Третий доклад

Дорнах, 25 декабря 1920г.

Мы можем рассмотреть два направления, когда речь идёт о том, чтобы понять Событие Голгофы в смысле Рождественской Мистерии: с одной стороны, звёздное небо со всеми его тайнами и, с другой сторо­ны, внутреннее человека со всеми его тайнами. Более того, в течение этих дней я указал на то, как по звёзд­ному небу так называемые маги с Востока узнали о пришествии Христа Иисуса на Землю, как из созерца­ния, развившегося из человеческого внутреннего, бед­ные пастухи в поле ощутили возвещение этого Спаси­теля человечества. На оба эти направления, от кото­рых, по сути, к человеку приходит всякое познание, от которых к нему должно было прийти и высшее позна­ние об истинном смысле Земли, мы ещё раз направим сегодня наше внимание.

Оглядываясь на времена, предшествовавшие Мис­терии Голгофы, мы находим там положение души че­ловека по отношению к универсуму и к себе самой совсем иным, чем после Мистерии Голгофы. Конечно, во внешней истории это не нашло вполне определён­ного отражения по той причине, что в значительной мере древнее познание принадлежит эпохам, которым в послеатлантическое время до Мистерии Голгофы предшествовали тысячелетия. Когда приблизилась Мистерия Голгофы, этот род познаний уже ослаб. И мы можем сказать, что только отдельные, особо из­бранные, люди, как три мага с Востока, могли иметь такое далеко идущее познание, которое обнаружилось у них; и, с другой стороны, только особо предпочи­таемые, душевно восприимчивые пастухи, стало быть, люди из народа, могли из сна развить созерцание, ка­кое развили эти пастухи. Но это было только насле­дие древней познавательной связи человека со все­ленной, как, с одной стороны, у магов, так, с другой стороны, у пастухов.

И всё же мы не можем сказать, в частности и для нашей эпохи, чтобы человечество особенно отчётливо проявило уже тот род познания, который едва вступил в развитие человечества со времени Мистерии Голго­фы, но то, что мы сегодня вечером проведём перед душой, в общем уже имеет силу. Дохристианский род отношения к звёздному небу был таков, что едва ли люди видели звёзды только так прозаически, абст­рактно, как мы видим их теперь. То, что люди этих древних эпох говорили о звёздах, как о живых суще­ствах, едва ли пришло, как полагает весьма несовер­шенная наука, из одной только фантазии, а пришло это из духовного, хотя и инстинктивного, атавистиче­ского созерцания звёздного неба. Именно в древние эпохи на звёздном небе видели не просто световые точки или световые поверхности, но видели там нечто духовное, которое можно было охарактеризовать в том смысле, в каком эти древние люди характеризова­ли образы звёзд, ибо они ощущали отдельные планеты нашей планетной системы одушевлёнными живыми существами. В этом далёком звёздном небе видели только духовное. И как эти древние люди видели звёздное небо в его духовном элементе, также они ви­дели всё относящееся к растительному и минерально­му мирам. Итак, звёздное небо, минеральный и расти­тельный миры - эти три области бытия древние люди видели с помощью одной способности познания. Они говорили о звёздах как об одушевлённых существах, а также о минералах и растениях они говорили как об одушевлённых существах.

Мы как раз не должны себе представлять, что спо­собность познания у людей этих древних эпох была такая же, как наша. Некоторое время тому назад я по­казал ступень познания, вовсе не так сильно отли­чающуюся от нашей, но которую, по сути дела, мно­гим людям современности уже трудно себе предста­вить. Я говорил, что греки в своей самой ранней куль­туре вообще не видели синий цвет, что они, следовательно, не имели над собой синего неба. Это было нечто такое, чего греки не имели. Они ощущали цвета больше в активном красно-желтом направлении. Они и не применяли для рисования то, что сегодня для нас является синими оттенками. Этот синий цвет выступил для человеческого восприятия лишь позже.

Представьте-ка себе, что все синие оттенки ис­чезнут из мира, значит и всё зелёное будет выглядеть иначе, чем оно выглядит для нас сегодня. Тогда вы будете вынуждены сказать себе: "Для грека мир во­круг него выглядел ещё иначе, чем для современного человечества". Для людей более древних времён ок­ружающий мир выглядел отличающимся от нашего мира в ещё более значительной степени. Из мира, обо­зреваемого древними, постепенно отступало духов­ное. Духовное удалялось из звёздных миров, из мине­ральных и растительных миров, и в то время как ду­ховное удалялось, живые, активные цвета становились более тусклыми. Зато из подосновы выделялось то, что ощущалось как синее. И по мере того, как в чело­вечестве всё больше и больше восходила способность для восприятия синего, для восприятия тёмных цве­тов, всё больше превращалось в серую, бесцветную геометрию, механику то, что древние греки ощущали в своей живой, соответственно, я бы сказал, активной многокрасочной астрологии. Сегодня, извлекая эту геометрию и механику из своего внутреннего, мы больше с их помощью уже не видим в своём окруже­нии тайны звёздных миров. Древняя астрология пре­вратилась в тот мир, который мы сегодня представля­ем себе в коперниканско-галилео-кеплеровском духе, в мир небесной механики, в мир математики. Такова одна сторона.

Другая сторона заключается в том, что в те древ­ние времена существовала интенсивная внутренняя способность человека воспринимать то, что из Земли омывало человека - в определённой степени как флю­ид из Земли. Итак, я бы сказал, флюиды Земли, свой­ства Земли возвещают о себе как противоположность звёздного неба через внутреннюю возможность вос­приятия, через определённую внутреннюю способ­ность. В древние эпохи человек обладал тонкой вос­приимчивостью ко всему тому, что составляло осо­бенности климата его страны, что являлось особенно­стями почвы. Жил ли человек на известковой почве, жил ли он на гранитной почве - это означало для него иметь другое восходящее течение того, что было в Земле. Но ощущаемое им в виде такого восходящего течения не представлялось ему чем-то смутным, вроде притуплённого, приглушённого переживания, но оно восходило в нём как цвета, облака, которые он ощу­щал всем своим нутром. И точно так же, как он ощу­щал глубь Земли, он ощущал и человеческие души у своих ближних, и животную жизнь. Это ощущение было оживлённым и интенсивным. Так же, как оно было родом внешней познавательной способности, благодаря которой человек всматривался в звёздное небо, благодаря которой атавистическим, инстинктив­ным ясновидением он обозревал минералы и растения в их духовности, так внутренним инстинктивным со­зерцанием он воспринимал то, что духовно жило в глубинах Земли. Уж не просто говорил он об извест­ковой почве, но определённые элементарные существа восходили к нему - одного рода из известковой почвы и другого рода из гранитной или гнейсовой почвы.

Он ощущал также то, что жило в других людях в виде аурического, но в определённой степени надето­го на них Землёй, и особенно он ощущал животных в их ауре в качестве земных существ. Для него то, что жило в Земле как грунт и почва, как внутреннее зем­ное тепло, некоторым образом продолжалось в целом животном мире. Когда древний человек смотрел на бабочку, порхающую над растениями, он видел, как она тащит за собой то, что выделяется из Земли. По­добным аурическому облаку воспринимал он то, что как животное пробегало по Земле. Постепенно всё это отступило, и для человеческого восприятия, которое переместилось вовне, остался прозаический мир, так что человек начал теперь видеть окружающий его мир так же, как сегодня мы видим красочный окружающий мир без восприятия духовного. А то, что человек ви­дел благодаря внутреннему восприятию, превратилось в наше современное естествознание; то же, что он ду­ховно видел благодаря внешнему восприятию, пре­вратилось в нашу современную математику и ме­ханику.

Так с одной стороны, из того, что привело к внут­реннему созерцанию бедных пастухов в поле, мы раз­вили современное созерцание природы, а из того, что привело магов с Востока к восприятию звезды, воз­вестившей о Христе, мы развили нашу сухую матема­тику и механику. Как раз в это время у отдельных лю­дей было ещё так много сохранено для внешнего и для внутреннего восприятия, что мистерия Рождения Ии­суса могла возвещаться таким способом в обоих на­правлениях.

Но что же, собственно, лежало в основе этого вос­приятия? Так вот, в то время, которое мы проживаем между смертью и новым рождением, то есть которое мы проходим до вступления в земное бытие через ро­ждение, в это время мы в действительности пережива­ем мировое пространство. Там к пространству, охва­тываемому нашей кожей, наша индивидуальность была привязана не так, как здесь, - то бытие было распростёрто по мировому пространству. И та древняя способность магического созерцания, стало быть ещё проявлявшаяся у мудрецов с Востока, у магов с Вос­тока, в действительности была способностью, которая особенно сильно проникала в человека из времени между смертью и рождением, то есть была некой спо­собностью из бытия до рождения. Пережитое душой до рождения внутри звёздного мира пробуждалось в особую способность у того, кто стал учеником мага. Развивая эту особую способность, ученики магов мог­ли в определённой мере сказать: Прежде чем сойти сюда, в этот земной мир, ведь я пережил нечто совер­шенно определённое с Меркурием, с Солнцем, с Лу­ной, с Сатурном и с Юпитером. И то, что это космиче­ское воспоминание определённым образом всплывало, приводило к тому, что они во всём внешнем мире то­же видели духовное, что судьбу человека на Земле они видели из того, что было видно внутри звёздного мира благодаря воспоминанию о доземном бытии.

Однако, те способности, с помощью которых вос­принимали земные глубины, тайны человеческих душ и сущность животного, были молодыми, зародыше­выми способностями, которые развивались в человеке только в зачатке и которые выступают только после смерти, то есть это посмертные способности, которые могут стать творящими только после смерти. Хотя эти способности и являются для человека особенно сози­дающими только после смерти, всё же в земной жизни они в качестве сильных зародышевых способностей совсем особенно проявляются у ребёнка в первый пе­риод земной жизни. Силы роста, которыми особенно обладает подрастающий ребёнок, силы, которые ведь пробиваются и восходят из духовного, они потом в более поздние годы у человека отступают, уходят. И это именно те силы, которые были до рождения, уже тогда наполняя нас. Но зато после смерти эти детские способности выступают снова. Только у особо ода­рённых людей они сохраняются до более позднего возраста. Ибо - я здесь однажды уже упоминал об этом - тем количеством гениальных способностей, какое мы имеем в поздние годы, мы обязаны тому об­стоятельству, что мы остались детьми более, чем те, кто этих способностей имеет меньше или не имеет их вовсе. Сохранение детских способностей в более позднем возрасте наделяет нас особыми творческими возможностями и тому подобным. Чем больше мы можем сохранять детские способности, несмотря на то, что становимся зрелыми, тем более созидающими, творящими людьми мы являемся. Кроме того, эти творческие силы затем особо выступают снова после смерти.

В частности, отдельным народам дохристианского периода была дана возможность оплодотворять по­смертные способности теми способностями, которые остались из дорождённого времени. Вследствие того, что эти народы в меньшей степени развили проявив­шиеся как раз у магов Востока познания (именно тем, что они больше отодвинули эти познания и позволили больше выдвинуться посмертным способностям, и те и другие так проникли друг в друга, что дорождённые способности оплодотворили и оживили посмертные способности) у иных людей образовался потом дар пророчества, дар из посмертных способностей проро­чески предсказывать будущее. Те, кого мы называем иудейскими пророками, - это люди, у которых осо­бенно развились посмертные способности, но они ос­тавались не только инстинктивными, как у бедных пастухов при провозвестии в поле, но они были про­низаны теми другими способностями, которые у таких людей, как маги с Востока, были развиты более силь­но и которые, конечно, привели их к совсем особым познаниям, относящимся к тайнам звёздного неба и его процессов.

И теперь вам станет понятным, как должны были совпасть провозвестие пастухов в поле и познание ма­гов с Востока. Ведь познание магов с Востока в своей сфере было таким, что в особенности они могли со­зерцать глубокие тайны звёздного неба. Тут из тех миров, в которых человек находится между смертью и новым рождением и из которых родились в них спо­собности, позволившие им проникнуть к звёздному небу, они смогли прийти к тому, что у них с ростом этого познания возникло воззрение: тут, из этих ми­ров, пока не принадлежащих нашей жизни между ро­ждением и смертью, но принадлежащих нашей жизни между смертью и новым рождением, идёт к Земле Существо, Христос. Из звёздного познания узнали ма­ги о приближении Христа.

А что же обнаружили пастухи в поле, развившие особые способности ощущать глубины Земли? Теперь, когда приблизился Христос, Земля как раз несколько изменилась. Земля почувствовала это приближение Христа. Земля несла в себе новые силы, которые при­шли именно благодаря тому, что приблизился Хри­стос. То, что отражала Земля, способ, каким реагиро­вала Земля на приближение Христа - это ощутили пастухи в поле своим благочестивым чувством как ис­ходящее из Земли. Так магам с Востока пространст­венные дали возвестили то же самое, что пастухам возвестили земные глубины.

Это было время, когда ещё существовали слабые остатки тех древних познаний. Поэтому мы должны посмотреть на таких действительно исключительных для того времени людей, какими были три мага с Вос­тока, а также - эти особенные пастухи в поле. И те, и другие в своём роде сохранили то, что для всего чело­вечества уже более или менее исчезло. Поэтому, при­близившись, Мистерия Голгофы могла заявить им о себе тем способом, каким она им и заявила.

Эти вещи надо непременно рассматривать так, чтобы при обычном историческом способе представ­ления учитывать то, что в познании может даваться" человеку духовнонаучно. В определённой мере надо пытаться обойти дали пространства и душевные глу­бины. И обойдя правильным образом с определённой точки зрения пространственные дали, затем учатся способу, каким маги с Востока пережили приближе­ние Мистерии Голгофы. Пытаясь исследовать душев­ные глубины, надо прийти к пониманию того, как о себе возвестило пастухам нечто, так приблизившееся к Земле, что уже сама Земля восприняла в себя силы этого приближающегося. Проявившееся у магов в до-рождённых способностях больше соответствует ин­теллектуальному, познанию. Конечно, тогда интел­лектуальное было ещё иным, чем сегодня. Зато у пастухов действовало то, что больше соответствовало желанию, и одновременно оно является тем желанием, которое в универсуме представляет собой силы роста. Так что, я бы сказал, пастухи связаны своим желанием с тем, что тогда как Существо Христа приближалось к Земле. Кроме того, ощущаешь, как рассказы о магах с Востока - хоть они в сегодняшней библии весьма не­совершенны - передают род познания, в котором маги приблизились к Мистерии Голгофы: для них это су­ществует во внешнем сознании. И мы ощущаем в рас­сказе, в этом проникновенном рассказе, как в Еванге­лии представлено провозвестие пастухам: тут указы­вается на волю людей, на душу, на внутренне эмоцио­нальное. «Откровение Бога на Небесах и на Земле мир людям, имеющим добрую волю». В провозвестии пас­тухам ощущается струение воли. И ощущая полное света познание магов, вы чувствуете совсем другой характер познания.

Так, когда мы пытаемся совсем глубоко заглянуть в человеческое познание и в человеческое желание, в дорождённое и посмертное, мы приближаемся к на­стоящему глубокому значению того, что рассказыва­ется в Новом Завете о познании магов и о провозве­стии пастухам.

Для нас, говорил я, то, что для древних было жи­вым духовным миром в виде мира звёзд, минерального мира и растительного мира, стало математикой и механикой. То, что прежде было внутренним познани­ем, вытянуто на поверхность. Если мы вообразим себе человека и его внутреннее познание как оно выступи­ло у пастухов представим себе как внутренний мир, а то, что выступило у магов, представим как внешний, то это внешнее познание у магов является тем, что простирается в дали пространства, чтобы воспринять дух; а то, что живёт как внутренний мир, ведёт к со­зерцанию, воспринимающему глубины Земли, но тоже духовно.

Рисунок 3

И то, что тут является внутренним познанием, вы­ступившим у пастухов (см. рисунок 3, красное), это в дальнейшем развитии человечества всё больше и больше разрастается наружу и становится сегодняш­ним внешним восприятием. Это становится тем, что сегодня называют эмпирическим восприятием. Зато у магов то, что содействовало познанию живого звёзд­ного мира, отступило во внутреннее, я бы сказал, больше в головной мозг, и стало нашим математиче­ским, нашим механическим миром (зелёное). Итак, произошло некое пересечение. То, что прежде, в дои­сторическое время, было внутренним познанием, об­разной, наивной, инстинктивной имагинацией, становится нашим внешним познанием, становится чувст­венным восприятием; то, что было внешним познани­ем, которым человек охватывал мир звёзд, втягивается во внутреннее и становится сухим геометро-математически-механическим миром, который отныне мы получаем изнутри.

Ведь современный человек не воспринимает через внутреннее просветление ничего другого, кроме мате­матически-механического. И только избранные духи, как может быть Новалис, возносятся к тому, чтобы в чём-либо ощутить поэтическое, исполненное глубокой фантазии и даже поэтически изобразить, каково, на­пример, именно математически-механическое нутро, которое Новалис так прекрасно - прямо-таки гармо­нично - воспел (18). То, что воспевает Новалис, сего­дня для обычного человека - это сухой мир треуголь­ников, четырёхугольников, сухой мир квадратов, сумм и разностей; для обычного человека - это тот мир, где мы может быть выражаем, как в параллелограмме об­наруживается результирующая двух сил. Обычный человек достаточно прозаичен, он воспринимает этот мир скучным и сухим; он ему не нравится. Избранный Новалис его воспевает, потому что в Новалисе ещё живёт кое-какой отголосок того, чем был этот мир, когда он ещё не отошёл во внутреннее. Тогда он был тем миром, из которого воспринимался дух Юпитера, дух Сатурна, исходя из которого воспринимался дух Овна, Тельца, Близнецов. Это был древний, наполнен­ный светом мир звёзд, который только отступил и по­ка на первой стадии своего отступления является внешне сухим, механически-математическим миром.

И то, что у пастухов в поле усилилось иным обра­зом - до восприятия голоса ангела в высях, в нас это превратилось в восприятие (сухое, скучное, ослабленное) внешнего чувственного мира. Этим мы воспри­нимаем сегодня и минеральное, и растительное, и звёзды, в то время как другим, едва выраженным, мы воспринимаем глубины Земли или мир человека и мир животного. Однако сегодня в математически-механическом, форономическом мире ослабленно то, что когда-то было астрологией; для древнего познания это имело в себе такую силу, что через это познание магам открылся Христос как небесное Существо. А оказывая глубокое влияние на Землю, вся сила, с ко­торой Христос должен был действовать на Земле, воз­вестила не сегодняшнему нашему обычному чувст­венному познанию, посредством которого мы не ви­дим ничего, кроме зелёной поверхности травы и ко­ричневого меха животного, - эта сила возвестила тому познанию, каким оно было ещё во внутреннем, пока ещё не выступило в одни только глаза, только в кожу, возвестила пастухам в поле о том, кем должен стать Христос для Земли.

Мы снова должны найти дорогу назад, мы долж­ны снова суметь найти возможность внутреннее, яв­ляющееся сегодня только сухой математикой, образно усилить до имагинации. Мы должны учиться пости­гать имагинацию, которую нам даёт наука посвяще­ния. Что же содержится в этих имагинациях? Они ведь являются продолжением того, благодаря чему маги с Востока узнали о приближении Христа. Эти имагина­ции суть отпрыски, потомки того, что древние видели в образах звёзд, в имагинациях звёзд, в минеральных имагинациях, в золоте, в серебре, в меди. Таким обра­зом древние видели в соответствующих имагинациях, и потомками всего этого сегодня являются математи­ческие способности. Математические способности становятся сегодня теми способностями, с помощью которых понимают имагинации. И таким образом из совершенствования внутреннего надо искать понима­ние Существа Христа.

Но внешнее восприятие тоже следует углублять. Внешнее восприятие само является потомком того, что когда-то было внутренним восприятием, инстинк­тивной природой. Сила, которая у пастухов была ещё провозвестием во внутреннем, в сердцах, теперь нахо­дится лишь в глазах и ушах. Она полностью перемес­тилась на внешнюю сторону человека и оттуда вос­принимает только внешнее, ковёр чувств. Но она должна идти ещё дальше наружу. Однако для этого человек должен покинуть своё тело и стать способным к инспирации. Тогда эта инспирация, то есть воспри­ятие, которое сегодня должно пробиваться наружу, сможет дать, исходя из науки посвящения, то же, что было дано путём возвещения наивному внутреннему познанию пастухов в поле.

Когда в современном человеке взаимодействует то, что приходит из науки посвящения через имагина­цию и инспирацию, так же, как когда-то действовали астрология у магов и человеческое душевное созерца­ние у пастухов в поле, - тогда человек благодаря по­знанию имагинации и инспирации снова поднимается к духовному постижению живого Христа. Необходи­мо понять как Изида, живая божественная София мог­ла пропасть для того развития, которое загнало астро­логию в математику, геометрию и механику. И дейст­вительно поймут, что когда из этого кладбища: из ма­тематики, форономии и геометрии, - пробуждается живая имагинация, это пробуждение означает нахож­дение Изиды, нахождение новой Изиды, божествен­ной Софии, которую человек найдёт, когда сила Хри­ста, находящаяся в нём со времени Мистерии Голгофы, станет живой, исполненной жизни, то есть напол­ненной светом.

Мы стоим как раз перед этим поворотом времён. Внешняя Земля не даст человеку тех благ, к которым он привык стремиться в новое время. Большие кон­фликты, вызвавшие ужасные катастрофы последних лет, уже превратили в руины культуры большую часть Земли. Последуют дальнейшие конфликты. Люди го­товят себе следующую большую мировую войну. Культура будет разрушаться и далее. Из того, что ока­залось именно для нового человечества самым цен­ным для познания и стремления, ничего не может быть приобретено непосредственно. Внешнее земное бытие, поскольку оно является результатом прежних эпох, прейдёт, и совершенно тщетны надежды тех, кто верит, что можно продолжать старые навыки мышле­ния и воли. Во всех сферах должно восходить новое познание и новое стремление. Мы должны ознако­миться с мыслью о прехождении культуры, цивилиза­ции; однако, мы должны заглянуть в человеческое сердце, в дух, который живёт в человеке. Мы должны питать доверие к этому человеческому сердцу и к этому человеческому духу, которые живут в нас, что­бы благодаря всему тому, что мы можем совершить внутри разрушения старой цивилизации, возникло но­вое образование, действительное новое образование.

Это новое образование не возникнет, если мы не решимся действительно обратить серьёзное внимание на то, что с неизбежностью должно происходить для человечества. Перечитайте об этом в моей книге «Как достигнуть познания высших миров?» (19). Там я описал, как человек, желающий достичь высших по­знаний, вначале должен развить в себе понимание то­го, что называют встречей со Стражем Порога. Там указано на то, что означает эта встреча со Стражем Порога: желания, эмоции и мысли определённым об­разом разделяются, и из хаотического человеческого единства должна возникнуть триада. Это то понима­ние, которое должно открыться ученику духовной науки, когда для него проясняется, кто такой Страж Порога; это понимание должно открыться всему но­вому человечеству в отношении хода цивилизации. Даже если не внешним сознанием, то внутренним пе­реживанием человечество проходит через область, ко­торую можно представлять тоже областью Стража Порога.

Новое человечество переходит порог, на котором стоит знаменательный Страж, строгий Страж. И этот строгий Страж прежде всего говорит: "Не оставайтесь привязанными к тому, что перенесено из древних вре­мён. Смотрите в свои сердца, смотрите в свои души, чтобы вы могли создавать новые образы! Эти новые творения вы сможете создать только тогда, когда бу­дете иметь веру, что для этого нового духовного тво­рения могут прийти из духовного мира силы познания и силы воли". То, что для отдельного человека при встрече с мирами высшего познания должно быть особенно сильным событием, для всего человечества в настоящее время происходит в определённой мере бессознательно. И те, кто объединились как антропо­софское общество, должны были осознавать, что са­мым необходимым в современное время является привести людей к пониманию этого перехода через область порога.

И как человек в качестве познающего должен по­нять, что его мышление, чувства и желания некото­рым образом разъединяются, и он должен это в выс­шем смысле удерживать вместе, так и новому человечеству необходимо понять, что друг от друга должны отделиться духовная жизнь, правовая или государст­венная жизнь и хозяйственная жизнь, и должна быть создана более высокая связь единения, чем это было в прежнем государстве. Это не какие-нибудь програм­мы, идеи, не какие-либо идеологии, которые в от­дельности могут привести к признанию этой необхо­димости трёхчленности социального организма. Толь­ко глубокое знание дальнейшего развития человечест­ва покажет нам, что это развитие достигает пороговой области, что там стоит строгий Страж. И как он требу­ет от отдельного человека, продвигающегося к выс­шему познанию: "Претерпи разделение на представ­ление, чувство и желание", - так же он требует и от всего человечества: "Отделите друг от друга то, что до сих пор переплетено в хаотическом единстве в идоле государства, разделите это на духовное образование, на государственно-правовое образование и на хозяй­ственное образование". Иначе человечество не про­двинется вперёд, иначе старый хаос расколется, рас­падётся. Но если он распадётся, он примет не тот об­лик, который необходим человечеству, а ариманиче-ский или люциферический облик, в то время как этому хаосу может быть дана сообразно с Христом форма, следующая только из познания духовной нау­ки о прохождении порога в настоящее время.

Это нечто такое, что уже теперь, во время Рожде­ства, мы должны сказать себе, если мы правильно по­нимаем антропософию. Младенец, лежащий в яслях, должен быть для нас младенцем духовного, развития в человеческое будущее. Как пастухи в поле отправи­лись в свой путь после провозвестия, как маги Восто­ка отправились в свой путь после провозвестия, чтобы увидеть, как появилось в виде младенца то, что должно способствовать развитию человеческого мира, так новый человеческий мир должен идти к науке посвя­щения, чтобы из науки посвящения воспринять, я бы сказал, в облике младенца то, чем должен стать для будущего трёхчленный социальный организм, движи­мый духовной наукой. Старая государственная форма разрушится, если человек не приведёт её к трёхчлен­ности. Она разрушится так, что сама из себя разовьёт, с одной стороны, духовную область - но тогда она бу­дет тем более хаотичной, полностью приняв ариманически-люциферические черты; и с другой стороны, хозяйственную область, в свою очередь с люциферически-ариманическими чертами - и как одна, так и другая будут тянуть к себе клочки государственного образования. На Востоке разовьются более ариманически-люциферические духовные государства, на За­паде - более ариманически-люциферические хозяйст­венные государства, если человек путём пронизания своего существа Христом не поймёт, как этого избе­жать, как из своего познания, по своей воле осущест­вить трёхчленность там, где всё устремляется друг от друга.

Тогда человеческое познание будет пронизано Христом, человеческое желание будет пронизано Христом, и это во всей полноте проявится не иначе, как только при рассредоточении старого идола едино­го государства на его три соответствующих члена. Тот, кто в таком случае будет правильно стоять внут­ри духовной жизни, познает, подобно пастухам в поле, что испытывает Земля благодаря Существу Христа. А тот, кто правильно стоит внутри хозяйственной жиз­ни, в хозяйственных ассоциациях, тот в правильном смысле разовьёт волю, которая приведёт к социально­му организму, пронизанному Христом.