Первый доклад

Die Suche nach der neuen Isis, der gцttlichen Sophia

Vier Vortrдge, gehalten in Basel am 23. Dezember 1920 und in Dornach vom 24. bis 26. Dezember 1920

GA 202

РУДОЛЬФ ШТАЙНЕР

Поиск новой Изиды, Божественной Софии.

Четыре доклада, прочитанных: в Базеле 23 декабря 1920 г. и в Дорнахе с 24 по 26 декабря 1920 г.

GA 202

«Мост между духовностью мира и физическим человека»

Первый доклад

1920 г.

Во время трёх годовых праздников Христианский мир вспоминает о том Существе, Которое даёт им смысл в земной жизни и из Которого излучается силь­нейшая сила этой земной жизни. Из этих трёх празд­ников праздник Рождества предъявляет наибольшие требования к нашему ощущению; он хочет некоторым образом наше ощущение как можно больше запечат­леть в душе. Праздник Пасхи предъявляет наиболь­шие требования к тому, что мы называем человече­ским разумом, человеческим осознанием, праздник Троицы - к человеческим желаниям. И собственно го­воря, люди постигают то, что должно быть заключено в Мистерии Рождества, только через запечатление, через углубление ощущения, представляющего нам всё наше человеческое существо, нашу ценность и наше достоинство как человека.

И только правильно и достаточно глубоко ощутив то, чем человек является во вселенной, люди воздадут должное тому настроению, которое должно быть ис­тинным настроением Рождества. Только полностью осознав чудо, содержащееся в пасхальной Мистерии, чудо воскресения, они отдадут должное этой пасхаль­ной Мистерии; и только увидев в празднике Троицы нечто, означающее силу для развития наших волевых импульсов и возвышающее нашу волю над одними только земными инстинктами, они в правильном свете увидят то, чем должен быть праздник Троицы.

Христос Иисус находится в отношении с отцов­скими принципами вселенной - это представляет нам праздник Рождества. Христос Иисус находится в отношении с тем, что стало привычным называть прин­ципом Сына - это представляет нам пасхальная Мис­терия. С тем, что в качестве Духа пропрядает мир и струится сквозь него, Христос находится в такого рода отношении, как нам это представлено в Мистерии Троицы.

Глядя вокруг себя на внешнюю природу, мы ви­дим, как во внешнее физическое бытие и человек вступает благодаря силам этой природы. Из всего пришедшего к нам из духовной науки, мы знаем, что эту природу мы рассматриваем в ошибочном смысле, если смотрим на неё, судя только по её физически чувственной формальной стороне. Мы знаем, что бо­жественные силы выткали природу, и мы в правиль­ном смысле слова осознаем своё происхождение из природы только тогда, когда сможем смотреть на это Божественное, пропрядающее природу и струящееся сквозь неё. В таком случае мы с восхищением подни­маем взор на принцип Отца природы. Всё, что как Бо­жественное пропрядает природу и струится сквозь неё, в смысле древних религий, а также в смысле пра­вильно понятого христианства для нас является прин­ципом Отца. Заметили ли мы, как на лугу растёт цве­точек, заметили ли мы, как из облака гремит гром, и молния, сверкая, стремглав устремляется вниз, видим ли мы двигающееся по небу Солнце и сияющие звёз­ды, слышим ли мы шум родника и многоводной реки - если мы в этих внешних откровениях природного бытия обнаружили таинственно проявляющийся пер­воисточник всякого становления, то мы заметим также и то, что нас самих встраивают в этот мир через мис­терию физического рождения.

Но в отношении существа человека эта мистерия физического рождения всегда остаётся чем-то необъяснимым, если мы не можем связать её с тем, что мы переживаем благодаря сердечному ощущению, вспо­миная о Мистерии Рождества, памятуя о младенчест­ве, вошедшем в человечество через мальчиков Иисусов (1). О чём говорит нам существование этих мальчиков Иисусов? Оно говорит нам ни о чём ином, как о не­достаточности быть только рождённым для полного человеческого бытия, следовательно, присутствовать в мире только через те силы, которые в качестве физи­ческих сил рождения ведут в бытие всех существ, а также и человека. Эта святая Мистерия Рождества при созерцании детства Христа свидетельствует нам, что истинное человеческое бытие не может быть просто рождено в нас, но оно должно родиться заново в глу­бинах души, и что человек в ходе своей жизни внутри своего душевного бытия должен испытать нечто, что только и делает его полным человеком. И то, что он должен тут испытать, он может претерпеть, только пережив это в совместной жизни с тем, что в младен­честве вступило в земное развитие на праздник миро­вого Рождества.

Глядя на детство Иисуса, мы должны себе сказать, только благодаря тому, что это Существо в ходе раз­вития человечества выступило среди людей, человек уже в полном смысле слова способен быть человеком, то есть, полученное через рождение связать с тем, что он может ощутить через себя самого благодаря чувст­ву беззаветной любви к Существу, спустившемуся с духовных высот, чтобы через великую жертву связать себя с человеческим бытием.

Для многих людей первых христианских столетий было большим переживанием - созерцать вхождение в земное развитие Существа Христа. В определённой мере благодаря этому для них стало очевидно двойное происхождение человека: его физическое и его духов­ное происхождение. Одно рождение - это то, через которое проходит Иисус. На земнорождённое дитя взирает Христос, глядя на Иисуса во всемирное Рож­дество, однако, Он говорит себе: Тут рождено другое Существо, чем остальные люди, Существо, благодаря которому другие люди смогут получить именно то, что они не могут получить лишь через физическое рождение. И наше восприятие углубляется, если мы слово понимаем в правильном смысле и с подлинной любовью: мы должны быть дважды рождёнными -один раз через силы природы и другой раз рождённы­ми снова через силы Христа Иисуса. Наше единение со Христом Иисусом - это то, что через Христа Иису­са приводит нас уже к полному осознанию нашей че­ловеческой ценности и нашего человеческого харак­тера. И извлекая урок из развития столетия, мы долж­ны спросить себя: всегда ли одинаково глубоким оста­валось это восприятие в отношении рождения Христа Иисуса? Осматриваясь в мире, мы не можем сказать, что мы и в нынешнее время обладаем той глубиной ощущения в отношении Мистерии Рождества, которая существовала в Европе ещё 5-6 столетий тому назад. Посмотрите, рождественская ёлка есть нечто пре­красное, нечто очень привлекательно говорящее на­шей душе. Но рождественская ёлка не является чем-то древним, её возраст - едва ли два столетия. Она срав­нительно быстро вошла в обычай в европейских стра­нах, но всё же только в новое время она возродилась для украшения праздника Рождества. Что всё-таки в действительности она представляет нам? Она пред­ставляет нам красивую, любезную, симпатичную сто­рону того, что в новом развитии человечества пред­стаёт перед нашей душой также и по-другому, менее симпатичным, менее привлекательным образом. Веро­ятно, импульсы, из которых, собственно, появилась в новое, в последнее время рождественская ёлка иссле­дуют ещё глубже и найдут только таинственные ощу­щения, из которых возникло рождественское дерево. Но все эти таинственные ощущения склоняются к то­му, что в рождественской ёлке мы должны всё же ви­деть нечто вроде символа райского дерева. О чём же это нам говорит? Это нам говорит о том, что люди становились всё более и более чуждыми тому, что предлагалось их ощущению, когда это ощущение на­правлялось к яслям, к Мистерии Рождения Христа Иисуса, к тому, что произошло в начале нашего лето­исчисления; что новое человечество некоторым обра­зом утратило в душе это возрождённое становление человека, и это новое человечество от дерева Христа, представляющего собой Крест, хочет оглядываться на тот источник, который о Христе ещё ничего не знает: на исток самого земного человечества, на начало ста­новления человечества, от Христа назад к раю, от празднования дня Рождества, 25-го декабря, к празд­нованию праздника Адама и Евы, 24-го декабря.

То, что здесь установилось, стало прекрасным, по­тому что ведь происхождение человечества так же прекрасно, как и происхождение рая, но это отклоне­ние от подлинной Мистерии рождения Христа Иисуса. Это взирание на рождественскую ёлку сохранило всю глубину и сердечность ощущения. И это созерцание рождественской ёлки, каждый год выступающее из глубины человеческой души у тех, которые обладают доброй волей, утешает по поводу другого - того, что теперь в новое время менее симпатичным образом от­клонилось от Мистерии Христа и ведёт к изначально-природным силам происхождения антропогенеза.

Христос Иисус выступил среди народа, почитаю­щего Ягве, Иегову, того бога Ягве, который связан со всем тем, что является природным бытием, который живёт здесь в молнии и громе, живёт в ходе облаков, звёзд, живёт в шумящем источнике, в потоке, в росте растений, животных и человека. Ягве - это тот бог, который, если связать себя только с ним, никогда не сможет дать человеку полной человечности. Ибо он даёт человеку осознание его природного рождения, разумеется, с его духовным элементом сил, являю­щихся не только природными, однако, он не даёт че­ловеку осознания его второго рождения, которое он должен себе приобрести с помощью кое-чего, что ему не может быть дано через природно-чувственно-физические силы. Итак, мы всё же видим, как новое человечество отклонилось от Христа Иисуса, для ко­торого полностью отсутствует различие классов, на­родов и рас, для которого есть только одно человече­ство; мы видим, как мысли и ощущения нового чело­вечества отклонились к тому, что уже было преодо­лено через Мистерию становления рождения Христа Иисуса - к тому, что только и лежит в основе природ­ных сил происхождения человечества, связанных с дифференциацией человечества на классы, народы и расы. И если был один Ягве, которого почитал иудей­ский народ, когда пришёл Христос Иисус, то совре­менные народы вернулись ко многим Ягве! Ибо то, что почитают народы из современных национальных принципов - хоть и не обозначается уже древними именами то, что они так почитают, чтобы разделиться на национальности и как нации враждовать друг с другом, - это суть многие Ягве. И мы переживаем, как народы борются друг с другом в кровавых войнах, и как каждый при определённых обстоятельствах ссылается на Христа Но в действительности тот, на кого в таком случае ссылаются народы, не Христос. Это только Ягве, не единый Ягве, а один Ягве. Люди только вернулись к нему. Люди забыли, какой прогресс заключён в том, что продвинулось вперёд от принци­па Ягве к принципу Христа. Это другое.

Прекрасно ведёт нас рождественская ёлка назад к истоку человека, безобразно ведёт нас назад овладе­вающий народами принцип Ягве. Это факт, что они часто вследствие внутренней лживости называют Христом то, что является только Ягве, значит, по сути дела злоупотребляют Именем Христа. В настоящее время плодотворно злоупотребляют именем Христа, и мы не найдём истинного углубления чувства, которое сегодня нам необходимо, чтобы снова правильным образом почувствовать в себе Мистерию Рождества, если ясно не осознаем, как мы должны снова искать путь, чтобы найти это чувство в отношении Христа Иисуса. Мы нуждаемся в новом понимании того, что дошло до нас и в отношении рождения Христа Иисуса.

В праздник Мирового Рождества возвещается о Христе, об Иисусе людям двоякого рода, представ­ляющим собой, конечно, то же самое одно человече­ство: необразованным бедным пастухам в поле, кото­рые в себя ничего не восприняли, кроме наивного че­ловеческого разума и наивной человеческой души, и сообщается о Нём мудрецам с Востока, то есть из страны мудрости. Сообщается им о Нём через высо­чайшее восхождение к их мудрости - к чтению по звёздам. Итак, о Христе Иисусе возвещается простым душам пастухов и возвещается о Христе Иисусе через высочайшую мудрость трёх магов-мудрецов с Восто­ка. Глубочайший смысл покоится в этом противопоставлении возвещения о Христе Иисусе, с одной сторо­ны, наивным пастухам, и с другой стороны, мудрей­шим мира.

И как же даёт о себе знать Христос Иисус наив­ным, бедным пастухам в поле? Они созерцают душев­ным взором светлого ангела. Пробуждается их виде­ние, пробуждается их яснослышание. Они слышат глубокие слова, которые должны стать для них смыс­лом земной жизни в будущем: Открывается Бог в вы­сях, и установится мир на Земле среди людей, которые могут быть людьми доброй воли. - Из душевных глу­бин поднимается та способность, благодаря которой на Рождество бедные простодушные пастухи, без вос­приятия какой-либо мудрости, переживают то, что от­крывается миру. То же самое откровение является мудрецам Востока, волхвам, из точнейшего наблюде­ния хода звёзд, из совершенства той мудрости, кото­рая была в состоянии достичь даже Мистерии Голго­фы - то же откровение! Одни, бедные, наивные пасту­хи, читают его в человеческом сердце и проникают вплоть до глубочайшей точки человеческого сердца. Тут они становятся ясновидящими, тут сердце из силы своего видения открывает им приход Спасителя чело­вечества. Другие смотрят на весь обширный небосвод. Им известны тайны пространственных далей и разви­тия времён, они достигли мудрости, благодаря кото­рой могут почувствовать и отгадать эти тайны далей пространства и развития времён. Тогда им раскрыва­ется Мистерия Рождества.

Нам указывается, как из одного и того же источ­ника проистекает то, что живёт во внутреннем челове­ка и в далях пространства. И то и другое в том виде, как это развилось до Мистерии Голгофы, уже нахо­дится в состоянии отмирания. У пастухов, на которых указывается как на тех, которыми воспринято провоз­вестие, было ещё достаточно сильным ясновидение, исходившее из оживлённого человеческого сердца, чтобы воспринять голос: Открывается Бог в высях, в небесах, и на Земле устанавливается его мир среди людей, имеющих добрую волю. - Я бы сказал, у пас­тухов, которых карма, судьба, привела к тому месту, где был рождён Христос, благодаря их внутреннему благочестию ещё существовали последние остатки такого возникновения ясновидения. А из той древней святой мудрости, которая в послеатлантическое время расцвела сперва в древней Индии, затем главным об­разом в Персии, потом в свою очередь в Халдее, кото­рая распространялась, и её последние остатки имелись также ещё среди тех, у которых мы должны искать трёх магов с Востока, - вот из этой древней святой мудрости, обошедшей мир в пространстве и во време­ни, снова открылась эта Мистерия Рождества, когда представители этой мудрости достигли наивысшего подъёма. Но для нас и то и другое теряется в пятой послеатлантической эпохе.

Для всего человечества уже не является живым и деятельным то, что привело к ясновидению бедных пастухов, что привело мудрецов Востока к прозрению тайн пространства и времени. Мы должны были об­рести человека, рассчитывающего на самого себя. Как человечество мы должны были пройти через оставленность Богом, чтобы обрести свободу в этой оставленности и в одиночестве человеческого существова­ния. Но мы должны снова прийти к соединению с тем, что, с одной стороны, стало высочайшей мудростью у магов Востока и что, с другой стороны, возвещено пастухам в поле через углублённое сердечное созер­цание.

Все силы продолжают развиваться. Чем стало се­годня то, что благодаря развитию ещё ясновидящего рассудка знали мудрецы Востока как свою астроло­гию, как их род астрономии? Мы не поймём развития человечества, если не заглядываем в такие вещи. Се­годня это превратилось в мёртвую математику и гео­метрию. Мы рассматриваем сегодня абстрактные об­разы, получаемые нами в школе в геометрии и в мате­матике: это последние остатки того, чем в живом бле­ске в космическом свете овладела та древняя мудрость, которая привела к Христу трёх магов с Вос­тока. Внешнее созерцание стало мышлением про­странства и времени. В то время как маги Востока бы­ли способны, созерцая, вычислить из разгадывания пространственных тайн, что в эту ночь рождается Спаситель, наши астрономы, преемники тех астроло­гов, вычисляют разве только ещё будущие солнечные и лунные затмения или подобное этому. И в то время как бедные пастухи в поле из глубины своего сердца поднялись к созерцанию того, что непременно было связано с ними, к созерцанию рождественской Мисте­рии и к слышанию небесного провозвестия, современ­ному человеку осталось лишь созерцать внешнюю чувственную природу. Созерцание внешней чувствен­ной природы представляет собой наследие наивности пастухов так же, как наши расчёты будущих солнеч­ных и лунных затмений представляют собой наследие мудрецов Востока.

Пастухи в поле были вооружены углублённым сердечным чувством, благодаря чему они в своём яс­новидении пришли к созерцанию Мистерии Рождест­ва. Наши современники вооружены телескопом и микроскопом. Ни телескоп, ни микроскоп не приведут к пониманию того, что решает глубочайшую загадку человека, как это совершило сердце пастухов в поле. Никакое предвидение, осуществляющееся с появлени­ем расчётов солнечных и лунных затмений, не приве­дёт к пониманию человеком, необходимого хода мира как это смогла сделать мудрость, звёздная мудрость магов Востока. Как всё дифференцированное сливает­ся в человечестве в единое человеческое ощущение, когда мы говорим себе: Пережитое пастухами в поле через благочестие своих сердец безо всякой мудрости - это то же, что двигало высочайшей мудростью магов с Востока! Оба факта удивительно поставлены рядом друг с другом в Христианской традиции.

В сущности, в новое время мы утратили оба пути, на которых человечеству открывается понимание ро­ждения Христа. Мы вернулись от ясель к рождествен­ской ёлке, к райскому дереву; мы вернулись от Хри­ста, принадлежащего всему человечеству, к народным богам, которые как раз и являются многими Ягве, но не Христом. Ибо так же, как истинно то, что в глубо­чайшем существе человека обнаруживается общее для всех людей, истинно и то, что открывающееся через все дали пространства и через все тайны времён есть равным образом общее для всех людей.

В глубине человека есть нечто, говорящее ни о чём другом, как только о человеческом бытии, кото­рое упраздняет всякое человеческое разделение. А уж в этой глубине находят Христа. И есть мудрость, пре­вышающая всю остальную, которую можно обнару­жить в отдельных частях мирового бытия - та муд­рость, которая охватывает мир в его единстве и в про­странстве и во времени. Но в то же время - это та звёздная мудрость, которая ведёт ко Христу. Мы сно­ва нуждаемся в новой форме того, благодаря чему на­шли путь ко Христу Иисусу, с одной стороны, пастухи в поле, и, с другой стороны, маги с Востока. Другими словами, мы нуждаемся в углублении нашего внешне­го созерцания природы с помощью того, что может развить человеческое сердце в духовном созерцании природы. Мы должны снова искать, обращаясь к тому, ради чего в новое время, мы имеем только микроско­пы, телескопы, рентгеновские аппараты и тому по­добное, и приучать себя снова смотреть с помощью тех сил, которые приходят из благочестия человече­ского сердца. Тогда нам будут говорить не только равнодушно растущие растения, шумящий поток и источник, молния и гром из облаков, тогда из всего того, что говорят на поле цветочки, из всего того, что говорят из облаков гром и молния, из всего того, что говорят сияющие звёзды и сияющее солнце - из всего этого, словно результат всякого наблюдения природы, в наши глаза, в наши уши, к нашим сердцам устремят­ся слова, которые, однако, ничего другого и не возве­щают, как: Открывается Бог в небесных высях, и дол­жен быть на Земле мир среди людей, которые являют­ся людьми доброй воли.

Должно прийти время, когда наблюдение природы вырвется из лабораторий и клиник сухого, рассудоч­ного, нечеловеческого типа, и будет пронизываться лучами такой жизни, благодаря которой то, что боль­ше не может возникать для нас так, как у пастухов из Вифлеема, будет возникать для нас через голоса, го­ворящие нам из растений, из животных, из звёзд, из источников и потоков. Ибо вся природа возвещает то, что говорит ангел провозвестия: Открывается Бог в небесных высях, и может установиться на Земле мир среди людей, которые хотят быть людьми доброй во­ли.

Нам нужно то, что открылось магам через внешнее наблюдение звёзд, нам нужно это через пробуж­дение нашего внутреннего. Как мы должны вслуши­ваться в природу и определённым образом из внешне­го существа природы снова слышать пение ангела, так мы должны быть в состоянии из глубин человека че­рез имагинацию, инспирацию и интуицию получить астрономию и решение мировых загадок. Для нас должна возникнуть духовная или тайная наука, кото­рая почерпнута из глубин человека. Мы должны по­знать собственное существо человека. И собственное существо человека должно рассказать нам о становле­нии мира через тайны Сатурна, Солнца, Луны, Земли, Юпитера, Венеры и Вулкана. Мы должны в своём внутреннем ощутить возникновение вселенной. Со времени Мистерии Голгофы вывернулось то, что мо­жет происходить с человеком в отношении его созер­цания глубочайших тайн мира.

Есть старый способ изображать небесные сферы; он был присущ уже персидским магам. Они смотрели на небо и физически видели в Зодиаке созвездие, на­зываемое Девой, а духовно усматривали в этом со­звездии то, что физически можно заметить только в созвездии Близнецов. Эта мудрость, которая жила в человеке так, что он мог услышать, заметить созвучие между созвездием Девы и созвездием, находящимся в квадранте, под прямым углом к ней - созвездием Близнецов, сохранялась. Это изображалось так, что на месте созвездия Девы изображалась Дева со связкой колосьев, но также и с младенцем, являющимся лишь представителем Близнецов, представителем мальчи­ков Иисусов. Это было астрологическим созерцанием особенно в персидскую эпоху.

Пришло другое время - эпоха египто-халдейского развития. Тут таким же образом смотрели в направлении созвездия льва, как в персидскую эпоху смотрели на созвездие Девы. Но теперь в квадранте Льва был дан Телец, и возникла религия Митры, почитание Тельца, так как в созвездии Льва увидели созвездие Тельца.

И пришло время Греко-латинской эпохи, в кото­рую Рак играл ту же роль, что и Дева среди персов, и увидели стоящим в квадранте к созвездию Рака со­звездие Овна. Тут имел место поворот, и дело пошло по другому пути. Вплоть до Греко-латинской эпохи, до Мистерии Голгофы астрономия была чем-то таким, чего надо было достигать как внешней науки; челове­ческое познание было таким, что заглядывали в про­странство и обнаруживали тайны звёздных миров, тайны пространства и времени, таким, что вживались в человеческое внутреннее и через облагораживание сердца приходили к созерцанию внутренних тайн. В Греко-латинскую эпоху это положение перевернулось. То, что раньше могло быть пережито внутренне, всё больше должно было переживаться через созерцание внешней природы.

Мы должны стать такими же благочестивыми, ка­кими были в своём сердце пастухи в отношении от­кровений природы. Как они пришли к духовному ви­дению в своём внутреннем мире, так и мы должны прийти к духовному видению в природе. И с другой стороны мы должны также совершить путь Рака. Мы должны прийти к астрономии внутреннего, чтобы из созерцающих сил суметь во внутреннем человека вос­кресить ход мира через эпохи Сатурна, Солнца, Луны, Земли, Юпитера, Венеры, Вулкана: астрономия из внутреннего, как прежде астрономия из внешнего; благочестие в наблюдении природы, как раньше бла­гочестие в духе пастухов в поле. Если мы сможем углубить то, что сегодня в наблюдении природы высту­пает в нас так бездуховно, если, с другой стороны, мы творчески осуществим то, что сегодня так серо пере­живается в голых математически-геометрических об­разах, если путём внутреннего переживания мы снова возвысим математику до той славы, которую имела древняя астрономия, если углубим наблюдения при­роды до той сердечной глубины и того благочестия, которое переживали пастухи в поле, если внутренним путём мы переживём то, что маги переживали из звёзд, если во взгляде на внешнюю природу мы ста­нем такими же благочестивыми, какими были пастухи в поле, - тогда мы будем переживать во внешнем на­блюдении природы благодаря благочестию, а во внут­реннем - благодаря исполненному любви наблюде­нию мировых событий; тогда мы снова найдём путь к Мистерии Рождества подобно тому, как нашли путь к яслям пастухи в поле, став внутренне благочестивы­ми, и маги с Востока, ставшие мудрецами через внешнее.

Должен быть снова найден путь к Мистерии Рож­дества. Мы должны стать в отношении природы таки­ми же благочестивыми, какими в своих сердцах были пастухи. Мы должны в нашем внутреннем созерцании стать такими мудрыми, какими стали маги при на­блюдении планет и звёзд в пространстве и во времени. То, что маги развивали во внешнем, мы должны раз­вить во внутреннем. То, что наивные пастухи в поле развили в своих сердцах, мы должны развить в нашем общении с внешним миром, - тогда мы найдём путь, истинный путь к глубокому ощущению Христа, к ис­полненному любви пониманию Христа. Тогда мы найдём путь к Мистерии Рождества. Тогда мы сможем с правильными мыслями и с правильным чувством рядом с первоначальным деревом из рая поставить яс­ли, говорящие нам не только о том, как человек вошёл в мир через природные силы, но как уже через новое рождение он может осознать себя в своём полном че­ловеческом бытии.

Тот, кто говорит сегодня о Мистерии Рождества, должен перед человечеством поставить требование, обращенное к будущему. Мы живём в те серьёзные времена, когда нам необходимо уяснить себе, что мы должны сперва стать людьми в истинном смысле. Мы ещё не достигли того, что полностью запечатлело бы в душе мудрость магов, что позволило бы благочестию пастухов всецело течь во внешний мир. Необычайно требовательно стоит перед вратами человеческого бы­тия социальный вопрос. В последние годы он принёс ужасное; и он становится всё более и более угрожаю­щим, и только спящие души могут не замечать это уг­рожающее. Европа готовится стать руинами культуры. Из своего хаотического состояния она не поднимется иначе, как только благодаря тому, что люди найдут возможность в совместном социальном бытии снова развить неподдельное истинное человеколюбие. Они не разовьют его иначе, чем через углубление и запечатление в душе своих чувств благодаря тому, что в рассмотрении природы смогут стать такими же бла­гочестивыми, какими были пастухи в поле, когда че­рез их внутренние силы ангел возвестил им об откро­вении богов в высях и о мире на Земле внизу. И с со­циальной жизнью справятся только с этими силами и только тогда, когда созерцаемое в далях пространства и в ходе времён войдёт во внутреннее так, что человек увидит истинное Существо мирового Духа точно так же, как китаец, американец, а в середине между ними - европеец, видят одно и то же Солнце. Было бы смешно, если бы одним Солнцем пользовался китаец, одним - русский, другим - средний европеец, ещё другим - француз и следующим - англичанин! Как Солнце является одним единственным, так и Солнеч­ное Существо, несущее людей, - одно единственное.

Посмотрим в дали мира: мы обнаружим требова­ние к единению человечества. Заглянем во внутренние глубочайшие тайны человека: мы увидим требование к единению человечества. То, что тут является снару­жи, даже самое духовное, говорит не о дифференциа­ции человечества, не о раздорах; то, что говорит в глубочайшем внутреннем, говорит не о дифференциа­ции человечества, не о раздорах. Пастухам в поле тот голос, который они услышали слухом своего сердца, возвестил, что из далёких явлений вселенной откры­вается Божество, и что через принятие Божества в собственные души может наступить мир среди людей, являющихся людьми доброй воли. Это должно возве­щаться новому человечеству из всего окружения при­родного бытия. Тайны звёзд сказали магам с Востока, что здесь на Земле родился Христос Иисус. Это долж­но возвеститься новому человечеству из наблюдения того, что может раскрыться, выявляясь в его внутрен­нем.

Нам нужен новый путь. К нам снова проникнет голос: Измените сознание (2), по-новому посмотрите на ход мира! - И если правильно смотреть на ход ми­ра, если рассматривать ход человечества, к которому принадлежим мы сами, то найдёшь путь к той тайне, которая открылась как пастухам, так и развившимся мудрецам, и которая откроется нашему внутреннему созерцанию мира и нашему внешнему созерцанию мира. Когда мы, если сможем, достаточным образом углубимся во внешнее и во внутреннее созерцание мира, когда найдём внутреннюю мудрость магов, на­правляющую нас так же, как вела мудрецов с Востока внешняя мудрость магов, когда мы найдём внешнюю мудрость, ведущую нас к благочестию так же, как благочестие вело пастухов в поле, - тогда мы снова с правильным внутренним ощущением будем смотреть на то, что заключено в Мистерии: то, что стало потом, Христом, рождено для всякого - без различения того, как этот всякий обычно проявляет себя среди людей -ставит ли себя в человечестве внешним образом, или замыкается внутри.

Мы должны снова найти тайну Рождества Иисуса. И найти её мы должны, заботясь в себе обо всём том, о чём сегодня должны были говорить. В себе самих мы должны найти свет Рождества, как пастухи в поле - свет ангела. И мы должны, как маги с Востока, най­ти звезду с помощью силы истинной духовной науки. Тогда нам откроется некоторый путь к тому, что со­держит тайна Рождества. Мы должны снова её по­знать: она напомнит нам о втором рождении человека.

Если мы работаем над тем, чтобы возродить среди людей тайну Рождества, то мы овладеем в правильном смысле и тайной второго рождения существа челове­ка. Это то, о чём нам своеобразно говорят в одном, не признанном церковью Евангелии (3), где рассказывает­ся, что особенностью одного мальчика Иисуса было то, что он сразу же после своего рождения обратился к своей матери с определёнными словами. Несомненно, в правильном роде мы подходим сегодня к младенцу, лежащему в яслях, если слова, которые он хочет нам сказать, мы слышим правильно: Пробудите в себе рождественский свет, и свет Рождества во внешнем мире тоже предстанет вам, вместе с вашими ближни­ми, в правильном смысле.