восприятия, что, однако, не привело к сколько-нибудь ясному решению вопроса.

Попытка создать оригинальную общую теорию перцептивного развития предпринимается в настоящее время

40

Джеймсом и Элеонорой Гибсон (Корнельский университет) в связи с выдвинутой Д. Гибсоном системой взглядов на природу восприятия, известной под названием «психофизики восприятия».

Господствовавший в США в первой четверти XX века бихевиоризм рассматривал восприятие как «дискриминативную реакцию», свидетельствующую о различимости стимулов. В дальнейшем это понимание видоизменилось, с одной стороны, под влиянием получивших широкое распространение гештальтпсихологических взглядов и, с другой стороны, благодаря принятой большинством американских психологов методологии операционализма, проявившейся в применении «конвергирующих операций» для выявления собственно перцептивного звена реакции.

В послевоенные годы существенное влияние на работы в области изучения восприятия оказало также развитие кибернетики и особенно — теории информации. Однако бихевиористические традиции сохранились применительно к психологии восприятия, обнаруживаясь главным образом в выдвижении на первый план вопроса о роли восприятия в биологическом приспособлении организма к условиям существования.

«Психофизика восприятия» [299, 300, 301, 303, 304] основана на идее применимости к изучению восприятия сложных содержаний (пространства, времени, движения, предметов и явлений действительности и их свойств) методов, разработанных психофизикой для изучения зависимости ощущений от свойств изолированного воздействия. Эта идея вытекает из произведенного Д. Гибсоном пересмотра сложившихся в психологии взглядов на характер стимуляции, получаемой рецепторными системами. Как ассоциационизм, так и гештальтпсихология, а также и все другие психологические концепции рассматривают эту стимуляцию в качестве «индифферентной мозаики» [373], характеризующейся видом и количеством энергии, содержащейся в раздражителях (например, длиной волны и интенсивностью световых раздражений, частотой колебаний и интенсивностью звуков и т. п.). Восприятие рассматривается как результат той или иной внутренней переработки этого «первичного» сырья (получения ощущений и их связывания по законам ассоциации; организации, осуществляемой мозговыми полями по законам

41

гештальта, образования конструкций при участии перцептивных действий и т. п.), приводящей к возникновению субъективных образов, в той или иной мере соответствующих внешним предметам, явлениям и их свойствам.

Точка зрения, предложенная Д. Гибсоном, состоит в том, что наряду с энергией отдельных стимулов следует выделять содержащуюся в общем потоке стимулов, воздействующих на рецепторные аппараты, информацию об их источнике, носителем которого является распределение стимульной энергии. И если отдельные клетки сетчатки чувствительны лишь к таким элементарным физическим переменным, как длина волны и интенсивность, то зрительной системе в целом присуща сензитивность к переменным «высшего порядка», к числу которых относятся создаваемые распределением стимуляции границы между отдельными частями «зрительного множества», формы их связи (прямолинейность, кривизна и др.), отношения интенсивностей, изменения плотности, движение одних границ относительно других и др. Различного рода переменные «высшего порядка» адресованы и к другим воспринимающим системам организма.

Информация, которую несут подобные переменные, в своей сумме однозначно определяет все факты окружающего индивидуум мира (свойства пространства, его структуру, свойства отдельных предметов, их изменения, перемещения и др.). В созданной им «экологической оптике» [302] Д. Гибсон анализирует, каким образом различные свойства предметной среды выражаются в переменных «зрительного множества», и приходит к выводу, что между ними существует не статистическая (как предполагал Э. Брунсвик), а геометрическая зависимость.

В качестве основной задачи психологии восприятия Гибсон выдвигает задачу обнаружения переменных высшего порядка и изучение влияния их систематического варьирования на восприятие соответствующих свойств и отношений предметного мира. Он считает, что таким путем могут быть установлены строгие «психофизические» закономерности восприятия, аналогичные тем, которые психофизика искала для изолированных ощущений.

Представление Д. Гибсона о психологических и нейрофизиологических механизмах восприятия вытекает из предложенного им понимания стимуляции. Он рассматривает

42

восприятие как активный процесс добывания информации, необходимой организму. В общем потоке стимуляции восприятие выделяет инварианты, т. е. постоянные черты и отношения, не изменяющиеся при изменении освещенности, положения воспринимающей системы или положения наблюдателя. Такие черты и отношения, несущие информацию об устойчивых фактах действительности (предметах, твердых поверхностях и др.), восприятие отделяет от вариативных черт стимуляции, свидетельствующих об изменении и движении в окружающем мире или о перемещении собственного тела и воспринимающих аппаратов. Расчленение стимуляции осуществляется благодаря перцептивным действиям, которые рассматриваются как установочные, ориентировочные и исследовательские реакции, ведущие к «схватыванию» информации и «прояснению» образов. Перцептивные действия направляются к инвариантной информации избирательным вниманием, обусловленным настройкой нервных центров «в резонанс» с нею.

Приложение «психофизики восприятия» к изучению проблем перцептивного развития было осуществлено в ряде обзорно-теоретических и экспериментальных работ Джеймса Гибсона, Элеоноры Гибсон и их сотрудников [290, 291, 292, 293, 294, 305, 306]. Центральное место в этих работах занимает вопрос об изменении отношения между информацией и восприятием в ходе онтогенеза, т. е. о врожденных и приобретенных аспектах выделения стимуляции, несущей информацию о различного рода свойствах и отношениях предметного мира.

Перцептивные системы, по мнению авторов, готовы к работе к моменту рождения, в них благодаря наследственности заложены возможности фильтрации поступающей информации, отбора ее инвариантных аспектов. Некоторые из этих аспектов выделяются с самого рождения (или, во всяком случае, вскоре после рождения) и вызывают специфический ответ, который может уточняться под влиянием созревания. Экспериментальному доказательству этого положения были посвящены, в частности, получившие широкую известность опыты Э. Гибсон и Р. Уока со «зрительным обрывом» [296], которые согласно интерпретации авторов обнаружили врожденный характер зрительного восприятия глубины на основании таких видов стимуляции, как видимое изменение «текстуры»

43

поверхности и возникающий при перемещениях взора двигательный параллакс¹.

Однако общее количество поступающей стимуляции слишком велико, и только простейшие переменные в наиболее благоприятных условиях могут быть изолированы нетренированным восприятием младенца. В целом это восприятие является неопределенным, так как перцептивные системы принимают избыточную и взаимоперекрывающуюся информацию. Дальнейшее развитие, осуществляемое путем научения, заключается в прогрессирующем уменьшении неопределенности за счет растущей способности избирать и абстрагировать информацию, «отфильтровывать» ее значимые аспекты. Применительно к восприятию предметов и событий развитие выражается в возрастании их дифференциации, основанном на открытии инвариантных критических (отличительных) черт.

Понимание научения как выделения критических черт противопоставляется в теоретических и экспериментальных работах супругов Гибсон его пониманию, включающему запоминание самих объектов, формирование представлений об их свойствах. Восприятие течения явлений во времени, с точки зрения Д. Гибсона, ничем не отличается от восприятия пространственного множества: здесь тоже речь идет о выделении соответствующих отличительных черт; что же касается образов памяти, то они рассматриваются как частное и случайное проявление в плане самонаблюдения общих законов научения (т. е. законов дифференциации восприятия).

Дифференциация восприятия выражается, во-первых, в увеличении количества объектов, для которых уже открыты постоянные отличительные черты, во-вторых, в том, что сами эти черты «укрупняются», охватывая все более значительные пространственные и временные единства (вплоть до пультов управления и симфоний).

Основные интересы Д. и Э. Гибсон лежат в области установления того, что изменяется в ходе перцептивного развития и научения, а не того, как происходит это развитие [306]. По этому второму (и наиболее существенному,

44

с точки зрения проблем, рассматривающихся в настоящей книге) вопросу их взгляды носят сугубо гипотетический характер. Предполагается, что выделение инвариантных черт информации объясняется своеобразной «тренировкой внимания», направляемой врожденной потребностью в дифференциации и уменьшении неопределенности. В силу этой потребности развитие восприятия осуществляется независимо от «утилитарных» целей организма и от наличия или отсутствия внешнего подкрепления. Само улучшение приема информации является подкреплением, направляющим и поддерживающим перцептивное научение.

Что касается перцептивных действий (способов ориентировки и обследования), то они частично фиксированы уже в анатомическом строении перцептивных систем, частично же развиваются в онтогенезе, но это развитие носит скорее количественный, чем качественный характер. Более или менее радикальные изменения претерпевает, как предполагает Э. Гибсон, только общая стратегия поиска нужной организму информации, заключающаяся в выборе последовательности обработки отличительных черт применительно к типу перцептивного задания и характеру потенциальных раздражителей.

Важное положительное значение в исследованиях перцептивного развития, проводимых с позиций «психофизики» восприятия, имеет, по нашему мнению, анализ возрастных изменений в характере используемой детьми информации о предметах, их свойствах и отношениях. Нельзя не признать вполне убедительным выдвинутое Э. Гибсон требование изучать детское восприятие в экспериментальных условиях, воссоздающих все богатство стимуляции, получаемой от естественного окружения, но с возможностью внесения ее дозированных вариаций. Этот путь открывает новые возможности для систематического выявления особенностей объективной обусловленности восприятия на разных этапах возрастного развития, которая изучена в настоящее время совершенно недостаточно.

Представляются вполне обоснованными также установленные в исследованиях Д. и Э. Гибсон основные направления изменения тех признаков, на которые ориентируется ребенок при выполнении заданий, требующих различения и узнавания предметов и ситуаций. Если, с одной

45

стороны, эти изменения состоят в учете все более «тонких» отличительных черт, то, с другой стороны, происходит укрупнение этих черт, охват восприятием свойств, характеризующих сложные структурные объекты.

Движение от первоначальной неопределенности ко все большей ясности и расчлененности восприятия любых содержаний, прогрессирующее уточнение связей между восприятием и действительностью — такова общая картина перцептивного развития, намеченная Д. и Э. Гибсон. Она не менее четко, чем концепция Пиаже (хотя и с других позиций), опровергает взгляд на развитие восприятия как на «нижний этаж» психического развития и понимание перцептивного развития как выведения одних содержаний из других.

Процесс выделения «переменных высшего порядка», уточнения и укрупнения продолжается, согласно Гибсону, до самой смерти человека, невзирая на снижение остроты зрения или слуха. Что же касается восприятия разных предметных содержаний, то ни один их вид не может претендовать на генетический приоритет. Хотя Д. Гибсон и считает, что некоторые переменные выделяются младенцем без всякого обучения, они ни в коей мере не рассматриваются как основа для дальнейшего развития восприятия.

Правда, имеются более простые, т. е. более однозначно представленные в стимуляции свойства и отношения, и более сложные, для выделения которых необходимо научиться фильтровать информацию, отбрасывать лишнее и выделять постоянное и характерное. Поэтому на одном и том же возрастном этапе одни содержания могут выделяться более, а другие — менее четко и определенно. Но в самом перцептивном развитии не существует предметно обусловленных зависимостей, последующие структуры не происходят из предыдущих структур.