Книга вторая 5 page

тридцатью и семью сорока.

Когда Клайд подошел к нему со словами:

- Меня зовут Клайд Грифитс, я буду работать внизу, у мистера Кемерера,

- старик удивился, потом сказал:

- Да, конечно, слушаю, сэр. Значит, вы и есть мистер Грифитс. Мистер

Кемерер вчера говорил мне про вас. Ваш номер будет семьдесят первый. Я даю

вам старый номер мистера Дювени.

А когда Клайд спустился по лестнице, ведущей в декатировочный цех,

старый табельщик повернулся к сторожу, который тем временем подошел

поближе, и воскликнул:

- Ну до чего же этот малый похож на мистера Гилберта! Вылитый портрет!

Он что же, брат или родственник?

- Ничего не знаю, - ответил сторож. - Никогда его раньше не видел. А

только он наверняка им родня, сразу видно. Я сперва подумал, что это

мистер Гилберт. Я уж собирался снять фуражку, да разглядел, что это не он.

Войдя в декатировочную, Клайд увидел Кемерера, такого же почтительного

и уклончивого, как и накануне, потому что Кемерер, так же как и Уигэм, все

еще не мог определить настоящее положение Клайда на фабрике. Правда, как

Кемерер знал от Уигэма, Гилберт ни словом не дал понять, что Клайда нужно

поставить в какие-то особые, более легкие или более тяжелые условия.

Напротив, мистер Гилберт сказал: "Он должен работать так же, как все

служащие. Никаких исключений". И, однако, знакомя Клайда с Уигэмом, он

сказал также: "Это мой двоюродный брат, он хочет изучить наше дело", - и

это, наверно, означает, что Клайд не останется здесь надолго, а будет

переходить из одного цеха в другой, пока не изучит всего производства.

Поэтому, когда Клайд ушел, Уигэм шепнул Кемереру и нескольким другим

служащим, что хозяин, видно, покровительствует Клайду, - и соответственно

они решили держать ухо востро, пока не выяснится, каково же его положение

на фабрике.

А Клайд, заметив их почтительность, воспрянул духом и невольно подумал,

что, как бы там ни относился к нему двоюродный брат Гилберт, это хороший

знак и, пожалуй, предвещает какие-нибудь милости со стороны дяди. И

потому, когда Кемерер стал объяснять, что работа у него будет не слишком

тяжелая и ему не придется пока работать чересчур много, Клайд выслушал его

с несколько снисходительным видом. А Кемерер поэтому стал еще

почтительнее.

- Теперь повесьте шляпу и пальто вот сюда, в один из шкафчиков, -

продолжал он мягко и даже подобострастно. - Потом возьмите вон там

тележку, поднимитесь в первый этаж и привезите несколько штук ткани. Вам

покажут, где их взять.

Для Клайда наступили интересные, но нелегкие дни. По временам

непривычная рабочая среда и его собственное положение здесь вызывали в нем

растерянность и тревогу. Людей, окружавших его на фабрике, он вряд ли

когда-нибудь выбрал бы себе в товарищи. Все они по своему развитию были

значительно ниже мальчиков-рассыльных, возчиков или клерков; он видел, что

они неповоротливы, грубы и неотесаны. Одевались они как рабочие самого

низшего разряда, - так обычно одеваются люди, для которых собственная

внешность - последнее дело: все их мысли были о работе и тяжелых

материальных условиях жизни. Кроме того, не зная, кто такой Клайд и ка-к

может отразиться его появление здесь на их собственном положении, рабочие

относились к нему недоверчиво и подозрительно.

Правда, недели через две, когда стало известно, что Клайд - племянник

председателя правления и двоюродный брат секретаря и, значит, вряд ли

останется надолго на низших ролях, рабочие стали относиться к нему лучше;

но теперь они смотрели на него снизу вверх и стали подозрительными и

завистливыми на другой лад. В конце концов, Клайд не был и не мог в этих

условиях быть для них своим. Пусть он улыбается, пусть он вполне вежлив, а

все-таки он всегда будет связан с теми, кто стоит выше их, - по крайней

мере, так они думали. Он был в их глазах частью высшего класса - класса

богатых, а каждый бедняк знает, что это значит. Бедняки должны держаться

друг Друга.

А Клайд, съедая в одиночестве свой завтрак, удивлялся, как эти люди

могут интересоваться тем, что ему кажется таким скучным: приходящей к ним

в подвал тканью, какими-нибудь мелкими недостатками в ее весе или

качестве, тем, что последние двадцать штук не так сильно сели, как

предыдущие шестнадцать... или тем, что "Компания Крэнстон" в этом месяце

сократила число рабочих, а "Компания Энтони" объявила, что суббота будет

считаться неполным рабочим днем только после первого июня, а не с середины

мая, как в прошлом году. Все они, казалось, были поглощены своей работой,

скучными, будничными мелочами.

И все чаще Клайд мысленно возвращался к прошлым, более счастливым

временам. Порою ему хотелось снова оказаться в Чикаго или в Канзас-Сити.

Он вспоминал Ретерера и его сестру Луизу, Хегленда, Хигби, Эдди Дойла,

мистера Скуайрса, Гортензию - всю свою молодую, беззаботную компанию, и

думал: что с ними сталось? Где теперь Гортензия? Все-таки она в конце

концов получила тот меховой жакет, - наверно, от продавца сигар, и уехала

с ним... а еще уверяла Клайда в своих чувствах, маленькая каналья! И

вытянула у него все деньги! При одной только мысли о ней и о том, чем бы

она стала для него, если бы все сложилось по-другому, Клайду подчас

становилось не по себе. С кем она теперь любезничает? Как устроилась,

уехав из Канзас-Сити? И что сказала бы она, если бы увидела его здесь и

узнала о его высоких связях? Это заставило бы ее призадуматься! Его

теперешняя должность не очень бы ей понравилась, это ясно. Но все-таки она

стала бы больше уважать его, если б увидела его дядю и двоюродного брата,

и эту фабрику, и их большой особняк. Тогда б она опять стала мила с ним, -

это на нее похоже. Ну, если только они еще когда-нибудь встретятся, он ей

покажет! Уж конечно, он тогда сумеет натянуть ей нос.

Меблированные комнаты миссис Каппи оказались не особенно приятным

местом для Клайда. Это был самый обыкновенный дешевый пансион; тут обычно

селились благонамеренные дельцы и служащие, которые считали, что их

работа, их заработок и религиозные воззрения средних слоев местного

общества - это и есть необходимая основа порядка и благополучия в мире. В

общем это был очень скучный дом, о веселье, о развлечениях здесь нечего

было и думать.

И все-таки жизнь здесь оказалась для Клайда не совсем лишенной интереса

благодаря Уолтеру Дилларду, легкомысленному юнцу, недавно приехавшему из

Фонды. Этот Диллард был ровесник Клайда и такой же честолюбец, но он не

обладал тактом Клайда и уменьем разбираться в людях и в жизни; он служил у

"Старка и Кь", в магазине мужского платья. Диллард был очень бойкий и

алчный, довольно смазливый, с очень светлыми волосами и жидкими светлыми

усиками; у него были вкрадчивые манеры и повадки провинциального

сердцееда. У Дилларда никогда не было никаких средств, и он никогда не

занимал сколько-нибудь значительного положения в обществе, - его отец

когда-то имел галантерейную лавку в маленьком городишке и давно разорился,

- но в силу каких-то атавистических побуждений он страстно жаждал

выдвинуться.

До сих пор Диллард ничего не достиг и потому с особым интересом

относился к тем, кому это удалось; эти чувства были в нем даже сильнее,

чем в Клайде. На него произвела огромное впечатление деятельность видных

семейств Ликурга и роскошь, в которой жили все эти Николсоны, Старки,

Гарриэты, Грифитсы, Финчли и прочие. Узнав через несколько дней после

приезда Клайда, что он хоть и косвенно, а все же связан с этим миром,

Диллард всполошился. Как! Грифитс, племянник богача Сэмюэла Грифитса, -

здесь, в пансионе? Рядом с ним за одним столом? И Уолтер тотчас решил

поскорее завязать знакомство с этим приезжим. Вот удача стучится в его

двери, открывая ему доступ в одну из лучших семей Ликурга! К тому же Клайд

молод, красив и, вероятно, честолюбив, как и он сам, - подходящая

компания, когда хочешь весело проводить время. Диллард просто не верил

своему счастью и сразу же стал ухаживать за Клайдом.

Прежде всего он предложил Клайду пройтись. Тут недалеко, около реки,

превосходный кинематограф - просто шикарный. Не хочет ли Клайд пойти туда?

Хорошо одетый, щеголеватый Диллард был совсем не похож ни на скучных

чересчур практически мыслящих людей, работающих на фабрике, ни на

остальных обитателей пансиона и потому понравился Клайду.

Но тут же Клайд подумал о своих важных родственниках. Здесь, в Ликурге,

он должен следить за каждым своим шагом. Кто знает, может быть, это

большая ошибка - так легко и свободно завязывать новые знакомства?

Грифитсы, как и весь тот круг, к которому они принадлежат, должно быть,

держатся особняком от простых смертных: он догадывался об этом по

поведению всех, с кем ему приходилось сталкиваться. Следуя скорее

инстинкту, нежели рассудку, Клайд тоже не сближался с окружающими и

смотрел на всех свысока, и за это все вокруг, начиная с того же Дилларда,

на котором он упражнялся в этом тоне превосходства, казалось, только

больше уважали его. Уступая горячим просьбам и даже своего рода мольбам

Дилларда, Клайд все же пошел с ним, но держался очень осторожно. А Диллард

сразу же счел сдержанные и надменные манеры Клайда признаком "класса" и

"связей". Подумать только, что он встретился с таким человеком в этих

мрачных, унылых меблированных комнатах! И как раз после его приезда, в

самом начале его карьеры!

И Диллард вел себя с Клайдом как истый льстец, хотя занимал лучшее

положение, чем Клайд, и зарабатывал больше: двадцать два доллара в неделю.

- Вы, вероятно, будете проводить большую часть времени со своими

родственниками и друзьями? - сказал, между прочим, Диллард во время их

первой совместной прогулки.

Он старался вытянуть из Клайда побольше сведений о нем, но тот

отмалчивался, тогда как Диллард успел уже ввернуть в разговор кое-какие

изрядно приукрашенные подробности собственной биографии. У его отца теперь

галантерейный магазин. Сам он приехал сюда, чтобы изучить нововведения в

этом деле. Его дядя служит здесь у "Старка и Кь". У него уже есть в

Ликурге приятные знакомые, - правда пока еще немного: ведь он сам здесь

недавно - всего четыре месяца.

Но родственники Клайда!

- Скажите, ваш дядя, наверно, стоит больше миллиона? Говорят, что да.

Эти дома на Уикиги-авеню - лакомый кусочек! Шикарнее не найти ни в Олбани,

ни в Утике, ни даже в Рочестере. Так вы родной племянник Сэмюэла Грифитса?

Да что вы! Это здесь много значит. Хотел бы я иметь такие связи! Будьте

уверены, я бы их использовал.

Он с восхищенной улыбкой посмотрел на Клайда, и тот еще яснее

почувствовал, как в самом деле важны его родственные связи. Подумать

только, какое значение придает им этот странный молодой человек.

- Ну, не знаю, - уклончиво ответил Клайд; все же он был очень польщен

предположениями о такой его близости со здешними Грифитсами. - Я приехал

сюда, чтобы изучить производство воротничков. Я не собираюсь развлекаться.

Дядя хочет, чтобы я всерьез занялся этим делом.

- Ну, конечно, конечно. Это мне знакомо, - ответил Диллард. - Мой

дядюшка тоже так настроен. Он хочет запрячь меня в работу и требует, чтобы

я не тратил времени зря. Он, знаете ли, служит у Старка закупщиком. Но

нельзя же работать без передышки. Надо и развлечься когда-нибудь.

- Да, вы правы, - сказал Клайд впервые в своей жизни несколько

снисходительным тоном.

Некоторое время они шли молча; потом Уолтер спросил:

- Вы танцуете?

- Да, - ответил Клайд.

- Я тоже. Здесь сколько угодно дешевых дансингов, но я туда не хожу.

Нельзя бывать в таких местах, если хочешь поддерживать знакомство с

порядочными людьми. Говорят, в этом городе хорошее общество держится

ужасно замкнуто. Если не принадлежишь к их кругу, с тобой просто не желают

иметь дела. И в Фонде то же самое. Вы должны "принадлежать к свету", а

иначе вам некуда деваться. Да, пожалуй, это и правильно. Но тут все-таки

найдутся девушки, с которыми можно и повеселиться и потанцевать, - очень

милые девушки и из хороших семей, - конечно, не из высшего общества, но

все же о них ничего дурного не говорят. И они не такие уж тихони. Иногда

даже совсем наоборот. И вы не обязаны вступать в законный брак.

Клайд подумал, что, пожалуй, это слишком легкомысленное знакомство для

его новой жизни в Ликурге. В то же время Диллард ему нравился.

- Кстати, - продолжал Диллард, - что вы делаете в это воскресенье,

после обеда?

- Ничего особенного как будто, - ответил Клайд, чувствуя, что перед ним

возникает новая задача. - Просто я пока еще не знаю, как у меня все

сложится.

- Ну, а если вы будете свободны? Может, проведем вечер вместе? Я здесь

познакомился с несколькими девушками. Очень милые! Сначала, если хотите,

мы зайдем к моему дяде. У него семья, все очень милые люди. А потом я тут

знаю двух девушек... прелесть! Одна работала в магазине, но теперь ушла

оттуда и нигде не служит. А другая - ее подруга. У них дома есть

граммофон, и обе танцуют. Правда, здесь не полагается танцевать по

воскресеньям, но об этом никто не узнает. Девушкам родители позволяют. А

после мы можем пойти с ними куда-нибудь в кино, если вы захотите. Не в

какую-нибудь киношку на окраине, а где получше. Согласны?

И перед Клайдом встал вопрос, как поступить, как ответить на такое

предложение. В Чикаго, после того, что случилось в Канзас-Сити, он

старался вести себя очень скромно и осторожно. Попав на службу в "Юнион

клуб", он решил, что будет строить свою жизнь в соответствии с идеалами,

какие внушало ему это, по всей видимости, столь строгое учреждение:

держаться солидно, усердно работать, копить деньги, одеваться элегантно,

но без франтовства, по-джентльменски. Это был этакий рай без Евы.

Но, как ни скромно было теперь его непосредственное окружение,

казалось, самый воздух этого города будил в нем жажду удовольствий, о

которых говорил сейчас его спутник: хотелось повеселиться немного,

пожалуй, даже самым невинным образом, но все-таки в женском обществе.

Улицы по вечерам так оживлены, полны хорошеньких девушек и молодых

людей... Но что подумают его вновь обретенные родственники, если он

позволит себе развлекаться в таком духе, как намекает Диллард? И ведь он

сам говорит, что в Ликурге нравы строгие и всем все известно друг о друге.

Клайд молчал, обуреваемый сомнениями. Надо было решать. Но он слишком

стосковался в одиночестве и потому, наконец, ответил:

- Ну, хорошо, я, пожалуй, согласен. - Потом прибавил немного

неуверенно: - Знаете, мои здешние родственники...

- Конечно, я понимаю, - быстро ответил Диллард. - Вам надо быть

поосторожнее. Да и мне тоже.

Только бы ему появиться где-нибудь с одним из Грифитсов, даже с этим

приезжим, который здесь еще почти ни с кем не знаком. Это наверняка

подымет и его самого во мнении окружающих.

И Диллард предложил купить Клайду папирос и спросил, не хочет ли он

выпить содовой воды. Но Клайд все-таки чувствовал себя неловко и

неуверенно; извинившись, он вскоре простился: ему наскучило самодовольство

Дилларда и это преклонение перед "высшим обществом". Клайд вернулся домой.

Он давно обещал написать матери и теперь решил исполнить обещание, а

заодно подумать, стоит ли поддерживать новое знакомство.

Назавтра была суббота, работа закончилась рано (на фабрике Грифитсов

суббота круглый год была коротким рабочим днем), и Уигэм явился с

платежными конвертами.

- Вот, пожалуйста, мистер Грифитс, - сказал он таким тоном, будто Клайд

был на фабрике важной особой.

С удовольствием выслушав это "мистер", Клайд взял конверт и, подойдя к

своему шкафчику, разорвал бумагу и переложил деньги в карман. Потом оделся

и отправился домой завтракать. Но, оказавшись в своей комнате, он

почувствовал себя очень одиноко; Дилларда не было, он еще работал, и Клайд

решил проехаться на трамвае в Гловерсвил - соседний городок тысяч на

двадцать жителей, по слухам, очень оживленный, хотя и не такой красивый,

как Ликург. Эта поездка очень развлекла Клайда: он увидел действительно

интересный город, совсем непохожий на Ликург по своей социальной

структуре.

Но следующий день - воскресенье - Клайд скучал, в одиночестве бродя по

Ликургу. Дилларду пришлось уехать по каким-то делам в Фонду, и он не мог

выполнить свое обещание. Зато, встретясь с Клайдом в понедельник вечером,

он объявил, что в ближайшую среду на Дигби-авеню состоится собрание

прихожан конгрегационалистской церкви; туда стоит пойти, так как будет

угощение.

- Мы забежим туда на минутку, - объяснял Диллард. - Поболтаем с

девушками. Я познакомлю вас с дядей и теткой, - очень славные люди. И

девушки милые, не недотроги. Мы можем удрать оттуда часов в десять и пойти

к Зелле или к Рите. У Риты много хороших граммофонных пластинок, зато у

Зеллы просторнее, удобней танцевать. Кстати, вы не захватили из Чикаго

свой фрак?

Дело в том, что Диллард в отсутствие Клайда уже обследовал его комнату

(Клайд жил как раз над ним, на третьем этаже) и нашел там один только

чемодан; не видно было ни сундука, ни фрака. Поэтому Диллард решил, что,

хотя отец Клайда и содержит отель, а сам Клайд работал в Чикаго в "Юнион

клубе", он, должно быть, очень равнодушен к одежде и к тому, как принято

одеваться в обществе. Или же он хочет жить на собственный счет, не

пользуясь чьей-либо помощью, и вырабатывает в себе твердый характер. Все

это не особенно нравилось Дилларду. Человек не должен пренебрегать

требованиями общества. Однако Клайд был _Грифитс_, и этого было

достаточно, чтобы Диллард на все смотрел сквозь пальцы, - по крайней мере,

первое время.

- Нет, фрака я не привез, - ответил Клайд, все еще не вполне уверенный,

несмотря на свое одиночество, стоит ли ему участвовать в этой авантюре. -

Но я достану.

Он уже не раз думал, что в Ликурге фрак ему необходим, и хотя за

последнее время деньги доставались ему тяжелым трудом и откладывать было

нелегко, он решил истратить тридцать пять долларов на покупку вечернего

костюма.

Диллард болтал о Зелле и Рите; родители Зеллы Шумэн небогаты, но живут

в собственном доме, и у нее часто бывают подруги - прелестные девушки. У

Риты Дикермен тоже много подруг. У отца Зеллы есть еще маленькая дача на

озере Экерт, близ Фонды. Летом - если только Рита понравится Клайду - туда

можно будет иной раз съездить во время отпуска или на субботу и

воскресенье, так как Рита и Зелла почти неразлучны. И обе хорошенькие.

Зелла брюнетка, а Рита светлая, прибавил он с восторгом.

Клайд заинтересовался: девушки хорошенькие! И как это на него в его

одиночестве свалился, точно с неба, этот Диллард и носится с ним... Но еще

вопрос - благоразумно ли сближаться с Диллардом? Ведь, в конце концов,

Клайд ничего о нем не знает. Сейчас он видел по манерам и легкомысленной

восторженности Дилларда, что тому куда интереснее сами девушки, вольность

или даже некоторая распущенность их поведения, а вовсе не то, к какому

обществу они принадлежат. А разве не это привело Клайда к катастрофе в

Канзас-Сити? Здесь, в Ликурге, отнюдь не следует забывать об этом, если он

хочет чего-то добиться в жизни.

Тем не менее в среду, в половине девятого, Клайд вышел из дому вместе с

Диллардом, преисполненный всяческих ожиданий. В девять часов они были уже

на месте, в самой гуще одного из тех отчасти религиозных, отчасти

светских, отчасти благотворительных собраний, какие устраиваются формально

для того, чтобы собрать некоторые средства для нужд местной церкви, а по

существу больше затем, чтобы дать пожилым случай встретиться и

посплетничать, а молодежи - покритиковать старших и пофлиртовать под

шумок. Тут были киоски, торговавшие чем угодно - от пирожков, печенья и

мороженого до кружев, кукол и всевозможных безделушек. Все это было

пожертвовано прихожанами и продавалось в пользу церкви. Гостей принимали

пастор, преподобный Питер Изрилс, и его жена. В числе гостей были дядя и

тетка Дилларда, общительная, но скучная чета, явно не игравшая никакой

роли в здешнем обществе. Они были очень добродушны и чересчур - до

фамильярности - приветливы, хотя дядя Дилларда, Гровер Уилсон, будучи

агентом по закупкам фирмы "Старк и Кь", пытался иногда принять серьезный и

важный вид. Этот невысокий, коренастый человек, по-видимому, не умел

прилично одеваться или не имел для этого средств. В противоположность

своему племяннику, одетому почти безукоризненно, он был облачен в плохо

сидящий, не совсем чистый и невыутюженный костюм. Галстук был под стать

костюму. Держался Уилсон как истый клерк: потирал руки, хмурил брови,

почесывал в затылке, точно собираясь сказать нечто весьма важное,

требующее от него крайнего умственного напряжения, - и, однако, изрекал

лишь одни банальности.

Под стать ему была и его толстуха жена; пока супруг старался придать

себе важный вид, чтобы казаться достойным своего собеседника, миссис

Уилсон стояла рядом, расплываясь в сияющей жирной улыбке. Грузная, с

розовыми щеками и уже заметным двойным подбородком, она все улыбалась и

улыбалась, потому что вообще была от природы веселой и доброй женщиной, а

в частности, и потому, что Клайд был племянником _такого человека_. Ибо,

как понял Клайд, Диллард не терял времени и постарался втолковать своим

родственникам, что Клайд - из Грифитсов и что он, Диллард, уже подружился

с этим новым Грифитсом и теперь вводит его в местное общество.

- Уолтер сказал нам, что вы приехали работать на фабрике вашего дяди.

Значит, вы поселились у миссис Каппи? Я не знакома с ней, но слышала, что

у нее очень приличный, очень порядочный пансион. Там живет мистер Пароли,

- когда-то мы с ним вместе ходили в школу, но теперь я редко его вижу. Вы

еще не знакомы с ним?

- Нет, не знаком, - ответил Клайд.

- А знаете, в прошлое воскресенье мы ждали вас к обеду. Но Уолтеру

пришлось съездить домой. Непременно приходите к нам поскорее. В любое

время. Я буду вам очень рада.

Она улыбнулась, и ее карие глазки весело блеснули.

Клайд видел, что благодаря репутации своего дяди он - настоящая находка

для этой четы. Но и все остальные - старые и молодые - отнеслись к нему

так же: пастор Изрилс и его жена, Майк Бампас - местный торговец

типографскими красками и его жена и сын; Максимилиан Пик - торговец сеном,

зерном и кормовыми травами оптом и в розницу и его жена; мистер Уитнэс -

торговец цветами, мистер Троп - агент по продаже земельных участков. Все

много слышали о Сэмюэле Грифитсе и его семье и были крайне заинтересованы

и удивлены тем, что среди них оказался племянник такого богача. Им только

не нравилось, что Клайд держался очень мягко, нисколько не важничая - не

слишком заносчиво и пренебрежительно; в большинстве это были люди того

типа, что уважают заносчивость даже если на словах осуждают ее. Особенно

заметно это было по поведению молодых девушек.

Диллард считал своим долгом каждому сообщить о важных родственных

связях Клайда.

- Это Клайд Грифитс, племянник Сэмюэла Грифитса, двоюродный брат

Гилберта Грифитса. Он приехал в Ликург, чтобы изучить производство

воротничков на фабрике своего дяди.

И Клайду, знавшему, как далеко это от истины, все-таки было очень

приятно видеть, какое впечатление эти слова производили на слушателей.

Но какова наглость Дилларда! Найдя в Клайде опору, он осмелел и со

всеми разговаривал покровительственным тоном. Он не покидал Клайда ни на

минуту и подводил его то к одному, то к другому. Он явно решил показать

всем своим знакомым девушкам и молодым людям, кто такой Клайд, и внушить,

что именно он, Диллард, вводит его в здешнее общество. Но с теми, кого он

не любил, он Клайда не знакомил. "Она не заслуживает внимания, -

предостерегал он. - Ее отец всего-навсего содержит маленький гараж. На

вашем месте я не стал бы тратить время на такое знакомство". Или: "Он

ничего не стоит - просто приказчик из нашего магазина". В то же время,

говоря о тех, кто был ему симпатичен, он рассыпался в улыбках и

комплиментах или, на худой конец, старался извинить перед Клайдом их

недостаточно высокое положение.

Наконец Клайд был представлен Зелле Шумэн и Рите Дикермен, которые по

каким-то своим соображениям явились с некоторым опозданием. Скорее всего

им хотелось показать, что они здесь самые искушенные в светских обычаях и

не похожи на других. И в самом деле, как несколько позже убедился Клайд,

они выделялись среди остальных девушек, с которыми познакомил его Диллард:

были не так скромны и чопорны, менее тверды в правилах религии и морали.

Сами себе в этом не признаваясь, они были совсем не прочь доставить себе

далеко не благочестивые удовольствия, - но, разумеется, старались при этом

не повредить своей репутации. И Клайда уже в первые минуты знакомства

поразили манеры и обращение этих девушек, отличавшие их от всех других

молодых прихожанок: Зелла и Рита держались не то чтобы распущенно, но

гораздо свободнее, не так чопорно и церемонно, как остальные.

- А! Так вы - мистер Клайд Грифитс! - сказала Зелла Шумэн. - Как вы

похожи на вашего двоюродного брата! Я часто вижу его, когда он проезжает

по Сентрал-авеню. Уолтер нам все о вас рассказал. Как вам нравится Ликург?

Она произнесла "Уолтер" особым тоном, с какой-то собственнической,

интимной ноткой в голосе, и Клайд почувствовал, что они с Диллардом

гораздо более близки, чем говорил сам Диллард.

Узкая, с маленьким бантом, красная бархатка на шее, маленькие

гранатовые серьги в ушах и очень нарядное, плотно облегающее стан черное

платье с пышными оборками внизу свидетельствовали, что Зелла не прочь

показать свою фигуру и очень ценит ее, и если бы не подчеркнуто холодное

выражение лица и сдержанные манеры, все это, несомненно, вызвало бы

неодобрение в таком собрании.

Рита Дикермен, толстенькая, беленькая, розовощекая девушка, со

светло-каштановыми волосами и серо-голубыми глазами, была не так вызывающе

бойка, как Зелла Шумэн, но и в ней, как в ее подруге, под внешней

сдержанностью чувствовалось что-то очень вольное. В ее обращении было

меньше скрытой бравады, но больше податливости, и она, видимо, хотела,

чтобы Клайд это понял. Между подругами было решено, что Рита должна его

заинтересовать. Рита была очарована Зеллой, рабски во всем ей подражала;

подруги были неразлучны. Когда Клайда представили Рите, она улыбнулась ему

многообещающей улыбкой, немало его смутившей. Он все время внушал себе,

что здесь, в Ликурге он должен очень осторожно сходиться с людьми. Но, на

его несчастье, Рита, как в свое время Гортензия Бригс, вызвала у него

мысль о близости, хотя бы и мало вероятной и сомнительной, и это его

испугало. Надо быть осторожнее! Вот такое свободное поведение, какое,

видимо, свойственно Дилларду и этим девушкам, и было причиной его

несчастья в Канзас-Сити.

- Ну, теперь надо полакомиться мороженым и пирожными, - сказал Диллард,

когда новые знакомые обменялись несколькими беглыми фразами. - А потом мы

удерем отсюда. Но вам, пожалуй, нужно сперва пройтись по залу и

поздороваться с кем полагается, - прибавил он, обращаясь к девушкам. -

Встретимся у киоска с мороженым, а потом, если вы согласны, сбежим. Что вы

на это скажете?

Он посмотрел на Зеллу Шумэн, как бы говоря: "Вы лучше знаете, что нам

делать". И она, улыбнувшись ему, ответила: