Северная Америка

Хотя Северная Америка никогда не славилась численностью наг, до второй Войны Ярости мы хотя бы равномерно её населяли. Но нам пришлось исчезнуть, чтобы избежать бо́льших потерь. Многие из североамериканских наг внимали информации от кораксов и поэтому заранее знали о приближении новой Войны Ярости. Они рассказали Шеше и предположили, что нашему народу лучше скрыться из виду. Шеша взялись передать это нагам по всему миру – а тем временем гару уже уничтожали гуралов, пумонк и квалми и без всякой причины стёрли с лица земли народ камаротцов… Гнёзда стали пропадать повсюду, а в Северной Америке, где так крепко обосновались гару, наги затаились с особым тщанием. Когда наше отсутствие заметили, то кораксы объявили об кончине народа наг. Конечно же, первыми это высказали наши союзники, согласившиеся сделать так ради искупления… некоторых проступков во время Войны Ярости. Они сообщили другим воронам, а те разнесли новость. Уже через десятилетие каждый знал, что наги – которых будут помнить как художников, танцоров, дипломатов и мыслителей Геи – полностью истреблены.

Нам пришлось многое оставить позади. Европейские и азиатские наги, принявшие удар во время первой Войны Ярости, уже старались не заводить связей, но североамериканским нагам было сложнее. С тяжёлым сердцем они покинули своих родичей на берегах Миссисипи, Колумбии, Колорадо и других великих рек. Видеть перемену в отношении ранее дружественных гару тоже было нелегко. До стратегического исчезновения мы поддерживали близкие связи с Уктенами, пускай даже с их стороны, вопреки наставлениям собственного тотема, сохранялся некоторый налёт высокомерия. Кроатоаны принимали нас открыто, даже тепло, особенно в бассейне Миссисипи. С Вендиго мы сталкивались мало, но в тех редких случаях их обычаи казались нам подозрительными. Не исключено, что их тотем-каннибал ведёт их в неверном направлении. Возможно, несмотря на огромную численность их племени, однажды нам придётся выступить против очень многих из них.

Необходимость сохранять Священную Тайну пока не позволила нам снова заселить континент. Нашей родни обоих видов здесь хватает, но популяция наг восстанавливается медленно, во многом из-за возникшего социального отчуждения. Каждое гнездо так крепко держится друг друга, что чужаки, даже родня, отторгаются. К тому же под угрозой вымирания находятся многие ядовитые змеи континента, такие как ромбический гремучник.

Очень многие, возможно, даже большинство североамериканских наг рождаются ахи. Надеюсь, что эта оценка преувеличена, иначе даже страшно думать о последствиях такого неравновесия.

Е вропа

Европейские наги пострадали от Войны Ярости больше остальных и до сих пор не оправились. Теперь в Европе обитает сравнительно много человеческих и змеиных родичей, но очень мало наг. Очевидное исключение – Ирландия: в двадцатом веке многие наги перебазировались туда из Индии и Пакистана. Они с переменным успехом производят потомство с местными родичами. Но хотя это помогает с проблемой числа наг в регионе, почитание змей в европейской культуре ушло безвозвратно

Океаны

Не только рокеи привольно чувствуют себя в океане. Хотя это в первую очередь их вотчина, особенно глубины, но и нам под силу провести хоть всю жизнь под бурными волнами. Некоторые наги стараются производить потомство с морскими змеями из тропических вод – они целиком приспособлены к подводной жизни и исключительно ядовиты. Наги, предпочитающие океаны, обычно действуют в Индийском океане и на юге Тихого. Особенно много морелюбивых наг в Малайзии. Их родичи – островитяне. Островные наги особенно талантливы в изобразительном искусстве, но их гнёзда крайне замкнуты и обособлены даже по нашим меркам.

Умбра

Хоть мы и хуже приспособлены ко входу в мир духов, чем кораксы, нувиши или даже гару, исполнение долга иногда требует погрузиться в причудливые течения Умбры. Некоторые водоёмы мира духов доступны только нам. Рокеи с трудом проникают в Умбру и избегают пресной воды. Другие меняющиеся проводят почти всю жизнь на суше. В итоге охрана многих вод Умбры лежит исключительно на нагах.

Наш билет в мир духов – это водяная дверь, бриллиант перехода: ананта. Забрав ананту внутрь, мы способны проникать в мир духов так же, как это делают гару – пройдя сквозь отражающую поверхность. Лучше всего – выныривая из чистого водоёма.

Наг не привлекают таинства Умбры. По физической и внутренней природе мы приземлённый народ, и долг редко зовёт нас войти в мир духов. Моему гнезду лишь раз пришлось осуществлять обязанности в бархатной тени. Но всё-таки есть две серьёзные ситуации – и одна не столь серьёзная – когда нагам может понадобиться длительное странствие в Умбре.

Мы существуем, чтобы судить и убивать оборотней, выступивших против Изумрудной Матери. Некоторых отступников можно выследить только через Умбру. Преследуя цель, гнездо наг может пуститься в долгую охоту по миру духов, притворяясь магами, моколе или кем-то вовсе иным. Такое предприятие требует большого умения и сноровки, особенно если жертва – коракс или рэткин. Им доступны многие места, редко посещаемые нагами, но мы более чем готовы настигнуть их и там. В конце концов, змеи охотятся в норах грызунов с начала времён, и даже кораксу нужно временами приземляться.

Также гнездо наг может надолго отправиться в Умбру, чтобы скрыться. Уход в Глубокую Умбру спас бессчётное число наг в Войне Ярости. Некоторых Вани наделили редким даром, позволяющим свернуться в позу эмбриона и окружить себя скорлупой. Дар Змеиного Яйца надёжно хранит нагу от старения и любых воздействий, качая её в глубоких течениях Умбры десятилетиями, а то и дольше. Я слышала, что иногда из мира духов к нам возвращаются такие странники, пересказывая фрагменты истории наг в мельчайших деталях, будто видели их ещё вчера.

Третья, наименее критичная причина пребывания в бархатной тени – это возвращение внутреннего покоя. Суд и казнь над разбушевавшимися силами природы – ведь оборотни в сущности лишь силы природы – это тяжёлая ноша, особенно в Калу Югу, нынешнюю эпоху, когда нашему труду не видно конца. Чтобы сохранить ясность в таких условиях, многие наги периодически уходят отдохнуть в безопасные области Умбры.

Ананта

Неудивительно, что многие из нас предпочитают жить в воде. Она дарит свободу. На суше мы медлительны: переступая ногами или скользя на животе, мы должны считаться с ограничениями. Ходьба для привыкших ползать – неудобная и даже пугающая манера передвижения, пускай и выигрывающая в скорости. А для привыкших ходить ползание требует слишком много времени и не даёт обзора.

Но в воде – в ней действительно раскрывается наша гибкость. И она же соединяет нас с миром духов. Мы носим в себе карманный мир, который можем нашептать в воду и через него войти в Умбру. Куда бы мы ни направились, он с нами. Если дела требуют обосноваться на реке или морском берегу, мы выпускаем его на поверхность воды. В границах этого тайного змеиного пространства мы властители вод, способные оказаться у противоположного края по воле мысли. Но главное, что у связанных узами гнезда ананта общая. Когда три наги выпускают в воду свою ананту, она занимает огромный участок реки или берега.

В ананте достаточно лишь пожелать войти в Умбру, чтобы оказаться в ней – никакой зеркальной поверхности не требуется. Однако если ананта находится в водоёме, то вдали от него нага может проникнуть в Умбру лишь с большим трудом.

Ананта хорошо защищена. Наги пускают в неё кого хотят, и не выпускают, кого не хотят выпустить.