Общество незнакомцев

Общество, подобное нашему, является обществом, в котором все взаимосвязано. Все мы находимся в одной лодке. Вообразите, например, экстремальный случай — семью первопереселенцев 19 века, семью, живущую во многих милях от ближайшего соседа, семью, которая имеет свой собственный дом, выращивает свою собственную пищу, ткет свою собственную одежду. Родители сами учат своих детей, сами устраивают себе развлечения, действуют в качестве докторов, дантистов, парикмахеров, нянь — делают всё, играют всевозможные роли.

Это экстремальный случай, и он был редок даже в прошлом. Но он подчеркивает, насколько наш теперешний образ жизни отличается от того. Америка 1980-х годов очень далеко ушла от этих пионеров. Ее образ жизни далеко отстоит от образа жизни первобытного общества, где управляет обычай, где жизнь

привязана к крошечному поселению и нескольким милям окрестного леса. Жизнь такого поселения является жизнью так называемой примитивной группы, натуральной культуры. Каждый мужчина, женщина и ребенок связаны кровными, или брачными, или клановыми узами с каждым, кто что-то значит для этого человека. Аналогично на острове Тристан-да-Кунья первичная группа являлась единственно возможной группой. В нашем обществе, однако, несмотря на то что мы также глубоко зависимы друг от друга, как и люди любой племенной культуры, большинство звеньев в цепи зависимости представляют незнакомые нам люди, а отнюдь не родственники или друзья.

Короче говоря, мы являемся «нацией незнакомцев», страной, где величайшее число потенциальных злоупотреблений происходит между людьми, незнакомыми друг с другом. Мы работаем на большие компании. Мы получаем готовую пищу и одежду. Незнакомцы защищают нас, как полиция, или угрожают нам, как преступники, когда мы ходим по улицам. Незнакомцы тушат пожары. Незнакомцы учат наших детей, строят наши дома, инвестируют наши деньги. Незнакомцы по радио, или телевидению, или через газеты снабжают нас новостями со всего света. Когда мы путешествуем на автобусе или самолете, наши жизни находятся в руках незнакомцев. Если мы заболеваем и попадаем в больницы, незнакомцы разрезают наши тела, моют нас, ухаживают за нами, убивают нас или лечат нас. Когда мы умираем, незнакомцы закапывают нас в землю.

Мы принимаем все это. Мы привыкли к этому. Окружающие нас незнакомцы являются неотъемлемой частью нашей среды обитания. Граница между интимной жизнью и неперсонифицированной общественной жизнью становится почти неразличимой. Незнакомцы вторгаются даже в самые интимные, потаенные уголки нашей жизни. Любовь, секс, брак также не имеют к этому иммунитета. Работники социальных служб, психиатры, брачные юристы — имеются тысячи «экспертов» в этих делах; и мы, с нашими многочисленными заботами, положительно относимся к их существованию. Иногда, в экстремальных случаях, мы даже бываем вынуждены идти к ним. Все более и более технический, профессиональный бюрократический мир прокладывает свою дорогу в области, бывшие до сих пор священными областями частной жизни человека.

Однако это не означает, что сокращается пространство для нас как для личностей, что мы имеем меньший диапазон для проведения экспериментов в нашей жизни или что больше нарушаются границы нашей частной жизни. Как раз наоборот. Вероятно, сейчас для личной автономии самое лучшее время, которое когда-либо было в нашей истории; ее гораздо больше, чем в прежнем обществе, чье существование было жестко ограничено потребностями выживания. Добывание пищи, поддержание тепла и сохранение жизни отнимали почти всю энергию. Сегодня для средней личности имеется гораздо большее число удовольствий и возможностей. Но границы между тем, что предположительно является частным и личным, а что — нет, не несут в себе больше того смысла, который был заложен в них раньше.

А право развивается все дальше, следуя в своем развитии жизни, в соответствии с этими общественными фактами и в 1980-е годы ни одна из областей не была столь интимной, личной или частной, чтобы быть свободной от всепроникающих глаз права. А, собственно говоря, почему бы и нет? Обычай — это то, что мы называем нормами, регулирующими непосредственные взаимоотношения;

право — это слово, означающее нормы, регулирующие отношения незнакомцев. Когда нормы традиций разрушены, общество обращается к закону. И это центральный тезис данной книги. Маленькое общество, племя, крошечный остров могут продолжать развиваться год за годом на базе общих норм, невысказываемых разрешений, правил поведения, являющихся священными вследствие существующих традиций. Наше общество не может себе позволить этого. Американцы придерживаются многих общих идей, но этого недостаточно для автоматического управ-

ления. Страна все-таки слишком велика. Нам нужны (или мы только так думаем) формальные, структурированные способы управления нами. Это и означает — законы.

Несомненно, многое было приобретено и многое потеряно в общественном устройстве, построенном таким образом. Здесь не место взвешивать и изучать приобретения и потери в деталях. Некоторые экономисты утверждают, что регулируемая экономика менее эффективна во всех отношениях, чем свободная, полностью приводимая в движение «невидимой рукой». С другой стороны, почти каждый соглашается, что более справедливое, более равное — или безопасное и здоровое — общество требует в некоторой степени контроля. Мы должны иметь полицию. Большинство из нас хочет гораздо более сильного правления;

а небольшие группы слева верят в почти что тотальный коллективный контроль. Где провести черту — это предмет постоянных политических дебатов; это повод для одного из самых крупных расколов в демократическом обществе.

В сложном современном мире свобода не обязательно означает отсутствие всякого контроля со стороны правительства. Парадоксально, но право, возможно, является необходимым условием для увеличения свободы. Когда воздух, которым люди дышат, свеж и чист, ничего больше не надо. Воды текут чистыми и прозрачными, кажется, что не будет конца этой жизни, деревьям, территориям или газу, нефти и углю. Эти времена прошли. Автомобиль дал не только свободу, но также породил новые нормы. Суды создали или расширили многие права, чтобы обеспечить контрбаланс сил большого правительства, большого бизнеса, больших союзов. Постоянное противоречие между свободой и контролем всегда было, есть и будет. Но не существует путей, уводящих от взаимозависимости;

люди в этой стране связаны вместе естественными узами и навсегда. Нужда в праве продолжает оставаться огромной.

Специфическую роль судов в нашем обществе трудно предсказать. Будущее, как всегда, туманно. Та особая работа, которую суды выполняют сейчас, может измениться. Ничто не запечатлено в камне. Некоторые из нынешних тенденций — широкомасштабное использование судебного контроля, например, — вероятно, будут простираться в грядущие годы так далеко, насколько хватает взгляда. Определенно в целом потребность в этом не пропадает. Если и не суды, то какие-нибудь другие учреждения возьмут на себя эти функции в том или ином отношении.

Право — это продукт общества. Общество не проявляет признаков возвращения к простым обычаям минувших времен или продвижения к государству утопического совершенства, в котором бы не было нужды в правительстве. Следовательно, мы может ожидать, что право, правовой процесс и правовая система в Соединенных Штатах будут продолжать занимать свое центральное место. Возможно, роль права будет расти, а возможно, нет; но она не будет сжиматься и не завянет. И юридическая система будет продолжать изменяться так и этак — в соответствии с социальными переменами. Суды могут измениться немного (или значительно) в своей работе; налоги могут вырасти или упасть; правительство может вторгнуться в одну область и отвести свои «войска» из другой. Но, несмотря на громадные перемены в нашем образе жизни, право пойдет за нами так далеко, насколько хватает взгляда — оно важнейший участник нашей жизни.