Выбор жанра

Дмитрий Самохин

Выбор жанра

Текст предоставлен автором http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=239492

Аннотация

Давным‑давно человечество, достигшее величия, помогало отстававшим в развитии разумным расам. Но сейчас единственная память о нем – это время‑спирали, которые содержат знания человечества…

Дмитрий Самохин

Выбор жанра

По земле струился густой смог, обволакивающий дома словно подарочной ватой.

Пахло гарью.

Гарри курил трубку, раскачиваясь в кресле‑качалке на террасе ветшающего дома. Гарри купил этот дом двенадцать лет назад в рассрочку. В этом году он внес последнюю сумму выплат, а дом уже разваливался.

Гарри нравился запах костра, ставший доминирующим в букете августовских ароматов. Это был его сорок второй август, и он был окрашен в тона печали. Близилась осень. Вдыхая дым табака, Гарри качался и размышлял о своей жизни, которая длинным отрезком лежала за его плечами и затуманенным рельсом уходила в будущее. Что он успел сделать? Зачем жил? Для чего все это?

На кухне гремела сковородками его жена и что‑то аппетитно шкворчало, испуская пряные ароматы. Гарри знал, что на ужин у них сегодня бифштекс с кровью по‑мексикански и спагетти баланьезо под сырно‑томатным соусом. Его жена любила готовить, чем отличалась от большинства американских женщин, предпочитающих полуфабрикаты из микроволновки.

От дыма защипало глаза, и Гарри раскашлялся, чувствуя, как квакает в легких будущий рак.

– Марта, пива! – прикрикнул он и расстроился, разобрав в своем голосе усталость.

Хлопнула дверца холодильника, и на веранде показалась женщина тридцати лет с седыми волосами и красивым лицом. Она поставила перед Гарри бутылку «Будвайзера» и, не сказав ни слова, удалилась, но ему показалось, что в ее взгляде просквозило осуждение и капелька жалости, будто песчинка на дне ведра, заполненного кристальной чистоты водой.

И Гарри подумал: «А зачем я женился на этой женщине? Зачем мне Марта? Разве Гарри не самодостаточен? К чему я породил таких никчемных людишек, как Брюс и Рем?»

Ответов на вопросы не было.

Гарри окинул взглядом подъездную дорожку, конец которой увяз в тумане, словно жадная оса в густом меде, и сквозь туман он различил очертания двух елочек, различных по высоте. Правая была выше левой на два метра. На два года Брюс был старше Рема. Эти елочки Гарри посадил, когда у него родились сыновья, уже успевшие превратиться в продвинутых тинэйджеров, попросту в отвязанных бездельников, прохлаждающихся от марихуаны к пиву и от пива к марихуане.

Между елок на дорожке из тумана вылепилась фигура, широкоплечая и полная, которая при приближении оказалась старинным другом Гарри, Олдо Бланком.

– Привет, Гарри!

– Привет, Олдо! – вяло поздоровался Гарри, поднимая в знак приветствия бутылку с пивом. – Пиво будешь?

– Да, не отказался бы от бутылочки, – сказал Олдо, плюхнувшись в соседнее плетеное кресло и водрузив ноги, обутые в кожаные ботинки «Гриффитс», на перила веранды.

– Марта, пива! – крикнул Гарри, вскрывая свою бутылку о край стола. – Ты не знаешь, откуда туман?

– Так леса горят, – отозвался Олдо. – Около Джанкшен‑Сити торфяники полыхают.

– То‑то гарью тянет.

Из дома вынырнула Марта с бутылкой «Будвайзера» и хлопнула ее на стол, сверкая раздраженно глазами.

– Слушай, я видел сейчас на углу тридцать седьмой твоего Рема, – сообщил Олдо, вскрывая пиво и делая первый глоток. – Так он, по‑моему, обшаренный в никакое, и рожа в крови, словно с бутылочным крошевом целовался …

– Опять ты мыло смотришь? Щелкни канал, – потребовал шипящий женский голос.

ЩЁЛК

Кафе «У Фонтана», выплеснувшее столики на улицу, находилось в тени четырех раскидистых каштанов, сбрасывающих свои рогатые плоды, похожие на гранаты, на посетителей и мирно выгуливающий воскресный летний день люд. У кафе журчал, разбрасывая вокруг капли, фонтан, выстроенный в виде цветочной кадки, из которой гейзером били струи, распадающиеся в метре от источника цветочными лепестками. На гранитном поребрике, ограждавшем фонтан, сидел высокий бородатый мужчина с мутными от алкоголя глазами, с растрескавшимися в белках капиллярами, грязными, до плеч, черными патлами волос, сдобренными перхотью, и потным лицом. Его звали Алексей, и был он одет в потертую джинсу. На плече висела черная в два отделения сумка со сломанными молниями. Алексей цедил из бокала пиво и слушал, как в голове бродит опьянение. Места за столиком ему не хватило, и он примытарился у фонтана, игнорируя взгляды, полные презрения, которыми одаривали его люди за столиками.

На площади перед фонтаном появился лысый мужчина пятидесяти лет в поношенной голубой форме дорожно‑патрульной службы и, остановившись на пятачке между столиками, взревел:

– Мужики, чей «Мерс» всю проезжую часть перегородил?

– Ну, мой, – сказал мужик, не поднимаясь из‑за столика и не поворачивая головы к ДПСнику.

Мужику на вид можно было дать лет двадцать пять. Он был выбрит налысо и сидел в компании трех девиц за вторым столиком от фонтана.

– Убери тачку. Не проехать же.

– Через полчаса уберу, – пообещала молодая лысина.

– Ты щас у меня уберешь, – приказала старая лысина.

– А не пошел бы ты.

У Алексея кончилось пиво, и он, покачиваясь при ходьбе, словно годовалый ребенок, отправился в путешествие за добавкой. Проходя мимо голубоформого, он качнулся и, чтобы не упасть, ухватился за него. Лысый ДПСник отбросил пьянчужку, и Алексей, потеряв землю, рухнул на асфальт, выпустив из рук пустой пивной бокал.

– Ты, сволочь, пожалеешь, что тачку не убрал!!! – бросила старая лысина и торопливо удалилась.

Алексей с трудом поднялся на ноги. И поплелся в кафе, слизывая с разбитой губы кровь. Требовалось залить обиду стопочкой водки. Никто не посмотрел в его сторону.