Глава 16. Неумолимо приближалась встреча с Советом вампиров

Неумолимо приближалась встреча с Советом вампиров. Днём прибыла Мелани со своими змеями, помощниками-крысолюдами и Стивеном. Джил сразу же убежал показывать оборотням поместье и сад, а Гарри с ламией остались пить чай в гостиной.
Мелани поправила воротник своего длинного тёмно-вишнёвого платья, красиво оттенявшего ее бледное лицо и чёрные волосы. Затем поставила свою чашку на блюдце и пристально посмотрела на Гарри:
– Какие у тебя планы на сегодняшний вечер?
За этим простым вопросом скрывалось многообразие смыслов. Например, как Гарри планирует представить себя и их? Какие темы желает освятить, а от каких уклониться? Что он ждёт от этой встречи, а чего опасается? Также, Мелани нуждалась в уверенности, подтверждении, что она будет в безопасности среди всех тех вампиров.
Гарри задумался над ответом.
– Они уже знают, кто я, поэтому нет нужды скрываться. Всё равно все бы скоро поняли. Я просто буду тем, кто я есть – английским волшебником и наследником двух родов.
– Я немного не в курсе текущей политики, вы случайно не в войне с вампирами?
– Нет, у нас перемирие ещё с 1700-го года. Несколько вампирских кланов участвовали в войне с Гринденвальдом и в обеих Больших Войнах Волшебников на стороне Тёмного Лорда, но Совет не поддержал их. Насколько мне известно, они даже послали карателей, чтобы убить главу самого большого клана в Англии и не нарушать перемирие.
– Я слышала об этом, у нас здесь есть несколько вампиров, сбежавших из Англии после смерти Дракулы. Они говорили, что там было чистое безумие, что их Принц сошёл с ума.
– Темная магия всегда оставляет свой след в душе...
Они помолчали. Из раскрытого окна доносился ветерок, принося аромат цветущих растений. Во дворе раздавался смех и приглушённая болтовня оборотней.
Мелани откинулась на спинку дивана и, смотря в потолок, задумчиво произнесла:
– Ну, будем надеяться, что сегодня обойдётся без убийств.
– Будем надеяться, – эхом отозвался Гарри.

~оОо~

Гарри под руку с Мелани шёл по подземелью Цирка Проклятых вслед за Джейсоном. Его традиционная мантия волшебника цвета бургундского вина развевалась от быстрого шага, на пальцах красовались перстни Блэков и Поттеров. Мантия и перстни – единственное, что он выбрал сам, руководствуясь воспоминаниями о том дне, когда Джинни с Гермионой помогали ему подобрать одежду к церемонии вручения ордена Мерлина и последующему балу. Все остальные детали его облика от макушки до ступней являлись результатом неустанной заботы Мелани, в чьи надёжные руки он отдался, после третьей неудачной попытки приручить свои непослушные волосы.
Нарядился не только волшебник. Мелани сначала хотела, чтобы Джил был одет в одни короткие шортики, но Гарри воспротивился, не желая лишний раз искушать вампиров. Поэтому полураздетыми оказались только крысолюды Мелани, а на Джиле была рубашка и чёрные джинсы.
В Цирке вообще было на удивление много народу: по всему выходило, что Жан-Клод позвал местных оборотней, чтобы они занялись охраной на всё время пребывания европейских гостей. Также было множество незнакомых вампиров, которые наверняка были никем иным, как свитой представителя Совета.
Перед входом в зал переговоров Гарри проверил палочку и оглянулся, удостовериться, что Джил рядом, как и всегда ступая по правую руку от него. Джейсон и ещё один оборотень-охранник, которого Гарри не знал, слаженным движением открыли двери.

~оОо~

Сначала Странник показался волшебнику обычным вампиром, хотя, конечно, талант, которым он владел, выглядел более чем внушительно. Даже пугающе. Гарри раньше и представить себе не мог, что подобные силы существуют. И у кого – у вампиров – не у волшебников. Да и кто в здравом уме мог бы предположить, что кто-то, пусть даже очень могущественный вампир, способен менять тела? Тем не менее, это оказалось правдой. На встречу Странник явился в теле Байрона, обаятельного вампира-мальчишки, которого Гарри когда-то встретил в клубе «Данс Макабр». Но теперь светловолосый вампир больше не смеялся над Гарри и не шутил. Он даже не ухмылялся, как прежде, и не сыпал ласкательными прозвищами. Нет, теперь он улыбался уверенной, надменной улыбкой, столь странной на юном, невинном лице. Сзади его обнимал смуглый мужчина, человек, с каштановыми локонами. Он напоминал Снейпа – те же резкие черты лица, которые либо сразу нравятся, либо тут же вызывают отвращение.
И сила, сила исходившая от них обоих совершенно отличалась от того, с чем Гарри сталкивался прежде. Холодные, пронзительные порывы магии Странника, и давление гудящей энергии его человека-слуги, Бальтазара. Чтобы противостоять им, волшебнику пришлось приложить всё старание, укрепить ментальные щиты и призвать на помощь волшебство.

~оОо~

Жан-Клод со своим окружением давно присутствовал в зале переговоров. Атмосфера была напряжённой. Должно быть, Принц города и представитель Совета уже успели поспорить о своих вампирских делах. Но не было никаких убитых и раненых, и даже Анита ещё не вытащила своё оружие, а значит, всё было хорошо. Гарри надеялся, что в случае чего, Принц города поддержит его, ведь за время пребывания в Сент-Луисе, он договорился с тем о нейтралитете во время мира и взаимовыручке при угрозе городу. Совет вампиров на их территории, наверное, можно было принять за подобную угрозу? Тем не менее, пока Гарри и Странник мерялись силой, никто не спешил вмешаться и помочь.
Гарри усилил свои щиты до крайности, когда почувствовал, что он уступает вампиру, падает в прохладное озеро его силы, желая подчиниться ему и позабыть о своей свободе. Мелани встревоженно глядела на него, а Джил позади сжимался, но ни один из них ничем не мог помочь – Гарри был один на один со своими сражениями, со своими старыми страхами и неуверенностью. Именно эти две отвратительных эмоции почувствовал молодой волшебник, когда вампир поймал его взглядом. Принуждение, напор на его разум, подавляющая сила – всё это омерзительным образом напоминало Волдеморта, когда тот пытался обладать Гарри. И от этого Гарри ощущал нарастающую панику. Именно мутный страх, смятение ума, заставило волшебника выхватить палочку и завопить Протего. Будто бы простой щит, предназначенный, чтобы защищать от боевых заклинаний и физических предметов, мог остановить вампирскую магию. Но, вопреки его ожиданиям и к удивлению окружающих, порыв магии для создания щита сломал концентрацию вампира. Шепотки вампиров Поттер уже не слышал. Пытаясь отдышаться и совладать с волной адреналина, он отслеживал каждое движение противника.
Надменно улыбаясь, Странник шагнул вперёд с уверенным изяществом, которое могло быть достигнуто только столетиями практики. Глядя прямо на Гарри, он сказал:
– Гарри Поттер. Мальчик, имя которого знает каждая собака в тайных странах.
– Не мальчик. Для вас Лорд Поттер-Блэк, – ответил Гарри, не опуская палочку. Он искренне боялся, ему не хотелось снова попасть под влияние этого жуткого вампира. Казалось, если он сейчас не защитится, Странник полностью уничтожит его свободную волю, самую сущность, оставив пустую, покорную оболочку. И сейчас Гарри цеплялся за все мелочи, которые могли помочь ему, будь это даже взрослый возраст, ненавистный титул или столь презираемый им статус в волшебном мире. Несмотря на последние годы, Гарри оставался подданным Британии, его имя имело некоторый вес, и если вампир убьёт его, волшебники непременно отреагируют на это.
– Золотой ребёнок, гордость и эмблема света, и где я нахожу его? В окружении тёмных существ! Твои друзья должно быть столь разочарованы в тебе, – продолжал вампир, будто не заметив его слов.
У Гарри сжалось сердце. Он знал это, знал, что светлые волшебники не общались с вампирами и оборотнями, которые в войне приняли сторону лорда Волдеморта. Их опасались, их ненавидели, их презирали. Поэтому Ремусу запретили преподавать в Хогвартсе, из-за этого Поттеры не доверили ему тайну Фиделиуса. В своё время Умбридж пользовалась такой поддержкой населения, именно потому, что она открыто высказывала нелюбовь к волшебным существам.
Воспоминание о друзьях также не принесло радости. Волшебник с детским упорством гнал от себя мысль об их разочаровании, о том, что он не оправдал их надежд и повёл себя совсем не так, как они ожидали. Его страшило то, что они когда-нибудь узнают о его жизни среди вампиров и общении с ламией. Пугала идея, что опять начнётся постоянный эмоциональный прессинг.
Но сейчас не было времени, чтобы беспокоиться об этом. Он стоял напротив вампира, и буквально каждое мгновение определяло его будущее. Гарри выпрямился и произнёс в своей лучшей имитации Драко Малфоя:
– Вижу, моя репутация идёт впереди меня, но не могу сказать того же самого о вас. Что вам надо, Странник, что Совет вампиров хочет от меня?
Похоже, Страннику был не по душе подобный прямой подход. Он предпочёл бы и дальше играть в словесные игры, пока маленький волшебник не сломается под давлением эмоций и скрытых смыслов, спрятанных за словами. Пока он не одарит вампира своей послушной волей и безоговорочным подчинением. Но где слова бессильны, в сражение вступает истинное могущество вампиров. Их способности, их волшебство, с помощью которого они когда-то боролись с магами и почти победили.
– Неразумное дитя, ты лидер света, но пытаешься играть с огнём тьмы. Совет знает о твоей жизни, но мы не верим в эти сплетни, в эту ерунду о твоей магии. Может ты и уничтожил Тёмного лорда, но в жизни много вещей пострашнее его. Мы уверены, что рассказы о тебе приукрашены прессой и самим британским правительством, чтобы поднять престиж вашей страны и расы волшебников в целом.
Ашер, Жан-Клод и Анита выглядели удивлёнными, казалось, информация о существовании целой отдельной расы волшебников захватила их врасплох. Они пытались не отставать от разговора, но почти могли только смутно догадываться, что именно подразумевается под той или иной фразой. Ни один из людей Жан-Клода не стремился на выручку Гарри, так как в свете открывшихся фактов, они не могли понять друг им волшебник или враг. Сама идея, что этот молодой мальчик кого-то убил, да так, что даже Совет вампиров информирован об этом, казалась смехотворной.
Мелани в этот раз даже не шипела никаких комментариев, Гарри чувствовал её страх также, как страх Джила позади него, которого, судя по всему, следовало оставить дома. Если уж Гарри суждено умереть здесь, то бедному оборотню лучше бы этого не видеть. Сейчас волшебник был полностью вне своей лиги, он совершенно не понимал, о чём толкует вампир.
– И вы приехали, чтобы сообщить об этом? Думайте, как вам угодно, мне всё равно. Скажу больше, я тоже не люблю прессу и британское правительство, так что в этом вопросе мы с вами солидарны, – сказал Гарри.
Вампира разозлил его ответ, волна магии снова растеклась по залу, омывая Гарри прохладными потоками. Сверкая глазами, Странник сделал шаг вперёд.
– Зачем ты здесь, мальчик? Уезжай к волшебникам и живи среди них. Совету не нравится твоё присутствие среди вампиров. Что ты ищешь, мести? Желаешь уничтожить всех тёмных существ? Заскучал за два года мира и хочешь новой войны, новой резни, вроде той, 49 года? Мы дадим тебе войну, мальчик. Одно твоё неверное движение, одна твоя угроза вампирам – и мы уничтожим тебя.
Что? От этой тирады гаррины мысли разбежались, и он никак не мог их собрать, сосредоточиться на том, что он только что услышал. Вампиры думают, что он ищет месть? Конечно, Гарри не нравились сторонники Волдеморта, и он знал, что на стороне тёмного мага сражалось много вампиров Англии. Но ведь сам Совет послал своих карателей, своего Арлекина, чтобы убить британских мастеров-вампиров, поддерживающих Тома. Совет серьёзно относился к перемирию, покинув магический мир и поселившись среди магглов. Вампиры давно не нападали на волшебников так, как триста лет назад.
Но и Гарри не тот, за кого они его принимают. Он не фанатик, мечтающий уничтожить всё тёмное в мире. Если бы он им был, ему бы пришлось начать с себя, как с обладателя одного из самых тёмных даров – языка змей. Так в чём дело? Вампирам не нравится его присутствие на их территории? Они хотят убить его или подчинить, чтобы он перестал угрожать им одним своим существованием? Они что, боятся его? Идея казалась абсурдной, нелепой. Скорее всего, Совет решил по-тихому избавиться от него, пока он здесь, далеко от Англии и других волшебников. А теперь им нужен повод.
– Я больше не хочу ни с кем воевать. И я не буду тем, кто нарушит перемирие между вампирами и волшебниками. Если меня не вынудят, – ответил Гарри.
Последняя фраза была лишней, она окончательно рассердила вампира. Странник взял руку своего человеческого слуги и ударил в Гарри потоком силы. Казалось, что сила нападения увеличилась почти вдвое с прошлого раза. Возможно, это была помощь Бальтазара или кто-то ещё из Совета всё время незримо следил за ними, и теперь напал на Гарри вместе со Странником.
Магия оглушала, ошеломляла, под её давлением Гарри уронил палочку. Мгновение, и он почувствовал острые клыки на своём горле, яростные когти, разрывающие кожу. Ослепляющая боль затопила сознание. Джил бросился на помощь, но его отбросило к стене, и он потерял сознание. Под тяжестью силы, Мелани опустилась на колени. Никто не мог спасти волшебника, он умирал.

~оОо~

Гарри умирал. Он пронзительно чётко осознавал этот факт, не ощущая при этом ни одной эмоции, кроме мертвенного равнодушия. Жизнь проносилась перед глазами и он не находил в ней ничего, что бы могло удержать его здесь.
Темнота поглощала его, покрывая всё вокруг. Он перестал различать сначала людей, а потом и любые детали, ничего, кроме тьмы. Казалось, что он потерял опору под ногами и теперь парил в чёрном, бесконечном пространстве, без осознания, где верх и низ и что произошло с остальными обитателями зала. Да был ли он всё ещё в зале и не умер ли уже? Ведь он чувствовал, как под давлением чужой силы, жизнь капля за каплей покидает его тело. Палочку он давно потерял, а щиты и магия, которую он бессмысленно отсылал в пространство, надеясь поразить невидимого противника, пропадали впустую. Он боролся и проигрывал, точнее уже проиграл, так как ничто не держало его в этой жизни, а смерть настолько привлекала, манила обещанием отдыха, вечного покоя и забвения. И Гарри хотел всё это, ему надоела борьба, надоела ответственность и сама жизнь. Зачем ему жизнь, когда столько дорогих людей мертвы, а те, кто не умер, не нуждаются в спасителе, они проживают свои жизни вдали от него, без связи с ним.
Поэтому он сдался, с радостью принимая смерть.
– Вот именно, мой Гарри, мой ребёнок.
Услышал он женский голос, эхом раздающийся со всех сторон.
– Приди ко мне. Вкуси блаженство вечного покоя, сладость отрешения от эмоций, мудрость вечности. Прими меня в своё сердце и будь мной. Вместе мы отправимся странствовать по снам, по пути бессмертия.
«Какое ещё бессмертие, когда я хочу умереть?» – вяло подумал Гарри.
– Да, ты умрёшь, – согласился голос. – Никто не может стать бессмертным, не познав смерти. Умрут лишние эмоции, ненужные чувства. Умрёт твоя человечность, твоя жалкая смертная оболочка, которая не может сдержать полноту твоей власти. Так прими же свою силу полностью, стань тем, кем являешься по праву. Будь же Повелителем смерти.
Темнота исчезла, утекла, как пропадает дым под дуновением ветра. Всё вокруг было чёрно-белым. Сам Гарри парил в полуметре над полом в центре зала. Перед ним был кроваво-красный огонь и чья-то телесная оболочка. «Странник», – мелькнула мысль на краю сознания, но Гарри не предал ей никакого значения. Он смотрел сквозь стены и видел множество подобных огоньков, какие-то больше, какие-то меньше. Они – дети ночи, дети смерти – кружились вокруг него в суетливом танце жизни, и Гарри хотелось затушить их всех.
– Вот именно, Гарри. Вампиры, напавшие на Повелителя смерти, не заслуживают существовать. Они должны исчезнуть из этого мира, слиться со мной, и встретиться с наказанием. Мой сладкий ребёнок, я так долго тебя ждала, так долго этого хотела. Будь мной, будь моей карающей дланью, излей мой гнев и убей их всех.
Гарри хотел этого. Они предали его. Он не сделал зла вампирам. Он даже не убил ни одного из них на войне. Но они всё равно нарушили перемирие, напали на него, атаковали и уничтожили. Это было несправедливо, и желание покоя сменилось желанием мести, а потом переменилось на безразличие и простое осознание необходимости убить их всех. Всех вокруг себя, в этом здании, в городе, на континенте. Смерть не имела никаких эмоций, она уравнивала всех, и он становился её аватаром, Повелителем смерти. И неважно, что её Дары, палочка и кольцо, на другом конце мира, Гарри всё равно владел ими.
Из-за спины он ощутил враждебное намерение, и обернулся. Анита сначала выстрелила в него несколько раз, но после того, как пули прошли сквозь Гарри, не причиняя вреда, она обратилась к своей некромантии. Но некромантия была таким же даром смерти, как посмертное существование вампиров и их способности. Она не могла причинить боль Гарри, он принял некромантию на себя, окутался чёрной волной магии, как пушистым одеялом, и впитал её. Чёрный огонёк внутри Аниты стал гаснуть, и, потеряв сознание, она повалилась бы на пол, если бы не подоспевший Жан-Клод. Гарри не чувствовал жалости, только правосудие – они оставили его один на один с мощным вампиром. Они позволили ему умереть.
Его взгляд переключился с Аниты на Жан-Клода. Красивый вампир не всколыхнул никаких эмоций. Сейчас волшебник читал в нём желание обладать чужим могуществом, множество схем, как уничтожить или подчинить врагов. Он был манипулятором, макиавеллистом, готовым сделать что угодно ради победы. Истинное дитя ночного народа, жестокое и хитрое, жаждущее власти и мечтающее спасти свою шкуру. Восхитительно.
Гарри почувствовал ещё одну вспышку власти несколько правее Жан-Клода. Это был Ашер, красный огонь у него вспыхивал оранжевыми сполохами. Он давно вскочил с кресла и теперь смотрел на Гарри со странной смесью выражений на лице. Волшебник наклонил голову на бок. Этот экземпляр был странным, в нём чувствовались застарелые эмоции – печаль и отчаяние, одиночество и тоска. Гарри знал их, они ощущались, как его собственные эмоции, те самые, что он недавно потерял. Но вампир также чувствовал надежду, жажду и любовь. Гарри замер. Любовь. Он не верил этому. Этот вампир, ещё один отвратительный манипулятор и предатель из ночного народа любил его. Хотел его. Беспокоился о нём. Ашер чувствовал все эти вещи, как простой человек, а не как древнее равнодушное ко всему существо. И теперь Гарри был соблазнён, очарован глубиной и сладостью этих чувств. Понемногу, незаметно для себя, он начал испытывать тоску по эмоциям. Ему хотелось самому ощутить их, прикоснуться к ним. Слиться с этим вампиром и обладать его жаждой, прикасаться к нежности, испытывать любовь. Броситься в водоворот ощущений и калейдоскоп красок жизни, избежать этой странной чёрно-белой реальности, этого равнодушного оцепенения.
Не обращая больше никакого внимания на Странника, Гарри плавно приблизился к Ашеру. Он завис прямо перед лицом сверкающего красным вампира, и тот не шарахнулся от него, не сделал никакой попытки убежать. Жан-Клод слева от него, пытался своей властью отогнать Гарри от них, охранники стреляли в него, но всё было напрасно. В этот момент ничто не могло удержать волшебника от того, что он желал.
Повелитель смерти поднял руку и призрачными пальцами коснулся травмированной щеки Ашера. Эти шрамы, эти кривые линии на совершенном лице не нравились ему, казались грязной, мятой тряпкой, скрывающей истинную кожу вампира, его красоту и великолепие. Они раздражали, смущали, мешали соединиться с вампиром. Они должны были исчезнуть.
Резким движением он надкусил запястье и прижал его к щеке вампира. Серебристая, призрачная кровь потекла по уродливым шрамам, разглаживая их, очищая кожу. Ашер стал задыхаться и попытался вырваться из гарриных рук, но волшебник не позволил ему. Одной рукой держа вампира за волосы на затылке, он губами прижался к бледному рту, впитывая в себя чужую жажду, чужие эмоции, ощущения, отдавая свою силу и магию. Он прижимал к себе вампира пока шрамы не исчезли, а потом отстранился на мгновение, чтобы охватить взглядом всё то совершенство, что открылось взору.
И после этого он сознал, что не хочет умирать, уже не хочет мстить – ему нужна была жизнь. Он хотел тепла, любви, доверия, хотел испытывать желание. Он нуждался во всём спектре эмоций и ощущений, цветов и звуков. Но ведь уже слишком поздно, он мёртв, он перерождён и больше не человек. Ничто не способно помочь ему вернуться в мир живых.
Взгляд Гарри заметался по комнате в поисках выхода из тупика, в который он сам себя загнал. Вот свита Странника, помогает тому подняться на ноги, и вместе с ним жмётся к стенке подальше от Гарри. Вот люди Жан-Клода, удивленно смотрят на то, что произошло с Ашером, а тот стоит всё еще не веря, глядя на свою безупречную кожу, без единого изъяна. Вот Мелани, всё ещё испуганно прячется за двумя помощниками и прикрывает уши. Вот Джил, безвольной куклой лежит без сознания, а над ним склоняется один из оборотней Жан-Клода. Гарри замер.
Джил, его драгоценность, его чудо и его солнце. Тот, к кому он успел так привязаться, что готов возвратиться к жизни, лишь бы быть с ним. В отличие от вампиров, детей смерти, от оборотней веяло жизнью. Они сами были жизнью. И Гарри тоже был не только призрачным Повелителем смерти, он был волшебником, он был альфой лис. Он был аватаром Инари но Ками, богини плодородия, порождающей жизнь. Он был парадоксом, соединением жизни и смерти.
Едва Гарри успел подумать об этом, как из его груди выпрыгнула огромная белая лисица с десятью хвостами и сверкающей шерстью. Она понеслась по залу, а хвосты извивались, струились вслед за ней. Везде, где она пробегала, к миру возвращались прежние краски, будто чья-то огромная рука протирала запотевшее окно. Обогнув весь зал, лисица прыгнула в Гарри, и он снова ощутил притяжение. Рухнув на пол, волшебник осознал, что он вернулся к жизни и его тело, его ощущения, его эмоции – снова с ним.
«Слава Мерлину», – мысленно пробормотал он, потом встряхнул головой и кинулся к палочке, что сиротливо валялась на полу. Овладев ею, он почувствовал знакомое тепло и привязанность, и ещё раз порадовался тому, что снова может ощущать эмоции. Тело не болело, и он не чувствовал ни единой раны, что стали причиной его смерти. Услышав стон, Гарри бросился к Джилу. Тот только что очнулся, и теперь прижимая руку к шишке на затылке, пытался сесть прямо. Волшебник рухнул рядом на колени и обнял его.
– Джил, о Мерлин Великий, ты в порядке! Я так волновался за тебя! – воскликнул он.
– Гарри, Гарри, пожалуйста, давай уйдём отсюда. Как ты умеешь. Пожалуйста! – скулил Джил, прижимаясь к его плечу.
– Конечно, сейчас, ещё минутка и мы будем дома, – прошептал Гарри, а потом обернулся. – Мелани! Ты отправляешься с нами или остаёшься?
Мелани от страха преобразовала нижнюю часть тела, и теперь вместо ног у неё был длинный, змеиный хвост. Она поползла вдоль стенки в направлении волшебника, её помощники прикрывали ламию от направленных в их сторону пистолетов. Растерянные охранники Жан-Клода целились во всех, кто двигался с гарриной стороны зала, будь то даже их собственные товарищи по стае, как те два крысолюда.
– Забери меня с собой, Харри! Я не желаю больше оставаться здесь! – зашипела она на ходу.
– Постойте, лорд Поттер! Мы не завершили переговоров! Совет не знал, что вы обладаете властью и атрибутами Повелителя смерти. Поклянитесь, поклянитесь прямо здесь, что никогда не направите свою силу против вампиров, не будете подчинять нас! У нас же перемирие! – громко сказал Странник с другой стороны зала. Он уже поднялся и выглядел готовым пожертвовать жизнью, но вырвать из Гарри клятву. Пока Мелани ползла к Гарри, волшебник встал и вытащил палочку. Всё оружие в зале обратилось в его сторону.
– Клянитесь и вы! Клянитесь больше никогда не нападать на меня и всех, кто со мной! Не пить мою кровь, не подчинять меня взглядом, не причинять мне боль! – сказал он.
Вампир склонил голову, и Гарри начал ритуальное волшебство для магической клятвы, применяемой в переговорах между двумя враждебными кланами тёмных волшебников. Как Блэк кровью и волшебством он мог пользоваться ею, и для связи с вампирами она казалась идеальной из-за резких и болезненных последствий тем, кто её нарушит.
Гарри и Странник вышли в центр зала и соединили руки. Синие потоки волшебства окутали их.
– Я, Гарри Джеймс Поттер-Блэк, волшебник и Повелитель смерти…
– Я, Странник, мастер вампиров и представитель Совета…
– Клянусь на крови, смерти и жизни, что приложу все усилия, чтобы …
– Клянусь на крови, смерти и жизни, что приложу все усилия, чтобы …
– Не нападать на вампиров, и не подчинять их и всех, кто принадлежит им……
– Запретить вампирам нападать и вредить Гарри Поттеру и всем, кто принадлежит ему…
– Пока данная клятва не нарушена! Да будет так! – проговорили они одновременно. Синие потоки волшебства собрались в одну точку, там, где их руки соединялись, и взорвались снопом искр. Клятва дана, и теперь Странник должен поспешить обратно к Совету, чтобы запретить всем вампирам приближаться к Гарри Поттеру, и подкрепить запрет угрозой Арлекина. А Гарри должен был идти домой, возвращаться туда, где он мог зализать свои раны и снова начать восстанавливаться. Смерть не прошла даром, он чувствовал суматоху эмоций. Вне зависимости от того, что происходило вовне, внутри Гарри гнев сменялся радостью, потом приходило удивление, затем презрение, потом злость и опять радость. Он понимал, что это были обломки его прошлых эмоций, которые вырвались из-под щитов, так что их невозможно было контролировать. От эмоциональной нестабильности и обилия новой информации кружилась голова, и он уже чувствовал усталость и видел разноцветные точки перед глазами.
Не обращая внимания на суету вокруг, Гарри одной рукой схватил Джила, а другую протянул Мелани и её помощникам.
– Хватайтесь за меня и не отпускайте, что бы ни случилось, – сказал он, и когда почувствовал, что все крепко держатся, аппарировал домой. Там он свалился на пол.

~оОо~

Мелани решила пожить немного с Гарри, так как она боялась реакции вампиров на произошедшие события. Конечно, они обещали не причинять вреда тем, кто был с Гарри, но как доказать, что она давно выбрала его, а не Жан-Клода. Она никогда не хотела принадлежать Принцу города, но тот победил мастера Оливера и по праву силы объявил над ней контроль. Правда и Оливера ламия особо не любила, он тоже следил за каждым её движением, а ведь ещё был Алехандро, мастер вампиров, который обещал ей свободу. В то время у неё почти получилось завести несколько любовников для размножения. Не убей Анита мастера Алехандро и её консортов, сейчас ламия не была бы единственной женщиной-змеёй на земле. Всё произошедшее тогда стало для неё огромным стрессом, почти как убийство детей. Теперь Жан-Клод присылал ей потенциальных консортов одного за другим, но она не могла ничего поделать, у неё не получалось инициировать превращение и начать размножаться.
Но с Гарри всё должно было быть по-другому. Он волшебник и должен понимать потребности волшебных существ. С ним она будет чувствовать безопасность и сможет зажить так, чтобы снова попытаться зачать новых детей. Осталось только придумать, как обезопасить её от притязаний Принца города и других сильных вампиров. Самым надёжным выходом было каким-либо образом доказать её принадлежность Гарри. Самым очевидным способом были татуировки с каким-нибудь набором магических свойств, но Гарри от этого метода категорически отказался. Он сказал, что в жизни могут случиться разные вещи, например, он мог сойти с ума или впасть в кому. В таком случае все с татуировками оказались бы привязанными к нему без какой-либо возможности выбора. После его слов они перебрали несколько вариантов – от ошейников, до ритуалов крови, остановив свой выбор на браслетах. Тонкие чёрные полоски со словами «Harry J. Potter» на них и знаком Даров Смерти. Для себя волшебник заколдовал тот браслет, который ему подарил Джил. Поначалу Гарри зачаровал два браслета – для Джила и Мелани, но Дэнни и Сэм, два помощника-крысолюда ламии, тоже выразили желание их получить. Хотя формально они подчинялись Рафаэлю, царю крыс-оборотней Сент-Луиса, фактически всё своё время они проводили с Мелани, а защита от притязаний вампиров никогда не может быть лишней.
Поместье Гарри условно было разделено на две части – правое и левое крыло. В правом крыле на верхнем этаже жили Гарри и Джил. А левое крыло, в ожидании лис-оборотней из других городов, было названо женским. Туда и хотели поселить Мелани, но она отказалась одна ночевать в левом крыле, и выбрала комнаты этажом ниже Гарри, чтобы жить вместе со своими помощниками.
Волшебник познакомил своих гостей с эльфами дома – Нелли и Келли. Мелани никак не отреагировала, а вот крысолюды были в восторге. Они то и дело пытались разговорить испуганную пару, чтобы побольше узнать о таких диковинных существах, но Гарри, видя ужас домовиков, разрешил тем не отвечать на вопросы, если они не желали. На что эльфы, тотчас откланявшись, исчезли. Узнав, как вызывать эльфов дома, чтобы получить еду, Мелани с помощниками отправились обживаться на новом месте.
Джил быстро отошёл от потрясения после встречи с членом Совета вампиров. Почти все время переговоров он находился без сознания, а когда очнулся, был рад оказаться в безопасности дома. От Гарри он не отходил ни на шаг, постоянно касаясь то его плеча, то локтя, словно в попытке заверить себя, что всё в порядке. Против присутствия посторонних в доме он не возражал. Джил уже успел привыкнуть к Мелани и её резкому поведению, и теперь он не опасался того, что она на него нападёт, так как понимал, что ламии совсем не с руки ссориться с Гарри. А стоит ей хоть палец положить на Джила – скандал неминуем.
Сам же волшебник никак не мог оправиться от последствий смерти. Ночью, после встречи, у него ещё хватило сил на то, чтобы устроить на ночлег Мелани с крысолюдами. Он даже смог доползти до своей спальни на втором этаже, а не свалиться от усталости прямо в гостиной, на диване. Еще задолго до сна он так отвлёкся на дела, что совсем не обратил внимания на произошедшие с ним перемены. Но на следующее утро он не мог их не заметить.