Зависть к тополю и муравьям

После того, как я научилась самостоятельно садиться, я стала чаще сидеть на полу (в палате, в игровой, в коридоре), хотя плохо держала равновесие: то и дело падала. Иной раз так треснусь головенкой об пол, что искры сыплются из глаз. Однако на полу было куда вольготнее, нежели в коляске, хотя мне частенько влетало от нянь за сбитую ковровую дорожку: они стелили ее посередине коридора, а я своими непослушными ногами невольно сдвигала в сторону. Несмотря на эти неприятности, я все чаще и чаще просила, чтоб меня посадили на пол, и именно в коридоре, где больше простора. Взрослые недоумевали, ворчали, но сажали и терпеливо поправляли сдвинутый мною ковер. Видно, сами понимали, сколь нелепо выглядит этот ковер-половик при обшарпанных стенах и окнах без занавесок, непонятно, кому вообще пришло в голову постелить его.

***

Когда весна 1964 года уже готова была вот-вот зажурчать ручьями, в нашей детдомовской жизни наметились серьезные перемены. Затеяли строительство служебного здания из крупнопанельных блоков, по окончании строительства там разместились кабинет директора, бухгалтерия и столовая. А в нашем корпусе решили провести паровое отопление: едва сошел снег, рабочие начали ставить батареи. К этому времени моя многострадальная коляска осталась совсем без колес, и ее водружали на два стула или ставили на пол, после чего помещали туда меня.

А с приходом лета нас стали возить в баню — в телеге, запряженной лошадью. Как же, измученная антисанитарией, возрадовалась полноценной помывке с мылом и мочалкой! Чисто вымытую кожу даже и не хотелось уже сдирать… В начале весны девочек обрядили в легкие платьица, но летом решили обмундировать всех, без исключения, детдомовцев «под мальчиков»: выдали нечто среднее между трусами и шортами и майки.

Иногда нас, колясочников, выносили на улицу и размещали в тени, отбрасываемой большим тополем, росшим возле нашего корпуса. Сидя вблизи дерева, я с любопытством разглядывала его морщинистый ствол, по которому ползали муравьи, жучки, паучки… Как вы думаете — о чем может думать восьмилетний ребенок, сидя в сломанной коляске? Ну так я вам поведаю те свои мысли, хотя не особо хочется об этом писать. Так вот: я завидовала тому дереву — что оно постоянно живет на улице, на воздухе, под солнцем, под луной, под ветерком, под дождиком, под снегом, и ему не надо, как нам, возвращаться в корпус, где обязательно обругают, а ночью будет мучить тоска. Тополиные ветви качались высоко над землей, и мне казалось, что они задевает облака. «Как хорошо ему здесь, его никто не обижает…» — завистливо думала я и тихонечко вздыхала.

Потом у меня стал проявляться интерес ко всему, что, помимо человека, движется самостоятельно: животные, птицы, насекомые. Особенно меня привлекали насекомые — я же их видела совсем близко. Так интересно наблюдать, как туда-сюда снуют мелкие жучишки и паучишки, как ползут, а затем, выпустив прозрачные крылышки и поджав лапки, взлетает божья коровка, как, расправив светлые крылья, взмывают мотыльки, как красиво порхают разноцветные бабочки и опускаются на листок или травинку. Я смотрела на бойко семенящего муравья и представляла, что это я бегу, и будто своими глазами видела, как перед этим бегущим муравьишкой перемещаются все предметы. И муравьям я тоже завидовала — они передвигаются на своих ногах…