Эристы и софисты-политики

Антилогия [28] Протагора выродилась со временем в эристику, в искусство словесной тяжбы, где спор есть самоцель. Эристы изобретали серии вопросов, где ответы были даны как бы заранее, и заранее была предусмотрена их опровержимость. Дилеммы, решаемые как негативно, так и позитивно, имели всегда противоречивые ответы. Все эти словесные игры по причине полисемии терминов оставляли противника в ситуации поражения. Изобретения получили название софизмов. Платон великолепно показал всю суетность этого занятия в своем "Евтидеме".

Взяли на вооружение нигилизм и риторику Горгия и так называемые софисты-политики. Критий во второй половине V в. до н.э. развенчал понятие Богов, назвав их чучелами, изобретенными политиками, чтобы заставлять людей почитать законы, которые сами по себе не имели бы силы.

Трасимах из Халкедонии в конце V столетия прямо утверждал, что "истина - это выгода более сильного". Калликл, герой платоновского "Горгия", говорит: "по природе прав сильный, доминирующий над слабым".

Однако, другое лицо софистики, более аутентичное и более позитивное, мы увидим в связи с Сократом.

Заключение

Мы видели, как различными способами софисты произвели смещение оси философского исследования с космоса на человека: именно в этом состоит их историческое значение. Была разработана моральная проблематика, хотя и не были показаны ее предельные основания, а природа человека не была определена как таковая. Однако многие аспекты софистики, хотя и кажутся чисто деструктивными, имели все же позитивное значение. Нечто должно было быть разрушено, дабы быть реконструированным на новой, более прочной основе. Определенные горизонты, оказавшиеся слишком тесными, должны были быть раздвинутыми, чтобы открыть другие, более широкие.

Натуралистов упрекали в антропоморфизме в понимании Богов, с этим отождествлялся их поиск первоначала. Софисты отвергли старых Богов, но, отказавшись от поиска первоначала, они шли к отрицанию божественного вообще. Протагор остановился на агностицизме. Горгий с его нигилизмом пошел дальше. Продик видит уже Богов как преувеличение выгоды, Критий - как идеологическое изображение политиков. Ясно, что после этого нельзя уже было идти назад: чтобы мыслить божественное, надо было искать сферу иную, более высокую.

То же следует сказать об истине. Истина у истоков философии не принадлежала миру видимостей. Феноменам натуралисты противопоставили логос, и лишь ему была доступна истина. Но Протагор расколол логос на "два аргумента" и выявил, что логос полагает и противополагает. Горгий отверг логос как мышление, а сохранил его лишь как магическое слово, но он нашел также, что слово, с помощью коего можно сказать все и опровергнуть также все, подлинным образом ничего не выражает. Этот опыт был поистине трагичным, и мы даже можем сказать об открытии трагичного в самом бытии. Мысль и слово утратили свой предмет и свой порядок, бытие и истина были потерянны. Натуралистическое течение софистики смутно угадывало это, хотя была еще иллюзия найти какое-то объективное содержание в своего рода энциклопедизме, но и последний обнаруживал бесполезность всего. Слово и мысль должны были восстановить себя на более высоком уровне.

То же имеет смысл относительно человека. Старый образ человека дофилософской поэтической традиции был разрушен софистами, но новый почему-то не появился. Протагор связывал человека в основном с чувственностью, притом релятивизированной, Горгий мыслил человека как субъект подвижных эмоций, движимый в любом направлении. Софисты говорили о природе, о человеке как биологической животной натуре, умалчивая его духовную природу. Человек, чтобы вновь себя найти, должен был обрести более прочную основу.

Посмотрим же, как, наконец, ее нашел Сократ.