Малый бизнес

Первую неделю отпуска мы с сыном провели в весеннем Ленинграде. Погода сопутствовала нам, прозрачный весенний воздух оказывал благоприятное воздействие и отдых оказался удачным. Нам довелось побывать в нескольких театрах, посетить Аврору, Эрмитаж и знаменитый Мюзикхолл. Затем мне подлежала поездка на юг по туристической путевке. Отправив сына домой, на Кавказ я вылетел самолетом, но с Минвод до турбазы добирался электричкой, да еще с пересадкой в совершенно незнакомом поселке Биштау. Было начало апреля. Уже в пути в глаза бросалась разительная климатическая разница: если в наших краях, да и в Питере тоже, природа только просыпалась, то здесь весна буйствовала всем разнообразием и сочностью красок. Плывущее по глубокой синеве неба солнце калило по-летнему, вовсю расцветали тюльпаны, а южный, насыщенный кислородом воздух, пьянил и дразнил воображение. Хотя добрался я одним днем, притомился значительно, и мысли мои были заняты лишь желанием: как можно быстрее определиться с квартирой и отдохнуть!

Поселили меня в самом центре города, но в частном секторе. При первом знакомстве с жильем все его очарования сразу оценить я не смог, мешали усталость и установленная поперек зальной комнаты дешевенькая мебельная стенка. На второй день, воочию оценив эти прелести, тотчас взялся излагать условия проживания жене. «Живу в такой же двухкомнатной хрущевке, - писал я, - с одной лишь единственной разницей: если в своей квартире мы проживаем втроем, здесь нас ютится одиннадцать человек!» Не скажу, что жена у меня чрезмерно любопытна или страдает отсутствием выдержки, но даже она тут же прислала запрос: «объясни пожалуйста, как вы там размещаетесь?»

Не стал я тратить деньги на телеграмму, но другим письмом сообщил весьма обстоятельно. Так, мол, и так: впятером спим в спальне, четверо в зале, один на кухне и хозяйка на полу почивает, в коридоре. Разумеется, в нашем небольшом городке такая плотность расселения давно не практикуется, но запросов более не поступало.

Итак, путевка привела меня в Железноводск. Разительно отличался от северной столицы крохотный Железноводск не только теплым климатом, но и полным отсутствием культурных заведений. Основы разнообразия отдыха складывались из экскурсий по живописным окрестностям и разудалых вечерних попоек. Хозяйка наша, если верить её словам, работающая санитаркой больницы, обладала крайне изобретательной предприимчивостью. Несколько располневшая с возрастом, с соломенного цвета искусственными кудрями, она довольно умело и энергично вытягивала деньги из наших карманов.

События происходили в застойное время, в период самого расцвета сухого закона. Скученные на площади двадцати квадратных метров десять мужчин, разумеется, не могли отдыхать без попойки. Единственный в округе магазин, где можно было приобрести спиртное, уже с раннего утра окольцовывало плотное кольцо жаждущих. В отличие от других домов, под нашей квартирой тоже имелся продмаг, только спиртное в нем открыто не продавали. Это правило не распространялось на местных жителей, и хозяйка затаривалась в нем с завидной регулярностью. Нередко на лестничном марше мы встречали её с парой плотно напичканных бутылками авосек в руках.

- Куда это вы столько пива набрали? – каждый раз удивлялись мы.

- Пасха приближается, вот готовлюсь загодя, - отвечала она, завсегда находчиво подставляя любой приближающийся праздник. Благо праздников весной доставало.

Выждав, что мы скучились по окончании утомительных экскурсий, она тотчас, причем умело и ненавязчиво заводила провоцирующие разговоры. Использовала любые средства и методы: от собственного дня рождения, до юбилея Ильича. Ставки на спиртное выглядели невысокими, но законы расплаты установлены жесткими: вечером полторы, утром две стоимости. Тара также переходила в пользование хозяйки. Таковы были курортные нравы и десяток не брезгующих напитками мужиков, бесспорно, давал весомую прибавку к скромному заработку санитарки.

Знакомство с главным героем рассказа произошло в спальной комнате. Мы прибыли из дальней экскурсии на чегемские водопады и делились впечатлениями, когда в неё ступил молодой человек. Высокий и чернявый, с элегантным дипломатом в руке, он растерянно приостановился в дверном проеме на всеобщее обозрение. Одновременное лицезрение сразу десятка полупьяных мужчин, да еще в незнакомой местности, видимо сильно насторожило и даже обеспокоило его.

-Чего встал, знакомься, это теперь твои соседи и будущие друзья, - легонько подтолкнула его хозяйка.

- Бахатур! – выдавил тот с заметным среднеазиатским акцентом.

- Айда, Богадур, присаживайся! …Мы как раз празднуем! – не особенно корректно переиначив его труднопроизносимое имя, пригласил я новенького. Мы действительно отмечали отъезд одного из отдыхающих, на место которого селился новенький.

- Минутку ребятишки, я махом принесу пузырек! – воскликнула и тут же встрепенулась хозяйка, едва окинув наметанным взором пустынный стол.

- Вы не беспокойтесь, пожалуйста… У меня все есть! – молвил новенький. Он еще не знал местных порядков, потому торопливо вскрыл дипломат, и мы с благоговением приметили блеск шести драгоценных бутылок сплоченных в тесный ряд. Но вынул он всего одну, к ней подумав, достал два пакетика солоноватых орешков и пару мохнатых и внушительного размера персиков. Мы дружно переглянулись. Тогда он достал вторую.

- Круто!.. С югов что ли прибыл, Богадур? – спросил Николай, принимая первую бутылку и пристально изучая этикетку. - Вроде такая же, но что-то тут не так. Чья водка? – спросил он.

- Из Ташкента, - односложно, но с заметной гордостью ответил тот, то и дело переводя изучающий взгляд с одного из нас на другого. Видимо он для себя прикидывал с кем можно теснее сдружиться.

- Тепло у вас в это время, бывал я в Бухаре, - мечтательно поддержал разговор Николай. Сам он был из Куйбышева, который почему-то упорно называл Самарой. – По туристической путевке ездил.

- Бухара – это кишлак, – как-то мимоходом бросил новенький.

- Почему кишлак, это же город в Узбекистане, - поправил его Николай, видимо он принял новенького за несведущего профана.

- В Узбекистане один город - Ташкент! …Остальные все кишлаки! - презрительно отчеканил Бахатур, но к столу присел и примостился он около меня. Уже тогда я подумал, что в приятели он наметил меня, а возможно просто место это оказалось ближе к выходу. Забегая несколько вперед, мы в самом деле сдружились. Гуляли мы с размахом, и к полуночи дипломат его как-то незаметно оказался пуст.

Поутру мы, как один, поочередно дружно хватались за головы. Всех мучил жесточайший похмельный синдром. Хозяйка появилась неприметно и тут же стала участливо кудахтать.

- Ну, как вы тут мужички?.. Как себя чувствуете?.. Головка не болит, ребятишки? – её кудахтанье только пуще раздражало. Но зная, что она может выделить пузырек из собственного бездонного запаса, мы с надеждой закивали головами. – Сейчас, сейчас принесу! Готовьте соколики двадцатник! - Мы с Николаем не мешкая отсчитали по червонцу и сдали хозяйке. Уже пару минут спустя Николай, как и вчера, с интересом рассматривал этикетку на врученной ему поллитровке.

- Давай разливай быстрей, чего там еще? …Чего ты тянешь? – нетерпеливо гаркнули на него разом несколько страждущих глоток.

- Да смотрю вот! …Этикетка что-то подозрительно знакомая. Вечером вроде такая ж была, - раздумчиво молвил Николай. Он поискал глазами поддержки или объяснения, но Бахатур еще плескался в ванной, пустую тару хозяйка заблаговременно предусмотрительно прибрала, и уточнить сомнения было не у кого. К тому же ждать тоже не хотелось – не терпелось подлечиться.

После короткого завтрака, мы, как ни в чем не бывало, направились по экскурсиям. Бахатур, как приехавший позднее, относился к другой группе. Но дружба наша за весело проведенную ночь так окрепла, что он пожелал в походы выходить только с нами.

«Сноха» – как мы впоследствии назвали пассию Бахатура, появилась на нашем горизонте уже вечером этого дня. Мы только отужинали и, дружно вынимая сигареты, спускались по лестнице. Тут-то и оказались очевидцами, как на площадке Бахатур нос к носу столкнулся с невысокой женщиной. Они оживленно залопотали на своем языке и явно выказали признаки давнего знакомства. Женщина выглядела зрелой, но показалась нам с Николаем не особенно привлекательной. У неё было простое лицо с небольшим приплюснутым носом и рыхловатая, склонная к полноте фигурка.

- Что, Богадур, землячку встретил? – спросил Николай.

- Да, на одном предприятии трудимся. Да и путевки вместе брали, - не стал кривить душой простодушный узбек.

Трудно судить, какие отношения связывали нашего товарища с коллегой ранее, но с этого примечательного момента, эта женщина с приплюснутым носом стала нашим самым верным спутником. Её невысокая фигурка терпеливо маячила против подъезда нашего дома, поджидая Бахатура после завтрака и обеда, после ужина и возвращения с экскурсий. Поначалу Бахатур сносил её ухаживания терпеливо, но вскоре стал выискивать самые разные возможности избежать встреч. Он прикидывался больным, просил передать ей о своем отсутствии, нарочно запаздывал на обед и ужин. Но женщина оказалась настолько настойчива в преследовании нашего приятеля, что мы уже на третий день окрестили её «снохой».

Сегодня экскурсия предполагалась пешеходной - покорение пика близь лежащей горы «Змейка». Бахатур, сказавшись больным, в поход не пошел. Болел ли он на самом деле – судить трудно, оттого что, несмотря на элементарность предприятия, мы отсутствовали дома до позднего вечера. Случилось, что один из туристов приотстал, вследствие чего он заблудился и ушел на обратную сторону горы! Поискав незадачливого товарища, который к тому же оказался моим земляком, некоторое время, мы решили не волноваться: город неподалеку, места здесь густонаселенные, авось не пропадет. Но когда товарищ не появился и на обеде, тревога наша возросла. К сожалению, теперь мы могли только обсудить положение, не имея возможности влиять на ход событий. Опоздал он и на ужин. Волнение совсем заполнило наши души, и мы кучились у столовой, горячо обсуждая происшествие. Тут как раз наш товарищ появился, причем явился он чрезвычайно голодный и злой. Только после плотного ужина он поделился своими злоключениями. Кстати, в поселке, на обратной стороне горы, он поначалу отыскал свою улицу, и лишь не обнаружив на ней дома с надлежащим номером, заподозрил неладное. От этого и случилась затяжка с возвращением. Этот эпизод, поначалу вызвавший бурную тревогу, к вечеру превратился в комический, и мы, оживленно обсуждая его, в тесные хоромы особенно не спешили.

- Мужики!.. Пускай Богадур пузырек вам ставит! – отчего-то ужасно оживленная хозяйка любезно встретила нас у самой двери. - …Он провинился у меня сегодня, - восклицала она. С кухни уже тянулся приятный запашок жареной картошки. Мы, недоуменно переглянувшись, входим в спальню. Бахатур, не снимая верхней одежды, лежит на покрытой постели. Он явно не в духе, при нашем появлении даже капризно отвернулся к стене.

- Ты что всерьез заболел что ли? – заботливо спрашиваю товарища. Он, не вставая, лишь отрицательно помотал головой. – Тогда чего натворил, хозяйка штраф требует! – опять обращаюсь к нему.

- Да ну её! Прицепится как банный лист! …«Сноха» ваша подвела. Вы едва разошлись все, она ко мне. «Проведать, - говорит, - желаю. Болеешь, говорят». - Человек открытый и прямолинейный он изложил все свои горести подробно и искренне. - Крутился я, вертелся, да не сдержался. …Короче, совратила она меня. Не повезло только. Едва мы расположились на кухонном диване, хозяйку черт принес!

«Ах вы черти полосатые, - вскричала хозяйка, - на моем диване? …Гони четвертак, Богодур». Ну я с перепугу вытащил кошель да отвалил ей четвертной. Теперь вот еще вас угостить требует. Я, конечно, возьму бутылку, да не хочется у хозяйки втридорога покупать.

- Перестань, Бахатур! …Не выдумывай, …нам ничего не требуется, - как мог успокоил я парня. – Картошкой старика своего пускай хоть разик попотчует.

Тут уместно будет обмолвиться: взаимоотношения старика с хозяйкой вызывали наше особое удивление. Питалась сама она видимо в больнице. Хотя, для нас нередко готовила простенькие закуски, его же не кормила принципиально. Это было не только заметно, это всем бросалось в глаза. Выглядел он много старше, что так и было. К тому же выглядел ужасно тщедушным и немощным. Что и какие узы их связывали мы так и не установили, хотя разговоры на эту тему поднимались часто. Питался хозяин, перебиваясь выклянченными у постояльцев талончиками на обед. Иногда играл с постояльцами на талон в шахматы. Играл он не ахти как сильно, чаще всего проигрывал. Но если проигрывал, то просил столь слезно, что талоны редкий не отдавал. В таком случае, торопливо набросив единственно приличный костюм, с навечно привинченными медалями, он спешил в столовую. Уж там он менялся на глазах: царственно восседая за отдельным столом, он, не спеша, поглощал положенные по талону блюда и высокомерно оглядывал посетителей. Закончив трапезу, еще часик тряс блестящими медалями, прогуливаясь по многолюдной площадке перед столовой. Ходили слухи, что по молодости это был известный шулер, и медали свои он скупил в местной комиссионке.

От рождения скромный, и по-узбекски обязательный, к тому же чрезвычайно гордый, Бахатур у хозяйки водку не купил. Он сбегал в магазинчик на горе, и приобрел для угощения вина. Надо полагать, что наша спаянная и споенная группа вином не ограничилась, и закончили вечер мы хозяйкиной водкой.

Наутро, опять завидев помятые лица, хозяйка как обычно за две цены предлагает бутылку. Простодушный Бахатур, одним взглядом на этикетку, разом уличил её в краже. На этот раз это был такой очевидный факт, что мы не посмели возражать. На этикетке явственно значился город изготовления - Ташкент! Знать бутылка действительно похищена с нашего стола! Но не тут то было – нашу хозяйку голыми руками не возьмешь. Громко крича, чтоб привлечь внимание соседей, она мгновенно отговорилась: магазин для всех один, она, якобы, отоваривается там же, где и мы. Откуда водку привозят, не разглядывает. Не желая доводить спор до крупного скандала, мы сильно не настаивали. Но Бахатур с той поры попал в большую немилость к хозяйке.

В самом городке, притулившемся в седловине меж гор, тянул прохладный ветерок, но по окрестностям южная весна все более вступала в свои права. Пока мы парились в душном салоне автобуса, солнце подобралось к зениту и нещадно калило. Часть одежд пришлось оставить в автобусе. Мы на сей раз знакомились с Приэльбрусьем и, взобравшись по канатной дороге на высоту пяти тысяч метров, дивились виду на сказочную долину. Здесь наверху поражало обилие мокрого снега и лужи талой воды. Склоны пестрели обилием горнолыжников, для которых яркое солнце и слепящий глаза сверкающий мириадами бриллиантов девственный снег явление привычное. Наши простодушные женщины, по неопытности своей поднялись в гору кто на шпильках, а кто в сапожках, но с утонченными каблучками.

К счастью благородный Бахатур, поднялся на гору в числе первых. Будучи человеком воспитанным, он по-джентльменски проводил женщин по узкой тропке. А пухленькую красавицу из Красноярска даже перенес на руках. Поначалу это выглядело обычной вежливостью. Но, гуляя по суровым склонам, они все чаще оказывались рядом, причем девица явно оказывала ему знаки внимания: элегантно подавала кисть руки, или предлагала взять под локоток. Разумеется, это случалось даже там, где снежные сугробы можно было б просто перешагнуть. Надо полагать с гор спустилась эта парочка уже неразлучной.

- Ну, Богадур, попадет тебе от «снохи»! – подшучивали я и Николай при возвращении. Шутили, а сами с нетерпением поджидали развития грозы. Около здания столовой уже издалека заметная маячила фигурка «снохи».

Кушали мы торопливо. Простодушный Бахатур, однако, ел с рассеянностью влюбленного: сосредоточенно и молча. Горя нетерпением лицезреть начало приближающейся развязки, мы быстренько смели первые и вторые блюда, запили компотом и выскочили во двор. У парадной бедного узбека поджидали уже две возлюбленных. «Так-с, - обсуждаем с Николаем! - Представление начинается, вот и развлечение к нашей не богатой приключениями жизни. К которой же из них он подойдет?» Докуренные до фильтров сигареты уже жгли пальцы, когда сквозь распахнутые настежь двери мы заметили, наконец, что Бахатур спускается по лестнице. Шагая прямо на нас, он, возможно, прошел бы мимо обеих подруг, но его красноярская знакомая сама сделала шаг навстречу.

- Ну что, пошли что ли? – донеслось до нас, и она привычным движением ловко подхватила его под ручку. Не думаю, что их похождения предполагали любовные намерения. Видимо Бахатур только проводил знакомую, поскольку возвратился он вскорости.

Но каким бешеным гневом сверкнули кроткие глаза нашей «снохи»! Как круто она развернулась! Многие из нас не считали себя робкими парнями, но под её горящим взором тотчас спрятали улыбки и, отвернувшись, поспешили направить стопы через дорогу. «Сноха», вновь развернувшись, двинулась в сторону нашего дома.

Мы наткнулись на выходящую из подъезда «сноху» уже в сумерках, когда возвращались из парка. Она прошествовала мимо, гордо приподняв голову с самым независимым видом.

Поутру, на кухне между хозяйкой и Бахатуром завязался какой-то шумный спор. Прислушавшись, из обрывков фраз мы поняли, что хозяйка о чем-то торгуется с опешившим Бахатуром. Оказывается, она без зазрения совести предлагала ему выкупить за стольник письмо на предприятие. При этом хозяйка громко кричала о его низком падении, вероломстве и ежедневных изменах. Тот только растерянно хлопал глазами и едва успевал вставлять слова оправдания.

«Так вот почему сноха выскочила из нашего подъезда!» – запоздало додумались мы.

- Бахатур!.. Да плюнь ты на неё, … с письмом вместе! - вступился за товарища Николай. – Черт с ним с письмом, кому оно на твоей работе нужно?

Но не таков был наш товарищ! Уж не знаю, какими доходами располагал этот, не особенно предприимчивый южанин, но требуемую сумму он выложил на наших изумленных глазах. «При свидетелях!» – как выразился он после. Письмо или что там было, брезгливо держа двумя пальцами, тут же уничтожил, изорвав на мелкие кусочки, даже не читая.

Может этот скандальный эпизод, может наш слишком активный отдых с ежедневными возлияниями, а возможно придирки хозяйки, или тоска по цветущей родине Бахатура сломили окончательно. Он затосковал и засобирался домой.

- Поеду домой, - объявляет он перед вечером. – Надоело все. Хозяйку попрошу, пусть билет достанет.

- Хозяйку?.. А сам, что не в состоянии? – ошеломленно переспросил я, вспоминая утренний обмен их взаимной любезностью. Меня поразила, к тому ж, его житейская неприспособленность. У нас мужчины привычны решать проблемы самостоятельно, не перекладывая их на чужие плечи. Так я ему и заявил.

- Ты что говоришь?! – совершенно искренне изумился Бахатур. – Так не бывает! Я ж из Ташкента, не из кишлака какого-то! У нас мужчина такими мелочами не занимается. …С хозяйкой не хотелось бы связываться. – Он прищурил глаза и пошевелил черными глазами. - Я, конечно же, просил «сноху» купить билет, и она купила! – видимо глаза мои настолько расширились от возмущения, что он замолчал! «Вот дает товарищ! «Сноху» просил! И это после всего что случилось?» – потрясенно думал я, наблюдая за другом.

- Да, да!.. Взяла билет. Куда, как вы думаете? …В Ленинград! – он едва произнес наименование города, выдержав небольшую паузу, как пришла очередь изумляться нам, и мы дружно ахнули. - Она туда, оказывается, собралась по окончании отдыха, меня решила взять с собой.

Бахатур встал напротив меня и, держа руки в карманах болоневой куртки, пытливо смотрел прямо в лицо.

- …А к слову пришлось, что ты посоветуешь? – обратился он напрямую ко мне, немного поразмыслив.

- Разумеется, в Питер лети! – даже не раздумывая, с лету ответил я. Я тут же сравнил свой насыщенный культурными мероприятиями отдых в Ленинграде с нашим прозябанием здесь. К тому ж сразу припомнилось, что сноха не напрасно скупала в отдаленных горных районах пуховые платки, козий пух и носки из ангорской шерсти. Теперь становилось ясно: что тут скупает, а в Питере перепродаст! – Поезжай со «снохой», конечно! Денег у неё куча, не пожалеешь! …Дома завсегда будешь, надоест еще!

Бахатур поочередно взглянул в лица остальных ребят, он ожидал: что же скажут другие? Но других советов никто не давал. Видимо я отразил общее мнение.

- Нет! – решительно возразил он мне. - Я уже решил окончательно. В этот кишлак я не полечу!…Домой полечу, у меня детишек трое, скучаю по ним очень, - закончил Бахатур. Немного помолчал и добавил: – Вот дождусь только, как поменяет билет хозяйка!

Билет ему хозяйка поменяла. Домой он спешил, но собирался отчего-то хмуро и оставался неразговорчивым. Я даже подумал: «с нами расставаться жалко!». Но наутро выяснилась истинная причина! Прощаясь, Бахатур чистосердечно признался, хозяйка содрала с него четвертной за обмен билета, да еще присвоила всю оставшуюся сдачу! Какова была эта сдача, он уточнять не стал.

… Отдых подходил к концу, друзья поочередно разъезжались. Заканчивались и финансы. Стесненные в средствах, гуляли мы с Николаем очень умеренно. На месте выехавших поселилась мать одиночка с мальчиком лет пятнадцати. Хозяйка тоже затосковала, её бизнес затух.

Но крайне предприимчивый характер её все-таки нашел выход. Она немедленно стала предлагать прибывающим новичкам женщину. Делала она это намеками, а мы усиленно гадали: - кого же она имеет в виду? Раскрылся секрет перед самым отъездом. Предлагала она скандально известную «сноху» и нашу пожилую соседку! Знали ли об этом сами – «сноха» и соседка, это по сей день остается тайной.