Сбрасывая кожу

В утробе мы наги, и в яйце мы наги. Мы наги с того самого момента, когда силы создают нас, и ничто не способно изменить заложенного в акте созидания.

Но не с самого вылупления мы понимаем это. Необходимо учение, чтобы узнать, кто мы, зачем мы и как надлежит проводить жизнь. Для ахи, таких как я, учение начинается рано, ведь мы проводим детство в змеиных водах. Но мои братья и сёстры другого происхождения вынуждены расти в неведении, пока взросление не откроет им глаза.

О Шеша, близится последний оборот эпохи: скоро мир будет сотворён заново, и только усилия хур способны определить, ждёт его пепел или исцеление. Наступили опаснейшие времена. Каждый меняющийся, и наги, и хуры, вынужден прятаться от многочисленных врагов. Именно потому мы, как и другие звериные народы, растим наших баларам и васуки в неведении, надеясь, что оно сохранит им жизнь.

С рождения – или вылупления – нам приходится непросто. Дитя-баларама не находит понимания у человеческих детей. Она чувствует собственное нарастающее безразличие и отчуждение, но не может объяснить его. Внутри нарастает давление, а взгляд товарищей всё больше наполняется страхом. Змеёныш-васуки тоже испытывает желания, которые не в состоянии понять или даже определить до того, пока созревание не вскроет в нём нагу. К счастью, васуки взрослеют быстро, иначе несчастным пришлось бы годами жить с противоречиями, пронзающими до глубины костей. Доля детёныша-ахи также нелегка: нас пугает, когда навещающие родители предстают в облике, столь непохожем на наш, затем оставляя нас в крохотном мирке-гнездовье. Уроки, преподаваемые нам, так трудно принять – пока однажды, наконец, не наступит первое превращение.

Да, о Шеша, в детстве мы и правда отделены от себеподобных – будь то люди, змеи или наги. Ведь нас ещё защищает Первая Кожа. Она – явление духовной природы, недоступное для глаз и невидимое даже в мире духов. Она сопровождает нас с момента зачатия. Конечно, она притупляет наше восприятие, как старая кожа туманит зрение змеи. Но также она сдерживает Ярость, не давая ей пробудиться раньше времени, и хранит нас от обнаружения врагами. Нагу, носящую Первую Кожу, не распознает никакое прорицание, принимая её за обычного человека или кобру. Благодаря Первой Коже мы надёжно скрыты.

Мне известно, что превращения других хур – жгучее сплетение крови и боли. Для нас же это труд, больше всего похожий, пожалуй, на преодоление скорлупы урождёнными васуки. Я помню душную тесноту. Я помню, как впервые осознал Первую Кожу и начал освобождаться от неё. Так и у всех: мы сбрасываем кожу и перерождаемся. Пока Первая Кожа растворяется в духовном тумане, мы поднимаемся уже в новом облике. Иногда вложенная в нас сила берёт верх, и мы убиваем тех несчастных, кому случилось оказаться рядом – но так происходит не всегда.

Да, перемена пугает. Помню собственный ужас, когда я случайно обратился в Васуки и понял, что лишился слуха. Но вместе со страхом и болью находит волна благости, новизны… боюсь, у меня не хватает слов. Если сказать другой наге: когда я сбросил Первую Кожу… – она поймёт, но человеческий язык не способен донести этого.

О Шеша, когда змея, будь она одна из нас или животное, сбрасывает кожу, она не сразу привыкает к новому восприятию. Глазные чешуйки со временем мутнеют и мешают видеть. Когда же кожа сброшена, глаза становятся чувствительней и уязвимей – но сколько открывается взору!

Так же и когда по-настоящему начинаешь жизнь наги: в первое, безумное время мы уязвимы, но с новообретённым здоровьем и остротой чувств прежняя жизнь кажется проведённой в болезни и слепоте. Баларамы наконец-то обретают возможность пробовать мир так, как его надлежит пробовать – вовсе не примитивным носом и ртом человека, а языком змеи. Васуки получают даже лучший дар: все звуки мира, его песни, и вздохи, и крики, и всё о чём змеи даже не догадываются. Что касается ахи, уже наделённых частью восприятия каждой формы, то мы наконец можем покинуть змеиные воды, чтобы пройтись по городам или проползти по полям – нам открывается весь мир.

Род

Главный мотив во вселенской симфонии исполняется тремя голосами. В человеческом обществе мировое равновесие чаще представляют между парами: инь и янь, свет и тьма… У весов две чаши, у человека две руки, поэтому «два» становится числом гармонии и олицетворением симметрии.

Мы же обучены видеть равновесие трёх. Три Матери – Земля, Луна и Река. Три мира – человеческий, природный и духовный. Три великих противоборствующих силы. Три слоя мира духов. И три пути появления на свет наги.

Чтобы наш народ сохранял здоровую гармонию, все три рода должны быть уравновешены. Этого не так-то просто добиться. Нельзя знать заранее, произведёт ли союз на свет нагу, даже если он заключён между двумя нагами. Но мы должны пытаться.