Пренатальные и ранние постнатальные состояния

Рассмотрев клинические факты, использованные Фрейдом для обоснования введения понятия нарциссизм, мы пришли к выводу, что все они, за исключением двух, представляют собой очевидные случаи вторичного нарциссизма. Мы увидели, что только два феномена - регрессивные состояния у шизофреников и глубокий сон без сновидений - не могут быть объяснены, исходя только из представлений о вторичном нарциссизме. Да и в этих двух случаях, по-видимому, регрессия не обязательно направлена к первичному нарциссизму. Точкой фиксации являются, скорее, такие примитивные отношения, в которых недифференцированное окружение интенсивно катектировано.

Фрейд верно предвидел это затруднение, - клиницист, который уже в 1914 году утверждал: "Предполагаемый нами первичный [нарциссизм] ребенка, составляющий одну из предпосылок нашей теории либидо, легче подтвердить путем заключения, исходя из другой точки зрения, чем опираясь на непосредственное наблюдение"³¹⁾ (Standard Edition, XIV, p. 90. Курсив мой). Убедительная картина внутреннего состояния Фрейда: теоретик оптимистичен и продолжает оперировать своими построениями, тогда как клиницист, мягко говоря, осторожен, если не скептичен.

Более того, в этом отрывке Фрейд говорит о первичном нарциссизме у детей, тогда как общепринятая психоаналитическая теория отсылает нас к первичному нарциссизму пренатального состояния. В психоаналитической теории вообще довольно распространена тенденция относить все непонятное к прошлому: если гипотеза не согласуется с данными клинических наблюдений, то вместо того, чтобы отказаться от этой гипотезы как от неверной или подвергнуть ее пересмотру, мы, следуя этой тенденции, ссылаемся на еще более ранние фазы развития, настолько ранние, что они находятся за пределами возможностей клинического наблюдения.

Простоты ради я вкратце обращусь к идеям Филлис Гринакр, касающимся этой темы. Поскольку она является признанным авторитетом в этой области и в своей книге Травма, рост и личность (1953) она широко осветила эту тему, мое обращение будет оправданным. Хотя не все идеи, обсуждаемые в этой главе, принадлежит ей, я приведу их, на сколько это возможно, в ее формулировке. Ради простоты изложения, я сгруппирую обсуждаемые идеи в три блока: (1) те, что в большей степени касаются внутриутробной жизни плода; (2) те, что относятся к изменениям, происходящим при рождении ребенка; (3) те, что касаются самой ранней фазы вне-утробной жизни.

Гринакр довольно категорично заявляет: "С биологической точки зрения нарциссизм может быть определен как либидинозный компонент роста" (там же, стр. 20). Затем, вслед за Фрейдом, она утверждает: "Нарциссизм вообще свойственен жизни… на самом деле мы обнаруживаем нарциссическое либидо повсюду, где есть искра жизни", или более определенно: "В утробе нарциссизм редуцирован к простейшим элементам, будучи отчасти или полностью лишенным психического содержания" (там же, стр. 45).

Я вижу здесь проблему в том, что утверждения Гринакр, в целом правдоподобные и имеющие смысл, остаются только предположениями, которые не могут быть ни подтверждены, ни опровергнуты данными наблюдения. Она - а вместе с ней и очень многие аналитики - полагают, что заявления такого рода являются допустимой экстраполяцией, основанной на различных клинических и биологических наблюдениях. Однако ей, без сомнения, следовало бы согласится с тем, что мы располагаем только предположениями и туманными идеями, а не твердыми фактами по поводу распределения либидо во внутриутробной жизни, "либидинозного компонента роста" или "нарциссизма, всецело лишенном психического содержания". Я отдаю себе отчет в том, что вырывать отдельные фразы из контекста означает поступать по отношению к автору довольно некорректно, однако я настаиваю на том, что употребление формулировок такого рода, без четкого указания на то, что они не претендуют на объяснение клинических данных, но представляют собой теоретические спекуляции, по отношению к читателю является нечестным.

В своей книге Гринакр приводит превосходные образы, используемые людьми для того, чтобы выразить чувства или "воспоминания", связанные с рождением, которое, например, могло восприниматься как "мост между разными модусами бытия", "хиазма",³²⁾ "хиатус",³³⁾ "какой-то провал, очень похожий на смерть" и т.д. (там же, стр. 20-21).

Гринакр приходит к выводу, что опыт рождения, вероятно, включает в себя все эти образы как исчерпывающие факторы, однако наиболее фундаментальной его характеристикой, видимо, является стремительный, но успешно завершенный переход от одного модуса жизни к другому. Она пишет: "Я могу только представить, каким образом происходит нарушение в общей организации нарциссического либидо плода в процессе рождения: оно состоит в неком переходе от почти полной зависимости внутриутробной жизни к самому началу индивидуации или, по крайней мере, от полной зависимости внутри утробы к квазизависимости за пределами тела матери" (там же, стр. 45).

Она повторяет высказывание Фрейда, о том, что опыт рождения, по-видимому, структурирует паттерн тревоги индивида, и добавляет: "Если формирование паттерна тревоги является защитой от опасности, то при организации нарциссизма образуется инструмент позитивной атаки, вызывающий агрессивное влечение" (там же, стр. 19).

Все эти соображения могут быть - не без труда - интерпретированы как намек на состояние первичного нарциссизма, и именно этот смысл вкладывает в них Гринакр. Однако, по моему мнению, они могут быть интерпретированы без искажения сути как довольно сильные аргументы в пользу гипотезы о раннем взаимодействии между ребенком в утробе матери и его окружением. Рождение означает внезапное прекращение удовлетворяющих до этого момента отношений с окружением, представляющим собой некий неструктурированный "океан", в котором пока еще нет объектов. Мы вернемся к этим рассуждениям несколько позже.

Возвращаясь к книге Гринакр, я опускаю большинство клинических наблюдений относительно связи - предполагаемой или реальной - между травмой рождения и симптоматикой, появляющейся во взрослой жизни, потому что это довольно далеко вышло бы за рамки моей темы. С другой стороны, я бы отметил, что все приведенные Гринакр клинические наблюдения, касающиеся влияния коллизий постнатального периода, могут быть приняты в качестве аргументов в пользу вторичной природы нарциссизма, как следствия фрустрации, исходящей от внешней среды. Для доказательства этого я приведу один отрывок из ее работы "Формирование паттернов на догенитальной фазе " (1952): "Вернемся к вопросу об усилении первичного нарциссизма, вызванном ранней повторяющейся избыточной стимуляцией младенца: как было отмечено, такое усиление подразумевает более сильную пролонгированную тенденцию к примитивной идентификации, нарушение в формировании чувства реальности, и, наряду с этим возрастание способности тела реагировать на стимулы и регистрировать их ". (стр. 414)

Младенчество часто описывают как недифференцированное состояние, в котором еще отсутствуют границы между индивидом и окружением - приемлемый взгляд, который будет обсуждаться далее в главе 12. Согласно альтернативному - или аналогичному - описанию, младенчество является фазой первичного нарциссизма и примитивной идентификации, которая позднее часто определялась как функциональный аспект первичного нарциссизма. Я бы хотел подчеркнуть, что есть логическое противоречие в допущении сосуществования этих двух состояний - если только термин "идентификация" сохраняет здесь свое обычное значение. Как было отмечено выше, Фрейд вполне сознавал этот факт и обсуждал это в главе 3 " Я и Оно". Любая идентификация - в обычном смысле - означает изменение Эго под влиянием некоего, ранее сильно катектированного, внешнего объекта или элемента окружающей среды. Даже самая простейшая идентификация относится к чему-то вне индивида, и для того, чтобы что-то изменить в Эго в соответствии с неким внешним паттерном, этот паттерн должен быть очень важным для индивида. Таким образом, я считаю, что не может быть какой-то простейшей (или первичной) идентификации. Все идентификации должны быть per definitionem (по определению) вторичными по отношению к катексису какого-то объекта или окружающей среды. Следовательно, первичный нарциссизм и простейшая (первичная) идентификация не могут существовать одновременно - если они, конечно, вообще существуют по отдельности.

В качестве другого аргумента в пользу первичного нарциссизма часто приводят тот факт, что в самые первые дни своей жизни младенец не способен осознавать окружающий мир. Считается, что младенец пребывает в состоянии первичного нарциссизма, так как внешнего мира, который мог бы быть катектирован, для него просто не существует. То, что этот аргумент противоречит наблюдаемым фактам, часто игнорируется. Ребенок либо засыпает в состоянии удовлетворения и находится, таким образом, "вне" влияния мира, либо бодрствует, и тогда необходимо принять - как, например, это сделал В. Хоффер (Hoffer, 1959) - "что окружение-мать оказывает поддержку первичному нарциссизму ребенка, и поэтому там все еще нет Эго, отсутствуют представления об опасности, тревога или защита…" (стр. 8). Таким образом, "необходимо сохранять состояние первичного нарциссизма как эквивалент поддерживающих качеств пренатальной матери" (стр. 9).

В этой же работе Хоффер поднимает вопрос о возможном влиянии на формирование концепции Фрейда о ранних состояниях общепринятых в те дни форм ухода за ребенком, а именно, пеленания. Пеленки, согласно Хофферу, "являются для развивающегося Эго чем-то вроде нарциссического панциря" (стр.10), то есть младенцы защищены от внешней стимуляции, следствием чего, вероятно, является замедление формирования их объектных отношений. "С прекращением пеленания первичный нарциссизм младенца подвергается угрозе, конечно не на самом деле, а в глазах внешнего наблюдателя, который начинает замечать привязанность к объектам, которая заслоняет первичный нарциссизм". Далее он добавляет: "Интересно… не объявляем ли мы прогрессом в науке психоанализа то, что, в сущности, является приспособлением наших концепций к доминирующим взглядам современности (а именно к способу ухода за детьми) " (стр. 11).

Все эти аргументы едва ли являются чем-то большим, чем претензией на то, чтобы считать спорный вопрос решенным. Во-первых, постулируется существование состояния первичного нарциссизма. Для того, чтобы оградить этот постулат от посягательств, далее постулируется, что (а) для защиты состояния первичного нарциссизма окружение-мать должна "поддерживать" ребенка; (б) ребенок не осознает изменений, которые происходят в этом "поддерживании" (holding), и (в) любые наблюдаемые отношения с окружением, и любая наблюдаемая реакция на изменения в "поддерживании" (например, отсутствие пеленания), должны быть отвергнуты как ложные - так как в противном случае все это теоретическое построение рухнет.

Я думаю, что гораздо проще было бы принять идею о том, что сразу, с первых дней жизни ребенка, у него имеются примитивные формы отношений с внешним миром, что младенец может осознавать любые значимые изменения в окружении и реагировать на них. Однако это означало бы, используя аргументы Хоффера, что теория первичного нарциссизма вытекает главным образом из наблюдений за детьми, с которыми обращались равнодушно, туго пеленая их, исполняя рутинные ригидные манипуляции, и т. д., и которые вследствие этого на гораздо более ранней стадии были вынуждены развить вторичный нарциссизм, главным образом в ответ на нарушение отношений со своим окружением.