Дедушкины абрикосы

Уж не знаю, за какие такие заслуги дед так любил меня.

Помню, однажды осенью родители собирали выкопанную картошку, и прежде чем ссыпать ее в подполье, решили просушить ее на чердаке. Когда уже всю картошку засыпали, дед взял Серегу с собой на чердак показать ему как все с высоты видно. Серега сам забирался по лестнице, дед его только страховал, чтоб он не упал, когда они спустились, я завопила на весь двор.

— Папка я тоже хочу на чердак!

— Уже увидела! — возмутилась Нянька (так я называла Серегину мать).

— Никуда я тебя не потащу! Ты, что не видишь, что я устал? — заругался на меня отец.

— Нёмка! Как тебе не стыдно? У Сережи папы нет, вот деда его хочет научить по лестнице ходить, — попыталась пристыдить меня мать.

Дед подошел к моей коляске, взял меня на плечо и стал забираться по лестнице. Я почувствовала, как дрожит у него рука от напряжения. Все молча смотрели на это чудачество. А мы с дедом уселись на чердаке, он закурил, а я, вытянув шею, старалась разглядеть строившейся город по ту сторону неглубокого ручья, бежавшего от водонапорной башни мимо нашего огорода. Эх, если бы я тогда знала, что совсем скоро настанет время, когда рядом не будет ни матери с отцом, ни деда с бабой... Если б мне дано было тогда почувствовать это, я бы прижалась к деду, чтоб хотя бы получше запомнить этого родного, немного замкнутого человека...

***

И сейчас, много лет спустя, мне вспоминается еще одно чудачество, доказывающее беззаветную любовь деда ко мне.

Однажды дедка наш ездил отдыхать и, помню, привез чемоданчик, наполненный доверху абрикосами. Раздав всем членам семьи по абрикосу, он подошел к моей коляске, открыл его передо мной и сказал:

— На внучка, ешь! Это все тебе. — Все онемели от удивления.

— Миш! Она же не съест столько, только передавит все, — завозмущалась баба.

— Цыц! — ругнулся он. — Пусть поест волю. А мы уже за ней подъедим.

А я — довольная! Чуть ли ни всем своим тельцем залезла в тот чемодан и, как и предвидела баба, вся измазюкалась в этих абрикосах от макушки до туфелек. Потом меня выдернули из чемодана и унесли купать. И помятые абрикосы подъедали уже без меня.