Процедуры интент-анализа

Последовательность операций при выполнении интент-анализа строго определенная.

1. Эксперты должны разделить анализируемый текст на фрагменты, в каждом из которых содержится интенция.

Если интенция не очевидна, эксперты переформулируют отрезок текста в соответствии со следующими правилами: при максимальном сохранении смысла исходный текст излагается предельно кратко; должна быть максимально сохранена лексика оригинала, нельзя вводить ассоциативные, расширяющие смысл фрагмента выражения (никаких обобщений!); отдельные языковые фрагменты, содержащие наиболее важные идеи, выводятся для отдельной оценки; второстепенные уточняющие выражения и характеристики не учитываются; при повторе в тексте мысли в протоколе просто упоминается повторение: лат. — id. (idem) или англ. — ib. (ibidem).

2. Эксперты должны квалифицировать интенции, определить их вид.

Существует много вариантов интенций: обвинение, критика, противостояние, демонстрация силы, похвала, одобрение, отвод обвинений, кооперация, самопрезентация, самокритика, самооправдание, отказ в просьбе и т.д.

3. В рамках этого шага: определяются объекты, указанные в тексте, и интенции, относящиеся к ним; оценивается структура интенциональных блоков, относящихся к упоминаемым объектам; рассчитывается частота интенций в тексте (в процентах от всех обнаруженных интенций); оцениваются формы выражения интенций в речи (в частности, при активном использовании в тексте глаголов определяют тип речевого акта — локутивный, иллокутивный или перлокутивный); оценивается смена позитивных и негативных интенций в тексте в целом (в виде графика, фиксирующего смену положительных, нейтральных и негативных интенций в тексте).

4. При сравнении нескольких текстов одного автора дается представление интенциональных составляющих текста в виде «ментальных карт» (проводится так называемое «свертывание» текста).

На этом этапе проводят: определение круга обсуждаемых объектов на основе их значимости. В анализ включают те объекты, к которым относилось не менее двух дескрипторов (признаков, описывающих объект). В отдельных случаях можно учитывать и объекты, к которым относится один дескриптор; экспертную кодификацию дескрипторов по двум параметрам — по оценке (хороший—плохой; позитивная—негативная; приписываются оценки +1, 0, —1), по динамизму (сильный, энергичный — слабый, пассивный; приписываются оценки +1, 0, — 1).

Затем определяются интегральные значения каждого объекта по указанным параметрам. Фактически речь идет о модификации оценки Ч. Осгудом объекта по активности, силе и направленности; обнаружение в отношении объектов: оценки и описания отдельных действий объектов (Д) и обобщенных суждений и оценок, касающихся объекта в целом (Об) (результаты представляются в виде таблицы); представление данных в виде схемы в двухмерном пространстве (оценки действий объектов и обобщенные оценки объекта).

5. На завершающем этапе проводится вербальная интерпретация полученных результатов.

12. Когнитивное картирование: понятие, история, функции, процедуры.

Когнитивное картирование является сравнительно новой (первые разработки относятся к 1950-м годам, в эмпирических политических исследованиях активно используется с середины 1970-х годов) методикой анализа индивидуального или группового (значительно реже) мышления политических субъектов. Когнитивное картирование используется для обнаружения взаимозависимости лингвистических структур текста и представлений его автора.

Когнитивное картирование разработано в рамках когнитивной психологии и связано с изучением особенностей представлений человека об окружающем его мире с целью объяснения и прогнозирования поведения индивида в различных ситуациях. Данный вид анализа используется в исследованиях, посвященных роли политических деятелей в современном мире. Он строится на выяснении того, каким образом политический лидер видит конкретную политическую проблему. При этом мотивация ценностных ориентаций политика не учитывается. Наиболее интересными в научном мире считаются проекты американских ученых О. Холсти, Р. Аксельрода, М. Боэма, М. Шапиро, выполненные с использованием этого вида анализа.

Метод когнитивного картирования считается устоявшимся, проверенным и надежным, но в силу трудоемкости и необходимости ручной обработки данных на первых стадиях исследования применяется реже, чем другие методы работы с документами.

Основным аргументом в использовании когнитивного картирования является представление о возможности прогнозировать на основе ментальных карт наиболее вероятную модель поведения ЛПР в той или иной ситуации конфликта и выбора.

Необходимо отдавать себе отчет в том, что когнитивное картирование позволяет зафиксировать лишь один аспект текста — особенности каузальных связей в представлении политика о проблеме. Но даже эти связи представляются в весьма огрубленном/упрощенном варианте.

«Схема» (карта) — способ графического изображения представлений конкретного человека по какой-либо проблеме, что, с одной стороны, отражает модель сбора, переработки и хранения информации по теме, а с другой — фиксирует его представления о возможном развитии событий в будущем. Карты могут быть индивидуальными или групповыми, «картами-схемами» или «картами-обозрениями».

Когнитивное картирование может быть направленным (определяющим какие-либо устойчивые особенности мышления автора текста) и ненаправленным (ориентированным на определение спектра представлений, ценностей и т.д. автора текста).

Карта представляет собой ориентированный граф, в котором стрелки выражают каузальные связи (положительные, отрицательные и нулевые) между смысловыми узлами (обозначающими наиболее важные события или объекты). Влияние признается положительным (обозначается «+»), если одно явление способствует проявлению другого, и отрицательным (обозначается «—»), если затрудняет его реализацию. Если характер влияния нейтрален или не определен, то ставится «0».

Иногда формализованным картам-схемам приписывают значения «весов», определяя 1 как минимальное влияние, 2 — как обычное влияние, 3 — как определяющее влияние.

Выделяют мягкое и жесткое когнитивное картирование. Мягкий вариант предполагает, что исследователь, составляя карту, опирается не только на текст, но и на свои знания о ситуации. Жесткий вариант основывается исключительно на интерпретации текста.

Для проведения этой процедуры очень важно правильно отобрать исходный материал. Если исследователь считает необходимым для составления карты использовать несколько источников, то все эти тексты должны не только быть тематически связанными, но и относиться примерно к одному уровню коммуникации. Подходящими для когнитивного картирования считаются материалы, в создании которых политик явно принимает значительное участие и которые озвучиваются в относительно свободной, неформальной обстановке.

Когнитивное картирование включает три процедуры:

1) определение суждений, терминов, устойчивых выражений, которыми оперирует политический деятель (необходимо отследить серию публичных высказываний данной персоны по интересующей исследователя теме);

2) указание существующих между высказываниями причинно-следственных связей;

3) оценку значимости, устойчивости и «плотности» причинно-следственных связей между тематическими высказываниями.

Выполнение когнитивного картирования (чтение выступлений политика) сопровождается прорисовкой схемы-графика, в ходе которой фиксируются тематические высказывания и отображаются с помощью стрелок в соответствии с логикой политика причинно- следственные связи между ними. Высказывания располагают на нескольких уровнях (линейках) в соответствии с количеством стрелок, к ним примыкающих. Если обрабатывается отдельный текст, то на верхнем уровне располагают категории, которые имеют максимальное количество логических связей с другими, т.е. для автора являются исключительно значимыми, на следующем — те высказывания, которые имеют меньшее количество логических связей, и т.д. Если обрабатывается массив текстов, то прежде всего учитываются частота использования определенного высказывания и разнообразие ситуаций, когда данная мысль произносилась. На одном уровне располагаются высказывания со сходными показателями. В результате исследователь получает многоуровневый график, объединяющий взаимосвязанные понятия (Ключевые понятия для карты выделяются в соответствии с логикой высказываний политического лидера, а не представлениями ученого о политическом процессе. При необходимости выполняется хронологическая группировка тем в рамках графика. С помощью этой процедуры можно установить отрезок времени, когда та или иная проблема начинает представляться политику значимой (определение «скачков» значимости).

Интерпретация результатов когнитивного картирования предполагает анализ представлений политика по определенной теме, оценку того, в какой степени политический лидер адекватно воспринимает ситуацию, способен ли он опережать события и принимать адекватные решения. Можно учитывать такие показатели, как соотношение обсуждаемых тематик, степень эмоциональности высказываний, соотношение количества позитивных и негативных высказываний (критических и конструктивных), использование образных сравнений и устойчивых выражений и т.д.

Возможно проведение когнитивного картирования с целью не только изучения подлинного подхода политического деятеля к той или иной проблеме, но и сравнительного анализа представлений нескольких политических персон, имеющих одинаковый статус. Для интерпретации когнитивных карт могут быть использованы различные методики статистического анализа — от частотных расчетов до многомерного шкалирования.

Отечественными политологами процедура когнитивного картирования традиционно активно используется для оценки представлений политиков в области международных отношений, а также конфликтных и кризисных ситуаций. Считается, что методика позволяет оценить кособенности политических взглядов высокостатусных политических акторов, которые могут быть относительно независимы в своих суждениях от ближайшего окружения. В последние годы появились работы, в которых предпринимаются попытки использования этой процедуры для оценки процесса принятия политических решений, объяснения отдельных этапов российской истории, сравнительного анализа понимания программ российского правительства различными политическими субъектами

13. Ивент-анализ: понятие, история, функции, процедуры.

Ивент-анализ (событийный анализ) — наиболее часто используемый метод эмпирического анализа политических событий, получивший развитие на рубеже 1960— 1970-х годов. Он опирается на отслеживание динамики политических процессов и их интенсивности для определения основных тенденций развития событий. Хотя метод существует около 60 лет и история его использования не очень большая, у политологов уже существуют различные версии относительно того, кого следует считать родоначальником и какова первоначальная сфера применения этого метода. Некоторые отечественные исследователи говорят о Ч. Маклеланде как о родоначальнике этого направления эмпирических политических исследований, а первоначальное использование этого метода связывают с изучением уровня насильственных действий, предпринятых в ходе расовых волнений в США, когда ученые пытались установить взаимосвязь между массовыми беспорядками и циклами экономического кризиса. Другие говорят о значимости усилий в развитии и популяризации ивент-анализа Ч. Тили, а одним из наиболее ранних проектов с использованием методики ивент-анализа называют исследование Э. Азара

В настоящее время политологами создано значительное количество субъектно ориентированных (WEIS, COPDAB, CREON и др.) и проблемно ориентированных баз данных (BCOW, CASCON и др.). Тематика ивент-анализа — самая разнообразная. Объектами анализа могут выступать переговоры государственного уровня, развитие протестного движения, националистические выступления, военные конфликты и т.д.

Использование ивент-анализа позволяет обнаружить наличие скрытых циклов политических процессов. Сильная сторона этого метода связана с высокой степенью объективности информации о событиях и надежности практических рекомендаций, сформулированных в результате анализа. Но он чрезвычайно трудоемок и в варианте ручной обработки информации, и в случае использования компьютерных программ.

Кроме того, для проведения ивент-анализа необходимы практически исчерпывающие сведения о частоте и интенсивности действий сторон—участников политического процесса. Ивент-анализ может использоваться не только в научных целях, но и как очень эффективное средство дискредитации политического противника, т.е. как элемент ведения информационной войны.

Ивент-анализ требует создания обширного банка данных по теме исследования и скрупулезно выполняемой процедуры кодирования информации о действиях сторон. В процессе создания базы данных о событии исследователь помимо информации о действиях сторон должен также выбрать тип информационного обеспечения, разработать систему кодирования, а также способ кодирования (ручной или машинный). Источники сведений могут быть самыми разнообразными, но в настоящее время удобнее всего пользоваться сообщениями информационных агентств, размещенными в Интернете.

Существуют два варианта выполнения ивент-анализа.

Первый вариант — проведение ненаправленного анализа событий, когда исследователь, отталкиваясь от эмпирических данных, придумывает абстрактные теоретические модели объяснения событий и просчитывает, насколько реальные события «вписываются» в созданную концепцию. В случае появления события, которое не вписывается в заданные рамки, концепция модернизируется. Предварительно определяется лишь сам объект анализа, характер анализируемых ситуаций заранее не просчитывается.

Второй вариант — целевой ивент-анализ (подход «сверху»), который представляет собой заданную нормативную модель, выдвигаемую исследователем с последующим ее «заполнением» фактологическими данными (по сути дела, идет иллюстрирование теоретической модели эмпирическими примерами, при этом часть фактологического материала теряется). Анализируется материал, собранный на основе структурированного подхода к сбору информации (разработчик заранее определяет, какие ситуации и элементы событий имеют наибольшее значение). На практике оба варианта ивент-анализа используются в единстве, хотя считается, что в настоящее время преобладают нормативные модели с последующим фактологическим их наполнением.

Применение этого варианта ивент-анализа предполагает:

· ■ определение единицы наблюдения в соответствии с целями исследования.

· Обычно выделяются два типа единиц наблюдения — субъекты политических отношений (политические лидеры, движения, институты власти, государства, политические внутригосударственные и межгосударственные блоки) и их действия (в зависимости от целей исследования могут анализироваться высказывания или физические акции)

· выявление признаков интересующей исследователя ситуации;

· ■ построение предварительной системы классификации, с помощью которой можно описывать политическую ситуацию (например, при изучении политических конфликтов можно выделять такие элементы, как участники конфликта, цели, способ действий);

· ■ создание информационного банка данных;

· ■ разделение этой базы на отдельные единицы наблюдения;

· ■ кодировку данных по принципу «кто — что — где — кому — когда»;

· ■ соотнесение выделенных фактов с созданной в связи с задачами проекта системой сортировки;

· ■ разбиение анализируемого периода на временные интервалы, сравнение в пределах каждого из них анализируемых событий (их интенсивность может быть оценена чисто статистически или с помощью шкалирования, возможно использование корреляционного анализа между отдельными параметрами)

Схема позволяет произвести количественный подсчет действий, на основе которого может быть сделан вывод об усилении или ослаблении динамических показателей политического процесса, а также сравнить степень интенсивности политических действий в различные отрезки времени. Сама схема такого типа заполняется по результатам сортировки информационного массива, относящегося к теме исследования в определенный период времени, затем производится кодировка различных видов акций участников событий.

14. Подходы к понятию дискурса/политического дискурса.

Дискурс-анализ представляет собой некий апофеоз диалектики Гегеля, когда при попытке отказаться от возможной субъективности оценок классического варианта анализа текстов исследователи делают ставку на различные варианты использования количественных методов, а потом все же приходят вновь к качественным вариантам работы с документами, позволяющим оценить глубину и сложность каждой единицы наблюдения.

В научной литературе долгое время «дискурс» употреблялся как синоним слова «текст», таким образом, объектом дискурс-анализа может выступать не только публичная речь, но и любое знаковое проявление действительности — фильмы, политические дебаты, митинги, спектакли, брифинги.

Считается, что одно из первых использований термина «дискурс» — публикация в 1952 г. статьи, посвященной исследованию языка рекламы, американского лингвиста А. Харриса под названием «Анализ дискурса». Примерно в это же время термин «дискурс» стал использовать Ю. Хабермас, понимая под ним коммуникацию особого вида, специфический диалог, цель которого — непредвзятый анализ реальности, защищенный от субъективизма исследователя. Исследователи, как участники речевой коммуникации, должны сознательно отказаться от бытующих в сознании и закрепленных в языке стереотипов. В таком понимании дискурс — инструмент научного познания, значимый диалог с использованием определенных методик.

М. Фуко в работе «Археология знаний» ввел понятие «дискурсивные формации», которые формируются на основе дискурсивных практик, в свою очередь складывающихся из становящихся привычными высказываний.

С этой идеей трудно поспорить, если посмотреть, как быстро меняется традиция использовать те или иные слова. Возьмем, например, слово «товарищ». На рубеже XIX—XX вв. оно обозначало должность «товарищ министра» (помощник), в предреволюционные годы приобрело четко выраженный характер политического маркера, разграничителя — «свои—чужие» для сторонников левых взглядов. Литераторы, как никто другой, чутко слышат изменения норм использования слов. Уже в 1926 г. в «Гренаде» М. Светлова слово «товарищ» акцентирует общность судьбы («впервые товарищ покинул седло»). Собственно политический смысл этого слова в советском социуме почти исчез к 1960-м годам: его стали использовать для обозначения статуса — коллега — «он мой товарищ по работе» (классический пример — слова песни В. Высоцкого «Товарищи ученые, доценты с кандидатами...») или как способ обращения, например, в общественном транспорте: «Эй, товариш, передайте на билетик». Но функцию разграничения на «своих» и «чужих» это слово не утратило и в то время (достаточно вспомнить милицейское — «тамбовский волк тебе товарищ» или высокомерно-обывательское — «гусь свинье не товарищ»), В официальном дискурсе политический смысл слова «товарищ» постепенно утрачивался к концу существования СССР. Достаточно вспомнить — «товарищ Суслов», «товарищ Хонеккер» (но — «дорогой Леонид Ильич» и почти никогда — «товарищ Брежнев»), Во времена горбачевской перестройки «товарищ» уже почти не звучало, а сейчас если и используется, то снова для «маркировки своих» — коммунистов.

В лингвистике термин «дискурс» широко используется с 1970-х годов в первоначальном значении, близком термину «функциональный стиль» (разговорный, бюрократический, газетный). В политологических словарях в последнее десятилетие дискурс определяется как вид речевой коммуникации, ориентированный на обсуждение и обоснование любых аспектов, мнений, высказываний ее участников.

Тема дискурса в гуманитарных и общественных науках стала актуальной с 1950-х гг. В философии интерес к проблемам дискурса возрастает в связи с развитием структурализма, для представителей которого значимы не функции какой-либо системы, а ее внутренние структурные элементы. Идеи структурирующей функции языка занимали философов, тяготеющих к постмодернизму (М. Фуко, Ж. Лакан, Ж. Деррида, Ж. Бодрийяр, В. Конолли, Ж. Ф. Лиотар, Р. Рорти), поскольку они считали именно язык исключительным субъектом, формирующим представления об окружающем мире (а иногда и сам мир). Для этих мыслителей реальность — всего лишь социальный конструкт, который создается верованиями и поведением людей. Озвученные и обсуждаемые идеи со временем овладевают массами (чем не марксистская идея?) и становятся реальной силой, они заставляют людей поступать определенным образом, а потом закрепляются в определенных нормах, правилах, институтах, механизмах социального контроля.

Основы теории политического дискурса также были заложены в 1950-х гг. кембриджской и оксфордской философскими школами. С 1970-х гг. термин «дискурс» уже активно применяется в анализе политических процессов. В середине 1980-х гг. в Великобритании П. Чилтон анализирует дискурс политиков, военных, лидеров пацифистского движения. В 1987 г. в США М. Гейтс в работе «Язык политики» показал, что в СМИ просто отсутствуют материалы, свободные от оценочных суждений, а риторика политиков носит откровенно мифотворческий характер (чего стоит, например, Р. Рейган с его определением нашей страны как «империи зла» или «колосса на глиняных ногах»!).

15. Дискурс-анализ: основные подходы.

В настоящее время четко обозначились три основных подхода к понятию дискурса.

Согласно 1-му подходу, дискурс – фрагмент действительности, обладающий временной протяженностью, логикой развертывания. Выделяются два аспекта дискурса:

1. дискурс-рамка (порождающая система; именно в этом смысле С. Жижек говорит о «плавающих означающих», когда один и тот же термин наполняется разным содержанием в разных системах;

2. конкретный дискурс – дискурс-произведение, обладающий определенным сюжетом. Следовательно, задача дискурс-анализа – выявление внутренней логики явления, определение способов и приемов, с помощью которых сюжет конструируется и разворачивается действительности.

2-ой подход рассматривает дискурс как особый вид коммуникации, не только письменный, но и речевой, в котором в равной степени важны и вербальные, и невербальные составляющие. В этом смысле политический дискурс выступает как социальный диалог, осуществляемый посредством и через общественные институты между индивидами, группами, организациями. Согласно взглядам Ван Дейка Тойна, есть три уровня дискурса:

· речевое обращение в повседневной коммуникации (сплетни, анекдоты, кулуарные осуждения), которое выступает формой групповой солидарности, защиты от предполагаемых угроз и является стратегией распространения по всей группе определенного мнения или предрассудков;

· официальный дискурс всех институтов власти (т.е. анализироваться могут и официальные тексты, и постановления, и инструкции, правила, законы, и текст дебатов, выступления на митингах и т.д.; официальным дискурс делает статус его источника и ситуация);

· дискурс СМИ, который не совпадает с дискурсом других уровней.

3-й подход – интегративный, представляет собой попытку объединить первые две точки зрения. Здесь выделяются 6 уровней дискурса:

· семиотический (знаковые системы, язык, жесты, образы, формы знания);

· деятельностный (характер социальных действий, направленных на поддержание существующих знаковых систем и на создание новых смыслов);

· материальный (среда взаимодействия – время, место, условия);

· политический (формирование и воспроизводство властных отношений в обществе);

· социокультурный;

· прикладной (анализ собственно речей, текстов, интервью, бесед, дебатов).