Картина четвертая

Дом КИНА. Богатая обстановка. КИН и его ма­ленький сын ЧАРЛЗ репетируют номер. СОЛО­МОН аккомпанирует им на гармошке.

1.

СОЛОМОН. Итак!.. Раз-два-три! Начали.

КИН и ЧАРЛЗ (поют и танцуют).

Что толку, леди, в жалобе?[1]

Мужчины — шалопаи.

Одна нога на палубе,

На берегу — другая!

Что с них возьмёшь?

Слова их — ложь.

Но в грусти толку мало.

Весь мир хорош,

Когда поёшь:

Тара-рара-ла-ла-ла!

Зачем же плакать? Лучше петь!

Судьбу не разгадаешь:

Мужчины женщин ловят в сеть,

Но сами попадают...

Что с них возьмёшь?

Слова их — ложь.

Но в грусти толку мало.

Весь мир хорош,

Когда поёшь:

Тара-рара-ла-ла-ла!

Входит АННА.

2.

АННА. Браво! (Аплодирует).

ЧАРЛЬЗ (церемонно кланяется, подходит к АННЕ). Мо­нетку, леди!.. А если можно, две...

АННА. Зачем тебе столько денег, мальчик?

ЧАРЛЬЗ. Я отдам их своей бедной мамочке... Моя бед­ная мамочка не ела три дня. (Притворно всхли­пывает).

АННА. Какой ужас. (Целует ЧАРЛЬЗА). Немедленно мыться и переодеваться. (КИНУ). Тебя это тоже касается. Где миссис Блейк?

КИН. Она заболела.

АННА (СОЛОМОНУ). Поразительно, как это служанки умеют не вовремя болеть. Вы поможете, Со­ломон?

СОЛОМОН. Разумеется, миссис Кин. (Берёт ЧАРЛЬЗА за руку). Небольшое купание, сэр. Не возра­жаете?

АННА. И, пожалуйста, сервируйте столик в гостиной.

СОЛОМОН. Лёгкое вино?

КИН. И ещё более легкое виски, Соломон!

СОЛОМОН и АННА многозначительно перегляды­ваются, затем СОЛОМОН уводит ЧАРЛЬЗА.

3.

АННА. Ты же обещал, Эдмунд...

КИН. Обещал! И держусь уже целые сутки... (Обнимает АННУ). Только один глоток... Клянусь! Эти куплеты, они как-то возбуждают воспоминания...

АННА (отстраняясь). А не проще — сменить репертуар? По-моему, песенка не очень уместна в устах ребёнка.

КИН. Публике нравится! Четыре поколения Кинов пе­ло её на улицах.

АННА. Надеюсь, Кин Пятый не станет попрошайкой! Во всяком случае, я буду стараться... Пере­оденься, Эдмунд. Надень галстук.

КИН. У нас важный гость?

АННА. Гостья. И от неё во многом зависит благо­получие театра. По-моему, ты её знаешь?.. Графи­ня Кефельд... жена посла...

КИН (мрачно). Как тебе не идёт светское лицемерие. (Передразнивает). «По-моему, ты её знаешь»... Да, чёрт возьми, знаю! А ты знаешь, что меньше всего мне хотелось бы её видеть.

АННА. Она по-прежнему заставляет тебя страдать?

КИН (резко). Не говори глупости!

АННА (резко). Если это глупость, почему же ты кри­чишь?!!

Пауза.

Уж кому не хочется с ней встречаться, так это мне. Но приходится. Она предлагает выгодные гастроли в Дании. Гарантийная оплата плюс пятьдесят процентов от сборов... Неплохо? Ради такой выручки приходится наступать на самолю­бие и щебетать с твоими бывшими любовни­цами.

КИН. Она никогда не была моей любовницей.

АННА. Тем хуже! Постель ставит точку в твоих рома­нах, без неё — возможно продолжение.

КИН. Может, мне вообще лучше уйти? Пойду пройдусь по Лондону...

АННА. На Ливерпуль-стрит?!! Чтоб там напиться до бесчувствия! Нет, Эдмунд, ты останешься, на­денешь галстук и будешь вести себя прилично. Один бокал, одна вежливая улыбка — и подпись в выгодном контракте!..

КИН (печально). Джульетта, ты ли?..

АННА (с улыбкой). «Я, Ромео»... Но если ты задумал дурное, то оставь свои исканья... (Целует КИНА). Ну, Эдмунд... Пожалуйста! Постарайся. При же­лании, ты умеешь быть галантным...

КИН. Конечно, дорогая. При твоём желании — особенно!

КИН уходит. АННА достаёт из сумочки веер, рас­сматривает его, потом подходит к зеркалу, обма­хивается веером, разглядывая своё отражение. Появляется СОЛОМОН. Следом за ним ЕЛЕНА.

4.

СОЛОМОН. Графиня Кефельд!

СОЛОМОН уходит.

АННА (идёт навстречу ЕЛЕНЕ). Добрый день, графиня. Как я рада! Заранее прошу прощения за моих мужчин, они бы должны вас встречать у подъ­езда...

ЕЛЕНА. Пустяки, миссис Кин. К чему такие церемо­нии?.. Я благодарна, что вы позволили мне побы­вать в вашем доме. Нам, вашим поклонникам, всегда интересно, как живут знаменитые актёры... (Оглядывается). О, прелестно. Всё так со вкусом обставлено. Замечательный дом...

АННА. Благодарю вас, графиня! Дом действительно неплохой. Правда с некоторыми архитектурными излишествами...

ЕЛЕНА. Да? Не замечаю...

АННА. Я имею в виду — сумму, в которую он нам обо­шелся. Как шутит Эдмунд: лестница на второй этаж выложена векселями и скоро может рухнуть.

ЕЛЕНА (улыбаясь). Ничего! Я думаю, такие артисты, как вы и мистер Кин, укрепят её своими новыми успехами. Кстати, посольство получило письмо из Копенгагена: ваш контракт подписан. (Достает письмо, протягивает АННЕ).

АННА (принимая письмо). Благодарю вас, графиня!

ЕЛЕНА. Ну, что вы, миссис Кин. Наш долг — знакомить датчан с культурными ценностями Англии... (За­мечает веер). Какая прелестная вещица! Это куп­лено в Лондоне?

АННА. Право, не знаю... Подарок... одного театрала... Но, по-моему, ваш веер не хуже, графиня?

ЕЛЕНА. Пожалуй... (Сравнивает веера). Но у вас — более современный фасон...

СОЛОМОН вводит ЧАРЛЬЗА, одетого в нарядный костюмчик.

5.

АННА. Разрешите представить — мистер Чарльз Кин.

ЧАРЛЬЗ склонил голову.

ЕЛЕНА. О, как мы выросли... Рада с вами познако­миться, мистер Чарльз! (Целует мальчика). Не согласитесь ли вы принять от меня небольшой подарок?.. (Достает из сумочки игрушечную флейту). Не знаю, понравится ли он вам?

ЧАРЛЬЗ осматривает флейту, дует в неё.

СОЛОМОН. Чарльз, а что надо сказать?

ЧАРЛЬЗ (декламирует).

Спасибо, леди! Вы добры!

За ваши щедрые дары!

Примите наш поклон! (Кланяется).

ЕЛЕНА. Мило.

ЧАРЛЬЗ. Пусть будет счастлив ваш супруг!

А, если есть сердечный друг,

То и, конечно, он! (Кланяется).

АННА. Какой ужас! (СОЛОМОНУ). Кто его научил такой глупости?

СОЛОМОН. Во всяком случае, не я.

С шумом распахивается дверь. Появляется КИН в засаленном охотничьем костюме, огромных сапо­гах. Под живот подложена подушка. В руках у не­го бутылка и стакан.

6.

КИН (напевает).

«Когда Артур взошёл на трон

И назван королём,

Накрыл он стол на сто персон,

Но сели мы вдвоём!..»

Графиня Кефельд, как я рад... (Пытается поце­ловать ей руку, живот ему мешает). Проклятое пузо! Оно так и норовит всюду проскочить впере­ди хозяина. С удовольствием бы от него изба­вился, но куда тогда прикажете складывать пи­щу?! (Хлопает по животу, строго к нему обра­щается). Спокойно! Не мешать! Я должен при­пасть к очаровательной ручке графини... (Пы­тается нагнуться, живот перетягивает, он па­дает). Опять оно впереди! О горе мне! Я, по­беждавший в боях десятки врагов, не могу по­бедить собственный живот... (Выхватывает нож). Тогда умрём вместе, как достойные соперники! (Ударяет себя ножом в живот. Из подушки ле­тят пух и перья).

Пауза.

АННА (недовольно). Ты находишь это остроумным, Эдмунд?

КИН (поднимаясь). Разве нет? Как вы считаете, гра­финя?

ЕЛЕНА (вежливо улыбнувшись). Мило.

КИН. Гостье нравится... Это — сюрприз. (АННЕ). Ты ничего не знаешь. Когда-то я был приглашён в дом графини, и мне посоветовали надеть костюм Фальстафа. К сожалению, тогда это было невоз­можно, не было настроения. А вот спустя шесть лет оно появилось... (Наливает стакан). А почему не пьём? Не желаете, графиня? Великолепный херес. Напомню, что добрый херес производит двойное впечатление: во-первых, он ударяет в го­лову и разгоняет все скопившиеся в мозгу пары глупости, мрачности и грубости... (Запнулся, по­вернулся к СОЛОМОНУ). Как там дальше?

СОЛОМОН (подсказывает). «Второе действие славного хереса состоит в том...»

КИН (вторя). «Второе действие славного хереса состоит в том, что он...»

СОЛОМОН. «Согревает кровь!»

КИН. «Согревает кровь!!»

АННА (прерывая). Надеюсь, вы не собираетесь произ­носить весь монолог?!!

КИН. Обязательно! И всю сцену в трактире «Кабанья голова». Не сомневаюсь, у графини хватит вообра­жения представить себе декорации: вот так — бочки вина, Фальстаф под столом...

АННА (в отчаянии). Это невыносимо! Если желаешь паясничать, то, пожалуйста, без меня! (ЕЛЕНЕ). Извините, графиня, я не знала, что приглашаю вас в трактир!

АННА уходит вместе с ЧАРЛЬЗОМ и СОЛОМОНОМ. Пауза.

7.

ЕЛЕНА. Продолжайте, мистер Кин. Очень любопытно...

КИН (мрачно). Нет. Извините, графиня. Кураж про­шёл...

ЕЛЕНА. Жаль. Тогда налейте мне вина, раз уж мы в трактире...

КИН наполняет бокал, подаёт ЕЛЕНЕ.

Выпьем, сэр Фальстаф. Тем более что есть достой­ный повод. Я сейчас выступаю в роли импресарио и принесла вам выгодный контракт. (Протягивает КИНУ письмо).

КИН (беря письмо, равнодушно вертит его в руках). Извините, мелкий почерк, я не при очках...

ЕЛЕНА (с улыбкой). Когда-то вы умели легко читать даже чистые листки... Так вот: в письме гово­рится о трехмесячных гастролях в Дании. Сто тысяч гарантированного дохода.

КИН. Щедро! (Переворачивает письмо, внимательно изучает лист).

ЕЛЕНА. Там ничего не написано.

КИН. Извините, но вы сами напомнили... Для чистого листа моим слабеющим глазам ещё хватит зор­кости. (Смотрит лист на просвет). К сожалению, этот контракт меня не устраивает.

ЕЛЕНА. Почему?

КИН. Во-первых, я не люблю выступать в странах, не понимающих по-английски. Когда спектакль идёт на чужом языке, артисты похожи на зверей в зоопарке. Публика реагирует на мычание и по­чёсывания, забывая про суть. Во-вторых, здесь просматривается подпись короля, а я боюсь шу­ток, которые вы вместе с ним придумываете...

ЕЛЕНА. Милый Кин, неужели вы до сих пор меня ревнуете?

КИН. Вас это огорчает?

ЕЛЕНА. Мне это льстит... Но надо быть благоразумней. Прошло столько лет. За это время принц Уэльский стал королём, вы — благополучным семьянином...

КИН. А вы, графиня — полномочным представителем Дании?

ЕЛЕНА. Тронута, что вы интересуетесь моей судьбой... К сожалению, мой супруг часто болеет и прихо­дится брать на себя часть его обязанностей...

КИН. Итак, вы пришли в мой дом в интересах Дании?

ЕЛЕНА. Можно считать и так.

КИН. И в интересах вашей страны, чтоб я играл целое лето в полупустых залах Копенгагена?

ЕЛЕНА. Вы недооцениваете себя, мистер Кин... (Решительно). Хорошо. Буду с вами до конца откро­венна. В интересах моей страны, чтоб вы на три месяца покинули Лондон. И не столько вы, сколько ваша супруга...

КИН. При чём здесь Анна?

ЕЛЕНА. Мистер Кин, извините, но у вас действительно неважно со зрением. Следует заказать хорошие очки. А заодно и проверить слух. Не может быть, чтоб вы не слышали о том, что король проявляет повышенный интерес к миссис Анне Кин.

КИН. Чепуха! Ему всегда нравились мои женщины...

ЕЛЕНА. Безусловно! Однако шалости принца и увлечения короля не одно и то же. Фаворитка его величества становится важной фигурой. Ваша очаровательная жена это понимает, поэтому она зачастила в посольство Швеции. Усиление влия­ния Швеции противоречит интересам Дании. По­тому Дании выгодней оплатить ваши полупустые залы... Всё просто!

КИН. Боже, какой театр!

ЕЛЕНА. Политика — всегда театр, мистер Кин.

КИН. И в нём мне отведена роль рогоносца?

ЕЛЕНА. Поэтому я и предлагаю вам сменить амплуа.

КИН (в бешенстве). Чушь! Ни единому слову не верю. Хотите убедить меня, что политика убила в вас женщину?! Этого не бывает. Вас выдают глаза... румянец на щеках... Вот я беру вас за руку, и вы замираете, как беззащитный зверёк... Я пожимал руки десяткам послов, ни у одного из них моё при­косновение не вызывало такой реакции. Зачем вы пришли? Зачем ломаете комедию? Это он вас на­доумил? Его величество Георг?! (Обнимает её).

ЕЛЕНА (отстраняясь). Бедный Кин, какой вы наив­ный... Вы действительно ревнуете меня? А как же Анна? Или её тоже?

КИН. Всех! Я ревную к нему всех, кого люблю. А он ревнует меня! Такова ниточка судьбы, повязавшая меня с этим человеком. Но больше всего я ревную к нему себя самого, мою идиотскую доверчи­вость. Обрадовался: его величество зачастило в Друри-Лейн. Пыхчу на сцене, изображая стра­сти мавра, и не понимаю, почему публика хихи­кает... А чего ж не смеяться, когда все знают, чем занимается с Дездемоной его величество после спектакля... Вот, что меня бесит!

«Будь воля неба

Меня измучить бедами, обрушить

На голову мою позор и боль,

Зарыть меня по губы в нищету,

Лишить свободы и отнять надежду, —

Я отыскал бы где-нибудь в душе

Зерно терпенья. Но, увы мне, стать

Мишенью для глумящегося века,

Уставившего палец на меня!!»

(Неожиданно печально). Такую пьесу превратить в фарс. Никогда не прощу! (Решительно подхо­дит к столу, берёт письмо, рвёт его на части). Графиня, благодарю за лестное предложение, но вынужден отказаться. Климат Дании мне вреден.

ЕЛЕНА. Очень жаль, мистер Кин. Думаю, Дания будет огорчена. Что касается лично меня, то я в этом не уверена... (Подходит к КИНУ, целует его).

Входит АННА.

8.

АННА (невозмутимо). Стол накрыт. Прошу!

ЕЛЕНА (также невозмутимо). Сожалею, миссис Кин, но я вспомнила, что у меня неотложные дела. Благодарю за гостеприимство. Надеюсь, скоро увидимся. (Уходит).

АННА (КИНУ). Что это всё значит?

КИН. Ничего особенного... Запоздалый поцелуй шестилетней давности...

АННА (зло). Меня абсолютно не волнует. Я спрашиваю, почему она ушла?! (Замечает порванное письмо). Ты болен, Эдмунд! Тяжёло болен... Тебе надо лечь в больницу.

КИН. Умоляю, Анна. Не надо семейных сцен. Я устал.

АННА. Это я устала!! Шесть лет с тобой, шесть лет ка­торжных работ... (Нервно обмахивается веером).

КИН. Откуда этот веер?

АННА (не слыша). Шесть лет капризов! Не забывай, я — тоже актриса! И у меня есть нервы! Я тащу на себе весь репертуар.

КИН (резко). Откуда этот веер?!!

АННА. Ну, вот! Нападение — лучшее средство защиты! Что ты хочешь от меня, Эдмунд?! Я не знаю, откуда. (Швыряет веер).

КИН. Зато я знаю. Этими веерами один человек в Лон­доне метит своих женщин, словно тавром кобы­лиц в королевской конюшне!!

АННА (нервно смеётся). Ну, вот, теперь ещё сцена рев­ности. Будем репетировать Отелло?

КИН (мрачно). Послушай, Анна, когда-то ты мне рассказывала, что впервые увидела меня сидящим за столом лицом к стене. Ты говорила, что мечта­ла сесть напротив... Сядь!! (Кричит). Сядь, я при­казываю!

АННА испуганно садится. КИН садится напротив.

Я не стану читать тебе мораль. Сам не безгре­шен, не смею требовать праведности от других. Я прощу измену, но не унижение. Потому что можно вдруг потерять голову от любви, но нель­зя хладнокровно изменять мужу для его же бла­га!! Тут не ревность, тут будет оскорблено само существо человека, и Бог оставит его, и придёт на его место дьявол, и тогда вспыхнет бешен­ство!!! (Вскакивает, опрокидывает стол и стул).

АННА (визжит). Я ненавижу тебя!

Входит ЧАРЛЬЗ, в его руках флейта.

9.

КИН (сдерживаясь). Всё в порядке, сынок. Мы с мамой репетируем вечерний спектакль... Не так ли, Анна?

АННА (сдерживаясь). Конечно, дорогой! Наш маль­чик — взрослый и, надеюсь, всё понимает...

АННА уходит.

10.

КИН (ставит на место стул). Актёр никогда не должен отдыхать, Чарльз. Надо всё время поддерживать тонус. Запомни!

ЧАРЛЬЗ (протягивает флейту). Ты можешь сыграть?

КИН. Попробую... (Берёт флейту, извлекает несколько звуков). Не получается.

Чарльз. Тогда спой песенку...

КИН. Какую?

ЧАРЛЬЗ. Про Артура...

КИН. Это очень грустная песенка, Чарльз. И страшная. Не испугаешься?

ЧАРЛЬЗ. Нет.

КИН. Хорошо. Тогда слушай... (Напевает).

Когда Артур взошёл на трон

И назван королём,

Накрыл он стол на сто персон,

Но сели мы вдвоём.

Король воскликнул: «Чёрт возьми!

Где гости? Не пойму!»

— Вы приказали их казнить, —

Ответил я ему.

— Ну, вот! — вздохнул Артур. — Ну, вот!

И как я мог забыть,

Что время ужина придёт

И надо с кем-то пить?

Я не люблю сидеть вдвоём,

Безлюдье тяготит.

Пустые стулья за столом

Мне портят аппетит!

— Ах, не волнуйся, мой король!

Ты можешь пить и есть!

Ведь души сгубленных тобой

Сидят незримо здесь.

Сейчас они вина нальют,

Ножами застучат, —

И не придётся королю

За трапезой скучать!..

(Играет тихо на флейте).

Затемнение.