Картина шестая

Улица. Вывеска ресторанчика. Из дверей ресторана СОЛОМОН выводит КИНА, тот еле держится на ногах.

1.

КИН (поёт). Когда ещё был я зелен и мал —

Лей ливень всю ночь напролёт!

Любую проделку я шуткой считал,

А дождь себе льёт и льёт...

СОЛОМОН. Держитесь, сэр, держитесь за меня! Пора домой. Дождь, кажется, действительно соби­рается...

КИН. На ключ от бродяг запирают дома, —

А дождь себе льёт и льёт... (Садится на землю, закрывает глаза).

СОЛОМОН. Ну, что вы делаете, сударь? Земля сырая... Вы и так всю прошлую ночь кашляли... (Пытается поднять КИНА). Встаньте, умоляю...

Появляются двое прохожих. Он — в цилиндре, она — в шляпке; несколько секунд наблюдают за происходящим.

2.

ЦИЛИНДР. Смотри, дорогая, кажется, мы знаем этого джентльмена. По-моему, это — Кин.

ШЛЯПКА. Тот самый?

ЦИЛИНДР. Разумеется. Никогда не видел его вблизи. Как он постарел, однако... (СОЛОМОНУ). Скажите, любезный, это — Кин?

СОЛОМОН (сердито). Нет, сэр. Это — его двойник, причём довольно пьяный. Проходите, господа, проходите...

Появляется ещё один прохожий, в кепке. В руках держит раскладной стульчик.

3.

КЕПКА (радостно). Уже начинается? Значит, я во­время... (Раскладывает стул, садится).

ШЛЯПКА. Что начинается?

КЕПКА. Представление... Это ж — Кин. Сейчас очуха­ется, и пойдёт потеха!..

ШЛЯПКА. Как интересно... (ЦИЛИНДРУ). Милый, сходи в ресторан, попроси два стула...

Из дверей ресторана выходит ХОЗЯИН со стульями.

4.

ХОЗЯИН. Иду, иду! Господа, только в нашем заведе­нии — «Сон в летнюю ночь» в исполнении непод­ражаемого Эдмунда Кина. (Ставит стулья). Кре­сло в партере — десять шиллингов, в амфитеат­ре — семь.

ЦИЛИНДР. Два в партере. (Платит деньги, усажи­вается вместе со ШЛЯПКОЙ в первом ряду).

СОЛОМОН (возмущённо). Как вам не совестно, госпо­да?! Где ваше благородство? Ну, что вы устави­лись на несчастного человека?!

ХОЗЯИН (ЦИЛИНДРУ). Его слуга — Соломон. Ворчун и скандалист. Но, в общем-то, добрый малый...

СОЛОМОН (в гневе). Я вам покажу — добрый! А ну, пошли все отсюда!.. (Подходит к КЕПКЕ). Убирайтесь, вам говорят!

КЕПКА (довольно). Глазищами-то как вращает! Умора!

СОЛОМОН (в отчаянии). «Всё в мире ограничено, лишь глупость предела не имеет!»

КЕПКА. Это откуда? Из какой пьесы?

СОЛОМОН (возвращается к КИНУ, теребит его). Сэр, просыпайтесь! Вы не имеете права забавлять этих бездельников! Да что с вами? (Трогает пульс). Ему совсем плохо. Доктора! Срочно доктора!

ХОЗЯИН. Доктор в зале. Второй столик у окна. Кушает свой любимый паштет. Между прочим, господа, гусиный паштет — фирменное блюдо нашего ре­сторана. Лучший гусиный паштет в Лондоне. Рекомендую!

ЦИЛИНДР. Пожалуй. (ШЛЯПКЕ). Дорогая, ты не проголодалась?

ШЛЯПКА. Нет... Но, может быть, легкий салат из спаржи.

ХОЗЯИН. С белым грибным соусом?

ШЛЯПКА. Не откажусь.

ХОЗЯИН (записывает заказ). Значит, один паштет, один салат...

СОЛОМОН (в отчаянии). Каннибалы! (Убегает в ресто­ран).

ХОЗЯИН. Из вин могу предложить: херес, рислинг, бургундское...

ЦИЛИНДР. А что предпочитает наш герой?

ХОЗЯИН. Все! И еще пару пива...

Смеются. Появляется ЛОРД МЬЮИЛ. Оглядывает собравшихся. Подходит к ХОЗЯИНУ.

5.

МЬЮИЛ. Скажите, любезный, это ресторан «Гусиная лапка»?

XОЗЯИН. Совершенно верно, сэр.

МЬЮИЛ. Я могу видеть мистера Кина?

XОЗЯИН. Разумеется, сэр. Он — перед вами...

МЬЮИЛ (подходит к КИНУ). Какой позор! (ХОЗЯИНУ). Однако у меня к нему важное дело... Как бы его разбудить?

ХОЗЯИН. Уже послали за доктором! Вы садитесь, сэр, садитесь...

ЦИЛИНДР. Да уж, пожалуйста. Мы ведь тоже, между прочим, смотрим...

МЬЮИЛ занимает кресло, даёт денег ХОЗЯИНУ. В дверях ресторана появляются СОЛОМОН и ДОКТОР.

6.

ХОЗЯИН. Явление четвертое: «Те же и доктор».

ДОКТОР. Добрый вечер, дамы и господа! Разрешите представиться: доктор Томпсон, психотерапевт. Частный кабинет — Манчестер-стрит, 18. Приём ежедневно. (Раздаёт публике рекламные кар­точки). Лечение внутренних болезней, психиче­ских стрессов, меланхолий...

СОЛОМОН (склонился над КИНОМ). Да подойдите же сюда, доктор!

ДОКТОР (строго). Не надо давать мне советов, друг мой! На вашем месте я бы лучше попытался поймать кэб, чтоб потом отвезти своего хозяина домой. Если, конечно, у него есть дом...

КЕПКА. Говорят, его жена выгнала...

ШЛЯПКА. Ну что ж, её можно понять.

МЬЮИЛ. И всё же, доктор, я прошу: приведите его поскорей в чувства. У меня мало времени.

КЕПКА. Нет, зачем же «поскорей»? Давайте по полной программе...

ЦИЛИНДР. Да уж, пожалуйста...

СОЛОМОН (в отчаянии поднял глаза к небу). Господи! И ты на все это спокойно взираешь?

СОЛОМОН уходит.

7.

ДОКТОР. Итак, мой метод лечения включает в себя не только медикаментозные средства, но прежде всего — психологические манипуляции. Поясню на примере. (Подходит к КИНУ). Вот — типичный случай глубочайшего алкогольного наркоза. Об­ратите внимание: снижены рефлексы, затруднено дыхание... Пульс слабый! Реакция на раздражи­тели... (Достал из кармана пузырёк). Это — нашатырь! (Даёт понюхать КИНУ). Слабая реак­ция... Казалось бы, случай безнадёжный. Но тут я перехожу на метод индивидуальной терапии. Ведь перед нами — актёр. А у каждой особи есть, как известно, свои специфические раздра­жители... (Достаёт из кармана колокольчик). Первый звонок... Второй... Третий... Аплодисмен­ты. (Аплодирует).

КИН подаёт признаки жизни.

Помогайте мне, господа, помогайте!

Все аплодируют. КИН открывает глаза, тупо смот­рит на собравшихся.

ЦИЛИНДР (ДОКТОРУ). Браво!

ДОКТОР. Проверено на цирковых лошадях... Только они реагируют на звук трубы.

ЦИЛИНДР. Разве лошади пьют? (Смеётся).

КИН. Где я?

ШЛЯПКА (ЦИЛИНДРУ). Тихо. Он заговорил.

КИН. Это сон?

Доктор. Да, голубчик. «Сон в летнюю ночь, или Что вам угодно?»

Все смеются.

КИН (тяжело поднимаясь). Так что вам угодно, госпо­да? И почему всё время один и тот же сон? Дру­гим людям снятся поля, реки, птицы, цветы. Неужели я приговорён постоянно видеть во сне бинокли и лорнеты, потные физиономии, лосня­щиеся от любопытства?! (Подходит к сидящим, разглядывает их). Неужели моя несчастная голо­ва не заслужила более приятных сновидений. (Заметил МЬЮИЛА). А это ещё кто? Такая рожа способна превратить сон в кошмар!

МЬЮИЛ (гневно). Какая наглость! (Вскочил).

КЕПКА. Да садитесь вы, садитесь! Не мешайте.

МЬЮИЛ (оттолкнул КЕПКУ). Оставьте меня! (КИНУ). Я — лорд Мьюил. И это — никакой не сон.

КИН. Лорд Мьюил наяву? Ещё больший кошмар!

Все смеются.

МЬЮИЛ. Я здесь не за тем, чтоб выслушивать оскорбления! У меня поручение от его величества короля! И если вы, сударь, способны хоть чуточку соображать, извольте меня выслушать! (Хватает КИНА за руку, отводит в сторону). Его величество велел передать вам письмо. (Отдаёт КИНУ письмо). А на словах велел сообщить, что он крайне недоволен вами, мистер Кин! Вас не за тем попросили со сцены Друри-Лейн, чтобы вы лице­действовали возле всех пивнушек Лондона. Это порождает нездоровые толки и оскорбляет честь и достоинство короля... Короче! Его величество требует, чтоб вы оставили актёрскую профессию и подыскали себе какое-то более достойное заня­тие... На первое время вам будет выдаваться по­собие — двести фунтов в месяц.

ЦИЛИНДР. О чём они говорят? Я ничего не слышу.

КИН (повернувшись к сидящим). Извините! Лорд Мьюил не знает законов нашего ремесла... Интересы зрителя — прежде всего. (Подходит к сидящим). Так вот, леди и джентльмены, мне сообщили, что его величество король просит меня перестать быть актером...

МЬЮИЛ. Приказывает!

КИН. Вот даже как? Приказывает! За это мне обещают двести фунтов в месяц. Между прочим, когда выступал на сцене театра, мне платили всего сто. Странная арифметика, не так ли? Быть актером — сто, не быть — вдвое больше. Так быть или не быть, вот в чём вопрос?

КЕПКА. Конечно, «не быть»!

КИН. Умница! Дружище, ты следуешь законам здравого смысла. Но второй вопрос: как это сделать? Вот, скажем: ты кто? Человек в кепке! Прикажи тебе её снять, и ты станешь — человек без кепки. Логично? Но, с другой стороны, судя по выражению, ты — порядочный остолоп. И хоть сто раз прикажи тебе не быть остолопом, у тебя вряд ли что получится! Только не обижайся, дружище, ведь я говорю и о себе. Актёрство из того же ряда свойств, что и глупость. Просто это привлекательная глупость, она позволяет окружающим почувствовать себя умней... Актёрство — не плащ, не шпага, не цилиндр... Его нельзя снять в костюмерной. На сцене я актёр, иду по улице — все шепчут: «вот идёт актёр», выпил, уснул, и снова глазеют: смотрите, актёр! Как он постарел, бедняжка!! Как же мне выпрыгнуть из самого себя?! Разве что умереть?

МЬЮИЛ (с усмешкой). Если нет другого способа, то придётся...

КИН. О нет, милорд! И это не выход. И на мёртвого на меня соберётся огромная толпа. И потом, после смерти, я не исчезну, а перейду в театр теней и начну появляться на сценах всего мира... И не будет этому конца! Так и передайте его величеству! Не он мне приказывал стать актёром, не ему дано запрещать. Ибо мой главный зри­тель там, на небесах. Я думаю, Он и сейчас занял место в своей ложе и с улыбкой наблюдает за мной... И для Него я буду лицедействовать, петь и плясать, пока хватит сил... (Запел).

«Хоть годы меня уложили в постель, —

Лей ливень всю ночь напролёт!

Из старого дурня не выбьете хмель,

А дождь себе льёт и льёт!»

Неожиданно полил дождь. Зрители испуганно стали разворачивать зонты.

Видите, какую декорацию Он построил? Пусть король попробует сломать...

Дождь усиливается. Публика испуганно разбегается.

(Поёт, обращаясь к небесам).

«Пусть мир существует

Бог весть как давно, —

Чтоб дождь его мог поливать.

Не всё ли равно? Представленье дано.

И завтра начнётся опять!»

(Танцует под дождём).

Вбегает испуганный СОЛОМОН.

8.

СОЛОМОН (останавливая КИНА). Сэр, успокойтесь... Нас ждёт кэб. Все разошлись.

КИН (оглядываясь). Не все... Соломон. Ещё не всё. Значит, надо работать...

«Злись, ветер, дуй, пока не лопнут

щёки!

Потоки, ураганы, затопите

Все колокольни, флюгеры залейте!

Разящий гром, расплющи шар земной!

Шут, с ума схожу я! (Обнял Соломона).

Пойдём, дружок! Здесь холодно тебе

И я озяб»...

Уходят.

Затемнение.