Глава 3. Когда сон наконец пришел к Рики, выглядело это так, будто его в самом деле взяли и перенесли куда-то в другое место

Когда сон наконец пришел к Рики, выглядело это так, будто его в самом деле взяли и перенесли куда-то в другое место. Он лежал в какой-то странной комнате, ожидая чего-то. Комната и весь дом казались заброшенными. Стены и пол состояли из голых досок, стекло в окне было выбито и сквозь проем сияло солнце. Пыль плясала в солнечных лучах. Он не знал, чего он ждет, но что-то должно было случиться, и он боялся этого. Он не мог встать с кровати. Комната располагалась на верхнем этаже; он видел в окно только облака и бледно-голубое небо. Но то, что должно было прийти, шло не оттуда, а снизу.

Его тело прикрывал только ветхий выцветший плед. Ноги его под пледом были парализованы. Поглядев вокруг, Рики понял, что видит каждую деталь с необычайной ясностью: все трещины, все гвозди в полу, все пылинки в лучах солнца.

Тут он услышал стук — распахнулась тяжелая подвальная дверь. Все здание словно содрогнулось. Потом из подвала выбралось что-то тяжелое, какое-то животное. Рики слышал, как оно медленно ступает по полу, задевая за стены. Оно издало нюхающий звук. Оно искало его.

Рики снова попробовал встать, но парализованные ноги не слушались. Тварь внизу тяжело топала из комнаты в комнату, слышался треск половиц под ее грузным телом. Похоже, полы здесь совсем прогнили.

Потом шум стал громче и яснее — ему казалось, что он слышит даже дыхание.

Тварь начала подниматься по лестнице. Что-то рухнуло, будто обвалились разом с полдюжины ступенек, и она возобновила подъем, теперь уж более осторожно.

Лицо Рики стало мокрым от бессильных слез. Больше всего его пугало то, что он не знал, спит он или нет; если он спал, ему оставалось только дождаться пока то, что поднимается, войдет в комнату — тогда страх разбудит его. Но это не было похоже на сон. Его рассудок и восприятие были ясными, отсутствовала характерная для сна неясность и путаница. Он никогда еще не плакал во сне. И если это не сон, то тварь ворвется и растерзает его, а он не сможет даже пошевелиться.

Характер звука изменился, и Рики понял, что он сам на третьем этаже, потому что тварь теперь была на втором. Она снова протискивалась из комнаты в комнату, только уже быстрее, словно почуяла его.

Пыль все еще танцевала в лучах солнца, облака так же проносились по бледному осеннему небу. Теперь он уже отчетливо слышал дыхание твари. Она подобралась к последнему лестничному пролету. Желудок Рики, казалось, наполнился льдом; он боялся, что его сейчас вырвет — вырвет ледяными кубиками. В горле пересохло. Он мог закричать, но подумал, что тогда тварь доберется до него еще быстрее. Она, пыхтя, поднималась все выше. Треснули перила.

Когда она с тихим воем заскреблась в дверь его комнаты, он понял, что это. Гигантский паук. Если пауки могут выть, то они воют именно так. Под дверью он уже видел множество царапающих пол лап. Рики почувствовал, как его охватывает чистый, элементарный ужас, какого он еще никогда не испытывал.

Но дверь не разлетелась в щепки, а тихо отворилась. На пороге стоял высокий темный силуэт. Что бы это ни было, это был не паук, и ужас Рики погас. Фигура некоторое время не двигалась, и Рики попытался в очередной раз пошевелиться, отталкиваясь руками. Грубые доски кровати врезались ему в спину, и он в очередной раз подумал: Это не сон.

Фигура вошла в дверь.

Рики увидел, что это человек. Потом темный силуэт распался, и перед ним предстали трое людей. За черными покрывалами он увидел знакомые черты. Перед ним стояли Джеймс, Джон Джеффри и Льюис, и он знал, что они мертвы.

Он с криком проснулся. Его глазам предстало самое обычное утро на Мелроз-авеню, кремовые стены спальни с картинами, которые они со Стеллой купили в Лондоне, раскрытое во двор окно. Рука Стеллы сжимала его плечо. Казалось, что в комнате слишком темно. С максимально возможной для своих лет резвостью Рики вскочил с кровати и подошел к окну. Стелла устремилась за ним. Он сам не знал, что он хочет увидеть, но зрелище было неожиданным: весь двор и крыши близлежащих домов покрылись снегом. Небо тоже было темным. Он не знал, что сказать, но изо рта сами собой вырвались слова:

— Всю ночь шел снег, Стелла. Никогда еще у Джона Джеффри не было такой дурацкой вечеринки.