Наблюдая за уходящими поездами

У меня была цель. У меня был смысл. Я был готов по этому пути, подобному схватке, и я знал, куда приду. Но не знал, что будет дальше…

Порой трудно описать мысли, подобрать правильные слова. Так просто сделать это в мыслях. Видеть, как слова плавными слоями ложатся в понимание людей, картины приобретают цвета, становятся яркими, понятными. Но каждое слово теперь дается мне с трудом, потому что я начинаю видеть смысл.

Теперь, я перевел дыхание, присел на краешек своего бытия, и пытаюсь что-то сказать. Мысли завиваются чернилами по бумаге, срываясь местами, местами изливаясь плавностью. Но нет, не стоит думать, что мне тяжело! Я делаю это для того, чтобы стало легче. Ибо я хочу со всем этим проститься.

Записывай свои мысли. Если, конечно, есть, что записывать.

1.

Я бежал. Сколько не помню себя, все время бежал. В случайных взглядах, коротких фразах. В горячем кофе, обжигающем губы по утрам. В суете большого города. Эта жизнь придумана для людей, которые спешат. Те, что сидят на обочине и чего-то ждут, уже не в теме. Им не понять всех прелестей сетей быстрого питания, скоростных шоссе. Секса без обязательств. Им не понять той суеты, которая питает неоновые лампы ночного города. В этих витринах наши отражения, в этих звуках наши слова, и уже не важно, насколько громко ты умеешь кричать. Тебе не пересилить этот город, ты всегда будешь слабее. Просто потому, что все это создаем мы.

Это мы, те, кто мечтает стать кем-то, и не желает быть никем. Это мы, люди, живущие по скидке. Это мы, те, кто с утра просыпается, чтобы дожить до завтрашнего дня на более выгодных условиях. Мы, люди нового века, пренебрегающие чужими советами, знающие, как жить, с кем жить, чем жить. Люди знающие, что значит жизнь.

Ну да, нас ведь научили понимать жизнь. Видеть ее с телевизионных каналов, читать в утренних выпусках газет…

- О чем думаешь? – мягкий голос Алисы отвлек меня от бликов на окне. Был вечер, и мы сидели в полупустом кафе. Сигарета тлела в пепельнице, тонкой струйкой вздымался синий дым.

- Да ни о чем, - ответил я. Кофе остыл, а мне хотелось взбодриться.

Глаза изумрудного цвета пристально наблюдали за мной, и я чувствовал себя виноватым.

Она ничего не говорила. Просто взяла меня за руку, и улыбнулась. Молчание порой дороже слов.

Мы шли домой, обнявшись. На улице было тихо, с неба падал мокрый снег. А я, где-то далеко в себе, искал выходы из лабиринтов. Спасал мир. Отдавал жизнь за любовь. Жил чьими-то украденными мечтами.

Не спалось. Одинокий фонарь назойливо светил в окно, и мне становилось не по себе. Я хотел кричать, но мои губы были склеены. Лишь только глупо мычал, уставившись на экран монитора.

Я не мог написать ни строки.

Открыв глаза рано утром, ты не думаешь о той, что лежит рядом. Не чувствуешь сладкого запаха ее тела, не целуешь ее нежное плечо. В приятной дремоте не вспоминаешь, как хорошо вам было прошлой ночью. Нет. Ты думаешь о том, что проспал целых десять минут! За это время ты мог бы побриться, потому что уже третий день ходишь с небритым лицом; забежать в магазин и оплатить интернет, который вчера вечером отключили. Ты мог бы выполнить половину всех мирских дел… но ты проспал эти десять минут!

Так и начинается этот день. Холодный, словно вершина айсберга, пол, по которому ходишь на цыпочках; грязная раковина; пустой тюбик зубной пасты. Забыв позавтракать, ты спешишь накинуть куртку, схватить потрепанную сумку под мышку и утонуть в мире бетона и сияющих стекол. Уходя, целуешь еще спящую Алису. Она улыбнется, а это уже чего-то стоит…

Откинувшись в кресле, ты чего-то ждешь. Твоя работа – не пропустить это «что-то». Ты – журналист, автор хороших статей, серьезного материала. Ты общаешься со звездами, умеешь находить общий язык даже с самыми странными людьми, в тебе есть что-то. Нет, ты не тщеславен, ты трезв в рассуждениях, потому что тебе не нужно врать самому себе. Но что-то пошло не так, и теперь ты сидишь в удобном кожаном кресле, в издательстве, и смотришь в черный прямоугольник монитора, пытаясь собраться с мыслями. Что-то не так, и тебе не дает покоя эта мысль. И вроде бы не скучно, но как-то пусто внутри.

- Что нового, Макс? – спросил меня редактор, Влад, повстречав меня в коридоре.

- Над материалом работаю, скоро порадую тебя! – кивнул я дружелюбно. Разумеется, ничего у меня нет, только курсор, пульсирующий на белом листе.

- Хорошо, буду ждать. Зайди после четырех ко мне, Наталья приедет, нужно кое-что обсудить.

- Да, конечно, - не вслушиваясь, ответил я, и продолжил идти по коридору.

Если честно, в жизни я меньше всего хотел стать журналистом. Но судьба – штука интересная, и вот он - я. Наверное, это семейное. Мой отец в свое время был хорошим журналистом, телеведущим. Но после развода с матерью все изменилось. В жизни появился алкоголь, другие женщины. И теперь я не хотел быть, как мой отец. У него я учился жить, и теперь сожалел об этом. Не хотел стоять у окна, и смотреть в пустоту. Совершать те же ошибки. Я хотел знать, куда идти дальше. Но разве мог я?

Я голодал…

Это ощущение удерживало меня в сознании. Я питался красками этого мира. Он тускнел осенью, и моя голова начинала кружиться. А с первыми лучами весеннего солнца я жадно глотал воздух, будто только что вынырнул из глубины озера. За окном был март. Все только начиналось.

2.

- Ну как жизнь, старичок? – спрашивал меня Валера, усаживаясь в кресле. Холодное пиво пенилось во вспотевших бокалах, и мне хотелось поскорее расслабиться.

- Выживаю! Сам как?

- Тоже ничего. На прошлой неделе летал в Токио.

- Ну и как там? – спросил я, и сделал глоток.

- Да так, не особо. Даже проститутки скучные, - усмехнулся Валера, и разом осушил чуть ли не половину бокала.

Я откинулся в кресле, оглядывая и без того знакомый бар. Приглушенный свет, музыка на фоне сливается с шумом болтовни. По воздуху струится синеватый дым, а в нем растворяется вся суматоха уходящего дня, и становится немного легче.

- А кроме скучных проституток, есть там что-нибудь еще?

- На самом деле, интересный город, советую побывать. Только в метро не спускайся, а то затолкают насмерть…

- Звучит устрашающе.

- А выглядит еще страшнее! И с едой будь осторожнее, это не наши суши-бары с однообразными рулетами. Настоящий аквариум, чего там только нет. И, кстати, купил Олесе собаку-робота, занятная штука. Заходи, посмотришь! Занятная очень.

- Насколько я помню, она просила тебя купить настоящую собаку, - заметил я, а на лице невольно проступила улыбка. Странно это все.

- Зато от такой ни шерсти, ни запаха! – Валера достал из кармана Данхилл и закурил. - Мы, кстати, там два контракта заключить успели, поэтому, если тебе интересно…

- Не, Валь, - вскинул я руки. - Ты извини, но я больше в ваших делах не участвую.

У меня были на то причины. И он их знал.

- Твое право, старичок! Ну а что у тебя нового?

Что у меня нового? Можно было бы рассказать о новых статьях, которые опубликовали на той неделе. Можно было бы рассказать об отношениях с Алисой, о том, как мы ругаемся, а потом занимаемся сексом. О том, что я знаю, как они, мой друг и моя подружка, тайком встречаются в небольшой квартирке где-то в двух кварталах отсюда. Можно было бы рассказать обо всем этом, но стоило ли?

- Ничего нового, Валь, представь себе!

- Скучный ты какой-то стал, Макс.

- Просто неделя тяжелая, через пару дней приду в форму…

- Ну, ты давай, приходи в себя! В таком настроении мир не завоевать!

Мы болтали ни о чем часа два. Бокал за бокалом, я пьянел. Сигаретный дым резал уставшие глаза, а я вдыхал его, как спасительный воздух. Дай мне расслабиться, дай мне немного свободы.

- А что за девушка на тебя все время смотрит? – неожиданно спросил Валера. – Вон, за стойкой, с подругами сидит.

Я повернул голову, и увидел ее лицо. Алена. Старая знакомая, старые проблемы. Но сегодня так не хотелось ворошить прошлое.

Алена сидела с двумя подругами, за стойкой. Махнул ей рукой, она в ответ улыбнулась. Три стопки текилы, едкий привкус лимона, рассыпанная соль. А это означало одно – сегодня она хочет оторваться на всю катушку.

- Бывшая девушка, Валь, - ответил я, наконец.

- Хм… вечер становится все интереснее и интереснее!

- Все не так просто…

- Что это значит? – возмутился Валера.

- Это значит, что мы разошлись с ней не очень хорошо, - я все продолжал смотреть в ее сторону, всем видом показывая, что настроен доброжелательно. – Так что допивай пиво, и пойдем, поздно уже.

- Обычно в десять часов ты говоришь, что вечер только начинается.

- Ну, сегодня не тот день…

- Так что случилось между вами? – не мог уняться Валера. Он не отпускал из руки бокал, поглядывая в сторону девушек.

- Очень скучная история, я тебе на каком-нибудь совещании расскажу, хорошо?

- Твои скучные истории мне по душе…

Я чувствовал, что что-то не так. Она все смотрела в мою сторону, а ее ярко-красные губы беспрестанно шевелились. Боюсь представить, что рассказывала она обо мне своим подругам.

- Я бросил ее, три года назад. Не очень хорошо поступил, - я смотрел на нее. – Но она, скажу тебе честно, редкостная сука! Иногда мне казалось, что она проглотит меня целиком, как анаконда.

Валеру пробрал смех от сказанного мной. Он громким хлопком приземлил пустой бокал на столик, после чего кивнул.

- Пойдем, раз тебе так не терпится.

А мне действительно не терпелось поскорее убраться отсюда. Дым казался теперь ядовитым, шум разговоров назойливо гудел в ушах. Я махнул официанту, он вежливо поинтересовался, не хочу ли я взять с собой бутылочку чего-нибудь, после чего мы расплатились и направились к выходу из бара.

Я чувствовал ее взгляд, упирающийся холодом в мою спину. Почему она пришла, почему именно сегодня? Что не так?

Узкий коридор, тусклым светом уходящий прямо в переулок. На улице было по вечернему холодно, лужи успели покрыться хрупким слоем льда. Он хрустел под ногами, нарушая тишину тихого двора.

- Что-то странное с тобой, Макс. Ты мне не договариваешь…

Именно в этот момент наш путь перегородили двое мужчин в теплых кожаных куртках. Высокие, крепко сложенные, они не располагали своим видом к диалогу. Скорее, все ограничится монологом, с элементами силовых приемов.

- Ну, вечер стал совсем интересным…

Тот неловкий момент, когда хочется провалиться сквозь землю. Я невольно глянул на Валеру. Он, конечно, тоже ничего, высок, руки крепкие. Дури много. Но дурью своей он управлять не умеет, поэтому шансов у нас… не особо.

В завершение всей картины, позади здоровяков появилась Алена. Ее яркие зеленые глаза блестели в свете ночных фонарей, и меня пугал этот блеск. Уж очень все сложно было между нами. Уж очень глупо, грубо закончилось. Но сожалел ли я?

- Ну почему ты всегда уходишь от меня, дорогой? – задавалась она вопросом, медленно приближаясь ко мне.

- Боюсь влюбиться по уши, - ответил я без особого желания. Мне становилось тошно от всей этой монотонной картины, напоминающей кадр из второсортного голливудского фильма. Будто что-то повторяется раз от раза. Снова я знаю, что не убежать, снова понимаю, что глупо делать что-то еще. Сценарий неудачен, зрители будут плеваться поп корном.

- Не нужно меня бояться…

Один из здоровяков резким ударом повалил меня на землю. Валера попытался ответить, но тут подоспел второй крепыш и сбил его с ног, после чего сильно приложился ногой ему по спине. Тонкий лед хрустнул подо мной. Казалось, что я тону.

- А мне бы хватило простого извинения, не больше, - продолжала она, рассматривая мою темную фигуру. – Я бы злилась на тебя, проклинала тебя, но простила бы. Но ты… ты настоящий ублюдок, Максик, ты настолько мерзок, что я вынуждена была поступить так!

После очередного удара я почувствовал невыносимую боль, отчего вскрикнул. К чему все эти объяснения, когда меня дубасит ногами здоровый мужик тюремной внешности? Сценарист написал полную чушь!

Алена махнула своим парням, и они покорно отошли в сторону. Она присела на корточки около меня.

- Я дам тебе время подумать над тем, что ты делаешь, и как ты это делаешь! Два дня. И если вечером в пятницу у меня не будет тех денег… я не хочу даже думать о последствиях, дорогой.

Ее гибкие пальцы ласкали мою голову, переполненную кровью от негодования и обиды. Как жестоко она поступала. Холодная. В сравнении с ней я казался никем, и это ощущение убивало изнутри.

И вот остались только силуэты, кровь на асфальте, треснувший лед и море моих сожалений. Я сидел, наклонившись вперед, привыкая к новой боли, проступившей где-то внутри моей головы.

- Что же ты сразу не сказал, что должен ей денег, - негодовал Валера, сплевывая кровь, накопившуюся во рту.

- А что бы это изменило?!

- Да рвали бы когти нахрен! Почему ты никогда ничего не говоришь?!

Я промолчал. Не было желания спорить. Это была очередная стена, об которую мне в очередной раз пришлось разбиться.

3.

Куда мы движемся? Куда едут все поезда, куда летят все самолеты? Куда ведут все дороги этого мира? Уж точно не в Рим. В Риме слишком хорошо для конца всех путей, я был там лет пять тому назад.

В дороге ты начинаешь забывать, откуда начал свой путь. Глядя в иллюминатор, видишь удаляющуюся землю, и все проблемы, все вопросы растворяются в густой дымке облаков. Твой багаж упакован, твои мысли растворяются в бокале мартини.

И так я двигался дальше. Меняя места, отрывая посадочные талоны, я укладывал в ровную стопку все то, чем наслаждался на земле, и отправлял по почте, без указания точного адреса. Во всей этой беготне я уже и позабыл, куда спешил, и чего хотел добиться.

В чем смысл моего бытия? Ждать чего-то, биться головой о стену вопросов, которые не дают уснуть по ночам? Не поднимая головы, нестись вперед, проезжая на красный свет, не задумываясь о последствиях? Куда я спешил, что я делал?

Но я точно знал, где я сейчас. Что я разочарован, опустошен. Часы тикали, и вечер уже наполнял своим звоном улицы города. Некуда бежать. Я мчался по городу, блуждая взглядом по закоулкам, искал укрытие. Не хотел думать о том, что будет дальше.

Два дня я искал деньги, но так и не нашел нужную сумму. Так, друзья в самый неподходящий момент бесследно пропадают, и ты, некогда окруженный толпой, остаешься один. Разгребай свое дерьмо сам, приятель. Со мной остался только сон. Он сбивал с ног, клубясь дымом сигареты.

Дорога расплывалась в каплях дождя, встречные фары больно били по глазам. Я звонил Алисе, сказал, чтобы она оставалась у подруги, при этом толком не объяснил, что случилось. Знал, что будет переживать, но не хотел рассказывать всю историю в подробностях. Это касалось только меня.

Поразмыслив, я решил заехать домой, пока не стало поздно, прихватить кое-какие вещи, и свалить в пригород на пару дней. Там жил один старый знакомый, за которым висел столь же старый должок. Самое время пользоваться плодами прошлого. Я мог выиграть время, найти деньги. Оставалось только поспешить.

Я припарковался за домом, выключил зажигание. Уголек сигареты подрагивал в темноте, а там, снаружи, нещадно лил дождь. Быстрыми шагами я добежал до своего подъезда, прошел внутрь. На лифте поднялся до своего этажа. В окружении холодных стен, прошел к дверям своей квартиры. Прислушался.

Чей-то голос по ту сторону. Громкий, низкий. Как у одного из тех парней, с которыми повстречался два дня назад. Было слишком поздно. Пора бежать!

Скорым шагом я добрался до лифта, не оглядываясь назад. Несколько раз нажал на кнопку вызова, и стоял, переминаясь с ноги на ногу. Секунды тянулись, а мне так хотелось повертеть время в своих руках.

Я услышал, как лифт громыхнул на моем этаже. Через секунду дверь открылась, и я оторопел. Внутри стояла Алена. Я уставился на нее, не решаясь шагнуть. Она тоже ничего не предприняла. Не ожидала столь скорой встречи.

Я услышал, что позади кто-то открыл дверь, и, не увидев другого пути, прыгнул в лифт, сбив Алену с ног.

- Отпусти меня, козел! – зарычала она, когда я схватил ее за шею. Неловким движением хлопнул по кнопке, и дверь лифта закрылась.

- Отпусти! – не переставала кричать Алена, а я, поддаваясь хлынувшему в кровь адреналину, держал ее, не давая сделать ни движения.

- Помолчи, и все будет нормально.

- У тебя точно не будет, сучонок! – вопила она. – Когда тебя схватят, ты пожалеешь!

- Я не хотел, чтобы так вышло. Я достану эти чертовы деньги, дай мне еще пару дней! – я говорил негромко, сильно выдыхая горький воздух.

- Я дам тебе возможность умереть быстро!

- Да заткнись ты хотя бы на пару минут! – не выдержал я.

Когда дверь лифта открылась на первом этаже, я, толкнув Алену в сторону от себя, рванул вперед, пробежал через пустынный холл и оказался на улицу. Промокая под дождем, добежал до машины…

Ночная трасса, освещенная крючковатыми фонарями, уходила далеко вперед. Холодный асфальт блестел, в лужах отражалась красота домов Старого города. Но я не видел ничего этого. Я спешил, нещадно вдавливая педаль в пол.

Протяжный визг покрышек разлетелся по улице. Вслед за ним последовал звук мощного удара. Машину перевернуло и выкинуло на пешеходную зону. Еще несколько секунд я пытался освободиться от ремня безопасности, но скоро глаза наполнились кровавой пеленой, и я отключился…

4.

- Паша, зови Андрея, и закидывайте это туловище в машину! – услышал я сквозь пелену сна.

Столпились люди, горячо обсуждали между собой произошедшее. Маячки на машинах хаотично моргали красно-синим, рядом суетились полицейские. Проезжая часть была усеяна маленькими кусочками стекла, а оторванный бампер угодил прямиком в рекламный стенд. Разбитый фургончик в центре перекрестка. Я смотрел на все это полуоткрытыми глазами. Голова кружилась, шум улицы больно бил по вискам.

Два санитара доставили меня на носилках в «скорую». Уже в машине мной занялась немолодая женщина в ярко-синей куртке. Она проверила пульс, давление, пощупала ребра, отчего я взвизгнул.

- Спокойно, милый, спокойно, - сказала она ровным голосом, приложив ладонь к моему лбу. – Не надо было носиться на красный свет как чокнутому… ну, ничего, жить будешь.

- Что случилось? – вдыхая полной грудью, спросил я. Боль тонким лезвием резала мой бок. Похоже, ребро сломано.

- Ну а что еще могло случиться? – столь же спокойно продолжала она, устанавливая капельницу над моей головой. – Поцеловался на перекрестке с фургоном. Хорошо, что оба живы, а то не всегда концовка у таких историй хорошая.

Я тяжело вздохнул. В ушах до сих пор раздавался визг покрышек, и это сводило меня с ума...

Часы в больничной палате звонко отбивали свой ритм. Шел одиннадцатый час, а я все еще дожидался врача, сидя на койке, один, в плохо освещенной палате, а за окном дождь продолжал хлестать по окнам. Теперь, оставшись без средства передвижения, я чувствовал себя менее защищено. Но поезда все еще ходили вовремя, а машины мчались по дорогам, и мне оставалось только вырваться из больницы. Но…

Звонок. Незнакомый номер. Я, не став долго раздумывать, ответил.

- Да?

- Привет…

Все, что случилось за прошедшие два дня, это столкновение на дороге – все растворилось в звучном голосе, льющимся яркими красками по лабиринту моих воспоминаний.

- Привет… - я стал искать подходящие слова, но они как сигареты, быстро заканчиваются. Да и она не стала ждать.

- Знаешь, я долго думала, прежде чем позвонить тебе, готовилась, подбирала слова… но все снова летит к черту, и я… очень рада слышать тебя, - она делала паузы, чтобы не захлебнуться в собственных словах. – И… у меня так кружится голова от всего этого…

Она была пьяна. Нетрудно было понять это.

- Зачем ты позвонила? – я старался быть грубее, играть свою роль, что у меня всегда получалось.

- Сегодня утром у меня было хорошее настроение, - говорила она. Нет, не отвечала на вопрос, просто рассказывала, сама по себе. – Я проснулась, и поняла, что скоро все закончится, что река моих слез… она выльется куда-нибудь! Я знаю, я говорю глупости, и ты вряд ли меня поймешь. Я хочу извиниться перед тобой!

- Мы уже давно все обсудили, Мари. Не стоит об этом говорить снова. И почему ты так пьяна?

- Мне страшно, я боюсь умереть. Но я не могу иначе, я не хочу иначе.

- Что за глупости?! – становилось не по себе. – Где ты, давай я приеду за тобой!

Она молчала. Сквозь треск телефонной связи я слышал, как слеза течет по ее щеке. Но ничего не мог сделать.

- Я хотела попрощаться… ты лучшее, что было со мной, - она прервала разговор.

Мысли покрылись тенью плохих предчувствий. Стало холодно, будто кто-то одним взмахом открыл все окна в палате. Я положил телефон на койку, опустил голову.

Почему именно сейчас, когда все идет наперекосяк, почему именно сегодня вечером она вновь появилась в моей жизни? Я вкусил этот коктейль обстоятельств, он отдавал горечью.

Шутит ли она? Всерьез? Насколько хорошо я знал ее, и насколько заблуждался в своих знаниях? Вдребезги!

Вскоре в палату зашел врач. Он окинул меня оценивающим взглядом, хмыкнул.

- Как самочувствие? – бодро спросил он.

- Лучше, - ответил я машинально. Мне нужно было скорее убираться отсюда, я не мог сидеть на месте, и просто ждать.

- Вы еще легко отделались: сломанное ребро и сотрясение…

- Послушайте, мне очень нужно уехать по личным делам, - прервал я. – Могу я уйти?

- Ну, с этим придется повременить. Нужно еще сделать кое-какие анализы, прежде чем я смогу отпустить вас. Так что лучше будет полежать еще пару часов, а то лучше и до утра!

Но я не мог оставаться. Как только врач вышел из палаты, я накинул на себя футболку, снял куртку с петельки и прошмыгнул в коридор. Огляделся, чтобы ненароком не попасть в поле зрения персонала. Уже находясь напротив лифта, я услышал удивленно-возмущенное “rуда вы собрались?!” где-то справа, но, не обращая на это внимания, шагнул внутрь, нажал на кнопку и отправился на два этажа ниже.

Ночь вступала в свои законные права, становилось холоднее. Прикрыв шею воротом куртки, я поспешил по узкой улице до ближайшей станции метро…

5.

Чем дальше от дома уносил меня поезд, тем больше я думал о Мари. Прошло пять лет с тех пор, как я в последний раз слышал ее голос. Пять лет с тех пор, как она ушла. А я и не пытался держать ее, я был слишком слаб, я не знал, чего хотел.

Станции пролетали перед глазами, менялись выражения лиц. Кто-то спешил домой, к семье, кто-то предвкушал события этой ночи, раскинувшись на жестком сидении. Последний поезд домой. Но мне было не по пути…

Полон сомнений, я все же вышел на знакомой станции. Не мог не заглянуть к ней. Мне нужно было знать.

Вдоль громкого проспекта, утопающего в огнях, затем меж двух высоток, угрюмо вздымающих к тучному небу свои плоские крыши. Тихий двор, деревья разрезают силуэты домов своими голыми ветками. Второй подъезд, пятый этаж. Пешком, потому что лифт ходит только до четвертого. Знакомая дверь со следами белой краски. Я все это прекрасно помнил, хотя и прошло достаточно времени. Хотя и пытался забыть, потому что не хотел видеть эти сладкие осенние ночи, когда мы только познакомились. Память - странная штука.

Я постучал в дверь. Негромко, даже, наверное, робко. Совсем скоро мне открыла дверь женщина около сорока. Ее лицо, худое, усталое, отчетливо вырисовывалось в тусклом свете. Казалось, я смотрю на портрет, вижу каждую форму, каждый изгиб. Я помню, каким было это лицо лет пять назад.

- Да?

- Эмм… здравствуйте, - замялся я. Судя по выражению лица, она не узнала меня, подумал про себя. По крайней мере, не подавала внешнего вида. Это и хорошо, меньше придется объяснять. – А можно мне поговорить с Марией?

- Марии нет дома, - ответила женщина, продолжая придерживать дверь рукой. – А вам она зачем, да в такой поздний час?

В том момент я пожалел, что не подготовился к встрече с ее старшей сестрой. Почему-то даже не подумал о такой возможности.

- Я… ее старый знакомый, проездом в городе. Вот, решил заскочить, повидаться перед отъездом. Не самое удачное время, но все же…

Это было настолько глупо, что я скрипнул от злости зубами. Получилось странно.

- Да, и правда, время не самое удачное, - вторила мне женщина. – И откуда же вы приехали, да еще и без багажа? – она указала мне на плечо.

- Да я из области, улетаю за границу сегодня ночью, так что…

- Я, кажется, понимаю, что вам нужно…

Тут стало ясно, что она меня узнала. Но я никак не ожидал пощечины, полученной в следующую секунду. Я невольно выругался, и вопросительно посмотрел на женщину.

- За что?!

- За то, что моя сестра рыдала без конца! – грубо ответила она, и взмахом руки закрыла дверь.

Черт, достаточно импульсивно. Меня раздирало на части, но я стоял на месте, как вкопанный, и смотрел на злополучную дверь, закрытую прямо перед носом.

- Так где мне можно ее найти? – спросил я громко.

В ответ ничего. Я повторил вопрос снова. И опять без ответа. Мне очень хотелось присесть, поэтому я плюхнулся прямо под дверью, достал сигарету и закурил. Боль в ребрах то и дело напоминала о себе, а в голове бардак. На долю секунды понравилось чувствовать себя дерьмом. Можно было понять отца.

- Я полицию вызову! – донеслось из-за двери.

- О, она мне вряд ли поможет, - ответил я спокойно, и продолжал сидеть. И снова стало тихо, только лампочка в подъезде разрывалась треском.

Прошло минут пять, сигарета истлела до самого фильтра. Я собрался было уходить, но тут снова услышал шаги за дверью. Сестра снова открыла дверь, и уставилась на меня с вопросом, типа “какого черта тебе здесь нужно?”.

- Я знаю, это прозвучит глупо, но, - начал я, поднимаясь с пола. – Но мне нужно увидеться с ней.

- Что, за пять лет все-таки понял, что нужно извиняться?

- За что мне извиняться? Катя, насколько я помню, это она меня бросила!

Ее сестра еще больше возмутилась. Я ожидал второй пощечины, но в этот раз повезло больше.

- Я слышала другое мнение. Я слышала, что это ты устал от нее, что это ты перестал писать, отвечать на звонки!

- Чушь! – оборвал я. Было досадно слышать такое. Может быть, я и врал себе, но не настолько.

Это она тогда устала, она не писала и не отвечала на звонки. Это я тогда проводил ночи в пьяном угаре, не знаю, куда притулить спину, чтобы уснуть.

- Тебе не стоит приходить сюда. Ты и так достаточно наломал дров. Дай ей забыть…

- Я бы с радостью, но она сама позвонила мне час назад. Я не знаю, что это может значить, вот и пришел сюда, чтобы выяснить. У меня и без того дела идут не особо…

- Звучит так, будто ты делаешь одолжение своим приходом сюда. Хватит, Макс, хватит.

Пыл разговора утих. Мы оба не понимали сути, и говорить что-то еще было неуместно. И я обернулся, махнув на все рукой, и пошел по коридору. Мне снова хотелось провалиться сквозь землю, раствориться, забыться…

- Она здесь не живет уже год, - говорила мне вслед Катя. – И я не знаю, где ее искать теперь…

Я остановился, обернулся.

- Что это значит?

- Это значит то, что она захотела жить самостоятельно. Нам уже не по пятнадцать лет, и мне надоело решать ее проблемы. Макс, ты же ничего о ней не знаешь, тебе этого не понять.

- А я попытаюсь…

- Если и правда хочешь увидеться с ней, зайди в бар, она туда часто наведывается…

6.

Этот бар был для меня напоминанием. Место не здесь, не там, а где-то справа от Большой медведицы, где мы могли разглядывать этот мир с высоты, видеть то, чего другие не замечают. Там я познакомился с Мари, давным-давно. Как и сейчас, был вечер. Я устроился работать барменом, и это была моя первая смена. Она работала официанткой уже пять месяцев, и на первых порах рассказывала мне, что здесь, да как.

Так мы и начали общаться. Сначала просто по работе. А потом оставались в баре до утра, пили коктейли и болтали обо всем на свете. Разъезжались по домам, ждали вечера, и снова встречались.

Я работал над своей первой книгой, и часто делился с ней своими мыслями. Иногда мы даже работали над книгой вместе. Глаза слипались, и свет лампы раздражал, но нам было весело придумывать вместе целые миры, писать о то, чего никогда бы не было в этом мире. Она помогала мне формироваться как писателю, и я ей за это признателен.

Теперь же я стоял напротив знакомых дверей, съежившийся от холода, и думал о тех ночах. Не скажу, что без наслаждения. Костер приятных мыслей греет даже в холодную погоду.

Как снаружи, так и внутри ничего не изменилось: стойка во всю длину зала, аккуратно расставленные стулья; пустующие столики с зеленой обивкой аккурат вдоль окон; колонки льются звучными соло в исполнении Клэптона и других великих. Зал почти пустой, только один столик занят. За стойкой расхаживает бармен, полный паренек лет двадцати пяти. Я давно здесь не был, и новых работников, к сожалению, не знал.

- Эй, парень, - махнул я рукой, присаживаясь за стойку. Бармен шустро подбежал ко мне.

- Что будем пить? – приветливо спросил он.

- Слушай, - пропустил я вопрос мимо ушей. – У тебя тут не сидела девушка, лет тридцати, брюнетка. Она, вернее всего, набралась хорошенько…

- Мм… да, вроде брюнетка… хотя… да, брюнетка вроде. Сильно напилась, еще счет не хотела оплачивать, все говорила, что здесь работала и ее тут все должны знать.

Меня всколыхнуло. Я был на верном пути.

- И давно она ушла? И куда пошла, не знаешь? Может быть, она говорила об этом?

Бармен настороженно посмотрел на меня.

- Не подумай ничего такого. Бывшая девушка, все дела... она в депрессии, да еще и напилась, мало ли что может произойти… - я даже не оправдывался, просто рассказал все, как есть. Что ж, правда зазвучала как правда.

- Да может минут пятнадцать назад ушла, - продолжил спокойно парень, натирая до блеска пивной бокал. - Мы с ней почти не разговаривали. Да и вообще, за все время здесь она только по телефону один раз говорила, и все…

Тут его спокойное лицо странным образом преобразилось, создавая подобие улыбки.

- Слушай, ты вот лучше к тем ребятам подойди, они вроде знакомы с ней, - и бармен указал на двух мужчин лет по сорок, сидящих за столиком в углу. На вид простые клерки, не более. Видимо, решили отдохнуть от жен и пеленок, надраться как можно сильнее и побалагурить, как в старые добрые времена. Чертова рутина! Один из них уткнулся головой в стол, второй же, поглаживая бородку, пространно смотрел по сторонам, будто бы наблюдая за невидимой для остальных картиной. – Ее угостить пытались, но что-то у них не особо получилось… - продолжал парень, не переставая улыбаться.

Я поблагодарил бармена и направился прямо к столику. Смутило то, что на столе не было бутылок, только пустые бокалы да переполненная окурками пепельница. Либо он уже закончили, либо денег нет. Не дожидаясь приглашения, я сел рядом, чем вызвал удивление и негодование одновременно. Собрав все свое добродушие, я начал:

- Эй, привет! Я бы не прочь выпить… что будете?

- А ты… ты кто такой? – спросил меня тот, что с бородкой. Второй приходил в себя после сна.

- Меня зовут Макс, и я хочу угостить вас, парни! Пятница же, мать ее! Так что будете?

- Давай вискаря… - не долго думая, предложил тот, что проснулся. Что ж, я кивнул бармену и заказал по сто грамм виски каждому. Спустя полминуты все было уже на столе, готовое к употреблению.

- Будем! – поднял я свой стакан, в чем меня поддержали случайные знакомые. Спиртное огнем прошло по телу, и эта ночь стала казаться мне немного теплее.

- Так кто ты такой, парень? – все не мог угомониться бородатый. Он делал вид, что изучает мою внешность, и это выглядело довольно смешно, особенно когда его взгляд пробегал мимо меня и упирался куда-то в стену. Повело совсем.

- Я тут работал раньше. Стало скучно, решил забежать, выпить. К чему такие вопросы?

- Да не, все нормально, парень…

Не успел я просидеть и трех минут, а мне уже становилось тошно. Хотелось выпить содержимое всех бутылок разом, раствориться в алкогольном бреду. Кроме того, голова все продолжала гудеть. В общем, я заказал еще по сотке.

- Ну как вечер? Почему одни?

- Хреновый вечер, парень, - говорил бородатый. – Уволили этого мудака, сегодня, - он указал на своего приятеля. – Так что обмываем свободную и бедную жизнь. Рок-звезда чертова!

- Эй… - всполошился второй.

- Заткнись ты! Из-за тебя даже девку подцепить не удается…

- О, тут и девки бывают, - похоже, попал в нужное русло разговора, подумал я про себя.

- Да, была тут одна. Так он такой бред нес, ха, что слушать было невозможно! Давай еще выпьем!

И выпили.

- А что за девчонка? – спросил я, поставив пустой стакан.

- Хорошая девчонка, - тут же вступил в разговор второй, которого уволили. – Мы тут с ней часто видимся, блин, часто, блин.

- А сегодня что не так?

- Ну, наверное, работает… я же не ее парень. Да и ее парню не позавидую! Ха!

Что-то смутило меня в этом разговоре. Я начинал сомневаться.

- И почему это ты не позавидуешь? Что, некрасивая? – перебирал я варианты. Что за работа?

- Так она, это… девушка легкого поведения…

- Шлюха, - добавил бородатый.

Мне хотелось закрыть уши, перестать думать. Но теперь я знал, и от этого становилось не по себе. Странное ощущение схватило меня за горло, не давало вздохнуть. Мне стало мерзко от самого себя, от тех мыслей, что быстрым потоком лились в моей голове. Как же так получилось?

- Ты, видимо, путаешь что-то! Она не может быть шлюхой…

- Еще как может! Да, и с чего ты вообще о ней так много спрашиваешь?

Я не знал, что ответить. С каждой минутой эта история становилась все хуже и хуже. Краски сгущались, пачкались, приобретали темные оттенки. Я перебирал варианты, пытался понять, что все это значит, но не мог. Или просто не хотел.

- Так что, пить еще будем, или как? – уволенный, который уже и сидеть не мог нормально, махал пустым стаканом перед моим носом. Не знаю, что бы я с ним сделал тогда, если бы мой взгляд не упал на странного мужчину, сидящего за стойкой, попивающего пиво.

Толстый свитер поверх крепкого тела, джинсы. Аккуратные очки на носу. На первый взгляд он не вызывал никакого подозрения. Но я просто чувствовал, что он наблюдает за мной. Паранойя ли? Если учесть то, что случилось за этот вечер, предосторожность не выглядела излишеством. Около минуты я просидел, не выдавая себя, продолжал слушать бред двух пьяных мужчин, отбрасывая мысли о том, что услышал минуту назад. Странный мужчина за стойкой все так же пил свое пиво, изредка поглядывая в мою сторону.

Надо знать наверняка, подумал я про себя. Встав из-за стола, я подошел к стойке и поравнялся с мужчиной в очках. Он оглядел меня, теперь уже не скрывая своего интереса, и продолжил пить, как ни в чем не бывало. Я заказал себе пиво, и оперся о стойку. Но страх уже подступил под самое горло, и я не знал, что делать.

Отхлебнул пива. Снова. В воздухе повисла нотка напряжения, казалось, что еще немного, и воздух заискрится, и все мы взлетим на воздух на пенящейся волне взрыва. Еще немного…

И тут я заметил острие лезвия, блеснувшее в руке мужчины. Пора! Я сильно замахнулся и разбил свой бокал о его голову. Мужчина слетел со стула, выронив нож из руки. Гуляки встрепенулись, но так и не решились подняться со своих мест. Я пошел на соперника, но тут же, сраженный ударом по ноге, повалился назад, задев пару стульев. Теперь он пошел на меня, истекающий кровью, обозленный. Разбитые очки косо лежали на лице, а в щеке, вдобавок ко всему, торчал кусок стекла. Я, хаотично двигаясь туловищем назад, ухватился за ножку стула, и тут же запустил его прямиком в него. Получилось удачно, и соперник упал на пол во второй раз.

- Твою мать! – выкрикнул я, отползая назад. Адреналин бурлил в крови, сбивая мое дыхание. Опираясь на дрожащие руки, я поднялся и посмотрел на бармена. Он не мог понять, что происходит, стоял, как вкопанный.

Стоило мне потерять бдительность на пару секунд, и соперник успел схватить нож. Крепко сжав в левой руке, прикрывая правой, он пошел прямиком на меня…

Три выстрела резко прозвенели по стопкам и бокалам. Я не сразу понял, что произошло. Только когда передо мной упало бездыханное тело, истекающее кровью, я увидел одного из гуляк с пистолетом в руке. Того, что был уволен сегодня неизвестно за что. Чего я действительно не ожидал, так вот такого исхода.

- Какого хрена?! – завопил бородатый. – Ты что сделал, кретин?!

- Так он бы его сейчас кончил! Ты видел, какой нож большой! – отвечал второй, спокойным тоном, разглядывая труп.

- А ты решил кончить этого! Охренительный расклад, ничего не скажешь!

Повисла неловкая тишина. Не знаю, о чем думали в тот момент соучастники этого преступления, но я уже представлял, как Алена бесится из-за случившегося. Я был почти уверен, что это ее человек сейчас лежит на полу в луже крови.

- А ты что скажешь, мальчик с бутылками?! – деловито спросил уволенный. – Труп есть куда спрятать?

Бармен продолжал стоять на месте. Похоже, его язык онемел от испуга, потому что за все время он ни звука не проронил. Парню не повезло выйти на смену именно сегодня, в эту странную ночь.

- Что значит спрятать? – робко спросил он. – Куда спрятать?

- В мусорный бак, или на машине отвезти подальше, или еще куда. Сейчас полиция нагрянет! Избавимся от тела, и проблем нет…

- Ты что? – негодовал бородатый. Он подошел к своему приятелю, встал прямо перед ним. – Насмотрелся детективов? Что ты несешь, придурок?!

- А что ты предлагаешь делать? Сидеть и ждать, когда меня сцапают!

- У тебя горячка началась! – выругался бородатый, и схватил своего приятеля за грудки. Тот не сопротивлялся. – Очнись! Все будет нормально! Правда, ведь? – в этот раз он посмотрел в мою сторону.

Я кивнул в ответ, а сам рванул в туалет. Меня начинало тошнить.

Закрывшись в кабинке, я встал на колени, опершись руками о бачок унитаза. В глазах все еще плыл силуэт мертвого тела, в ушах звенел крик бородатого. Какого черта тут происходит? Как этот мужчина в очках выследил меня? Неужели вел меня от самой больницы? Странно все это, очень странно…

Самым плохим вариантом для меня была поездка в отделение полиции. Так я оказался бы как на ладони. Поразмыслив немного, я вылез через окно в уборной, и убежал прочь с места преступления.

7.

- Где ты, милый? – слушал я встревоженный голос Алисы.

Такси мчалось холодными улицами города. Тусклый свет серых высоток, мигающий фонарь на повороте. Пустые улицы, лишенные всякой истории. Я смотрел на эти закрытые двери, и чувствовал, как все дальше и дальше ухожу от себя самого, оказываясь где-то на дне собственных мыслей и фантазий.

- Не волнуйся, Алиса, со мной все нормально, - говорил я. – Просто меня подрезали на перекрестке. Не знаю, как это вышло.

- У меня было плохое предчувствие, я так и знала! С тобой все в порядке?

- Да, просто царапины, но врачи сказали, что ночь нужно провести в больнице. Ты не переживай, правда, я завтра утром вернусь.

- В какую больницу тебя отвезли? Я приеду, - торопливо говорила Алиса.

- Нет, никуда не нужно ехать, через несколько часов меня выпишут. Так что ложись спать, уже поздно.

Я смотрел вперед, но встречные фары слепили мои глаза. И я не знал, что будет за перекрестком.

Таксист, невольно слушая мой разговор с подружкой, улыбался.

- Такую историю придумать, ну тут надо быть, по меньшей мере, писателем!

Это замечание меня оскорбило.

- Я действительно сегодня в аварию попал. Так бы не ехал в такси посреди ночи, - хмуро ответил я.

- Ой, да ладно! Многие в такие места на такси приезжают. А то знаешь, сто грамм для веселья принять тоже можно. Но ты не думай, я ведь ничего против этого не говорю, сам, бывает, загуливаю.

- Я не в загул. Просто так получилось…

- Ну да, судьба ведет по дорожке!

Я не стал ничего отвечать. Мне не хотелось ничего доказывать, я никогда этого не любил. Откинувшись в кресле, считал секунды, переставлял местами минуты, округляя их до часов. Пытался дозвониться до Мари, но она не брала трубку. Только лишь монотонные гудки давали мне право надеяться, что она еще жива.

Мужчина. Женщина. Как два полюса одной планеты, одинаково далеки от экватора. Всё на своем месте, с этим не поспорить. Ей стало плохо. Ей надоела та жизнь, которой она живет, те люди, которых она видит. Она кричит, смеется, мечется. Ей нужно вспыхнуть, словно пламя. Сжечь дотла, превратить все в угли. И она вспыхивает, и погасает. И все заново.

Другая история с мужчинами. Ему нужно спрятаться. Он, как древний человек, прячется в своей пещере. Ему нужно побыть с собой, побыть в темноте. Почувствовать то, что не видит, насладиться ощущением. Ему нужно побыть в его собственной пещере.

В этой пещере сумрачно, призрачно. Узкие коридоры уходят в никуда, подпирая тебя с обеих сторон темно-красными стенами. Эти стены пропитаны запахами похоти, грешности и отрешенности. Каждый, кто проходит вдоль этих стен, вдыхает это, пропускает через себя. Он чувствует, он идет по темноте.

Женские стоны льются по полу, умирают где-то под ногами. Меня пробирает дрожь от той мысли, что Мари может оказаться в одной из этих комнат. Я готов разбить каждую дверь голыми руками, если это чем-то поможет. Поскорее бы убраться отсюда.

Мои ночные скитания привели меня в этот бордель. У одной из проституток на улице я узнал про Мари. Мне сказали, что она недавно начала. Забитая, испуганная. Совсем не та милая девушка с бодрым воображением и красивой улыбкой, какой я видел ее в последнюю нашу встречу. Как все могло так сложиться? Розы увядали, и земля чернела от дождя…

Была ли в этом моя вина? Теперь я уже не был уверен ни в чем. Может быть, это я бросил ее тогда, кто знает? С каждым шагом в этой ночи я все тяжелее понимал вещи, которые раньше казались пустыми и прозрачными. Привыкая к темноте, я начинал видеть лучше. И лучше бы я ослеп от яркого солнца наших бесконечных дней.

- Что вам угодно? – поинтересовалась у меня женщина средних лет, темнобровая, с яркими южными чертами лица. Ее темные, как два уголька, глаза пробежали по моему уставшему лицу. – Нужно расслабиться?

- Я ищу одну девушку. Ее зовут Мария, брюнетка, выглядит лет на тридцать.

- Вы у нее постоянный клиент?

- Нет… послушайте, мне очень нужно найти ее, я беспокоюсь за нее!

- Знаете, беспокойство – это уже наша забота. Вам нужно расслабиться… - продолжала она, не меняя выражения лица. Чертова кукла.

- Я расслаблен! Я чертовски расслаблен, и мне нужна Мари! Вы знаете, где она?

- Успокойтесь, мужчина!

На самом дне, чувствуя вязкий грунт под ногами, я начинал терять контроль над самим собой. Не чувствовал, что жив. Оболочка отрывалась от сущности, а я сам стоял посреди разрыва. Силуэты казались нереальными, играли нотками сюрреализма.

Я выбил одну из дверей ногой. Внутри я увидел какого-то лысого мужика с обвисшим животом, резко подскочившего с кровати. Рядом, прикрывая свою наготу простыней, стояла девушка. Она испуганно смотрела на меня. А я шел дальше. Чувствовал, как кипит кровь в венах. В какой-то момент стало приятно разрушать эту всю эту мерзость, топтать ногами крики, смотреть в испуганные глаза. Но я не видел ее, Мари, ее не было здесь. Не знаю, радовался ли я, или сожалел. Чувства смешались.

- Что с тобой?! Ты больной? – кричала на меня темнобровая девушка, махала руками. Она что-то говорила, но я не слушал, я искал дальше, дверь за дверью.

В один из моментов неистовства я понял, что уже лежу на полу, истекающий кровью. Меня подхватывают, несут через узкий коридор. Волочат вниз по лестнице так, что ноги больно бьются о ступени. Через открытую дверь меня вышвыривают из этого злосчастного места. И я лежу на мокром асфальте, дожидаясь конца…

Быть может, мы умираем, сами того не зная? День ото дня, приходя домой, уходя на работу, ты на секунду закрываешь глаза… и вот он, новый ты, смотришь на себя в зеркало новым взглядом. И даже понятия не имеешь о том, что успел потерять что-то. Нельзя понять, где начало этому, а где конец.

И я умирал каждую минуту, отделяющую меня от нее…

8.

Я открыл глаза. Мутное изображение медленно приобретало резкость, словно кто-то настраивал мой взгляд. Стрелка зависла где-то около 5 часов. Меня мутило, но я смог оглядеться. Это была полупустая квартира-студия, с небольшой стойкой, за которой скрывалась кухня. Стены без обоев красуются холодными кирпичами. Свет фонарей врывается через широкое стекло, ложился на пол узорами большого города. Я лежал на небольшом диване, рядом стоял кофейный столик, усыпанный всяким мусором вроде старых журналов и пустых мерзавчиков. Шкаф с книгами грозно нависал с противоположной стороны комнаты. И больше ничего. Вряд ли тут живет счастливая семья. Не иначе, какой-нибудь отшельник.

Но как я оказался здесь? Последнее, что было перед глазами, так это задворки борделя. А дальше? Странно…

Я встал с дивана, потянулся. Оказалось, что спал я без одежды. Очень мило. Шея ныла, болью отдавая в голову. Давненько мне не было так плохо.

Побродил пару минут по комнате, разглядел пейзаж за окном. Я зашел в уборную. Никого не было. Только маленькая душевая кабинка в углу, и стиральная машинка, из которой торчали мои грязные вещи. А где же тогда хозяин квартиры? Или хозяйка?

На стиральной машинке лежал мой телефон, и я снова попытался дозвониться до Мари. И снова не было ответа. Как она там? Кто может мне ответить?

Только я вышел из уборной, как раздался звонок. Неизвестный номер. Капля надежды упала было в океан вопросов.

- Да?

- Ты еще жив? Это странно! – насколько сильным оказалось мое разочарование. Это была Алена, и голос ее дрожал от злости.

- Да, странно, у меня сегодня было много возможностей умереть…

- Я их тебе еще предоставлю! Ты убил моего друга, Стаса.

- Это тот, что в баре был?

- Ты еще спрашиваешь?!

- Разочарую тебя, но это не моих рук дело. Для того, чтобы убивать людей, мне нужен пистолет. А у меня его нет.

- Я убью тебя! – в ту же секунду я отстранил телефон от уха, потому что выслушивать эти всплески истерики было невозможно. Лучше бы я задушил ее во время секса, год назад. Проблем было бы меньше.

- Послушай, Алена. Я верну тебе твои деньги, дай мне время! И я не убивал твоего друга, он сам на меня полез, а один из посетителей… он просто выстрелил в него. Твою мать, я сам был удивлен!

- Я разнесу твою квартиру, и тебе некуда будет идти! Ты будешь скитаться по улицам, пока не закоченеешь…

Я отключил связь. Оперев руки об умывальник, я смотрел на свое отражение. Может быть, пытался найти новые морщины на разбитом лице, которые напоминали бы мне об этой безумной ночи, если выживу. А выжить мне хотелось.

Кто-то открыл дверь ключом. Я притаился в уборной, прикрыв за собой дверь. В квартиру вошел приземистый мужчина в кожаной куртке. Он, не снимая обувь, прошел в комнату, поставил пакет, который нес в руке, на пол, и подошел к дивану. Поняв, что там никого нет, озадаченно посмотрел в сторону окна.

- Отец…

Я узнал его. Пусть и не в первую секунду, но узнал. А он обернулся, посмотрел на меня, и сел на диван.

- Не думал, что мы встретимся при таких обстоятельствах, - сказал он, покачивая головой, и стал прикуривать.

- Но… как я оказался здесь?

- Ты валялся около одного борделя, с разбитым лицом. Думаю, дальше объяснять не надо. Я, все-таки, твой отец, - он продолжал укоризненно смотреть на меня, словно дожидаясь объяснений. Как в детстве. Ведь некоторые вещи не меняются со временем.

Я не знал, что ответить. Был ли я рад видеть его, тем более этой ночью, тем более в такой ситуации? Как бы там ни было, он притащил меня домой, я должен был быть благодарен.

- Все не так, как ты подумал, отец. Я искал... девушку. Свою бывшую девушку…

- Не самое удачное место для таких поисков…

- А сам ты, что ты там забыл?

- То же, что и ты, - отвечал он сухо, разглядывая меня.

Как странно. Я был ему признателен, но, в тот же миг, ненавидел. За то, что бросил мать. За то, что стал алкоголиком, и еле сводил концы с концами. Я винил его в том, что сам стал похожим на него, и оказался в этой глубокой яме под названием “ночь пятницы”.

- О, не надо! Ты не знаешь того, что происходит! Ты вообще редко интересуешься своей семьей.

- Мы остались вдвоем. А ты мной никогда не интересовался. По-моему, мы квиты.

- Черта с два! Когда мама была жива, ты тоже не особо думал о нас. Так что не строй теперь из себя мученика…

Он молчал. Просто курил, и смотрел на меня. Это выводит из себя.

- Знаешь, спасибо тебе за то, что притащил меня сюда, но сейчас мне пора. У меня еще долгая ночь впереди. Я еще не словил все неприятности, которые только могу.

- Твои вещи в стирке, ты в трусах собрался идти?

- Да, в этих драных трусах!

- Успокойся, Макс, - когда он говорил так, это означало, что терпение иссякает. Но меня тяжело было остановить. Сгоряча, я вспоминал все плохое, что было связано с ним.

- Посмотри на себя! Ты выглядишь, как кусок дерьма, живешь в этой хибаре, и пытаешься мне морали читать. Ты ведь никогда и не думал о том, что делаешь, тебе на всех было наплевать. Ты в яме!

- Почему ты думаешь, что сам лучше, чертов эгоист? – тут отец встал, и пошел на меня, кинул сигарету на пол. - Считаешь, что делаешь все правильно, что учишься на моих ошибках? Что думаешь правильно? Ты глуп, так же, как и я в твои годы! Откуда тебе знать, какие сомнения меня одолевали раньше, и почему я теперь в этой яме? У тебя нет лекарства от этой жизни, смирись с ней!

Было ли у меня лекарство? Боюсь, что нет. Его пока что не изобрели. Все мы болеем этим, хронически, с обострениями. Запиваем спиртным симптомы, не найдя причины болезни. Наши головы замотаны бинтами так туго, что мыслям просто нет места.

Я смотрел на отца, так же грубо, как и он на меня. Так было всегда. Мы просто смотрели друг на друга, вот так, и ничего не могли сказать более. Наверное, это и делало нас ближе. Похоже, мы одинаково смотрели на эту жизнь, просто с разницей в двадцать лет.

Меня будто сорвало с места. Я выбежал из квартиры, разгоряченный, в одних трусах. Направился к лестнице, быстрыми шагами добрался до первого этажа. Мне казалось, что на улице январь, настолько было холодно. Темная улица приняла меня недружелюбным дождем. Я пытался словить попутку, но в таком виде не внушал водителям доверия.

- Что ты делаешь? – кричал мне отец, стоя в дверях подъезда.

А я все стоял под дождем, и пытался уехать прочь отсюда. Обидно было ловить себя на мысли, что все мои пути вели никуда.

Отец подбежал ко мне, и силой схватил за плечи. Я пытался вырваться, но его руки оказались сильнее.

- Сын. Я все еще твой отец, не забывай это. Я всегда им буду…

А я всегда был его сыном, и останусь им. Как бы я не хотел что-то изменить в жизни, он дал мне эту жизнь, и я обязан ему.

Никогда мы еще не были так близко. Оставшись вдвоем, мы должны были быть рядом, откинув все дурные мысли. Я крепко обнял его после долгой разлуки, и стало немного легче.

- Ничего, все будет, все наладится, - говорил я сам себе. Если честно, на глаза наворачивались слезы, которые было трудно удержать. Все мои эмоции, все переживания смешались этой ночью с холодным дождем.

- Да, Макс, все наладится.

Уже дома он достал пиво из холодильника, кинул мне банку.

- Я тут в магазин сходил, еду купил. Ты голоден?

- Чертовски голоден.

Я присел за кухонный стол, открыл пиво, и отхлебнул. Боль накрыло холодком, и стало немного легче. Отец принялся готовить яичницу, делать бутерброды с колбасой. Заварил кофе.

- Я в полной заднице, отец, - начал я, наконец.

- Заметил уже, - усмехнулся он. – Так что случилось, и почему ты лежал на улице?

- Не знаю даже, с чего начать, - вздохнул я. – Год назад я нагрел на большую сумму одну женщину, у которой есть связи в криминальном обществе. Уже готов был забыть обо всем, но два дня назад она нашла меня, натравила своих псов, ну, и дала время. Шесть часов назад подошел срок, а сумму я так и не нашел. Пытался сбежать, не без приключений. Попал в аварию, стал соучастником преступления. Но самое хреновое то, что этим вечером мне позвонила девушка, которую я когда-то любил, и попрощалась со мной. Сказала, что не хочет так жить, и что покончит со всем этим. А я… я не могу просто так взять и допустить это. Я… черт, да я все еще люблю ее, она лучшее, что было в моей жизни. Но не могу найти. За пять лет все очень изменилось, а я так никогда и не интересовался ее жизнью. В-общем, все то, что я заварил когда-то, вылилось на меня в одну ночь. Я не знаю, что делать…

Отец покачал головой. Он воспринял все это спокойнее, чем я полагал.

- Сынок, да ты в полной заднице!

Мы засмеялись. И, правда, не стоило нагнетать атмосферу, когда все летело к чертям. Оставалось только варить кофе и смеяться надо всем этим.

- Знаешь, в мое время был один персонаж в кино. Его били, топили, а он все равно вставал, и шел дальше. Потому что он знал, как падать. Потому что он знал, куда идти. Сейчас такие типажи редко встретишь… Главное – знать, куда идти.

Тут зазвонил телефон. Я кинулся к нему, а на экране светилось заветное имя. Она все еще была где-то рядом.

- Мари?

- Макс!

- Где ты?

9.

И снова бесконечная дорога, сетка этого города, сплетенная огромным пауком. Надписи на плакатах деформировались, превращались в наши имена. Отец вел машину, сжимая руль своей крепкой рукой, не отводя взгляда от белой полосы, что вела нас к вокзалу.

Она позвонила сама. Снова рыдала, с трудом говорила. Ее разум был одурманен чем-то, и мысли сплетались в узелки, не давая здравому смыслу проступить. Она сказала, что любит, не может без меня, и не хочет так дальше. А меня снова терзала совесть, и я начинал понимать, отчего все стало так плохо.

Оставались только догадки, где она может находиться. Только стук колес, который я слышал при разговоре по телефону, и шум толпы, словно рой пчел над головой. И время снова не ждало, и снова я бежал.

Машина проскочила на красный свет, пролетела через перекресток, и продолжила движение. Совсем скоро отец припарковался у входа в вокзал, и мы поспешили внутрь.

Несмотря на поздний час, людей тут было много. Обычная вокзальная суета, много сумок. Пустые взгляды пробегают по своду зала. Мы пробивались через толпу, чтобы разглядеть расписание поездов. Я даже предположить не мог, куда она собирается.

- Ну, за последний час не было отправлений. Повезло, - констатировал отец, разглядывая цифры на табло. А их было достаточно много.

- Придется пробежать по каждому вагону, - не находя других вариантов, высказался я.

- Ты шутишь? Тут сотня вагонов! Пока будешь бегать, она уедет…

- Это лучше, чем стоять на месте, - уже на бегу ответил я.

Я вглядывался в каждое окно, стучался в двери. Проводники поглядывали на меня, обращая внимание коллег на мою подозрительность. Я вид тысячу лиц, но не мог найти знакомые черты. Неужели я настолько плохо помню ее глаза, ее волосы, ее губы, что просто не могу узнать их? Нет, не может такого быть…

Один из поездов начинал движение, и я бежал по перрону, до самого его конца. Было тяжело дышать, холодный воздух больно бил по лицу.

- Через пять минут от платформы номер шесть отправляется пригородный поезд номер 221. Просьба пассажиров пройти в вагоны.

Я рванул туда. Мне казалось, что она не будет уезжать далеко. В ее состоянии покупать билет в другой город? Абсурдно. Вероятнее всего, она будет в какой-нибудь электричке, проедет пару станций, и сойдет. Вот только куда она может поехать?

Но пять минут – это не срок. Поезд тронулся, унося за собой последние надежды. И на какую-то секунду я почувствовал этот забытый когда-то взгляд. Я оглянулся, и увидел ее лицо, метрах в пятнадцати от меня. Поезд ускорялся, разделяя нас. Как тогда, пять лет назад, что-то помешало нам быть теми, кем мы хотели быть.

Уже на обрыве перрона я остановился, устремив взгляд на расплывающийся силуэт поезда, уходящего в темноту большого города. Наверное, я бежал недостаточно быстро…

- Скорее в машину, отправимся на следующую станцию! – крикнул мне отец, и махнул рукой. Мы быстро добрались до машины, отец включил двигатель, и мы рванули с места.

Ехать до следующей станции было не долго, по крайней мере, на такой скорости. Сердце в груди бешено колотилось, звуками удара сливаясь с шумом двигателя. Сидя в кресле, мне хотелось отключиться, и не просыпаться ближайшие сутки, но как только педаль тормоза была утоплена в пол, я выскочил наружу и побежал на перрон. Но было слишком поздно, поезд уехал вперед, а пассажиры разошлись в разные стороны.

Я сел на ступенях. Не было желания идти куда-то. Хотелось остаться здесь до утра, сидеть вот так, и смотреть на уходящие поезда.

Отец присел рядом, достал сигарету, мне предложил. Я и не отказывался, закурил.

- Ты сделал все, что мог, Макс. Оставь ее.

- Нет, я сделал недостаточно…

- Тебе нужно понимать этот мир, чтобы прожить в нем достойно. А чтобы понять его, тебе нужно жить достойно. Замкнутый круг…

- Мне пора вырываться из этого круга, - повесив голову, промямлил я.

- Эй! Перестань! – скомандовал отец. – Ты старался, я видел это. Но есть вещи, которые просто нужно отпустить. Вот и ты отпусти. Как и я в свое время…

Мне нечего было сказать. Ему виднее. Я просто сидел на холодном бетоне, и наблюдал за уходящими поездами.

10.

Ее телефон теперь был отключен. Ее глаза растворились в ночи, и мне оставалось только бродить по улицам до самого утра. А потом переживать это день, снова и снова. Потому что все в моей жизни так же однообразно, как пакетики чая, что завариваю с утра.

На часах шесть утра, скоро будет рассвет. Я сказал отцу, что хочу побыть одни. Он уехал, кивнув мне на прощание. А я, посидев полчаса и выкурив полпачки сигарет, пошел гулять по хорошо знакомому району.

Мой дом был в двадцати минутах ходьбы отсюда, а мне так хотелось плюхнуться на диван, что я забыл про всякую осторожность, и пошел туда. Туда, где мне было место. Где мои проблемы ждут меня, где мои переживания могут уложиться в формат листа А4. Моя дорога должна была привести куда-нибудь, и я уже не сопротивлялся. Пора верить в судьбу.

Я шел, разглядывая знакомые дома, вглядываясь в окна квартир. Там были люди, знакомые мне, они спали этой ночью, может быть вместе, может быть порознь. И я ощущал себя лишним в этом маленьком мирке под названием «ваша жизнь». Мое место было где-то в двадцати минутах ходьбы отсюда.

Я шел, разглядывая знакомые улицы. Меня больше не интересовало, куда несутся машины по широким проспектам, куда летят самолеты над моей головой. Это все не я, это все то, к чему я прикасаюсь иногда. Не те вещи, за которые мне стоит цепляться, и жить ради. В этих зеркалах заднего вида я просто отражение, размытое холодным дождем. Пора идти домой.

Проходя вдоль дома, я заметил, что свет в моей квартире не горит. Значит, Алена еще не добралась сюда. Значит, я могу еще пожить.

Открыл входную дверь, проверил почтовый ящик. Снова ничего. Ну и пусть. Медленно поднялся на этаж выше. Еще выше.

Она сидела около моей двери, с растекшейся по лицу тушью, замерзшая, хрупкая. Но такая родная. Я смотрел на ее лицо, и не мог ничего сказать. Просто понял, куда ведут все дороги этого мира. Они ведут домой.

Мари кинулась в мои крепкие объятия, закаленные годами разлуки, и положила голову мне на плечо. Она дрожала, и мне не было жалко тепла своего тела.

- Скажи, что мы теперь будем вместе, скажи, пожалуйста, - шептала Мари. Ее губы чуть касались моих ушей, и это было той наградой, за которую я боролся всю ночь.

- Мы будем вместе. Теперь мы будем вместе, Мари.

А где-то внизу, под окнами дома, раздался визг тормозов, был слышен топот людей. Непонятные крики. Засверкали красно-синие огни, завыла сирена. Сквозь шум прозвенели два коротких выстрела. Я слышал крик Алены, которую уводят в полицейскую машину. А мы просто стояли у окна, и наблюдали за всем этим.

- Что случилось, Макс? – спросила она, широко раскрыв глаза.

- Похоже, кому-то сегодня сохранили жизнь, - улыбнулся я, и поцеловал ее.

Может быть, все и не должно заканчиваться? Может быть, именно сейчас экран должен погаснуть, и титры расскажут о создателе? Ведь мои сомнения пытались остановить меня, целились прямо в сердце. Угрожали ножом в баре. Мои воспоминания пугали меня, заставляя делать глупые поступки. Но я добился того, чего хотел, дошел до своего дома. А что будет дальше – это уже совершенно другая история.