Лики Зервана

Восприятие пространственно‑временного континуума как единой, целостной структуры Мироздания привело магов‑зерванитов к осмыслению тройственности зороастрийской картины мира (Меног, Ритаг, Гетиг) в контексте «четверичности» пространства (Запад, Север, Восток, Юг) и времени (Прошлое, Настоящее, Будущее, Вечность). Число «четыре» является сакральным числом для почитателей Зервана. Из объединения «тройки», как символа статичности Мироздания, и «четверки», воплощающей принцип динамического развития Космоса, образуются путем сложения магическое число «семь» – число видимых планет «Септенера», а путем умножения – число «двенадцать», определившее количество зодиакальных знаков, а соответственно, и месяцев в году.

Из двенадцати знаков Зодиака зерваниты выделяли опять же четыре наиболее для них значимых и символизировавших все те же четыре формы времени – это Телец (по‑персидски «Таран»), Лев («Шагр»), Скорпион («Хаздем») и Водолей («До‑Апдан»). Образы именно этих четырех (поистине «магических») знаков Зодиака были запечатлены в памятниках литературы и материальной культуры самых различных цивилизаций.

Очевидно, самым древним и самым масштабным изображением Бога Времени, образ коего сочетает в себе черты всех четырех зодиакальных знаков «неподвижного креста», является знаменитый египетский Сфинкс, украшающий собой комплекс пирамид в Гизе. Вид мощного (семидесятиметрового!) изваяния божества с бычьим телом, львиными лапами и человеческой головой, увенчанной традиционным головным убором фараонов, напоминающим опущенные орлиные крылья, внушает современному человеку священный трепет перед могуществом Времени, застывшего в камне. «Все боится времени, но время боится пирамид» – эта пословица, возможно, была неизвестна Наполеону Бонапарту, увидевшему во взгляде Cфинкса презрение к его величию и приказавшему изуродовать лик Бога Вечности. Прошли годы, честолюбивого завоевателя давно уж нет, а Сфинкс все также безучастно и слегка презрительно смотрит на течение времени и смешные попытки человека вырваться из‑под его власти.

Образ египетского Сфинкса проник в малоазиатскую и греческую мифологию, где и был запечатлен в мифе об Эдипе. Согласно мифу богиня Гера в качестве возмездия за совращение Лаем мальчика Хрисиппа наслала на Фивы Сфинкса (чудовище с головой человека, телом льва, крыльями орла и змеиным хвостом), который прилетел в Фивы из глубинных земель Эфиопии. В данном случае земной знак Тельца символически представлен змеем – древнейшим хтоническим символом, а Скорпион – орлиными крыльями, символом победы человеческого духа над страхом смерти. Обосновавшись неподалеку от Фив на горе Фиксион, Сфинкс задавал каждому проходящему мимо загадку: «Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?» Этот вопрос касался трех возрастов жизни человека, то есть трех форм времени: прошлого, настоящего и будущего. Всех, кто не мог разгадать загадку, Сфинкс убивал, символизируя тем самым всепожирающее время. Единственным человеком, сумевшим разгадать загадку Сфинкса, был Эдип, ответивший на поставленный вопрос следующим образом: «Человек в младенчестве ползает на четырех ногах, твердо стоит на двух ногах в зрелости и опирается на палку в старости». Эдип разгадал загадку о времени, и наложенное на Фивы проклятие было снято, а Сфинкс бросился со скалы вниз и разбился.

Этот миф можно считать прямым заимствованием из учения зерванитов, поскольку именно Зервана Акарана (как мы увидим в дальнейшем) часто изображали в образе Бога, сочетавшего в себе черты льва, орла, змея и человека, его же называли «Господином роста, зрелости и упадка», а на бронзовой табличке из Луристана, датируемой VIII веком до нашей эры, изображен Зерван в окружении юношей, зрелых мужей и стариков, символизирующих три временных этапа человеческой жизни.

Зерванизм, как мы уже упоминали ранее, оказал сильнейшее воздействие на орфиков – продолжателей дела легендарного Орфея. В орфической теогонии образ Бога Времени принимает очертания уже знакомого нам существа, соединившего в своем облике черты, принадлежащие четырем зодиакальным знакам неподвижного креста.

Орфики – последователи знаменитого Орфея, о котором Прокл заявляет следующее: «Орфей многим воспользовался в области мифов, и все бывшее прежде Урана вплоть до первопричины он выразил при помощи имен, а само неизреченное, вышедшее из умопостигаемых единичностей, он нарек Временем, потому ли, что оно – причина, предсуществовавшая всякому возникновению, или потому, что он излагал становление действительно сущего, – чтобы указать его порядок и превосходство целого над частичным, чтобы соотношение по времени было тождественно с соотношением по причине» [78].

В свою очередь, Сириан в «Метафизике Аристотеля» говорит о том же: «Первое и Орфей называл Временем» [79].

Дамаский описывает его так: «Дракон со сросшимися головами быка и льва, посредине же – лицо бога; на плечах он имеет, кроме того, крылья, а называется он Хроносом Агераосом (Нестареющим)» [80].

Афинагор, основываясь на орфической «теогонии Иеронима и Гелланика», почти в тех же словах описывает это существо, говоря: «Орфей… пользуется у них доверием в смысле самого истинного богословия; он, которому во многом следует и Гомер, а в особенности относительно богов, этот Орфей производит первое их рождение из воды… Согласно Орфею, началом для всего была Вода. Из воды образовался Ил. А из них обоих родилось живое существо Дракон с приросшей головою льва и лицом бога посредине – между обеими головами – по имени Хронос» [81].

«Рапсодическая теогония», являющаяся, по мнению А. Ф. Лосева, «наиболее зрелым продуктом античного мифологического мышления», в качестве первого начала выдвигала не Землю и не Воду, а именно время – Хронос, породивший из себя два антагонистичных начала – эфир (космос) и хаос. Орфический Хронос – греческий аналог персидского Зервана, породившего демиурга и разрушителя.

Анализируя наследие орфиков, Дамаский писал: «Таково, следовательно, в этих так называемых орфических рапсодиях богословие, в некотором роде относящееся к умопостигаемому. Философы интерпретируют это в том смысле, что вместо единого начала всего они полагают Хронос, вместо двух – Эфир и Хаос, устанавливая на месте просто сущего [мировое] Яйцо».

Это удивительным образом перекликается с учением зерванитов, утверждавших, что предвечно существовал только Зерван (Хронос), он породил из себя двух близнецов, воплощающих противоположные принципы созидания и разрушения – Ахура‑Мазду (космос – «упорядоченный» в пер. с греческого) и Ангра‑Манью (Хаос). Созданный же Ахура‑Маздой материальный мир имел форму яйца, в котором скорлупой была небесная твердь, желтком – Земля, плавающая в мировых водах, то есть в белке космического Яйца.

Зерванизм являлся не только эзотерической доктриной зороастризма – следы его влияния заметны и в других тайных (герметических) учениях античности. В магических книгах, приписываемых Гермесу Трисмегисту, встречается образ некоего бога Айона, чье имя переводится как «время жизни» или «вечность». Запоминающаяся внешность этого божества уже знакома нам по описаниям Хроноса в орфических текстах и по многочисленным изображениям в митреумах, святилищах Митры, в великом множестве разбросанных по всей территории огромной Римской империи. Крылатый львиноголовый бог Айон, вокруг человеческого тела которого обвивается змей, в одном из папирусов величается «Богом Богов» и «Безграничным». В «Книгах Трисмегиста» Айон назван творцом мира, безграничным временем и пространством.

На статуе Айона из Элевсина говорится о нем следующее: «Айон, который остается всегда неизменным благодаря своей божественной природе, который пребывает один на один с миром, который не имеет ни начала, ни середины, ни конца, который не принимает участия в изменении, который сотворил все в божественной природе» [82].

Айона иногда отождествляли с римским Богом Времени – Янусом, две головы которого смотрят одновременно в прошлое и в будущее. Согласно Овидию Янус был первым из богов, и первый месяц календарного года был посвящен именно ему, что говорит о его особой связи с ходом времени. Существующий григорианский календарь сохранил римские названия месяцев, а традиция празднования Нового года в январе (месяце, посвященном Янусу) сохраняется и по сей день. Раньше дата «1 января» точно соответствовала зимнему солнцестоянию, а согласно схеме пространственно‑временных ритмов, рассмотренной в предыдущей главе, зимнему солнцестоянию соответствуют: время года – зима, время суток – ночь, форма времени – вечность, – то есть Зерван Акарана.

Некоторые черты Зервана просматриваются и в образе индийского бога созидания и разрушения Шивы. На многих изображениях Шива имеет четыре лица и четыре руки – совсем как четырехрукий Зерван, держащий в ладонях Солнце и Луну, символизирующих ход времени, изображенный в таком виде на бронзовых согдийских блюдах IV века. Шива‑Натараджа в своем танце творит и разрушает миры, один из его эпитетов – Кала (Время) говорит о нем, как о Боге Времени, а его двуполая сущность – Ардханаришвара – особенно роднит его с персидским Зерваном, также воплощающем в себе космическое единство мужского (активного) и женского (пассивного) начал.

Древняя иудейская культура, сформировавшаяся как антитеза политеистическим культурам Египта, Ассирии и Вавилона, тоже заметно обогатилась в свое время от соприкосновения с персидской культурой. Иудеи, вышедшие из вавилонского плена благодаря персидскому царю Курушу, основателю династии Ахеменидов, многое переняли из учения Авесты. Зороастрийские идеи о Страшном суде в конце времен, о пришествии Спасителя, о воскрешении усопших не могли не оказать своего воздействия на иудеев, исповедовавших монотеистическую религию. Иудейские, а впоследствии христианские и мусульманские представления о рае и аде, о демонах и ангелах сложились явно под влиянием зороастризма и зерванизма.

Ветхозаветная «Книга пророка Иезекииля» содержит красочное описание некоего существа, явившегося пророку в видении, черты коего напоминают все того же четырехликого Зервана:

«И я видел: и вот бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из середины его как бы свет пламени из середины огня; и из середины его видно было подобие четырех животных, – и таков был вид их: облик их был как у человека; и у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла; А ноги их – ноги прямые. И ступни ног их – как ступня ноги у тельца, и сверкали, как блестящая медь. И руки человеческие были под крыльями их. На четырех сторонах их; и лица у них, и крылья у них – у всех четырех; крылья их соприкасались одно к другому; во время шествия своего они не оборачивались, а шли каждое по направлению лица своего. Подобие лиц их – лице человека и лице льва с правой стороны у всех их четырех; а с левой стороны – лице тельца у всех четырех и лице орла у всех четырех» [83].

Образ Зервана Акарана, явившегося ветхозаветному пророку, назван Иезекиилем «видением Славы Господней» – вот такое уважение проявляли иудеи, сами того не зная, к древнейшему персидскому божеству Бесконечного Времени.

Раннехристианская апокалиптика, вершиной которой может считаться канонизированное Откровение Иоанна Богослова, продолжила традиции иудейской эсхатологической литературы, вобрав в себя элементы древних персидских представлений о Боге Времени, оказавших воздействие на иудаизм еще за 500 лет до возникновения христианства. В «Апокалипсисе Святого Иоанна Богослова» содержится описание 24 старцев, символизирующих 24 часа суток, воплощающих принцип двойного Зодиака, и 4 животных, то есть четыре зодиакальных знака неподвижного креста – Тельца, Льва, Скорпиона и Водолея, на которых зиждется престол Божий:

«И вокруг престола 24 престола; а на престолах видел я сидевших 24 старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы. И от престола исходили молнии и громы и гласы, и 7 светильников огненных горели перед престолом, которые суть 7 духов Божьих; и пред престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола и вокруг престола 4 животных, исполненных очей спереди и сзади. И первое животное было подобно Льву, и второе животное подобно Тельцу, и третье животное имело лице, как Человек, и четвертое животное подобно Орлу летящему. И каждое из 4 животных имело по 6 крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог вседержитель, который был, есть и грядет» [84].

Фраза «и каждое из 4 животных имело по 6 крыл вокруг» содержит в себе ключ к пониманию принципа деления суток на 24 часа. Каждый час – это крыло времени, а поскольку этих крыл по шесть у каждого из четырех животных, символизирующих четыре ипостаси времени, логично было бы предположить, что эта шестерка является заимствованным из зороастризма символом шести Бессмертных Святых (Амеша‑Спента) – покровителей шести благих творений. Следовательно, 24 часа суток – это шесть созданий Бога‑Творца Ахура‑Мазды (огонь, воздух, вода, земля, растения и животные) в четырех временных формах Бога Времени Зервана (прошлом, настоящем, будущем и вечности).

В свою очередь, «7 светильников огненных, которые суть духи Божьи» – это Спента‑Манью (Святой Дух, воплощающий собой творческую природу Ахура‑Мазды) в окружении шести Амеша‑Спента (Бессмертных Святых). Иудейский семисвечник представляет собой символ космического единения Творца и Бессмертных Святых. Последняя фраза приведенной цитаты – «свят Господь Бог Вседержитель, который был, есть и грядет» является христианским осмыслением персидской идеи о том, что Господь Бог пребывает вне временных рамок, а стало быть – в прошлом, настоящем и будущем одновременно.

Образ четырех животных, соответствующих четырем зодиакальным знакам неподвижного креста, а вместе с тем и четырем ликам Бога Времени Зервана, у престола Божия оказался настолько популярным в христианской традиции, что его составляющие и поныне изображаются как атрибуты четырех евангелистов на христианских иконах, хотя сами христиане вряд ли отдают себе отчет в том, что означает подобная символика.

Согласно исламской традиции, которая в этом близка христианской, Престол Господа покоится на человеке, быке, орле и льве. Повествование о путешествии пророка Мухаммада по небу включает описание различных ангелов, встречаемых им на пути, и среди них был гигантский ангел, имевший четыре головы: ангела, льва, орла и быка.

Шумерская, а позже и ассирийская культуры тоже были знакомы с культом четырехликого Бога Времени, и тому есть безусловное свидетельство – статуи крылатых человеко‑быков, установленные у входа в Хосарбадский дворец Саргона II в VIII веке до нашей эры. Рельеф храма в Убайде (середина III тыс. до н. э.) изображает шумерское божество власти – львиноголового орла Имдугуд, представляющего одну из многочисленных интерпретаций единого для различных культур образа бога Времени.

Такая популярность многоликого существа, символизирующего время, безусловно, не могла появиться случайно. Египетская, греческая, римская, сирийская, иудейская, христианская и мусульманская культуры оказались под влиянием персидской Космической религии, сакральная часть которой – зерванизм – оказалась универсальным фундаментом для эзотерических учений всего античного мира.

Изображения четырехликого Бога Времени известны не только по памятникам египетского, сирийского и греко‑римского происхождения. Его нетленный образ мы встречаем и в самом сердце Персидской империи – в Персеполе, где он украшает собой капители колонн дворца Ахеменидов, центральные сцены на лестничных рельефах, а также Пропилеи Ксеркса. Персеполь был основан царем Дарием I в начале V века до нашей эры. Присутствие символов Зервана на капителях колонн царского дворца позволяет говорить о том, что зерванизм пустил глубокие корни в сознании персов, а символизм бога Времени вошел в число наиболее распространенных образов персидского художественного канона.