Глава 5. Удар Невера

Да. Перед ними собственной персоной предстал тот самый Лагардер, притча во языцех, властитель дум, покоритель сердец. Вокруг него столпились шестнадцать вооруженных человек, и ни у одного не возникло поползновения обнажить шпагу. Шестнадцать опытных бойцов сорвиголов против одного восемнадцатилетнего юноши, который взирал на них с улыбкой, скрестив руки на груди.

Будет справедливым заметить, что Кокардас и Паспуаль, незадолго до того расписывавшие и расхваливавшие своего кумира, ни в чем не погрешили перед истиной. Перед ними застыло воплощение мужской красоты, здоровья и безмерного обаяния молодости, качеств, которые невозможно приобрести ни за какие другие богатства: ни за деньги, ни за талант, помноженный на бескорыстное трудолюбие. Светло – золотистые кудри укрывали его плечи, на глазах и губах играла лучистая ироническая улыбка.

Читатель мне может возразить. Дескать, эка невидаль – молодость. Ведь на свете нет ни одного взрослого человека, который, по меньшей мере, один раз в жизни не был бы молод. Что тут особенного? В таком случае позволю себе задать вам контр вопрос. А часто ли вы встречали зрелых молодых людей, способных опровергнуть известное изречение: «Ах, если бы молодость знала, если бы старость могла!», то есть представляющих собой некую аллегорию привезенного из‑заморских стран экзотического фрукта, рядом с которым на одной ветке подчас встречаешь живой цветок. Согласитесь, что куда чаще можно увидеть двадцатилетнего ребенка или двадцативосьмилетнего старца!

Так вот, изюминка обаяния Анри де Лагардера состояла как раз в удивительной гармонии зрелой мудрости и ни с чем несравнимой привлекательности пышущей здоровьем юности. Ростом немного выше среднего, он не обладал глыбообразными мышцами геркулеса, но все его тело было гибко и грациозно, как тому и подобает у настоящего парижанина. От рождения блондин, он понемногу начал темнеть. Голову его покрывали золотисто – белесые шелковистые кудри, тогда как ресницы и изящно ухоженные усики были пепельного цвета. Длинный острый, словно точеный, нос и тонкие губы безошибочно свидетельствовали о долгой аристократической родословной. Почти не исчезавшая с лица живая, чуть озорная улыбка нисколько не препятствовала ему держаться с достоинством, даже некоторым высокомерием, свойственным настоящему маэстро холодного оружия. Однако труднее всего описать его лицо, с безукоризненно правильными чертами и нежной, как у девушки, кожей, светившееся безмерной добротой в часы любви и способные источать испепеляющий пламень, словно Медуза – Горгона, когда он гневался. На нем была форма гвардейца легкой кавалерии его величества. Плечи покрывала немного потертая велюровая накидка с воротником, вокруг которого неплотным узлом обвивался шелковый шарф с нашивками, означавшими ранг капитана королевской гвардии.

Произведя со своими подчиненными и наемниками Пейроля рукопашную расправу, Лагардер немного раскраснелся.

– Что у вас окончательно крыша поехала, мои любезные? – с негодованием произнес он. – Обижать ребенка!

– Капитан, – начал было что‑то объяснять, поднимаясь на ноги Карриг.

– Помолчи, капрал… впрочем, нет. Скажи – ка мне, кто эти мордовороты. Только точно и коротко.

Услышав вопрос капитана, Кокардас и Паспуаль поспешили к нему приблизиться, на ходу почтительно снимая шляпы. Взглянув на подошедших, Лагардер улыбнулся.

– Вот те раз! Мои наставники по фехтованию! Какая же нелегкая занесла вас так далеко от ла рю Круа де Пти Шан? – и он протянул им руку жестом монарха, милостиво позволявшего вассалам поцеловать себе кончики пальцев, что мэтр Кокардас и брат Паспуаль с упоением и проделали. Не нужно забывать, что за время, пока нынешний капитан был их учеником, они из этой руки получили немало золотых монет.

– А остальные? Некоторые лица как‑будто знакомы, – продолжал Лагардер. – Ну, скажем, ты? – он указал на Штаупица.

– В Кельне… – ответил немец, опуская глаза.

– Точно; тебе удалось мне нанести один укол в плечо.

– Из двенадцати попыток, – смущенно уточнил Штаупиц.

– А – а! Мои мадридские противники! Палец в рот не клади, – вел дальше Лагардер, указывая на Сальданя и Пинто. – У вас, когда вы напару, неплохо получается.

– О! Ваша светлость, – наперебой затараторили испанцы. – Вы наверное нас с кем‑то спутали. Мы никогда не нападаем вдвоем на одного.

– Что? Вдвоем на одного? – от возмущения гасконец покраснел.

– Они хотят сказать, что с вами не встречались, – пояснил Паспуаль.

– А этот, – сказал Кокардас, указывая на Пепе Убийцу, – дал торжественную клятву в том, что обязательно с вами повстречается.

Пепе с угрюмым спокойствием выдержал взгляд Капитана. Тот не без интереса переспросил:

– Этот?

Пепе, намного шевеля губами, опустил голову.

– Что касается этих двух храбрецов, – заметил Лагардер, опять указывая на Пинто и Сальданя, – то, возможно, они в чем‑то и правы, так как в Испании меня называли только по имени Анри. Тем не менее, с некоторыми из вас, господа, я наверняка уже имел удовольствие сталкиваться, – и он пальцем, словно подражая уколу рапиры, проткнул воздух, указывая на Жоёль де Жюгана. – Правда, в том бою мне пришлось действовать не рапирой, а оружием, принятым на его родине.

Жоёль де Жюган почесал свой шрам на лбу.

– Остался след; что и говорить, вы управляетесь с буковой палкой не хуже, чем со шпагой, синьор, – пробормотал он.

– Словом, тем из вас, – сказал Лагардер, – кому довелось иметь дело со мной, не повезло. Однако, здесь, сколько я заметил, ваша задача попроще, не так ли? Подойди ко мне, малыш!

Беришон охотно подчинился. Кокардас и Карриг раскрыли было рот для объяснений, но Лагардер, дав им знак молчать, обратился к мальчику.

– Ты что здесь делаешь?

– Вы – добрый, дядя, и вас я не стану обманывать, – ответил Беришон. – Я несу письмо.

– Кому?

Беришон немного замялся, снова скользнул глазами на низкое окно и наконец твердо произнес.

– Вам.

– Давай.

Вытянув из‑за пояса записку, мальчик протянул ее Лагардеру, а затем, привстав на носки, шепнул ему в ухо.

– У меня есть еще другое письмо.

– Кому?

– Одной даме.

Лагардер протянул мальчику свой наполненный монетами кошелек и сказал:

– Спасибо, малыш! Теперь ступай выполнять свое дело. Никто больше тебя не тронет.

Ребенок пустился бегом и скоро скрылся за поворотом траншеи. Когда он исчез, Лагардер развернул адресованное ему письмо.

– Эй, вы, нельзя ли подальше. Я не люблю, когда в мои письма заглядывают посторонние.

Требование капитана было исполнено с завидной поспешностью.

– Прекрасно! – воскликнул Лагардер, пробежав глазами первые строчки. – Все идет, как нельзя, лучше. Для того, черт возьми, я сюда и приехал. Клянусь Небесами, этот Невер – достойный синьор!

– Невер? – в изумлении переспросили наемники.

– Что, что там говорится? – присоединились к вопросу Кокардас и Паспуаль.

Лагардер уверенным шагом направился к оставленным на лужайке столу и стульям.

– Сначала нужно промочить горло, – сказал он. – Все идет, как надо. Сейчас, если угодно, расскажу вам одну занятную историю. Садитесь – ка; мэтр Кокардас тут, а брат Паспуаль, – вот здесь. Остальные, – кто где хочет.

Гасконец и нормандец, гордые оказанной им честью, уселись по бокам своего кумира, а тот, отхлебнув большой глоток, начал свой рассказ.

– Начать придется с того, что меня выслали. Я покидаю Францию.

– Выслали? Вас! – изумился Кокардас.

– Пусть повесится тот, кто посмел это сделать! – с возмущением изрек Паспуаль.

– Но за что же?

Сорвавшийся с языка брата Паспуаля вопрос, был задан участливым тоном, но все же его нельзя не признавать нескромным. Следует с самого начала заметить, что Капитан Лагардер на дух не выносил амикошонства и потому, будто не услышав последних слов Амабля, продолжал.

– Вам знакомо имя некого Белиссена?

– Барона Белиссена?

– Покойного Белиссена, – уточнил капитан кавалерии.

– Разве он умер? – прозвучало несколько часов.

– Я его убил. Король пожаловал мне дворянство, чтобы я имел право находиться в его августейшей компании. Я ему обещал вести себя выдержанно и вежливо в среде придворных. Шесть месяцев я был тише воды ниже травы. Обо мне почти забыли. Но однажды этот наглый кабан Белиссен сыграл недостойную злую шутку с бедным провинциальным юношей кадетом, у которого еще и борода не растет и тогда…

– Знакомая история, – восхищенно констатировал Паспуаль, – поступок истинного рыцаря.

– Погоди дружок, – остановил его Кокардас.

– Я подошел к Белиссену, – продолжал Легардер, – и так как пообещал его Величеству никогда не прибегать к бранным выражениям, удовлетворился тем, что хорошо надрал его, как провинившегося школьника, за уши. Представьте себе, это ему почему‑то не понравилось.

– Еще бы!

– Само собой! – послышались выкрики знатоков подобных ситуаций.

– Он заорал на меня, подняв голос до визга. А это уже не понравилось мне. Я вызвал его на дуэль и, сделав несложный финт влево, с неожиданном выпадом нанес в незащищенный правый сектор укол… словом, проткнул его насквозь. Впрочем он уже давно того заслуживал.

– Ах, малыш, – воскликнул Паспуаль, от увлечения забыв, что рядом с ним уже давно не малыш. – Как тебе всегда удавался этот укол в выпаде с разворотом вправо!

Лагардер раскатисто захохотал. Но внезапно, резко оборвав смех, с остервенением треснул своим оловянным кубком о стол. Паспуаль побледнел, решив, что ему пришел конец.

– Вот она, справедливость! – воскликнул кавалерист, которого волновало совсем иное. – Я отсек башку кровожадному шакалу, а меня вместо того, чтобы наградить, выдворяют из страны! Каково?!

Собравшееся за столом общество выражало капитану в этом вопросе искреннее единодушное сочувствие.

Лагардер продолжал:

– В конце – концов, подчиняясь указу короля, я покидаю страну. Свет велик, и рано, или поздно я найду себе подходящую службу. Но прежде, чем перейти границу, я хочу осуществить одну свою мечту, точнее их две: одна это дружеская дуэль, вторая – любовная встреча. Лишь после этого я смогу со спокойной душой произнести «прощай» родной Франции.

Слушавшие придвинулись к капитану.

– Расскажите нам о ваших мечтах, господин шевалье, – сказал Кокардас.

Лагардер задумался и, словно меняя тему вдруг спросил:

– Скажите, мастера шпаги, – вам никогда не приходилось слышать о таинственном ударе мсьё де Невера?

– А как же?

– Приходилось! – прозвучало в ответ.

– Как раз перед вашим приходом мы о нем и говорили, – пояснил Паспуаль.

– И что же именно, если не секрет?

– Единого мнения не установилось. Одни считают, что этот таинственный удар – чушь и выдумки подверженных суевериями слабонервных, другие, напротив, утверждали, что мастер шпаги мэтр Делапальм продал герцогу Неверу удар, вернее серию ударов, владея которыми, тот наверняка сможет любому противнику нанести укол в середину лба.

Лагардер пребывал в задумчивости, затем неторопливо, словно размышляя вслух, спросил.

– Вы все здесь, мастера шпаги, преподаватели фехтования, закаленные профессионалы холодного оружия. Вот любопытно, каково ваше мнение вообще о таинственных, неизученных ударах?

В ответ прозвучало единодушное мнение о том, что так называемые таинственные удары – ловушки для дураков и новичков, что любой, мало – мальский опытный мастер легко парирует любую «темную» заготовку.

– Я полагал точно так же, – сказал Лагардер, – пока не повстречался с герцогом де Невером.

– И как же теперь?

В один голос прозвучал вопрос. Оно и понятно: в течение нескольких часов этот таинственный удар де Невера не прекращал играть роль главной темы обсуждений. Удар, которым один мог легко уложить двоих или троих.

– Сейчас мой взгляд изменился, – ответил Лагардер. – В течение долгого времени этот распроклятый удар сверлил мне мозги. Он снился мне по ночам. После возвращения герцога Невера из Италии его имя сделалось едва ли не самым популярным в Париже. Отовсюду только и слышалось: «Невер, Невер, Невер! Самый красивый! Самый храбрый!»

– Все – таки после кое‑кого другого, кого мы все хорошо знаем, – виртуозно исполнив «лизатто», улыбнулся Амабль Паспуаль.

Мэтр Кокардас Младший одобрительно посмотрел на своего помощника.

– Невер тут, Невер там, – продолжал Лагардер. – Кони Невера, шпаги и пистолеты Невера, его дома и угодья, его чарующий баритон, его непременное везение в картах, его нескончаемый список любовниц и гвоздь программы, конечно же этот пресловутый таинственный удар. От всеобщих неумеренных восторгов в адрес Невера у меня уже болела голова. Однажды хозяйка, у которой я снимал комнату с пансионом, принесла мне котлеты «а ля Невер». Я выкинул их в окно и остался без ужина. Как то раз в дверях я столкнулся с сапожником, (он же и продавец обуви), который предложил мне пару ботинок по самой последней моде, – ботинки «а ля Невер». Не сдержавшись, я влепил сапожнику затрещину, за что был приговорен к десяти луидорам штрафа в пользу пострадавшего. Я швырнул деньги ему в лицо, и лукавый малый мне прогнусавил: «Однажды мсьё Невер тоже меня ударил, но он заплатил мне за это сто пистолей».

– Ну, это уж слишком! – заметил Кокардас.

Паспуаль весь покрылся испариной, так живо реагировал он на рассказ Лагардера.

– Словом, я почувствовал, что начинаю сходить с ума, – продолжал Капитан. – Нужно было, каким то образом положить этому конец. Однажды я оседлал своего вороного и поехал верхом к Лувру, где у выездных ворот, в конце концов, и дождался Невера. Когда он появился, я его окликнул по имени.

«В чем дело?», спросил он.

«Господин герцог, – ответил я, – уповая на ваше великодушие, я пришел просить вас обучить меня при свете луны вашему таинственному удару шпагой».

Он окинул меня с головы до ног, видимо предполагая во мне простолюдина, и все же спросил: «Кто вы?»

«Шевалье Анри де Лагардер, – ответил я. – Милостью его Величества гвардеец его легкой кавалерии, в прошлом корнет, затем лейтенант в гарнизоне Конси, потом капитан наваррского полка, отовсюду уволенный за нарушения устава».

«А – а! – перебил меня он, слезая с лошади. – Так вы и есть тот самый Лагардер Красавец? Как же, как же? Наслышан. Не скрою, многие из ваших приключений вызывают у меня если и не зависть, то по – крайней мере сочувствие».

Мы бок о бок прошли несколько шагов к церкви Сэн Жермэн ль'Аукзеруа.

«Если вы не считаете, меня достаточно благородным, – начал было я, – чтобы обнажать передо мной шпагу…»

Он бы превосходен, просто превосходен. Вместо ответа он направил свою шпагу мне прямо в лоб с такой точностью и стремительностью, что не отскочи я вовремя, быть бы мне уже на том свете.

«Вот мой удар», – сказал он.

Поблагодарив его от всей души, «И еще разок, если можно», – попросил я.

«К вашим услугам!»

Дьявол! На этот раз он успел меня немного кольнуть в лоб. Я был задет. Надо же, – не смотря на то, что ожидал удара и был готов в любой момент его парировать, или отпрыгнуть самому.

Мастера шпаги слушали Лагардера, раскрыв рот. Удар Невера начинал приобретать какой‑то сверхъестественный ореол.

– Что же, так таки ничего нельзя было заметить в его движениях, чтобы во – время отреагировать? – осторожного поинтересовался Кокардас.

– Конечно же, можно. Я прекрасно видел его кистевой финт, но не успевал парировать полувыпад. Он стремителен, как молния.

– Чем же все закончилось?

– К сожалению, ничем. Разве стражи порядка позволяют благородным людям с удовольствием провести время в мирной, хотя и связанной с холодным оружием, беседе. Короче, нагрянул ночной патруль, и мы вынуждены были расстаться, пообещав друг другу как‑нибудь встретиться еще, чтобы я мог отквитаться.

– Но пресвятая сила! – сказал Кокардас. – Он опять вас достанет своим уколом.

– Посмотрим, – ответил Лагардер.

– Вам удалось раскрыть секрет?

– Я его проработал в голове, так сказать, теоретически в тиши кабинета.

– И что же?

– В общем, все просто. Но нужно знать.

Мастера шпаги шумно дышали, опасаясь пропустить хоть одно слово.

Кокардас поднялся.

– Господин шевалье, – сказал он. – Если вы еще не забыли о скромных уроках, которые я имел удовольствие вам преподавать, не откажите в моей просьбе.

Рука Лагардера инстинктивно потянулась к рукоятке своего клинка. Брат Паспуаль поспешил с почтением пояснить:

– Нет, нет, капитан. Мэтр Кокардас имеет в виду другое.

– Ну, ну, – сказал Лагардер. – Не забыл. Говори же. Я слушаю.

– Я хотел бы, – сказал Кокардас, – чтобы вы обучили меня удару Невера.

Лагардер вслед за Кокардасом поднялся с табуретки.

– Все просто, старина Кокардас, – сказал он. – Конечно, ты как профессионал обязан это знать.

Оба стали наизготовку. Волонтеры и мастера шпаги окружили обнажившую клинки пару. Последние глядели во все глаза.

– Черт возьми! – произнес Лагардер, прикоснувшись своим клинком к клинку мэтра. – Какой же ты стал вялый. Внимание, прямой укол отводишь по третьей позиции. Так, хорошо. Теперь тот же удар парируй вниз. Вниз, я говорю, а не в право. Так! Так! Еще раз. Ну вот, это уже на что‑то похоже. Хорошо. А теперь смотри, наношу прямой укол, парируешь вниз, я, не отступая назад и не меняя положения предплечья, подаю корпус вперед и одной кистью быстро поднимаю шпагу. Из твоей позиции удара не отбить, так как твой клинок сейчас просто скользит, по‑моему. Понял? Видишь, кончик моей рапиры в сантиметре от твоего лба. Я не довожу удара до конца, чтобы тебя не ранить.

– Крапленый туз! – воскликнул Кокардас. – Несколько «свечей» за одну секунд! А как же парировать?

– Да, да, как парировать? – поддержали остальные.

– Это совсем просто. Для того, чтобы нанести кистевой удар, мне необходимо хотя бы на полшага приблизиться. Твоя задача – не упустить это мгновение, и только моя нога вперед, ты перехлестом переводишь свою шпагу во вторую снизу и снизу же подсекаешь мой клинок, так, что он, в конце концов, станет в положение приветствия, вертикально перекрыв мое лицо.

Ну – ка, попробуй!

Прямой! Отбил вправо!

Прямой! Отбил влево!

Прямой! Отбил вниз. Мой полувыпад! Подхлест по второй! Парируешь вперед! Так. Так. Молодец, старина. Ты сейчас едва не достал меня моей же шпагой.

Кокардас, раскрасневшийся, но счастливый, утирал со лба пот.

– Ну а вы то все, что‑нибудь поняли? – сказал он опускаясь на табуретку и тяжело дыша. Все поспешили утвердительно качнуть головой.

– Да, этот урок может пригодится, – произнес довольный Кокардас.

– Он обязательно пригодится, – поправил его Лагардер, наливая себе вина.

Он отхлебнул несколько маленьких глотков и развернул письмо. Все напряженно за ним следили.

– Я уже упоминал, – сказал Лагардер, – что мсьё де Невер обещал мне встречу для моего реванша.

– Да. Но…

– Надо обязательно покончить с этим делом, прежде, чем я отправлюсь в изгнание. Я написал мсьё де Неверу о том что знаю, что он сейчас живет в своем замке в Бреане. Записка, которую я держу, – мне ответ от мсьё де Невера.

Среди наемников пробежал говорок удивления.

– Он бесподобен, этот благородный герцог. Просто бесподобен. После того, как расквитаюсь за полученный укол я готов с ним побрататься. Вот пример истинного великодушия. Он принял все мои предложения: час встречи, место…

– И в котором же часу? – поинтересовался встревоженный Кокардас.

– С наступлением темноты.

– Сегодня?

– Сегодня.

– А где?

– Во рвах, окружающих замок Келюса.

Наступила тишина.

Кокардас ухитрился незаметно для Лагардера показать своим соратникам прижатый к губам палец: «молчок, мол».

– Почему именно это место? – продолжал допытываться Кокардас.

– О – о, это уже совсем другая история, – с улыбкой ответил Лагардер. – Для того, чтобы как‑то скоротать время перед уходом за границу, я возглавил здесь в Лурронской долине бригаду королевских волонтеров, созданную для обезвреживания испанских контрабандистов. За два месяца, что здесь нахожусь, я узнал о причудах старого маркиза де Келюса, который норовит запереть под замком всех женщин на свете. В особенности своих близких родственниц. Недаром его прозвали Келюс Засов. Пару недель назад на празднике в Тарбе я случайно увидел его дочь Аврору. Даю слово, она удивительно прекрасна! После того, как пообщаюсь с мсьё де Невером, я бы хотел немного утешить эту очаровательную затворницу.

– У вас есть ключ к воротам, капитан? – спросил Карриг, указывая на замок.

– Мне приходилось брать приступом не одну крепость! – ответил парижанин. – Через дверь, через окно, через дымоход, наконец. Не знаю, как, но пройду.

Солнце уж скрылось за густым лесом Энса. Настали сумерки. В нижних окнах замка кое‑где зажглись огни. Внутри рва промелькнула тень. Это был маленький паж Беришон, несомненно, исполнивший свое поручение. Он издали благодарно помахал рукой своему спасителю Лагардеру и пустился бегом по дороге в лес.

– Ну – с, веселые ребята, – обратился к компании шевалье. – Почему же вы не смеетесь, или вам не кажется предстоящее мне приключение забавным?

– Если честно, – ответил брат Паспуаль, – то чересчур забавным!

– Позвольте еще один вопрос, капитан, – серьезно произнес Кокардас. – В вашем письме Неверу вы как‑нибудь упоминали о мадемуазель де Келюс?

– Черт возьми! Я ему все рассказал, как есть. По правде говоря, мне бы хотелось, чтобы встреча с Невером в глазах всякого рода сплетников послужила причиной моего пребывания в окрестностях замка Келюса.

Мастера шпаги многозначительно переглянулись. Это не ускользнуло от внимания капитана.

– Что еще за игры в переглядку? – спросил парижанин.

– Мы обдумываем положение, – ответил Паспуаль. – Что ни говори, хорошо что мы оказались в этом трактире. Так как можем оказать вам услугу.

– Какую еще услугу? – пожал плечами капитан.

– Брат Паспуаль говорит дело, господин шевалье, – поддержал приятеля Кокардас. – В предстоящем сражении вы может рассчитывать на нашу поддержку.

Лагардер разразился веселым смехом, настолько нелепой показалась ему сама мысль о такой поддержке.

– Вы перестанете смеяться, капитан, – весомо произнес гасконец, – когда я вам расскажу одну новость.

– Какую еще новость?

– На встречу с вами Невер прибудет не один.

– Что за чушь? С чего это вдруг?

– Потому что после того, что вы ему написали в письме, ваша встреча не закончится мирно, как в прошлый раз. Сегодня один из вас должен умереть. Невер – законный муж мадемуазель де Келюс.

Кокардас Младший ошибся, когда предположил, что узнав это, Лагардер перестанет смеяться. Тот расхохотался так, что ему пришлось придерживать себя за ребра, словно опасался что лопнет от смеха.

– Прекрасно! – восклицал он сквозь смех. – Тайное венчание. Роман в испанском духе. Разве можно придумать что‑нибудь лучшее под занавес?

– Нет, просто уму непостижимо, каких замечательных людей у нас высылают из страны! – проникновенно прошептал брат Паспуаль.