В. В. Сдобников, О. В. Петрова ♦ теория перевода. Ботясь о том, что вступает в конфликт с авторским стилем

ботясь о том, что вступает в конфликт с авторским стилем. Там, где в оригинале сказано лютня, в пере-воде появляется рокот лютни чаровницы, там, где был сон, в переводе роскошная нега, и т.д. В резуль-тате, по словам Корнея Ивановича Чуковского, «не только стихотворения Шелли исказил в своих пере-водах Бальмонт, он исказил самую физиономию Шелли, он придал его прекрасному лицу черты сво-ей собственной личности. Получилось новое лицо, полу-Шелли, полу-Бальмонт — некий, я бы сказал, Шельмонт»⁴⁸³. Иногда говорят, что переводчик дол-жен отказаться от своей творческой индивидуаль­ности или вовсе ее не иметь, полностью «раство­риться» в оригинале, превратиться в прозрачное, практически невидимое стекло. Однако при всей эффектности этого образа он на самом деле не от­ражает сущности художественного перевода. Пол­ное самоустранение переводчика неизбежно при­ведет к тому, что «стекло» станет мутным и искажа­ющим исходное изображение. Через такое стекло можно будет разглядеть лишь общие очертания про­изведения, но нельзя будет услышать музыку, по­чувствовать аромат, ощутить прикосновение. Для того, чтобы стекло действительно стало прозрачным, нужен перевод не просто с языка на язык, а, как уже было показано, «с культуры на культуру». Чтобы читатель перевода увидел лицо автора, переводчик должен найти не формальные, а функциональные соответствия каждому авторскому приему, а это уже требует от него не самоустранения, а активной творческой позиции. Если же переводчик — не пи­сатель, если он не владеет художественной речью во всей полноте составляющих ее приемов, то напи­санный им текст не будет художественным, а зна­чит, читатель и в этом случае не увидит лица автора: текст станет просто безликим. Полноценный пере­вод невозможен без личного (и литературного, к

⁴⁸³ Ч у к о в с к и й К. И. Высокое искусство. М.: Сов. писатель,, 1988 С.22.